Шанс? Часть3

Перед вторым походом в Польшу, атаман провел основательную разведку. В мае он отправил под видом купца старого хитрого казака. Тот, с обозом товаров, объехал приграничные с Литвой польские области, проведал названных ему людей, передал деньги, запомнил собранную ими информацию о панах живущих по соседству (как охраняются имения, сколько гайдуков на службе и т.д.), расторговался и назад вернулся со свежими разведданными.

Выбрав самых ненавидимых населением панов, мы наметили их в качестве будущих целей. Соответственно спланировали количество участников и время операции. Почему самых ненавидимых, спросите вы, а не самых богатых? Потому что после акции еще нужно ноги унести, а если люди уважают своего помещика, то и драться за него будут, и все силы приложат, чтоб о разбое побыстрее соседи узнали. А за нелюбого пана каждый только подумает, — "собаке, собачья смерть" и либо будет нового ждать, либо с нами отправиться новую жизнь начинать, без панов и помещиков.

Ехали мы пятью отдельными отрядами по 25-35 человек, каждый под своей легендою. Со мной было восемнадцать моих хлопцев, и десяток чужих казаков поставил батька под мою руку. Они все были старше меня, и пришлось новичков обламывать. Слишком выразительно они меня разглядывали. И хоть сбор у нас был под Черкассами, а не в нашем селе, найти десяток дрючков в качестве учебного оружия труда не составило.

Сперва я велел им, по одному, вооружившись щитом и дубинкой, либо двумя, что кому ближе, нападать на меня. Достаточно быстро и просто расправившись со всеми, в очередной раз убедился, что наши казаки, как и татары, заточены на конный бой. На земле чувствуют себя менее уверенно. Впервые столкнувшись с бойцом, имеющим понятие про бой двумя руками, нарываются на самые простые уловки. Это было нехорошо. Панские поместья на коне не штурмуют, а поляки любят и умеют фехтовать.

Устраивать потогонные тренировки, сделать из своих бойцов за две недели непревзойденных фехтовальщиков у меня не было ни умений, ни времени, ни желания. Да и не верилось мне, что такое в жизни возможно, в отличие от многочисленных фантастических историй описанных многими авторами. Поэтому я разбил свой отряд на двойки — боец и стрелок. Двойка атакует одного противника. Пока боец связывает его поединком, стрелок, отстающий на шаг и полкорпуса вправо, расстреливает противника в упор. После чего переходят к следующему. Проведя по дороге несколько тренировок тупым оружием, добился слаженной работы двоек, а казаки убедились в эффективности того, чему их учат.

Как показала практика, которая (как известно) критерий истины, данная тактика отлично себя зарекомендовала в хаотических столкновениях в узких коридорах при плохом освещении.

Взяв два поместья с общей численностью вооруженной охраны около тридцати человек, мой отряд отделался двумя легкоранеными, оставшимися в седле и двумя ранениями средней тяжести. Получившие их переместились в телеги, но опасности для жизни эти ранения не представляли.

Это оказался лучший результат среди всех отрядов, притом, что некоторые перед вторым нападением объединились, увеличив свое численное преимущество над противником. Атаман и мне предлагал добавить людей перед вторым нападением, но я отказался. Лучше меньше, да лучше.

Надо отметить, что по уровню индивидуальной подготовки, мой отряд был самым слабым. Мои восемнадцать хлопцев, вообще за бойцов не считались, а те, кого атаманы выделили усилить чужой отряд... кто же отдаст лучших? Поэтому, наш результат еще раз подтвердил мою удачливость и дал очередную пищу разговорам, кто мне ворожит, ангелы или бесы. И никто, даже атаманы не попытались разобраться в организации боевых действий, тактических построениях, и прочих новинках примененных моим отрядом.

Как верно замечено в классическом анекдоте — "Чего тут думать? Трусить надо!". Я же в очередной раз убедился, что в массовых столкновениях правильное тактическое построение бойцов значит намного больше чем индивидуальная подготовка. Но это доказал еще Македонский.

Ограбив за два дня восемь усадьб, наш обоз рванул на юг от Каменец-Подольска, выходя по малолюдным местам рядом с Молдавским княжеством в Дикое поле, а там уже сворачивая на восток к Холодному Яру. Кроме награбленного добра, прихватили мы с собой около сотни семей переселенцев, полсотни неженатых хлопцев, и около шестидесяти молодых пар без хозяйства, которых родители отказывались венчать. А мы венчали без родительского согласия в ближайшей церкви и забирали с собой. Оставшимся гречкосеям в селах возле ограбленных усадьб велели три дня сидеть и не высовываться, кого наши разъезды за селом поймают, тех сразу на голову укоротят.

Разъезды наши, действительно, трое суток вылавливали случайных путников, но никого не убивали, удерживали все это время в связанном состоянии. Перед отъездом отпустили, а сами, собравшись вместе, сорок конников и десяток возов, имитируя наш обоз, двинули в сторону Луцка, а оттуда в Киев, задавая ложный след возможным преследователям. По дороге обоз растворился, распродав в нескольких местах пустые возы, а всадники свернули с битого шляха на юг, мимо Умани в сторону Черкасс.

Надо сказать, что всю весну и лето 1392 года Витовт с крестоносцами сильно бузили в окрестностях Гродно и на севере Литовского княжества, воюя со ставленниками Ягайло и польской армией пришедшей им на помощь. Поэтому, мы, не мудрствуя лукаво, всем громогласно заявляли, что наш отряд направил князь Витовт пошерстить в тылу у поляков.

Поход прошел практически без потерь, добыча вышла неплохой, плюс гречкосеев немало с собой привели. Инициатива нашего атамана (о своей роли будем скромно молчать) по увеличению числа гречкосеев (читай налогоплательщиков) на своих землях постепенно овладевала умами остальных атаманов, и теперь, при разделе добычи, за гречкосеев яростно торговались, как на невольничьем рынке. Но у казаков холопов нет, на этих землях живут люди вольные, а гречкосеи (не без моей подсказки) сразу заявили, что им все равно на землях какого атамана их жить определят, но всех вместе, пожалуйста. Земляки мы, да и в походе сдружились. Тут атаманы задумались над тем, какую компенсацию снять с того, кому жребием такое счастье выпадет. Надо сказать, что мне, как человеку светлого будущего, идея со жребием в корне не понравилась, и я решил подкинуть альтернативу:

— Не дело это шановные атаманы такое жребием решать. Поручило мне товарищество вам передать, что казаки решили так: — кто из атаманов больше монет из своей атаманской кассы за гречкосеев в нашу походную кассу положит, тот пусть их всех и забирает, а монеты вместе с добычей мы поделим.

Тут атаманы начали дружно возмущаться, что не дело это с атаманской кассы на гречкосеев деньги брать, им и казакам, которые на службу в разъезды заступают нужно монеты дать, вдовам помогать, сирот казацких на ноги ставить. По всему выходило, что никто за гречкосеев монет давать не будет. Пришлось мне снова брать огонь на себя:

— Раз никто монеты платить не хочет, тогда я так скажу. Шановные атаманы и вы, братья казаки. Поставили вы под мою руку в этом походе ватажку. Две усадьбы мы взяли на копье, тридцать гайдуков панских, кого положили, кого пленили. Всех казаков живыми обратно веду, лишь четверо подраненых, но выжили, слава Богу. Не для того об этом толкую, что хвалиться перед вами охота, а чтоб все знали, три доли положенные мне по закону казацкому, я честно заслужил. Чтоб не было раздору, кладу я свои три доли в общий котел, если гречкосеи к моему атаману попадут. Если есть тут, кто готов больше в котел положить, выходи в круг речь держать.

Поскольку мое предложение оказалось единственным, аукцион закончился, даже не начавшись. А атаман мой тут же повесил все заботы о переселенцах и их устройству на мои широкие плечи. Аргументировал это решение просто:

— Ты, Богдан, в прошлом году уже раз это дело поднял, когда полон у татар отбили. Народу не меньше было чем сейчас. Все перезимовали, никто с голоду не помер. Жаловались сперва, что лют ты больно, а потом и жаловаться перестали. А кого я поставлю, сам подумай? Или ты хочешь, чтоб половина народу до весны не дожила? Тяни казак. А надо что, скажешь, товарищество поможет.

Вернувшись с победой, но без добычи домой, мне нечем было похвастаться перед молодой женой, разве что несколькими сотнями переселенцев, которым нужно было создать минимальные условия для жизни, не дать замерзнуть зимой и не дать оголодать следующей весной. Радовало одно. Моя предусмотрительная натура предполагала существенное увеличение населения в нашем локальном атаманстве и загодя озаботилась не только выбором места строительства новой деревни переселенцев.

Мы начали это строительство, еще весной. Было запланировано вырыть нескольких колодцев и семь десятков полуземлянок (6х8 м соединенных сенями 6х3 с хлевом 6х6). На данный момент не все было готово, кое-что еще не накрыто, так лето на дворе. Солому, камыш подвозили, так что в тесноте, но не в обиде приезжих разместили, вооружили инструментом и организовали на созидательный труд. Одновременно спланировали и начали строить еще одно поселение в двух километрах от этого. Людей пришло много, а селить в одну деревню больше 80-100 семей было бы нехорошо с многих точек зрения. Управляемость. Отдаленность земельного надела, пастбищ, леса. Можно долго перечислять.

Лишь после этого вернулся на стройку века, где уже все достроили. Надо сказать, что еще весной, перестроил домницу расположенную в кузнечном цехе. Впрочем, ее мы перестраивали в сторону увеличения после каждой плавки. Так что опыт был. Поднял ее в высоту до 3,5 м и приладил двое механических мехов объемом 1,5 м3 каждый. Такая недоделанная доменная печь за пяти-шести часовую плавку, после остывания и разборки передней стенки, давала до двухсот килограмм чугуна (который выламывали из остывшего шлака) и несколько 80-100 кг комков кричного железа. Из чугуна литейщики весь этот год учились лить котлы, котелки, чугунные настилы очага. Кузнецы учились получать из чугуна (путем плавления и отжига) железо и сталь, а также учились на ощупь, по вязкости перемешиваемой расплавленной чугунной массы уловить момент превращения чугуна в сталь и стали в железо.

Так что все ждали первую большую плавку чугуна, из которого должна была быть вылита первая чугунная пушка калибра 100 мм, длиной канала ствола — 14 калибров и получена первая большая сталь методом пудлингования. В малых количествах сталь уже у нас получалась аналогичным методом из чугуна новой домницы.

Надо сказать, что чертеж и модель новой пушки изготовил, вспомнив из области литья орудий лишь два факта. Вес пушки превышал вес снаряда минимум в 250 раз, и толщина стенки орудия на выходе была втрое тоньше, чем в начале канала. Более того, камору, где сгорал порох, выливали не в виде цилиндра, а усеченного конуса. В результате у меня вышла модель с толщиной стенки орудия на выходе порядка 45 мм и 130 мм в районе пороховой каморы. Именно такое орудие весом около 850 кг нам предстояло вылить и испытать. Мучили меня сомнения, что Берта получается толстовата. Видимо такое соотношение веса снаряда и пушки лили при обычном хрупком чугуне. Если ствол выдержит трехкратный пороховой заряд, то можно смело уменьшать толщину. Тут уже никакая арифметика с математикой не помогут... "лишь опыт — сын ошибок трудный", напишет когда-то поэт. Или не напишет.

* * *

Что же представлял собой мой новый комплекс, который должен был совершить переворот в средневековой металлургии нашей казацкой вольницы? Еще когда готовил чертежи и привязывал к будущей площадке не поленился сделать макет в пропорциях 1:10. Когда строители видят весь комплекс сооружений, это предохраняет в будущем от массы глупых ошибок. Ибо разорваться на десять маленьких Богданчиков, чтоб везде поспеть... об этом можно только мечтать.

В центре площадки, на мощном фундаменте возвышающемся на метр над уровнем земли, стояла доменная печь сложенная в два кирпича. Высота — восемь метров, толщина стенки — полметра. В своей основе домна имела внутренний диаметр чуть больше метра и больше двух метров внешний. В самой широкой своей части, на высоте семидесяти сантиметров от дна она расширялась до полутора метров внутреннего диаметра, здесь же были по кругу вмурованы десять керамических труб (внутренний диаметр — 10 см), входящих в керамический воздуховод (диаметр труб — 35 см), охватывающий по кругу доменную печь. По этим трубам в печь подается горячее дутье. Выше доменная печь равномерно сужается. В самой высокой точке (8м от дна) внутренний диаметр составляет 70 см. Выход перекрывается плотно подогнанной массивной крышкой, залепленной по кругу глиной, которую открывают при загрузке.

Горячее дутье обеспечивают две печи (4 м3 внутренний объем, 1х1х4 м) в которых попеременно сжигается доменный газ. Внутри печей из кирпича выложены дополнительные ходы, увеличивающие термическую массу печи и способствующие эффективному отбору и накоплению тепла. Одну печь греют, сжигая газ, а дым выводится в атмосферу через общую для обеих печей трубу. При этом выход в систему воздухоподачи домны перекрыт заслонкой, а выход в трубу открыт. Через вторую, уже нагретую печь, парные меха (работают попеременно, один набирает воздух, второй дует, объем — 3 м3 каждого, 2х2 основа пирамиды, 2,5 м — высота, такт — 4 сек) прогоняют 1,5 м3 воздуха каждую секунду. Нагреваясь в печи, воздух попадает в систему воздухоподачи, а по ней в доменную печь. Выход в трубу в этой печке перекрыт заслонкой, а выход в трубу, ведущую к домне — открыт.

Через определенный интервал времени (по моим оценкам, около 30 мин), соответствующий трем оборотам песочных часов (специально купил, несмотря на жабу, которая чуть не удушила) печи меняют, перекрывая одни заслонки и открывая другие. Теперь доменный газ поступает во вторую печь, в которой открывают железную дверцу и поджигают газ факелом. Он выходит сквозь большое количество отверстий в толстой керамической трубе (обеспечивает равномерное и полное сгорание), которая заведена прямо в печь, а через первую, нагретую печь, прогоняют воздух.

Доменный газ собирают четыре керамических трубы (диаметр — 20 см) заведенные сквозь стены прямо в домну и расположенные на высоте 5 м от дна печи. Через газовод (диаметр — 35 см) доменный газ подводится к печам, где с помощью заслонок может подаваться в нужную печку. Поскольку верх доменной печи перекрыт крышкой, доменному газу некуда деваться.

С физической точки зрения, вся система работает благодаря небольшому (по сравнению с атмосферным) парциальному давлению создаваемому мехами. Давление создается во всем объеме, начиная от мехов к печкам, где сжигают газ (самое высокое давление, около 700 Па) до газовода доменного газа (самое низкое, около 150-200 Па. Оценил чисто теоретически, по объемам движущегося газа). Естественно, моя система далека от герметичности, часть воздуха и газов уходит в атмосферу возле заслонок, но благодаря большим диаметрам воздуховодов и малым парциальным давлениям, большая часть доходит до места потребления.