| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Изрядно помолчав соображая, Абрамов с хорошо заметной подозрительностью, весома нелепо выглядевшей в его положении:
— А для чего это Вам надо, товарищ Мюллер?
Пожав плечами, мол — обыденное дело:
— Обыкновенный карьеризм, ничего более! Устранив вашими руками, к примеру — Ягоду, я вполне могу рассчитывать на его должность в структуре ОГПУ.
Такое объяснение товарища Абрамова вполне устроило и, где-то за два часа мы с ним состряпали вполне приличный по объёму, весьма правдоподобно выглядящей посмертный политический донос.
Перечитав ещё пару раза, пока "автор" докуривал пачку папирос, положив его в бывший при себе саквояжник, зевнув:
— Полдела сделано, теперь надо выбрать способ "лёгкой смерти" — пока товарищ Лейман не вернулся. Если он явится, да ещё и без товарища Рейха — то нам двоим места в этой квартире будет мало!
Пока тот забился в очередном приступе паники, ещё раз осмотрел кабинет: дом старинной постройки, с толстыми кирпичными стенами, да к тому же со стороны смежной квартиры обит толстым персидским ковром...
Отличная звукоизоляция!
Подошёл к окну, отодвинул шторы и посмотрел на хорошо освещённую — но относительно безлюдную по причине позднего времени "штрассе" и, закрыл форточку.
Зарядив "Наган" одним патроном, провернув барабан в нужное для смертельного выстрела положение, протягиваю рукояткой вперёд... Не забывая "Руби" контролировать "процесс":
— Предлагаю выстрел в висок: мгновенная и как говорят — безболезненная смерть.
Последовал вполне логичный вопрос:
— Кто "говорит"? Покойники?
— Нет, медики...
Посмотрев на потолок и массивный крюк люстры на нём:
— ...Впрочем, Вы можете предпочесть повешенье, но предупреждаю: из-за недостаточной высоты потолка — удушье будет довольно продолжительным, а сама смерть — мучительной и не красивой.
Нерешительно взяв револьвер:
— Может, Вы меня сами застрелите, товарищ Мюллер?
Энергично протестую против такого варианта:
— Никогда никого убивать не приходилось и не намерен этого делать впредь! Впрочем, можете дождаться прихода товарища Леймана, ответить на все его вопросы, подписать соответствующие бумаги... И умретё легко и быстро! Наверное... Всё зависит от его настроения.
— Ни за что!
Прислонив револьвер к виску, закрывает глаза, и...
Бросает оружие — слёзы, сопли и упрёки:
— Вы обещали дать мне шанс, за историю с "Фондом Второва"!
Фффуууффф, как с вами — революционерами-разведчиками, тяжело.
* * *
— Вы правы — слово надо держать, — согласно киваю, — хорошо! Я дам Вам шанс остаться в живых, товарищ Абрамов... Верните мне "Наган"!
Получив оружие, прижав к предплечью, изящно-скользящим движением от сгиба локтя к кисти, верчу барабан:
— Поиграем в игру под названием "Техасская рулетка" — которой развлекаются американские трудящиеся-животноводы в салунах на Диком западе.
Как я уже говорил, мне было очень удивительно, что в этом мире "Русская рулетка" — якобы забава перепивших шампанского гвардейский русских офицеров, была совершенно неизвестна . Про "их благородий" и их "подвиги" после употребления в изрядных количествах "Мадам Клико", современники-очевидцы рассказывали много чего "дивного": придавленные тоталитаризмом советские офицеры — нервно курят за поребриком и, массово — как от световой вспышки "ядрён-батона", сгорают от лютой зависти...
Но столь на всю голову отмороженными, они отнюдь не были!
Объясняю правила:
— В барабане один патрон, как Вы сами уже знаете. Вертим его в произвольном порядке и поочерёдно стреляемся, — выкладываю из кармана патронную пачку, — если повезло обоим — добавляем по патрону и начинаем всё сызнова... Такой вариант годится?
Сперва опешив, но довольно быстро придя в себя, тот с поспешной готовностью согласился:
— Годится!
А что ему ещё оставалось делать?
Однако, был ещё вопрос:
— Кто будет стреляться первым?
— "Кто будет стреляться первым"? — переспрашиваю и отвечаю, — как правило, такие вопросы среди ковбоев решаются методом жеребьёвки... Нет, самцы их мустангов здесь вовсе ни при чём.
Взяв со стола один патрон, под столом зажимаю его в правой ладони и протягиваю оба кулака сопернику по "ристалищу":
— ...Угадаете в какой руке — будете первым. Не угадаете — первым буду я.
Он не угадал.
— Ну, что ж... Значит, это — судьба!
Возможно этот мир "параллельный" — спорить не буду, но Александр Абрамов про "Русскую рулетку" тоже ничего не знал. Самом собой понятно, что в отличии от меня — не знал он и, про некоторые манипуляции с "Наганом" — позволяющие с почти стопроцентной гарантией, обезопасить себя при этих игрищах самоубийц.
Почему "почти", спросите?
Что ни говори, но риск случайно "обдёрнуться" каморами барабана — перепутав заряженную с пустыми, всё же существовал. Тем более, я уже давно — после того случая с Мишкой Бароном, не практиковался.
Глубоко вздохнув и, вижу — Абрамов тоже затаил дыхание, прикладываю дуло ствола к виску и смотря прямо в глаза противника, нажимаю спусковой крючок...
ЩЁЛК!!!
Мы оба в унисон вздрогнули, затем так же разом выдохнули. Я с облегчением, тот с нескрываемым разочарованием.
— Видите? Это совсем не страшно — "щёлк" и всё!
Протягиваю револьвер и как можно строже:
— Теперь ваша очередь, Александр Лазаревич. И не вздумайте больше филонить!
Тот, уже более смело берет "Наган", с минуту его обследует и, не обнаружив подвоха — копируя меня вертит барабан об рукав, прикладывает дуло к виску и, закрыв глаза и набрав побольше воздуха — как перед броском в ледяную прорубь, нажимает на спуск...
ЩЁЛК!!!
— Ну, что ж..., — подвожу итоги первого "раунда", — пока нам обоим чертовски везёт.
Заряжаю револьвер ещё одним патроном и, процедура повторяется по новой и с тем же результатом.
Потом — ещё раз и ещё...
Александр Лазаревич Абрамов, он же Миров-Абрамов — с каждым разом всё больше и больше смелел и даже уже не зажмуривался перед очередным выстрелом в себя.
Почему?
Во-первых, присущий всему живому элемент привыкания к опасности.
Во-вторых, возможно он не верил (и правильно делал!) что я — ради данного слова об предоставлении "шанса", подвергаю себя равной с ним опасности. А, следовательно — это всё какой-то розыгрыш с непонятными пока целями.
И в-третьих, самое главное: это уже не было, по его мнению — тупо безысходным самоубийством по принуждению более страшным и жестоким убийством, а являлось скорее поединком — когда шансы на жизнь и на смерть у всех равны.
Наконец, смерть в бою — более почётна, чем суицид!
* * *
Но, на пятом "раунде", вместо "шёлк", раздалось:
— БАХ!!!
Везение товарища Абрамова закончилось, причём — самым радикальным способом из всех возможных...
Он умер!
Довольно неприятное зрелище, скажу вам, когда целая голова человека — с пока ещё живыми глазами, вдруг становится пробитой с одной стороны и вывороченной розовой костью с другой, а практически высковшие глаза — стекленея мертвеют. Слав те Господи, мозгов на стол выплеснулось сравнительно немного и совсем чуть-чуть крови брызнуло на шторы занавешивающие окна, вслед за пробившей их пулей.
А где же она сама? Звона разбитых стёкол вроде бы не слышал...
Подавив позывы рвоты — впрочем довольно слабые по сравнению с прошлыми в аналогичных случаях (должно быть привыкаю), подошёл к окну и раздвинул шторы.
А вот она — застряла в деревянной фрамуге.
Всё же патрон "Нагана" излишне мощный для короткоствольного оружия!
Присмотрелся в свете уличных фонарей: в направлении нашего дома шло двое, о чём-то по пути довольно оживлённо беседую. Одного из них, я узнал практически сразу: это бы Давид Лейман...
До их приходя, я ещё успел несколько опустошить сейф Начальника берлинского Отдела международных связей (ОМС) Исполнительного комитета Коммунистического интернационала. Справедливо рассудив, что фунты и доллары ему больше не нужны — а вот кооператорам Ульяновска вполне могут на что-нибудь пригодиться. Находящие же там документы на немецком языке, тяжеловесные золотые империалы и беспонтовые немецкие марки — оставил на месте для нищей берлинской полиции.
Не надо жадничать!
Господь, жадин не любит...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
