Третье Звено. Ноикс: Мозаичный человек (Full +18)

— Пожалуйста, вкратце изъясните свой план капитану Ноиксу, — майор растирал ноющие виски.

Так, походу, этот план был действительно грандиозным. Я вслушивался в каждое слово аудитора, ни на секунду не сомневаясь в её гениальном видении ситуации.

— Поскольку муниципалитет запустил акцию месяца толерантности в нашем чудном городе, мы не пойдём по стопам проторенных дорожек, которыми пошли федеральная тюрьма и следственный изолятор. Амнистировать мутантов — это слишком примитивно.

— Что? — я поперхнулся, а майор стянул с головы фуражку и закрыл ею лицо. По его вздрагивающим плечам не трудно догадаться, что майор плакал. — Подождите, они что, выпустили мутантов?

— Ну да, это называется амнистия, ну, в цивилизованном обществе.

— То есть тех тварей, которых мы туда так усердно запихивали последний год, взяли и вот так вот просто отпустили? — я побледнел, майор жевал козырёк фуражки. — Так! Надо готовиться к осаде, скоро эти ублюдки явятся сюда! Двери забаррикадируем столами, а окна заколотим старыми агитщитами из подвала.

— Да, и придется пустить в ход запас из оружейной, — майор судорожно кивал.

— Что за глупости! Хотя... некоторые из тех пленников действительно вспоминали вас недобрыми словами. Но мы отвлеклись! Мой план дерзок и прост, господа полицейские. Мы с капитаном соберём подписи под петицией с требованием пересмотреть права людей с расширенными возможностями и наконец дать ход их легализации!

— Говорю сразу: я нигде не буду подписываться! — я с ходу обозначил свою гражданскую позицию, а-ля идите на хер, чертовы либералы! Но несмотря на всю строгость аудитора, признаю, что я с облегчением выдохнул. Сбор подписей гражданского населения — это не самая сумасшедшая идея, которая могла прийти в голову столь чудному человеку.

— Артём Александрович, конечно же, нам и не потребуется ваши подписи, мы будем брать их у мутантов, там, в канализации! — Стелькина снисходительно улыбнулась, а я чуть не грохнулся со стола. Я зря надеялся на благополучный исход этого дела. Похоже, товарищ Аннет придётся утопить в сточных водах!

— Вы это серьезно?

— Абсолютно! Майор! — она повелевала им как безвольной куклой: кроткими взмахами головы. Безропотно и на полусогнутых, майор разложил на столе карту канализаций, водил по ней пальцем.

— Вот тут и тут есть несколько относительно безопасных мест, контингент там не безобиден, но я думаю, тебе не составит труда обеспечить мадам Стелькиной безопасность, — майор говорил, как робот: без интонации и потупив взгляд.

Когда его монолог закончился, мои глаза едва не встретились с моим затылком.

— Товарищ майор!

— Это не обсуждается, это приказ! — вдруг рявкнул он, и я попятился к выходу.

Стелькина победно улыбалась, а майор от позора был готов провалиться сквозь землю.

— Ну хорошо, мы едем в юго-западную часть города, войдём там. Но нам с Мишкой нужен час на сборы, потребуются несколько единиц автоматического стрелкового оружия, бронещиты и....

Стелькина тактично кивнула, и майор безропотно прервал мой список, а я ведь только начал загибать пальцы.

— В этот раз на операцию ты поедешь один, никакого автоматического оружия, ничего что может спровоцировать заварушку с мута... кхм, с людьми с расширенными возможностями, простите, — майор гундосил в пол.

— Мне чем их бить? Матом? И что значит: не брать ничего, что может спровоцировать мутантов? Тогда и я тоже должен остаться сегодня дома!

— Ох, точно, Аннет, брать Ноикса не вариант: он у расширенных людей на плохом счету.

— Ха-ха, майор, мне нравится ваше чувство юмора, но я думаю, вы сгущаете краски, мы придём, как вы сказали, к расширенным людям с голыми руками, в которых не будет оружия, и нам ничего не сделают! Я не азартный человек, но я готова поставить на кон свою жизнь, — Стелькина окинула наши сгорбленные фигуры решительным взглядом, но поддержки не нашла. Вот и ставила бы на кон свою жизнь в гордом одиночестве, а мне моя жизнь ещё дорога!

— Что значит — с голыми руками? — мой голос сел.

— А то и значит! — майор терял терпение, провожая нас на верную смерть. — Ничего, кроме пистолета! И только одна обойма!

Что? Опять?! Когда меня оставляют без огневой поддержки, всегда начинается какой-то лютый трэш, это примета такая!

— Хорошо, я жду вас в машине! — я еле сдержал свой крик, майор незаметно перекрестил меня в спину. Ебаные доброжелатели сегодня обступали меня кольцом, да так и норовили вцепиться в глотку.

* * *

— Вы действительно готовы сегодня умереть? — я задал этот вопрос, как только заглушил двигатель машины. Вход в канализацию прямо перед нами: фары выхватывали из стены полуразрушенной эстакады огромные двери в царство безудержной фантазии свихнувшейся природы. Ими ограждали мутантов от Москвы около пятнадцати лет назад. Тогдашний мэр объявил войну ошибкам природы, послал на их уничтожение военных, а в итоге ушёл с позором в отставку. Именно тогда и появилось третье звено полиции. Кстати, сейчас под мои нужды Раф разбирает военную технику именно той армии. Я до сих пор не мог поверить, что иду туда почти без оружия и с психически больным аудитором на перевес.

— Конечно! А вы испугались расширенных людей? В том злачном баре вы вели себя по-другому, что же изменилось, капитан? — Стелькина издевалась, но была права: от происходящего по спине моей ползли мурашки.

Не так страшны люди, как их больные задумки, однако безразличность — моя спасительница:

— Вообще похуй!

— Рада слышать! Может быть, вы уже перестанете ругаться матом? Вы всё же в компании женщины.

— Ага, ёпт! — как не ругаться матом, когда у тебя в компании такая заноза в заднице?

— Ладно, начнём!

Стелькина потирала руки, когда я пыхтел над дверью. Электронные замки давно не работали: плесень сожрала всю проводку, а открывая заржавевший вентиль вручную, можно скоротать не один вечерок. Аннет нервно перечитывала текст петиции снова и снова и даже припасла для подписей ручку. Интересно посмотреть, как лишенные конечностей индивидуумы будут ставить на листах свои закорючки. Когда дверь поддалась и отворилась, мы с любопытством заглянули внутрь. Нет, там не было темно и сыро, покосившиеся вывески магазинов и свет из окон примитивных жилищ верный признак того, что жизнь в канализации не просто текла, а прямо бурлила.

— Эй, это мои червяки!

— Ты жулик!

Звонкий удар, и огромный амбал с хоботами вместо ушей отхватил оплеуху от такого же мутанта, только выше него на две головы. Туша хоботоухого ударилась о стену тупика и оплыла на грязный пол. Стелькина рефлекторно спряталась за моей спиной, но мутант пролетел мимо. Мы зашли в канализацию не с парадного входа, поэтому мгновенно оказались в своеобразной её сельской местности. Обитатели здешних мест не отличались интеллектом и благородными повадками, ну кроме плесени.

— Хитрожопый, решил прибрать моих червячков! — Амбал с рогом на лбу пристально смотрел на обидчика, и, кажется, нашего присутствия не заметил. Он закинул несколько личинок в огромный рот и едва не своротил стол, за которым они играли в карты. Он побрёл по улице с угрюмым выражением морды.

— Где мы? — шепнула Стелькина.

— Там, куда вы так сильно рвались. У нас еще есть возможность убежать!

— Ничего подобного, продолжаем миссию! — она билась за свою идею до конца, но как-то не спешила выходить из моей тени. — Нам надо обойти здесь всё, поговорить с... ними.

Ну да, это же просто воскресная прогулка, ничего сложного. Слева красовалась неоновая вывеска, приглашающая посетителей канализации в бар, справа текла вполне обычная бытовая жизнь приблизительно шестнадцатого века. Трущобы двухэтажные, окна сильно скошены под потолком. Из одного такого окна кто-то с размаху вылил на улицу целое ведро с помоями. Вонючая жижа окатила сидящих на земле детенышей, но не произвела на них никакого впечатления. Ребятки азартно и на скорость раскладывали в полный рост пожелтевшие от времени человеческие кости. Игра называлась: мозаичный человечек. Главная хитрость — незаметно украсть какую-то часть скелета у соперника, а высший пилотаж — это её съесть.

— Нет, опрашивать детей мы точно не будем. Смотрите, они так мило что-то выкладывают на асфальте, кстати, что это? — Стелькина семенила по моим следам и старалась придать ситуации позитивный настрой.

— Они выкладывают слово "пиздец"!

Продвигаться в глубь улицы было страшно: мутанты приходили в себя, и наши одинокие фигуры привлекали к себе всё большее внимание. Даже плесень на стенах тоннеля оживала и молчаливо пялилась десятком глаз. Согласен, мы не слишком гармонично вписывались в местный антураж.

— Ну что ж, приступим! — Стелькина зашелестела бумажкой и решительно выдвинулась наперерез какому-то слизняку, выпавшему из дверей бара. Парень оставлял за собой мокрый след, пьяно улыбался и не выглядел обиженным жизнью мутантом. И зачем мэрия вдруг решила о них заботиться, им и так здесь хорошо!

* * *

— Не стоит этого делать! — я процедил сквозь зубы, но Стелькина вырвала свой локоть из моей хватки.

— Глупости! Милейший, постойте! — она остановила слизняка не в самый подходящий момент, парень с изумленным восторгом смотрел на женщину, расплывшись в улыбке. Его ужасающий рот отвис метра на полтора. Внутри всё усеяно мелкими зубами, даже язык.

— Да, я милейший! — радостно согласился мутант.

Моя рука потянулась к пистолету.

— Меня зовут Аннет Григорьевна Стелькина, мэрия города Москвы наделила меня властью войти в ваш дом и принести радостную весть! — Аннет задыхалась от чувства собственной важности, я незаметно встал рядом и сурово осматривал окрестности. И чтоб ни одного резкого движения, суки!

— Вы такая милая! — прогнусавило чудище.

Его рот наполнился слюной, которая капала Стелькиной на дорогие туфли, Аннет мужественно не замечала этого конфуза.

— Мы вместе с капитаном Ноиксом собираем подписи под петицией о том, чтобы жителям канализации позволяли жить на поверхности! Как ваше имя? Я могу вписать его сама, вам нужно только поставить свою подпись, — Стелькина едва сдерживала отвращение.

— Меня зовут Улия, а что мы будем делать на поверхности? Там будет выпивка?

— Эм... — вопрос поставил Стелькину в нешуточный тупик, её ожидания увидеть здесь несчастных, угнетаемых индивидуумов таяли на глазах. — На поверхности есть много интересного и кроме выпивки, разве вы не хотите увидеть солнце?

— Солнце? Я его терпеть не могу, оно жжётся! — хныкнул Улия, и слюны в его рту стало еще больше.

— Я думаю, если нанести на вас крем от загара, вам будет легче переносить солнечный свет, — вслух рассуждала Стелькина, и мне пришлось привлечь её внимание.

— Вы совершили тактическую ошибку, громко сказав моё имя. Оно тут как красная тряпка для быков! Смотрите! — я незаметно кивнул по сторонам.

Пока Стелькина и Улия мило беседовали, мутанты уже обступили нас кольцом. Разношёрстные твари смотрели на двух бедолаг с хищническим аппетитом.

— Ох, это хорошо, что вас так много! — Стелькина изобразила улыбку, но она получилась предсмертной. — Вы все можете подписаться под нашей петицией, и её будут рассматривать в префектуре в самые кратчайшие сроки...

Голос Стелькиной становился всё тише и тише, мутанты подходили, подползали, подкрадывались к нам лишь с одной целью, и явно не ставить закорючки на клочке непонятной бумаги. Прижавшись к Стелькиной спиной, я шепнул ей:

— Ну что, поставили на кон жизнь? Давайте, доказывайте им что у нас нет злых намерений!

— Капитан, у меня кончились идеи, может, вы подумаете?

— А хули тут думать? — хмыкнул я и, выхватив пистолет, разнёс самодельный фонарь над входом в бар, а заодно и барную вывеску. Мутанты встрепенулись и уже было бросились врассыпную, но мой командный голос быстро охладил их пыл.

— А ну стоять, ироды! Вы что, не поняли? Белые люди спустились с вами поговорить! — я выхватил из рук Стелькиной планшет с петицией и потряс бумажкой перед физиономиями мутантов. — В этой хуйне должны стоять ваши подписи! Стройся в очередь и подходи по одному! Всем понятно? А кто будет выебываться, получит маслину в пузо, там за дверью стоит артиллерия, если мы не выйдем отсюда через двадцать минут, они разнесут здесь всё одним залпом!

— Это Ноикс, он пиздит! — голос с задних рядов захрипел и заткнулся.

Моя пуля почему-то оказалась сильнее дерзкого слова. Мутант с рогом на голове пошатнулся и упал. В этот момент улица наполнилась визгом, и мирные жители канализационной провинции разбежались по углам. Я отдал петицию Стелькиной.

— Так, одну фамилию вычеркиваем.

Побледневшая Аннет испуганно кивнула.

— Мне кажется, второй выстрел был лишним.

— Вам кажется, — угрюмо заключил я и, сунув руку в щель между дверью дома и стеной, вытащил на экзекуцию первого попавшегося мутанта. Мягкая субстанция растянулась до земли, как намокший от воды половик. Мне пришлось встряхнуть его, чтобы привести в чувство.

— Вы не подпишите, блядь, нашу петицию?

Мутант собрал все шесть испуганных глаз в кучу и задрожал, как флаг новой федерации на ветру.

— Я, не знаю... — провинциал заикался, я размахнулся свободной рукой, чтобы выбить из него всю либеральную дурь, но Стелькина осекла меня:

— Капитан, хватит уже на сегодня агрессии, отпустите его.

Пришлось подчиняться, мутант еле устоял на тоненьких ножках. Он был круглым и плоским как блин, только светло-зеленого цвета. Короткие ручки и ножки толщиной со спичку тряслись от страха: без слёз на это недоразумение природы и не взглянешь. Кого они тут собрались спасать? Мутантам только пулю в лоб, чтобы не мучились.

— Как вас зовут, уважаемый?

О боги, меня сейчас стошнит. Улица по-прежнему пуста, но твари уже как пить дать побежали за подмогой, и скоро сбор подписей закончится. Труп рогоносца одиноко лежал на потрескавшемся асфальте и ещё переживал свою смерть конвульсиями. У нас с Мишкой было много шуток по этому поводу. Мутанты никогда не умирали быстро.

— Все называют меня Плоским, — горько вздохнув, начал блин. Он тут же театрально зарыдал: — Меня обзывают дети и бьют ногами другие злые люди.

Плоский подступил к Стелькиной на небезопасное расстояние и упал ей в руки, облепив аудитора с головы до ног, как кусок теста. Аннет, нервно смеясь, сбрасывала с себя столь навязчивого прохожего.

— Мы собираем подписи под петицией о пересмотре законов, ущемляющих ваши права, вы можете подписать вот здесь? У вас вроде бы даже руки есть.

Аннет подставила Плоскому планшет с листом бумаги.

— Да, конечно, пусть они наконец вспомнят о нас, бедных, — мутант охотно взял ручку и что-то черкал в графе с подписью.

— Не такой уж и бедный, — я упёр дуло пистолета Плоскому в лоб. — Кошелёк и часы вернул, быстро!

— Ой! Оно как-то само, извините! — мутант невнятно улыбался.

Из складки в области живота он извлёк бумажник и часы, нежно стянутые с аудитора во время обнимашек. Аннет изумленно смотрела на свои вещи.

— Ещё раз, заготовка под пиццу, и больше ни разу, ты меня понял? — я провожал первого подписанта злобным оскалом.