Разносчик

— Радим, — негромко сказала она. Игорь немедленно повернулся к ней.

— Чё-то жидковат...

— Я же рассказывала, что тощий... Уже готов войти в ресторан. Что делаем?

— Придётся идти следом, но позже. Чёрт... Его клиента не разглядим.

Радим внезапно повернулся к машине, а потом сильно вздрогнул.

— Что это с ним? — удивился Игорь.

— Ударили. Наверное, идти не хочет.

Парень простоял ещё некоторое время неподвижно, а потом вышел из-за джипа. Спина уже прямая, и шагал он так, что надменность человека из общества чувствовалась отчётливо. В руке он держал квадратик бумаги — кажется, приглашение на вечер.

— Если его у рынка постоянно находят, почему он не сбежит в другое место? — вслух поразмыслил Игорь. — Мазохист?

— Да нет, — от неожиданности его вывода улыбнулась Наташа. — Просто он это место за несколько лет под себя пристроил. Полиция к нему благоволит — не шугает с места. Продавщицы все знакомые — наверняка подкармливают. Да и прохожие, думаю, все знакомые. Ну, я имею в виду, что он касался их незаметно, и они время от времени мелочь подбрасывают. А в другом месте всё начинать сначала... Да и найдут его быстро — эти-то. Не так много в городе мест, где нищие попрошайничают.

— Ты так хорошо знаешь про него? — удивлённо покосился на неё Игорь.

— Думала, прикидывала, как всё происходит, — пожала плечами девушка. — О... Лена!.. Торопится.

Девушка-эмпат и в самом деле быстро подошла к машине.

Олега Льдянова, на счастье всех троих, знали в городе многие из охранных фирм и агентств. Так что с охраной у дверей в ресторан договорились быстро. Наташа спокойно поднялась по лестнице и вошла в помещение, тем более что дресс-код был ею соблюдён. Предупреждённые внутренние охранники, узнав, что под прикрытием работает полевой агент, указали девушке на два зала, где проводились самые многолюдные торжества. В первом зале Наташа Радима не нашла. Во втором — нетерпеливо оглядываясь, даже испугалась, что он уже ушёл.

Но парень стоял в мельтешащей огнями темноте, у дискотечного пятачка, где отжигали самые молодые гости, и спокойно наблюдал за танцующими. Правда, его спокойствие заставило сердце Наташи заныть: даже в круговерти светового разноцветья его лицо вспыхивало чуть не трагичным бесстрастием. И видеть такое выражение на лице молодого человека было страшновато.

Наташа взяла с одного из разорённых уже столов тарелочку с какими-то изысканными закусками, положила сбоку несколько салфеток и сквозь толпу пробралась к Радиму. Минуты две стояла рядом, придумывая первые слова для разговора.

Обращая внимание на себя, коснулась его ладони.

— Радим! Очень рада тебя видеть!

Парень обернулся, как ужаленный. Едва не подпрыгнул. Возможно, созерцая дискотеку, слишком глубоко ушёл в свои мысли.

— Ты? — удивлённо сказал он, чуть придя в себя. Даже сумел улыбнуться. — Наташа?.. — Внезапно застыл, будто прислушиваясь к себе, и выдохнул: — Что... Что ты наделала!

— Я? — изумилась девушка. — Ничего не наделала. А вообще... Я искала тебя. Мне надо поговорить с тобой.

— О чём? — помедлив, спросил он.

— У меня к тебе дело — на миллион. — Всё ещё продолжая говорить, Наташа даже в обманчивом, прыгающем свете видела, как лицо Радима на глазах худеет, а дыхание всё больше частит. Что с ним? Но всё же взмолилась: — Только не убегай, ладно? Я всего лишь хочу поговорить! Радим...

Она уже пожалела, что взяла закуски. Желание накормить его всё ещё оставалось, но теперь остро стало видно состояние парня: даже если он и был голоден, есть не смог бы — слишком напряжён. Да и сама Наташа с определённого момента не могла поддерживать беседу. Она жадно вглядывалась в него. Первоначальный испуг заставил его полностью открыться, сбросив и маску гостя, и маску нищего... Теперь девушка видела истинное лицо Радима — и оно ужасало: мальчишка, лет семнадцати, отчаянно кричит — а брызги крови захлёстывают всё его лицо!

... Наташа не знала, сколько времени продолжался этот фантасмагорический ад: весёлая ритмичная музыка, под которую дружно и азартно танцует в хаотических вспышках разноцветного света толпа, подстёгиваемая подбадривающими воплями диджея; высокий худощавый парень напротив неё, чьё неподвижное лицо прозрачно, а сквозь него видно дёргающееся от падающих на него множества мелких капель крови лицо мальчишки, который затем отшатывается. И — повтор... Повтор...

Осязаемый ужас прервал Радим, не подозревавший, что девушка видит его истинное лицо.

— Хорошо, поговорим. — Он вдруг огляделся, хмуря брови. — Здесь? — словно сам удивился, что до сих пор стоят у края дискотечного пятачка.

Выдохнув, Наташа тоже машинально огляделась.

— Ой, нет, конечно. Здесь кричать придётся. Может, выйдем куда-нибудь, где можно спокойно поговорить?

И чуть не открыла рот, когда он естественным движением, даже не глядя на неё, предложил ей руку. Ничего себе — манеры...

Выяснилось, он знал расположение помещений этого ресторана. Провёл девушку через ползала — и они очутились в относительной тишине вечернего города — на просторном длинном балконе, который словно опоясывал всё здание-пристрой. Чтобы в чужие залы не заходили из других помещений, части балконов были отделены друг от друга декоративными решётками, обвитыми плетями искусственного плюща.

Здесь было достаточно мягких стульев, а народу, желавшего подышать свежим воздухом, — маловато. Вечер только-только начался, и сюда выходили редкие пары или поодиночке, чтобы почти сразу убежать назад, в помещение.

Радим посадил спутницу и пододвинул второй стул. Оба оказались под окнами зала, закрытыми плотными шторами. Наташа ещё подумала, не специально ли он сделал именно такой выбор, чтобы не подслушали: ведь теперь каждый, кто на ресторанном балконе появлялся, был перед ними почти как на ладони.

— Я слушаю.

— Извини, — смутилась Наташа и протянула тарелку с закусками. — Я взяла это для тебя. И не бойся: я не задержу надолго.

Он осторожно взял кусочек из тарелки и с удовольствием съел его. Потом сообразил, что значит "для тебя", и забрал всю тарелку к себе. Ел Радим жадно, но аккуратно, то и дело вытирая пальцы салфетками. Невольно заглядевшаяся на него и уже способная улыбаться, Наташа мысленно похвалила себя за то, что взяла что-то именно мясное.

Дождавшись, когда парень возьмёт последний кусочек, Наташа взяла опустевшую тарелочку и поставила её за спину, на широкий карниз, где уже стояли не только тарелки, но и пустые бутылки из-под напитков. Туда же, в тарелочку, сложила скомканные парнем салфетки.

— Радим, мы хотим пригласить тебя к себе, — осторожно сказала девушка.

Она ожидала, что он перебьёт и уточнит: "К себе — это к кому?" Но парень лишь выжидательно смотрел ей в глаза. Лицо — вновь безучастное. Недавнее удовольствие от еды уже исчезло. Только внимание. Поняв, что перебивать вопросами он не будет, пока не услышит всё, Наташа расслабилась.

— Есть в городе такое общество — группа людей, которые занимаются практической эзотерикой. Эзотерика — это всё, что люди иногда называют магией или колдовством. — Показалось или нет, что его взгляд стал ещё более сосредоточенным? Поколебавшись, Наташа решила не обращать на это внимания. — В юго-западном районе города, в самом начале пригорода, находится поместье. Его владелец — Алексеич. Это не отчество, фамилия. В группе он главный. Именно благодаря ему, многие нашли самих себя. Он и учитель, и практикующий экстрасенс. Он тебя и приглашает. — И девушка замолчала, показывая, что ожидает вопросов.

Радим хмыкнул, сообразив, что значит это молчание.

— Откуда он обо мне знает?

— Сегодня к Алексеичу привезли одного человека. Он вокалист, который три года по контракту работал в берлинском театре, — снова осторожно сказала Наташа. Лицо Радима не дрогнуло, но он откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу — закрылся. — Этот человек не мог спать всю ночь, потому что его мучили кошмары. Алексеич сказала, что они наведённые. И снял их.

— Снял? — Абсолютно безэмоциональный вопрос. Даже уточнение.

— Без остатка. Я же сказала: Алексеич — сильный экстрасенс. Но вокалист пришёл к нам не с пустыми руками. Он принёс видеозаписи с камер наблюдения. Вечер был хоть и многолюдный, но без дискотеки. Света не выключали.

Радим задумчиво пропустил сквозь зубы нижнюю губу. И отвернулся, глядя в вечернее небо. Наташа уже решила за него, что он сейчас будет говорить. Начнёт оправдываться, мол: "Я всего лишь разговаривал с певцом!" Или требовать: "А докажите, что это сделал я!" Поэтому изумилась, услышав:

— Ты после ресторана домой? Или к своему Алексеичу?

— Домой.

— Ты с большой любовью рассказывала об этом Алексеиче. Он твой любовник?

В отличие от него, Наташа сдержать чувств не смогла.

— Кто-о?! Алексеич?!

Он молчал, выжидательно глядя на неё. Кажется, очень терпеливый. Девушка, проглотив негодование, заставила себя прекратить нервничать.

— Если хочешь честно, я бы хотела, чтобы он был моим любовником. К сожалению, вот уже тридцать лет с небольшим, как он влюблён в свою жену.

— А почему ты хочешь?

Наташа некоторое время смотрела на него и пожала плечами.

— Что бы я ни сказала, Алексеича это не охарактеризует реально. Его видят все по-своему. Если ты познакомишься с ним, ты поймёшь меня.

— Значит, у тебя никого нет, — сделал он странный вывод.

"Впрочем, вывод не очень странный, — решила про себя Наташа. — Логичный. Ведь если я безнадёжно, как он решил, влюблена в Алексеича, значит, у меня и впрямь никого". И ответила грубовато и риторически, не рассчитывая на ответ:

— Хочешь, чтобы я рассказала о себе всё?

— Хочу.

Он в очередной раз заставил её оторопеть. "Нет, вы посмотрите на него! — возмутилась она в душе. — Сидит передо мной, совершенно спокойный, — и допрашивает! Или он меня специально из себя выводит?"

— Зачем тебе? — буркнула она.

— Интересно.

— И после моего рассказа ты примешь наше предложение?

— Нет.

Она уже задохнулась от возмущения, но постаралась удержать эмоции. Всмотрелась в его глаза. Серьёзен.

— Поняла, — стараясь говорить насмешливо, сказала Наташа. — Ты хочешь сказку на ночь — историю из реальной жизни.

— Если говорить о желаниях, я бы хотел побыстрей уйти из ресторана.

— И что тебя удерживает?

— Ты.

— Ты меня запутал, — призналась девушка после паузы. — Я всего лишь предложила познакомиться с нашей группой, а ты... — Она замялась, не зная, как вежливо назвать его поведение...

Радим чуть слышно вздохнул и сказал:

— Наташа, ты мне сорвала дело. Я хочу за это компенсацию. Вот и всё.

Теперь она смотрела на него, пытаясь сообразить. Поняла только одно — что ничего не поняла. И сказала напрямую:

— Я не знаю, что за дело тебе сорвала. И я не знаю, какую компенсацию ты хочешь.

— Ты приняла на себя то, что я приготовил для другого человека, — монотонно сказал Радим. — Мне придётся это снять с тебя, потому что после ресторана ты едешь домой, а не к своему любимому Алексеичу. За это я хочу компенсацию — рассказ о себе.

Когда до неё дошло, она даже испугалась, сначала эхом вспомнив его слова: "Что ты наделала!", а потом эхом же услышала, что он собирается снять с неё сновидческий кошмар. Посидев и посоображав, как и что, девушка склонила голову и упрямо сказала:

— А я не хочу, чтобы ты его снимал.

Он встал и вышел с балкона. Открыв рот, Наташа смотрела на пустой дверной проём — до тех пор, пока в него не вбежали хохочущие девушки из ресторана. Медленно встав со стула, Наташа побрела в помещение, кляня себя и этого странного парня на все корки, а потом протискивалась сквозь толпу... Пока не натолкнулась на кого-то, кто спокойно сказал:

— Танцевать ты тоже откажешься?

Чуть не всхлипнув от счастья, она немедленно прильнула к нему — лишь бы не сбежал! Кажется, на этот раз он удивился: сначала держал её за талию, немного отстраняя от себя, потом — расслабил руки, позволив чуть не прижаться к себе. А Наташа вдруг в смятении подумала, что задание, кажется, перестаёт быть заданием: второй танец с ним — с перерывом в несколько недель, а она так его хорошо понимает — каждое его движение! И сама попыталась отодвинуться.

— Нет, — жёстко прозвучало над головой, отчего её окатило пронзительной волной мурашек и холода. Рука на талии резко отвердела и притиснула её к Радиму.

Пришлось взглянуть на него. Радим смотрел недовольно, даже с толикой злости. Да что такое... Довелось же ей столкнуться с таким человеком... Вскоре Наташа пришла к выводу, что она побаивается его. Но танцевать с ним всё равно было... уютно. И она чуть слышно усмехнулась, почти уткнувшись в его грудь.

— Как ты сюда пришла?

— То есть?

— Ты без приглашения?

— Да. Меня привезли ребята из группы.

— А охрана?

— Наши сотрудничают с частным агентством, владельца которого все знают в городе. Связи, — чуть подняла она плечи. — А... ты? Тебе нашли приглашение?

— Да. Ты живёшь с родителями?

— Нет. Снимаю квартиру.

— Поехали к тебе.

— Я уже устала переспрашивать и строить из себя идиотку, повторяя одно и то же: что-о? С какого рожна я должна тебя привозить к себе?

— Тебе и правда хочется увидеть тот кошмар?

— Радим, ты сам по себе, блин, кошмар хороший! — не выдержала она. — Почему, кстати, только я должна отвечать на вопросы? А если я спрошу: а не поехать ли к тебе?

— У меня тебе не понравится, — чуть улыбнулся он.

— Почему?

— Я живу в доме из продуктовых коробок, — сказал он. — Там холодно.

Она скользила рядом с ним под музыку и размышляла.

— Радим, а сколько тебе лет?

— Не знаю.

— А... — Естественный вопрос, почему он этого не знает, пришлось придушить в начале его зарождения: всё равно не ответит. — А какой ты настоящий? Тот, который сидит у рынка, или тот, который сейчас со мной?

— Ты видела меня у рынка?

Интонация была слабо вопросительной, словно парень и не ожидал ответа. Зато он остановился. Наташа вопросительно посмотрела на него и чуть снова не пожала плечами: он вглядывался в неё так, словно пытался увидеть что-то такое, чего она не расскажет.

— Ладно, — сказал он, будто решившись на что-то трудное. — Ты не представляешь, что такое тот кошмар, который я сбросил на тебя. Не всякий его выдержит. Я могу снять его прямо сейчас. Если охрана тебе знакома, пусть найдут для тебя закрытый кабинет. Или пусть дадут нам посидеть в их раздевалке. Мы там пробудем минут пять, не больше.

— А почему пять минут?

— А за какое время твой Алексеич снимает... этот сон?

В голосе Радима изумлённая Наташа ясно расслышала нотки ревности.

— Не знаю. Могу позвонить — спросить, если хочешь.

— Не хочу.

"Медляк" сменился более зажигательным танцем, под который радостно завопившая толпа принялась усердно прыгать. Но Радим продолжал прижимать к себе Наташу, тихонько покачиваясь в такт музыке, но будто не замечая смены ритма. А Наташа, прислонившись к нему ухом, вдруг горестно задумалась о том, что не выполнила приказа своего замечательного начальства, но почему-то не жалеет ни о чём. Возможно, оттого что ей выпала удача потанцевать. Возможно, оттого что выпала удача познакомиться с необыкновенным человеком, который состоит сплошь из тайн и противоречий. А ещё... Это странный человек настолько необычен, что она истово верит: он может исчезнуть из её жизни в любой момент. Не прощаясь.