Вновь опередив водителя, Адэр распахнул дверцу. Выйдя из машины, протянул руку. Черноволосая девушка, слегка прикоснувшись к его пальцам, выпорхнула из салона. Мун надсадно задышал. Дочь? Внучка? Хороша чертовка! Но зря тревожится старик — Адэр к таким равнодушен.
Вдруг девушка посмотрела на Вилара. По-особенному, сбиваясь с ритма, забилось его сердце. Непривычно тяжело приподнялась и опустилась грудь, делая вздох. Стало невыносимо жарко.
— Кого-то ждешь? — спросил Адэр, взлетев по лестнице.
— Да... тебя... то есть вас. Мы можем поговорить?
— Через полчаса буду в столовой, — сказал Адэр Муну и бросил Вилару: — Идем.
Открытые настежь окна сверкали чистыми стеклами, колыхались белоснежные занавеси, позвякивала хрусталиками люстра, отражаясь в натертом до блеска паркете. Стол и стулья излучали красивое матовое сияние. Только кресло с наброшенным сверху красным плюшем оставалось нелепым и жалким.
Адэр подошел к окну, оперся руками на подоконник. Опустил голову. Вилар стоял, вытянувшись, возле двери. Как назло, давил воротничок сорочки. Вызывая чувство гадливости, по спине струился пот. И предательски дрожали колени.
Молчание затянулось. Вилар испугался, что друг уйдет, так и не выслушав жалкий лепет оправданья.
— Адэр... Прости меня.
Адэр передернул плечами. Озлоблен. Конечно. И сильно раздражен. Смешно надеяться, что сейчас он способен простить и понять. Но откладывать разговор опасно — и без того глубокая пропасть между ними вот-вот превратится в бездну.
— Адэр... Я знал, что Порубежье нищая страна, но не думал, что настолько. Я знал, что назначение наместником заденет твое самолюбие, но не думал, что Великий подарит тебе трон. Всё пошло не так, как я представлял себе. Я ошибся. Прости меня.
Адэр развернулся. В глазах холод. На лице спокойствие. До чего же он похож на своего отца...
— У меня один вопрос: почему исподтишка?
— Я хотел сказать, но тебя почти месяц не было во дворце.
Адэр отодвинул от стола кресло. Долго смотрел на него, видимо, раздумывая — стоит садиться или нет. Сел.
— Зато теперь я знаю: нельзя доверять ни отцу, ни другу. К сожалению, отца не выбирают.
Погладил плюш на подлокотниках:
— Возвращайся домой. Ты мне больше не нужен.
Заслуженный удар под дых. Вилар даже ощутил физическую боль, и только леденящий взгляд не позволил прижать руку к животу и согнуться.
— Можешь идти, — холодно произнес Адэр.
— Я хочу загладить свою вину. Я перерою все документы, я подниму все законы, но найду условия, при которых ты сможешь отказаться от Порубежья, и при этом не будешь выглядеть смешным.
Адэр вскочил:
— Смешным? Есть лишь одно условие. Мое! Я покину Порубежье только для того, чтобы взойти на престол Тезара!
Стремительно пошел к двери. На пороге оглянулся:
— Простить — не обещаю. Но постараюсь на время забыть о "ноже в спину". Жду тебя в обеденной зале.
* * *
Малика влетела в спальню, рухнула на кровать.
Чопорность и равнодушие вельмож мало волновали ее — она давно к ним привыкла. Сколько себя помнит, именно такие люди приезжали из Тезара — надменные сухари. Но еще никто не позволял себе так унижать ее.
Малика уткнулась лицом в подушку.
И вот приехал он: высокомерный, зазнавшийся, самовлюбленный. Разве таким должен быть правитель? Даже наместники осматривали замок, где им предстояло провести остаток жизни, знакомились с его обитателями, меняли слуг, окружали себя толковыми людьми, проводили собрания, распределяя обязанности, и уж потом погружались в созерцательную дремоту. Но что с них возьмешь? Старые немощные люди, выжатые Моганом, как лимоны. Где еще они могли отдохнуть от дел, как не на троне Порубежья?
А этот? Единственное, что заинтересовало его — спуск к морю. Море! Да он отродясь не слыхивал, что в этой стране есть море.
Малика тяжело вздохнула. Почему же так не везет на добрых и интересных людей? Один лишь Мун — самый дорогой человек на свете. Всегда рядом, всегда поддержит и успокоит, а если надо, то и мозги песком прочистит.
Скрипнула дверь. Легок на помине. Но до чего же не хочется выслушивать его проповедь. Сейчас бы в душ, смыть презрение и злобу, что выплеснул на нее Адэр.
Мун недовольно крякнул:
— Что ты творишь?
Малика не шевелилась. Может, решит, что она спит и уйдет?
— Как это понимать? — непривычно сурово звучал старческий голос. — Стоит только отвлечься, и на тебе! Получай очередную глупость.
Малика сжала под подушкой кулак. Нет! Выговор старика не заставит развернуться и с виноватым видом захлопать ресницами.
— Зачем ты пошла к правителю?
Послышались шаги. Ага! Или решил уйти, или... Стул с грохотом опустился возле кровати. Заскрипел дерматин.
— Ладно, я еще могу понять девичье любопытство. Увидела, ну и смазывай пятки. Но усесться в машину?! Надо быть без царя в голове.
Малика стиснула зубы. Старик не на шутку разошелся. Даже припомнил прадедовские прибаутки. Видать, отделаться молчанием не получится.
— Что это ты? Зубами скрипишь? Ишь, как уши ходят ходуном. Вот сейчас возьму ремень и отхайдóкаю почем зря, не посмотрю, что девица.
Малика развернулась:
— Это как?
— А вот отхайдóкаю, тогда и узнаешь, — сердито ответил Мун, но старческий взгляд потеплел.
— Да что случилось? Не помню я, чтобы ты раньше ремнем грозился.
Старик поднял палец к потолку:
— Это правитель! А ты решила с ним лясы точить? Лучше бы на кухне помогла.
— При наместниках посуду не мыла, а сейчас побегу?
— Сильно ты вознеслась! То и чураются тебя бабы. Даже поболтать тебе не с кем.
— О чем с ними болтать? О мужиках или о картошке с брюквой?
Малика села, поправила платье. Украдкой глянула на Муна — выпустил пар или придется еще послушать?
— Так вот, голуба! — проговорил старик.
Малика обреченно опустила глаза.
— Адэр — большо-о-ой человек. А ты мошка. Раздавит тебя и не заметит.
Малика тряхнула головой. Все! Хватит на сегодня унижений!
— Ненавижу его! — прошептала она.
— Кого?
— Его! Твоего правителя Адэра!
Мун взлетел со стула, не по-старчески резво подбежал к двери, выглянул в коридор и с посеревшим лицом повернулся:
— Дурья твоя башка!
Малика подошла к окну. Отодвинув герань, умостилась на подоконнике:
— Глупее человека не видела.
Мун опасливо приблизился к ней:
— Ты чего мелешь? Заболела?
Его губы тряслись, в глазах тревога. Старик не знал, куда деть руки: то прятал за спину, то складывал на груди. Наконец, сцепил пальцы и прижал к животу.
Глядя на него, Малика мысленно осыпала себя упреками. Надо было повиниться, признать свою ошибку, и делу б конец. Нет! Взыграла кровь, заговорила гордость. Еще и самого близкого человека заставила волноваться.
Она спрыгнула с подоконника, обняла Муна и уткнулась лицом в его плечо:
— Мун! Я пошутила.
— Хороши шутки.
— Нет, правда! — Малика легонько боднула его в шею. — Только немножко огорчилась. Правитель... и не знает о море! И кто додумался его сюда отправить?
— Не нашего ума дело.
— Я бы на месте Адэра...
— Да как ты можешь сравнивать себя с правителем?
Малика отклонилась назад:
— А чем он от меня отличается? Только тем, что родился с короной на макушке.
— Девочка! — Мун укоризненно покачал головой. — Твой язык до добра не доведет. Слава Богу, недолго мне тревожиться. Две недели пролетят, как день.
— Зачем ждать? Давай уедем сегодня. Прямо сейчас. Давай?
— Нет, Малика. На кого я оставлю замок? — Мун взял ее за плечи. — Пообещай мне!
Она потянулась поцеловать Муна в щеку, но старческие руки держали не по-старчески крепко.
— Пообещай, что к правителю ни ногой!
— Обещаю!
Малика вырвалась из цепких пальцев, обежала старика и прыгнула на кровать. Панцирная сетка натужно заскрипела. Лицо Муна просветлело, губы растянулись в улыбке.
В комнату заглянула служанка:
— Малика! Правитель срочно вызывает тебя в комнату собраний.
Малика посмотрела на побледневшего старика и пожала плечами.
* * *
Рассудком завладело единственное желание — быстрей вернуться и успокоить Муна. И Малика, не в состоянии думать ни о чем другом, бежала по переходам хозяйственного крыла, перепрыгивала через ступени, неслась через холл. Но, услышав голоса, заглушенные изгибами и поворотами коридора, споткнулась, прижала руку к груди. Вторя биению сердца, в голове тревожно заколотился вопрос — зачем ее позвал правитель?
Мысли, подобно застигнутым врасплох ящерицам, ускользали, оставляя бесполезные обрывки. Взор метался по затоптанному полу, словно искал в тусклых разводах подсказку.
Малика похолодела — а вдруг Адэр узнал, кто она? Привалилась плечом к стене, потерла виски. Нет... Нет! Даже ставленники Великого не догадались. И слуги — все, как один, переселенцы — знают о морунах только понаслышке. Единственное, что может ее выдать — это глаза, необычайно черные, обжигающие. Но смуглая кожа и волосы, цветом и блеском напоминающие смолу, собьют с толку любого сведущего человека.
А вдруг Адэр узнал, что ее старый добрый Мун — ориент? Но откуда? Тот, кто в нарушение закона дал ему в замке приют, давным-давно ушел в мир иной. Прошедшая после него вереница наместников без устали меняла слуг. И вскоре не осталось ни одного человека, кто бы помнил, что тихий покорный смотритель — выходец из морского народа. В конце концов, изменился сам Мун — хотя глаза цвета морской волны и несмываемый загар остались прежними, всё остальное скрыли годы.
— Чего ждем? — возле самого уха прогремел голос охранителя.
Малика от неожиданности вздрогнула. Оттолкнулась плечом от стены и быстро пошла мимо закрытых дверей, чувствуя спиной пронизывающий взгляд. Сбежать не получится. Уже стемнело. До ближайшего селения, где находится их маленький домик, три часа ходьбы по пустоши, кишащей дикими собаками и шакалами. А эти хмурые верзилы, которых привез с собой правитель? Без его разрешения они вряд ли позволят уйти.
Завернув за угол, Малика остановилась. Свет, вырывающийся из зала собраний, разделил коридор и, словно разорвал саму жизнь, на две части. На освещенной границе между "до" и "после" плечом подпирал открытую дверь секретарь Адэра — важный на вид, но с измученным взором.
Малика глубоко вздохнула и сделала шаг вперед.
В воздухе витал терпко-сладкий аромат. Молодые люди, стоя возле камина, тихо разговаривали. Вернее, говорил Адэр, а человек, который недавно ждал его на лестнице, с растерянным видом крутил в руке бокал с вином и порой кивал в ответ.
Адэр заметил ее:
— Чего топчешься у порога?
— Я не топчусь. Я только что пришла.
— Подойди! — Адэр взял с каминной полки бокал с вином и протянул Малике. — Выпей.
Она отшатнулась.
— Не хочешь?
В синих глазах пустились в пляс веселые чертики. Хмельной взор забегал по ее лицу, остановился на губах, сполз на грудь. Малика вспыхнула — она не товар на сельской ярмарке — и сжала кулаки.
— Считай. Я подожду, — произнес Адэр и, беззлобно улыбнувшись, сделал глоток вина.
Малика спрятала руки за спину и только сейчас увидела возле ножки стола две пустые бутылки. Адэр заразительно рассмеялся — видимо, его развеселило выражение ее лица.
Жестом приказав секретарю закрыть дверь с другой стороны, проговорил:
— Позволь тебе представить маркиза Вилара Бархата. Можешь обращаться к нему, как и ко мне — мой господин.
Малика, склонив голову, присела.
Адэр повернулся к Вилару и указал на Малику:
— А это... Черт... Как твое полное имя?
— Малика Латаль.
— Напомни, чем ты занимаешься в замке?
— Сейчас — ничем. Когда были наместники, я читала им книги, переписывала документы, вела протоколы собраний...
— Представляешь? — перебив Малику, Адэр обратился к Вилару. — Она в курсе всего, что творится в стране.
Залпом опустошил бокал и с непонятной злостью бросил его в камин.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать два.
— Двадцать два?!
— Надеюсь, это комплимент?
Адэр хмыкнул:
— Ты не по возрасту четко и понятно излагаешь свои мысли.
— Видимо, я прилежная ученица.
— И кто же твои учителя? Неужели наместники?
Малика опустила голову:
— Я же сказала: я читала им книги, переписывала документы. Чуть дальше по коридору огромная библиотека, в подвале большой архив.
Она ждала ехидных слов, но слышала только шум ветра за окном. Посмотрела на Адэра и столкнулась с оценивающим взглядом.
Адэр указал на кресло и стулья возле камина. Первым развалился на красном плюше. Малика присела на самый краешек сиденья. Вилар передвинул свой стул так, чтобы она не смогла его видеть.
— Я хочу пригласить несколько самых влиятельных высокородных особ, — промолвил Адэр.
— Вы обидите остальных, — тихо произнесла Малика.
— Я бы позвал всех, но здесь мало места. Так вот, я хочу, чтобы ты занялась подготовкой этой комнаты к приему.
Малика посмотрела по сторонам.
Адэр хохотнул:
— Вымытых окон и плюша на стариковском кресле недостаточно. Здесь все должно быть торжественно и строго. Справишься?
— Почему я?
— А кому я должен это поручить? Нерасторопной прислуге с допотопными вкусами или помощникам наместника, которых ничто, кроме Тезара, не интересует?
— Зачем вам эта комната? В левом крыле есть Мраморный зал.
— Он в нормальном состоянии?
— Еще нет. Но это вопрос нескольких дней, Мун как раз набирает прислугу.
— Кто распорядился?
— Я, — прозвучал за спиной голос Вилара.
Адэр рывком подвинулся на край кресла и наклонился к Малике так близко, что еще немного и столкнется с ней лбом.
— Дьявол! О чем с ними разговаривать? — прошептал он.
Малика уловила в его дыхании тягучий аромат терпкого вина.
— Мой господин! Давайте все обсудим завтра.
— Я спрашиваю — о чем?
Адэр вцепился в ее колено. Малика боролась с желанием разжать его пальцы, да с такой силой, чтобы захрустели косточки. Надо сказать ерунду. Пусть взорвется. Пусть обругает и, сочтя идиоткой, больше никогда не вызывает к себе.
— Если вы позволите мне сопровождать вас на приеме... — промолвила она.
— Малика! В той стране, откуда я родом, сопровождающей дамой может быть либо супруга, либо родственница. В худшем случае — фаворитка. Таковы традиции, — на удивление добродушно произнес Адэр и отпустил ее колено. — А ты никаким боком к ним не относишься.
Малика уставилась в пол. Адэр не так прост, как ей показалось. Его могло разозлить ее молчаливое присутствие, но околесицу выслушал спокойно. Вчера прятал за ехидными словами растерянность, сегодня утром гневно громыхал, пытаясь скрыть смятение, но сейчас удивил — не было вспышек злобы, да и взгляд выдавал простые человеческие чувства. Или вино помогло ему превратиться в человека, или усталость лишила сил выходить из себя, но, как бы там ни было, Адэр непредсказуем, а от того втройне опасен. Прав Мун — таких людей надо сторониться.
За спиной позвучал голос Вилара:
