Записки подменыша

— Ну, что поделать. Красота требует жертв, — произнесла она, почему-то думая о том, что "человек", показавший ему этот рынок антиквариата, — наверняка девушка. Вокруг него должно быть очень, очень много девушек. В этих обольстительных кошачьих глазах, в журчащих переливах этого голоса так легко потеряться.

Потеряться — а что потом? Обнаружить себя в другой, более тёмной чаще?.. Эта щегольская зацикленность на одежде и "вещная", сведённая к сорочьему материализму любовь к истории, конечно, забавна; но — хочется копнуть глубже.

— Но ты не боишься покупать эту трость с клинком? Ну, то есть — это законно? — уточнила она, аккуратно прерывая очередную волну его ассоциативной болтовни. — Потому что — всё-таки ведь оружие...

— А, да он же затуплённый! — отмахнулся Даниэль. — Просто железка, ты им ничего не сделаешь. Все это, к сожалению, воспринимают как старый хлам... Хотя настоящее историческое холодное оружие мне бы тоже, конечно, хотелось! Меч-двуручник какой-нибудь. Или стилет.

Он ухмыльнулся. Теперь в изгибе его красивых губ было что-то пугающее.

— А ты не хочешь заниматься исторической реконструкцией? — спросила Алиса. — С такой-то любовью к старине.

Почему-то ей захотелось увести разговор от темы оружия — хотя тёмная злая жадность, на миг проступившая в лице Даниэля, лишь усилила её голод. Голод, отражённый в голоде.

Что, если это юное прекрасное существо тоже жаждет крови — только более буквально, чем она? Он писал, что его прошлое полно насилия, что он не любит о нём вспоминать, что с драками и приступами гнева навсегда покончено, — но так ли это?

— Ой, очень хотел бы, конечно! — оживился Даниэль. — Если бы подобралась подходящая компания, обязательно занялся бы. А один я ничего не делаю. — (Значимая фраза. Алиса молча кивнула, поставив мысленную галочку). — И ещё, знаешь, цилиндр хочется — чтобы делать вот так при встрече со знакомыми! — (Хмыкнув, Даниэль склонил голову и игриво приподнял воображаемую шляпу. Тусклые маленькие цифры 1312 над его левой бровью занимали Алису не меньше перевёрнутого креста на лбу — но она твёрдо решила не спрашивать, что это значит. Вопрос, вызывающий тошноту и чувство сведённых скул у любого человека с татуировками). — Я ебанутый, да?

Мягко-мягко, мурча — шёлком по голой коже, до мурашек. Очень кокетливый вопрос.

— Нет, почему же? Я понимаю. В исторической одежде правда есть что-то очаровательное. В викторианской эпохе, например...

— Викторианской, — слегка нахмурившись, повторил Даниэль. Он ведь без образования, — напомнила себе Алиса. То ли только школу закончил, то ли школу и кое-как — колледж. Из университета, кажется, отчислился. С такими темами нужно быть аккуратнее, чтобы его не напугать и не оттолкнуть. — Это же девятнадцатый век, да?

— Да, бо?льшая часть девятнадцатого века. Эпоха королевы Виктории, период расцвета Англии, её владычества на море...

— Да-да-да, промышленная революция, колонии и вот это вот всё, верно? — закивал Даниэль. Пушистые пряди чёлки упали ему на глаза; он зачесал их назад пятернёй — резким, но убийственно стильным движением. Алиса вдруг заметила, что его щёки горят как-то слишком уж ярко, а на лбу поблёскивает испарина. Заболевает?.. — Да, что-то такое мне нравится. Хотя ещё очень нравится восемнадцатый век — одежда времён Великой французской революции, например. Вот эти их шляпы с плюмажами, ботфорты... Я как раз недавно проходил одну игру, где нужно участвовать в этой революции, болтал со всеми ребятами, которые там имели вес — ну, с Робеспьером, Дантоном, Маратом. И офигел от того, как там прорисована каждая деталь одежды, обуви, оружия! — (Кошачьи глаза восхищённо распахнулись — две разноцветных манящих пропасти). — Есть, конечно, стереотип, что игры — это только про развлечение, про экшн. Но на самом деле оттуда очень много ценных знаний об истории можно почерпнуть. Там есть отрывки реальных документов, воссозданы некоторые ситуации — штурм Бастилии, например, или казнь Людовика... Как его номер, не напомнишь? Вечно путаюсь в этих Людовиках!

— Шестнадцатый, — зачарованно наблюдая за его лицом и живыми жестами, подсказала Алиса. Он то загибает пальцы, перечисляя что-то, то с небрежным изяществом взмахивает кистью, то очерчивает воображаемые контуры предметов, то поправляет волосы. Гибкая гибельная пляска пантеры; изысканные изгибы змеи, гипнотизирующей жертву. Но, чёрт возьми, до чего же приятно на него смотреть. — Ещё бы в них не путаться.

— Да-да, вот!.. Ну, и я в основном благодаря играм и начинал интересоваться историей — что-то читать, смотреть. Мне обычно скучно системно что-то изучать — ну, знаешь, от корки до корки, — а вот если по какой-то любимой вселенной, то пожалуйста! Проходил вторую часть Assassin's Creed, например — и начал волей-неволей копать про Италию эпохи Ренессанса. Флоренция, Венеция, вот это вот всё...

— О... — улыбаясь, произнесла Алиса. Даниэль ласково прищурился.

— Ага, я помню, что у тебя особые взаимоотношения с этой темой! Так вот — там ты и видишь все эти узкие итальянские улочки, и с династией Медичи взаимодействуешь, и с династией Борджиа, с Да Винчи... — (Красивые руки Даниэля метались над столом, как белые птицы с чёрными крестами на спинах). — И ещё это всё вписано в реальные исторические события. Главный герой, Эцио Аудиторе — глава ордена ассасинов в Италии. Ну, то есть он там не сразу становится их главой, но тем не менее. А главные враги ассасинов — орден тамплиеров. А ты явно знаешь, как сильно тамплиеры влияли тогда на всю политику!.. Так вот, Эцио мстит за смерть отца и братьев, но...

Замелькал пёстрый узор имён, мест, событий — реальных и выдуманных; Даниэль так вдохновенно пересказывал игру, что Алиса ощутила что-то на грани с умилением. Его лицо стало ещё прекраснее — озарилось изнутри каким-то странным — почти влюблённым? — светом. Ей лишь изредка удавалось вставить какой-нибудь комментарий в его нервно-радостную болтовню — и ни разу не удалось закончить реплику: её неизбежно перебивали. В конце концов, она решила ограничиться кивками, восклицаниями и междометиями — и терпеливо ждала, пока поток ассоциаций Даниэля, который отвлекался на всё новые и новые детали, рисуя в воздухе всё новые и новые кружки, спирали и линии, иссякнет.

— ...А сейчас я прохожу часть Assassin's Creed, которая посвящена фронтиру, — с тем же взбудораженно-детским восторгом прощебетал Даниэль, когда в теме итальянского Ренессанса возникла первая — едва ощутимая — пауза. — Знаешь же, что это?

— Обижаешь! — в шутку обиделась Алиса. — Противостояние индейцев и колонизаторов Америки.

— Да-да! Там герой — ну, один из героев, за кого нужно играть, — сын англичанина и местной женщины, индианки. И фишка в том, что отец у него — тамплиер, даже Магистр ордена тамплиеров. А сам он должен стать ассасином — и, получается, врагом отца. И...

— Какая трагичная история.

— Да, но мне не совсем нравится из-за вот этого банального хода. Ну, знаешь, когда герой — Избранный. — (Даниэль снова нахмурился; гладкий лоб прочертила озабоченная морщинка. Проклятье, да что же значат эти цифры и кресты?.. Его сложно читать, как таинственные старые письма в архивах). — Понятно, что там он Избранный сугубо благодаря происхождению, и никаких суперспособностей у него изначально нет. Но всё равно — могли бы вывернуть и поинтереснее.

— Ну, сюжет-то на чём-то надо основывать. И было бы странно, если бы они оставили такую тему без героя-полукровки. Колониальный дискурс, взаимодействие культур, все дела, — подумав, сказала Алиса. — Когда я в университете изучала литературу об американском фронтире — там что-то подобное было обязательно. Например, у того же Кутзее. Или у Купера.

— Купер, Купер... — (Откинувшись на спинку стула, Даниэль побарабанил пальцами по столу). — Что-то такое вроде помню. Философ?

— Нет, писатель. "Последний из могикан", "Зверобой"... Ну, книги про охотника Натти Бампо. — (Не увидев понимания в его взгляде, Алиса кашлянула). — Извини. Может, ты про какого-то другого Купера подумал — это же распространённая фамилия.

— Да, наверное, — нисколько не смутившись, кивнул Даниэль. Алисе нравилось, что он не стесняется своих скудных познаний в литературе; и вообще — что разница в их уровне образования не подавляет его, не мешает ему легко и непринуждённо вести в разговоре, как в танце. Редкое качество.

— Сюжет, конечно, важен, но мне в любом случае важнее сам процесс, — продолжал он. — Знаешь — бродить по миру, исследовать его, выполнять задания... Охотиться. — (Он хищно улыбнулся, подпирая кончиками пальцев изящный подбородок. И — хрипло, влажно закашлялся, смахивая влагу со лба. Точно заболевает). — Там очень "природная" часть, надо много ходить по лесам и охотиться. Мне в этой серии игр вообще прежде всего нравится, как воссоздан мир — изучать все эти детали, читать документы...

— Понимаю, это по-своему здорово. Сама я, конечно, больше люблю книги и фильмы, но плюс игр — элемент интерактивности. Когда ты сам участвуешь в процессе, — подхватила Алиса. — Помню, в детстве я обожала фэнтезийные игры — квесты, стратегии... Играла в целом немного, но кое-что помню до сих пор. Zanzarah, Neverend, Heroes of Might and Magic...

— О, Heroes — это просто любовь! — простонал Даниэль — так бархатно, что она стиснула зубы от неуместного тягучего жара где-то внутри. — Помню-помню — фракция Природы, фракция Порядка... У тебя какая часть любимая?

— Четвёртая. Ещё в третью и пятую играла, но самая любимая — четвёртая.

— Ну-у! — осуждающе протянул Даниэль и, смеясь, прицелился в неё "пистолетиком" из пальцев. — Бан тебе за такое, поняла? Все настоящие фанаты скажут, что третья — вне конкуренции!

— Может быть, но я начала играть с четвёртой. Это было запечатление, любовь с первого взгляда. Субъективная, — отшутилась она. — Как раз там атмосфера мне дико нравилась — музыка, города, леса все эти... Хотя графика, конечно, по меркам современных игр смешная. Я же старая — в моём детстве ещё не было игр, визуально похожих на фильмы.

— Это ты-то старая?! — (Даниэль пренебрежительно фыркнул, вскинув бровь). — Я играл даже в игры девяностых годов — я тогда вообще дед, получается?.. Но, в принципе, да, так и есть — я давно себя считаю дедом! Или, по крайней мере, во мне есть внутренний дед.

— Ты-то точно не похож на деда, — сказала она, жадно обводя взглядом его черты, его плечи, обтянутые грубой тканью пиджака, ключицы, трогательно торчащие из-под ворота рубашки. Трогательно — и дразняще-вкусно. Даниэль теперь сидел полубоком, забросив ногу на ногу, — и щурился, по-кошачьи изучая её.

— Я взрослее, чем кажусь.

— Не сомневаюсь.

— Почему?

Надо же, неподдельный интерес — и он впервые умолкает сразу после вопроса, не порываясь щебетать дальше. Ожидаемо. Интереснее всего ему слушать о самом себе. Алиса улыбнулась.

— Ты умеешь общаться, умеешь шутить, взвешенно рассуждаешь. У тебя явно есть опыт. Причём ты его не просто собрал, а полноценно пережил и осмыслил. С тобой интереснее, чем обычно бывает с парнями твоего возраста.

— Даже несмотря на то, что я — долбоёб, который не читает книжки, а только играет в игры? — вкрадчиво промурлыкал Даниэль. — И бывший маргинал? Хотя — бывший ли?..

Какое игривое, странное придыхание; голос провокационно виляет, он указывает на кресты у себя на руках. Алиса подобралась, охваченная любопытством.

— Несмотря. Я считаю, что чтение и образование важны, но не они определяют человека полностью. Умным можно быть и без них. Я уже поняла, что интерес к чему-то историческому или культурологическому в тебе пробуждают в основном игры, но...

— Только игры, — категорично перебил Даниэль. — Ну, то есть — игры и люди. Например, когда я проходил часть Assassin's Creed про Древний Египет, я перечитал все египетские мифы. Теперь знаю всё — боги, пирамиды, фараоны, погребальные обряды! — (Он перечислил всё это монотонной скороговоркой, громко, с подчёркнутой шутливой небрежностью, и взмахнул рукой, будто воскликнув: ну что, чернь, думала поймать лорда на такой мелочи?!). — Спрашивай о чём хочешь!

— Не знала, что это такая... тематически разветвлённая серия. Даже Египет включили.

— Ой, ты что?! — Даниэль всплеснул руками. — И Древнюю Грецию уже включили, и пиратов, и что только не! Это одна из моих любимых серий — хотя есть и очень удачные, и очень неудачные части. А насчёт литературы... Вот, например, BioShock! Видишь вот это? — (Сжав кулаки, он рывком вытянул их вперёд — так, что рукава пиджака и рубашки приподнялись. На его запястьях змеились витые "браслеты" — чёрные узоры поверх голубой паутинки вен). — Это оттуда. Я её несколько раз от начала до конца проходил. И только через неё узнал сюжет парочки известных антиутопий. "1984" Оруэлла и ещё одной — автора Айн Рэнд зовут, кажется...

— "Атлант расправил плечи"?

— Да-да, точно! — (Он расцвёл, явно довольный тем, как легко Алиса вписывается в нужные танцевальные па). — Игра, правда, не совсем по книге, а просто включает мотивы оттуда. Как бы переосмысление. Ты же знаешь сюжет, да?

— Очень примерно. Не читала, но много слышала.

— Ох, ну, в общем! Теперь Вам несдобровать, леди Райт!..

Даниэль произнёс её фамилию с шутливой деловитостью — улыбаясь, играя голосом, мастерски изображая официозную сухость этого церемонного обращения. Потом — подобрался, сел поудобнее, прогнувшись в спине; его кошачьи глаза мерцали приятным перевозбуждением, румянец на бледных скулах зарозовел ярче. Карее пятнышко в глазу посверкивало под лампой, как тёмно-золотая бездна; а зрачки — зрачки были чёрной дырой, и Алиса откуда-то знала — дыра может затянуть всё вокруг, поглотить и её, и пекарню, и целый квартал силой тугого вороночного притяжения. От столика за её спиной доносилась бодрая итальянская речь с чеканным северным выговором — Милан? Турин?..; и она уже давно чувствовала, что девушка-итальянка до неприличия пристально пялится на Даниэля. Неудивительно — на него сложно не смотреть. Кажется, что в тесной пекарне, за крошечным столиком, его актёрской харизме мало места; кажется, что его красота, от которой так трудно оторвать взгляд, таит в себе больше сюра и тьмы, чем забавные истории водителя Адама в машине с номером 666.

Почему ей так кажется?.. В конце концов, они просто болтают об истории и компьютерных играх. Вот бы сыграть с ним — только совсем не в квест или стратегию.

— Был, значится, некий идеалист с прекрасной душой — Эндрю Райан, — цокнув языком и забавно растянув смешное просторечное "значится", продолжил Даниэль. — Он решил, что общество насквозь порочно — повсеместная эксплуатация человека человеком, рабство и вот это вот всё. И захотел создать идеальное замкнутое общество. По сути, утопия.

— Ну да. Многие антиутопии начинаются с утопий.

— Да, потому что одно логически продолжает другое! — нисколько не растерявшись, кивнул Даниэль. — Благими намерениями, как говорится, выложена дорога...

— В Гранд-Вавилон.

Он звонко рассмеялся, откинув голову назад. Алиса улыбнулась, чуть польщённая такой реакцией.