— С послезавтра обожди дня три. Потом можешь пытаться поймать.
— Правда?! — оживляется Динкерт.
— Я редко вру!
— Спасибо, Марина! — степень оживлённости начинает приближаться к опасным границам, хотя таковые границы для самой Марины сейчас вполне допустимы. Но сама Динкерт сидит уже с третьей, если не с четвёртой бутылочкой, а слухи про устойчивость приозёрных девочек к спиртному всё-таки несколько преувеличены. Вот про Еггтов эти слухи не врут!
— Обойдусь без благодарностей, тем более, возможно ты её увидишь раньше меня.
— Спасибо ещё раз.
Марина потолок, где каждая трещинка знакома, начинает разглядывать.
Динкерт всегда следила за модой. В том числе дурной столичной носить изображения черепов на браслете или ожерелье в память о погибших на войне родных. Естественно, у Динкерт полный комплект на шнурке вокруг запястья. Притом, Марина знает, откуда именно они взялись. Эр проявлениями моды, связанными со смертями не особенно подвержена. О существовании данной только в конце весны узнала. Тут же и среагировала в своём неповторимом стиле: завела чашку золотых и серебряных черепов, пригодных для использования на украшениях, многие ещё и каким-то распространённым именем на затылке. Сказала — кому надо, могут брать, её не спрашивая. До лета — никто не взял , хотя у некоторых было по черепу-другому на запястье, и разноглазая знает, кому именно до недавнего времени относительно 'везло' — у всех — родня второй очереди, отцы да братья с сёстрами живы у всех. Зато Динкерт взяла сразу много. Там оказались люди всех степеней родства. Конечно, разноглазая, как и всё остальное, применяла к себе, но ей в каком-то смысле легче в силу происхождения — из ближних у неё есть только отец, зато из крайне дальних это и Софи с Мариной, и Эорен с Динкой. Но понятно, что Эр никогда-никогда не захочется череп из чашечки брать. На юге тоже мода появилась на черепа, только там их в волосы вплетают. Мужчины, у кого родственник погиб перстни с черепом носят. Интересно, приживись такой обычай у грэдов, чтобы стала делать Динки? Хотя перстни превратились бы в кольца, а уж таким количеством Эр бы её обеспечила. А в школе встречаются любительницы носить и большее количество. К счастью, нейтральной тематики. У той же Эр есть для каждого пальца ноги, хорошо хоть носит обычно не всех, а на каком-то одном. Одежда самой Динки в любимом Эр стиле минимализма, ну точно Динки из тех у кого есть одежда для каждого из возможных визитов, от любовного свидания до Императорского приёма, впрочем, там можно школьной формой обойтись. Но для всех иных случаев точно что-то припасено. Спасибо Красной Кошке. Заметна разница с весной, тогда на вроде бы Ласточке сходилось далеко не всё, успела ли она к лету обновить гардероб, Марина не знала. Сейчас видно — не успела. Вот только всё старое теперь снова сидит идеально. За лето Динки не выросла и сильно похудела. Только лучше бы Динки разносило бы по-прежнему, и совсем бы не было того, почему она похудела. Ладно, хоть навыков следить за внешним видом и изящно выглядеть не утратила. В прошлом Эр подарками завалить её не успела, как сейчас пойдёт — как знать, хочет, как в прошлом ладить и с Сонькой и с Разноглазой. В материальном плане, несмотря на большую состоятельность, Софи куда менее выгодна. Ибо отличается куда более умеренной щедростью, да и то сейчас направленную строго на одного человека. Но мнение Софи о человеке крайне сложно изменить в лучшую сторону, тем более, о себе его испортила сама Динкерт. Интересно, поверит, или нет что 'передвижного инкубатора' типа 'свиноматка', какой ей Динки показалась при последнем разговоре, больше нет, а есть снова Ласточка, не прежняя, здорово обновлённая, пусть и по крайне печальным причинам, но с точки зрения Марины всё-таки обновлённая и улучшенная. Софи, как и сестра, известна резкостью в суждениях.
Марина навостряет уши: Динкерт берётся рассуждать про авиацию. Где-то понятно, что хочет теперь связать с самолётами жизнь, но одновременно и понятно, мнение должно быть сильно неоднозначным. Хотя, её убили не машины, и даже не вызванный их бомбами пожар, их убили другие люди.
— Росла вблизи порта учебных авианесущих кораблей, привыкла к самолётам над головой. После... Не могла на небо смотреть. Заставляла себя на берег ходить. Смотреть, как они запускают и принимают машины. Как они учатся убивать этих животных... Наверное, довольно скоро я тоже буду там...
— Если ты собираешься в бомбардировочное командование идти, — то в родные места ты ещё долго не попадёшь. Соответственно, и там летать сможешь очень не скоро. Учебные центры бомбардировочного командования — как раз в окрестностях Столицы. Там нет тяжёлых флотских машин. Их Экипажи тоже в столице готовят.
— Знала, что у нас только палубных готовят. Понять не могла, почему так. Вроде даже на Архипелаге учебных авианосцев почти нет, — смотрит почему-то прямо на Марину, хотя и Разноглазая столько же времени на Архипелаге провела.
Марина зевает.
— Или же ты решила в палубные идти? Помню, Софи говорила, ты была с ней в группе на прохождении мед. комиссии. У палубных конечно, требования выше, у бомбардировочного — ниже, но вы все в той были признаны годными. Нулевые потери на заблудившихся при подготовки. В какую сторону не лети, сядешь на своём берегу. Да и большинство утонувших машин можно поднять — глубины-то никакие.
— Знаете, — невесело усмехается Динкерт, — наверное, хорошо, что летать учиться я буду здесь, в смысле, в Столичном регионе, а не на Озёрах. Там оставшееся время я спать не могла — постоянные кошмары. Они все... Радостные... Живые... И то зарево. Над лесом. Сюда уехала при первой возможности. Билет был только на поезд высшего разряда. Отец не глядя купил. Он тоже дёрганым каким-то стал, но считал, что мне тут будет лучше. Оказался прав. Я в поезде впервые нормально выспалась с того дня. Да и здесь... Кошмары только иногда снились, я тут больше декады уже. С такой головой меня даже зачисли — быстро бы выгнали, даже раньше допуска к полётам. Не исключено, кошмары с ума бы меня свели.
Там, у озёр всё-всё бы о них напоминало, даже сама вода . Даже теплоходы... На одном из них катались вокруг всех Озёр после того, как меня приняли сюда. Тоже все вместе... Нет, теперь точно в палубные не пойду. Империя получит сумасшедшего, а не пилота. А 'Линкор' вести я смогу.
— Не исключено, к моменту твоего выпуска очень сильно вырастет мощь бомб, — хмыкает Марина, подразумевая спецпроекты, — город сможет испепелить палубный бомбардировщик. Да и так уже есть палубные, кто несут не намного меньше 'Линкора'.
— Нет, Марина. Твоё имя значит Морская, потому ты и зовёшь в Авиацию флота. Но я не смогу учиться в том месте и сойду с ума. Я уже поняла — взлёт с воды, катапульты и палубы не для меня. Я сойду с ума в том месте. Смогу увидеть, как палубные машины будут жечь города — фотоаппараты и кинокамеры ставят давным давно.
Увижу, как Юг горит. Порадуюсь за пилотов крыльев. Я южан буду жечь по-другому, да и эти новые бомбы всё равно сперва подвесят на сухопутные самолёты. Я их всяко первой применю. Можно, это будут газы, яды или биология? Если нельзя, можешь не говорить. Пойму.
— Я, конечно, у грифов хожу, но лишнего пока не болтала — очень мощный фугасный боеприпас, вызывающий очень сильные пожары, особенно в районах с деревянной застройкой. Но вообще-то, от него горит любой материал, даже броня линкоров, правда та же броня чуть ли не лучше всего защищает от воздействия. Один самолёт, даже не 'Линкор', а двухмоторник палубный сможет сжечь такой бомбой город, сравнимый с тем, где погибли твои родные.
— Тогда поскорее бы увидеть, как эти бомбы пойдут в дело. Хочется видеть как города горят. Хочу собрать все знаки за количество вылетов. 'Золотая бомба' будет у меня. Южане пожалеют, что подняли эскадры тем вечером. Я отомщу!
— Динки, — вступает в разговор разноглазая, — хотя меня часто и считают малость того. Но я имею некоторые представления о вариантах нагрузки бомбардировщика, и хочу спросить, ты знаешь что будет, когда на типовой квартал упадёт тридцать двести пятьдесят или триста килограммовых бомб, какие будут потери, в смысле, сколько умрёт людей?
— Чем больше, тем лучше! — с оттенком безумия скалится уже не Ласточка, а значительно более грозная хищная птичка, появившаяся вместо неё. — Кто на этом языке по свинячьему хрюкает — больше для меня людьми не являются, их самки с детёнышами — в особенности. Я теперь хочу только одного — убивать! И я уже решила, как именно. Тупо и монотонно высыпая на их рыла день за днём, месяц за месяцем, год за годом, если понадобится, тысячи и тысяч тонн бомб. Я хочу бить именно так — тупо, сильно и размеренно. Хочу видеть, как разрушается всё то, что они создавали столетия, чем по-свински, но дорожили. Как всё это моими руками превращается в пыль и труху. Мы уже в силах создать из любого города лунный пейзаж. И я буду его создавать. Тупо. Как машина, чтобы как можно мирренских свиносамок с помётом задыхалось и заживо сгорало там, под развалинами.
— Динки, а если тебя убить захотят? — от такого тона разноглазой становится по-настоящему жутко.
Ласточка смеётся с истерическими нотками. Не на ту Эрида напала, ой не ту.
— Один раз как раз пытались уже. Вместе со всеми вами между прочим. Но на Старой Крепости в нужную сторону развернули 'близнецы' и 'шестистволки'. Поэтому мы тут и сидим... Благодаря сработавшему как надо ПВО, пусть они били и не по своим обычным целям. В будущем убивать меня никто не захочет, может возникнуть желание уничтожить самолёт... Или пилота... Законная цель, да и законы войны только в 'Сказках' прописаны. Я знаю, на что хочу пойти, будут убивать — ещё и крикну им, сколько у меня вылетов. Пилоты бомбардировщиков редко попадают к врагу живыми. Если подбит, машина ещё управляется, но знаешь, что не дотянуть — лучше вогнать его в какой-угодно объект, хоть земледельческое поселение или мост деревянный. Хоть кого-то убьёшь ценой своей жизни. Только не прыгать. Проще застрелиться. Ты должна нести смерть на их землю. На нашу они уже принесли.
— Лучше не погибать самой за Родину, а сделать так, чтобы за свою родину умирали враги, — скучно констатирует всем известное Марина.
— Это, конечно, так, — охотно кивает Динкерт, — но возможно далеко не всегда. Стрелком я быть не хочу — у меня не настолько хорошая реакция. А по-другому врага близко мне не увидеть. Да и там будут доли секунды будут, чтобы рассматривать несущийся на тебя истребитель. Удачная очередь перехватчика способна перерубить фюзеляж. Удачная очередь 'шестистволки' или 'спарки' превратит перехватчик в огненный шар, и вся броня не поможет. Пусть их 'утюгами' и зовут... Как ты не любишь, Эрида, когда люди умирают, я знаю. Вижу, твоя возлюбленная служит во Флоте, — Динкерт сразу назвала вещь своим именем, не стала употреблять обтекаемого 'подруга', — и тебе бы естественно, хочется, чтобы с ней ничего не произошло, хочется её снова увидеть. Но она может себя защитить. По крайней мере, 'близнецы' точно стоят где-то недалеко от того места, где она сейчас находится. Они могут отбиваться. Может, даже успешно. А у меня младшие даже не видели 'Близнецов' никогда. И их всё. Больше нет. Пусть больше никто-никто не испытает подобного. Но сделаю всё, что смогу, чтобы там, — взмах рукой в сторону Юга подобное пережило как можно больше двуногих животных. Ибо я не смогу убить их всех, пусть они сами и выписали мне такое право.
Марина размышляет, не пора ли связываться с медикам, пока пред собой видит минимум аналог Эорен в первые дни отпуска. Той тоже от войны прилетело в таком количестве, что с трудом выдержала. Да и то помощница удачная нашлась, да и Динка никуда не пропадала, ещё и весь медицинский персонал Резиденции в резерве был. Но Динкерт-то и вовсе ещё допризывного возраста, хотя и хвалится чрезмерно. Ну ладно, у неё будет ещё года три, или даже больше, что бы если излечиться, то хотя бы подуспокоится. Программы обучения сокращают, но какие-то пределы должны оставаться. К тому же есть надежды, что за три года всё как-то кончится и так. Хотя надежды на это не особенно радужные. Верят, наверное, только совершенно неисправимые оптимисты. Марина считает, Мировой Войны хватит. Динкерт и вовсе в этом совершенно уверена.
Хотя, Эорен прийти в себя смогла, и даже относительно быстро. Динкерт продолжает вариться в том, что, конечно, заварили Южане. Но Ласточка немало и сама себе выдумала. Впрочем, пока привлекать посторонние силы для её успокоения ещё не стоит, если разноглазая не решит иначе. Да и прилипалки тоже люди, тоже инстинкт самосохранения есть, испугаются и по телефону позвонят. Впрочем, они не настолько избалованные, как Эр. Кроме уроженцев Архипелага все происходят из городов, которые бомбили уже. Притом некоторые — весьма жестоко. Это вот Динкерт не повезло столкнуться с совсем уж зверским невезением.
Но пока, по мнению Марины, довольно неплохо держится, вполне ожидаемо стремится всех вокруг напугать, кто и так не образцы смелости, кроме Софи и Марины. Но Динкерт достаточно умна, что бы стремиться сохранить с ними хорошие отношения, особенно помнить про умение Софи влёт обиды придумывать. И простить может только при выполнении достаточно сложных условий. В остроумии Принцесса Империи тоже не откажет себе поупражняться.
Интересно, Динкерт мишенью окажется, помнится Сонька была на неё достаточно сильно сердита... Правда, причина была по мнению Марины, так себе. Опять же, глупость сама по себе не преступление. Так... Всего лишь причина, приводящая к зачастую к крайне тяжким. Но тут ничего известного не успела натворить. По крайней мере, с точки зрения Марины. Да и Эр её сразу пустила, но тут уже у Марины включается цинизм с недоверчивостью. Разноглазую можно разжалобить, тем более такой серьёзный повод. Не надо особым стратегом быть, что такой повод будет срабатывать ещё неоднократно на протяжении жизни Ласточки. Хотя всё что она тут говорила про место за штурвалом 'Линкора' или машин следующих поколений — тоже всё всерьёз было. Динкерт не Софи ещё и в том смысле, что она не небо любит, она тех, кто внизу, совершенно зверино ненавидит. Логика странновата но понятна — без жителей южных городов не взлетели бы южные эскадры, не взлетели бы эскадры — у Ласточки была бы семья. Хотя, включим снова цинизм — благо это как раз тот случай — очень часто бывает, что мёртвые родственники приносят куда больше пользы, притом, вполне материальной, нежели живые. Иногда самое полезное, что человек делает в жизни — это умирает. Хорошо, что в министерстве пропаганды не обратили внимание на Динкерт, как 'Жертву южных людоедов' или что-то в подобно духе. Кэрдин или МИДв успели гавкнуть первыми, а то пропагандисты наши только из-под этих двух носов пока опасаются таскать самые сладкие косточки. А то Динкерт рассказывающая о зверствах южан и призывающая подписываться к примеру на очередной военный заём чудо как хороша была бы. Молоденькая, смазливенькая, всё при ней, включая неплохую головку... Но она решила своим путём идти, и Принцесса Империи мешать ей не собирается.
