1941-Работа над ошибками 4

При этом сам Борис Михайлович был всегда выдержан, вежлив и тактичен в общении не только с начальством, но и с подчиненными, отличался исполнительностью и редкой ответственностью в работе.

Уже без малого пять лет Сталин периодически советовался с ним по разным военным вопросам. Не всегда и не во всем следовал потом этим советам, по разным причинам, — здесь и политика, и особенности "текущего момента", и "подковерные" интриги разных группировок в руководстве РККА, и много еще нюансов, — но чувство глубокого уважения и восхищения этим достойным человеком поистине энциклопедических военных знаний, не проходило. А единственным "недостатком" Шапошникова, если можно так выразиться, было слабое здоровье, изрядно подорванное тяготами и лишениями сорокалетней военной службы.

Вот и сейчас, Шапошников срочно нужен, а он серьезно болен — еще в первые дни войны он и заместитель Наркома обороны Кулик вылетели в Минск, разобраться в той чехарде и панических донесениях Павлова. Ну, и просквозило его в самолете, да так, что по прилету в Минск Шапошников практически сразу слег, был самолетом отправлен обратно в Москву, и здесь все еще никак не выздоровеет... Однако, обстоятельства вынуждают...".

Сталин поднял телефонную трубку и вызвал своего многолетнего личного помощника: "Товарищ Поскребышев, узнайте у товарища Шапошникова, сможет ли он, по состоянию здоровья, прямо сейчас прибыть в Кремль, и если сможет — тогда немедленно вышлите за ним автомобиль".

Глава

Звонок Поскребышева раздался уже через сорок минут.

— Товарищ Сталин, только что прибыл товарищ Шапошников.

— Пусть заходит, — Сталин оторвавшись от бумаг, в очередной раз подумал о Шапошникове с симпатией.

"Вот, не только умница, но и настоящий солдат: хоть и болеет, но если нужен, то всегда на службе, и готов прибыть по первому зову..."

— Здравствуйте, товарищ Сталин.

— Здравствуйте, Борис Михайлович, — проходите, садитесь.

Сталин указал Шапошникову на стол для совещаний, куда заранее переложил большую часть присланных из Минска документов, а сам, чтобы не "стоять над душой", принялся прохаживаться по кабинету, продолжая обдумывать ситуацию в Белоруссии.

— Вижу, что Вы еще не выздоровели окончательно, и благодарю за то, что откликнулись на мое приглашение даже в таком состоянии, но у меня появились к Вам несколько вопросов, принятие решения по которым не терпит отлагательств. И, кстати, эти вопросы отчасти взаимоувязаны с теми вопросами, для прояснения которых Вы так неудачно осложнили свое здоровье полетом в Минск...

— Вот, посмотрите, эти материалы мне два часа назад доставили от Павлова, прошу Вас ознакомиться и высказать свое мнение, пока хотя бы в общих чертах.

Шапошников, понимая, что Сталин зря торопить не будет, присел на стул и принялся быстро, но внимательно просматривать документы, особое внимание уделяя изучению карты с нанесенной на ней свежей оперативной обстановкой по Западному фронту. Потом немного подумал, собираясь с мыслями, — он отлично знал, что Сталин очень не любит неясных и неточных словословий, предпочитая короткие и четкие ответы на свои вопросы, — и только потом начал говорить.

— Товарищ Сталин, материалы по оперативной обстановке и дислокации войск, конечно, нужно изучить более тщательно, сопоставляя с уже имеющейся у нас информацией о действиях и перемещениях противника на Западном направлении. Но уже сейчас абсолютно ясно, что противник сумел создать значительный количественный и качественный перевес своих войск под Минском, наша оборона там, при таком соотношении сил, долго не продержится, а серьезных резервов, которые могли бы усилить тамошнюю оборону, у нас сейчас нет..., да, если бы даже и были, перебросить их под Минск мы явно не успели бы...

— Ну хорошо, Борис Михайлович, — недовольно проворчал Сталин, который, анализируя информацию Павлова, тоже уже осознал, что Минск, скорее всего, удержать не удастся, и это осознание отнюдь не прибавляло ему хорошего настроения, — а что Вы думаете о предложении Командующего Западным фронтом организовать под Белостоком круговую оборону, силами собираемых по округе войск?

— Вот тут, товарищ Сталин, вопрос не простой, и двумя словами на него не ответишь, — вздохнул Шапошников. — Не зная точного состава задействованных для этого сил и средств, а также сил и средств противодействия этому со стороны противника, сложно делать прогноз по времени существовании и успешности такой обороны..., но, тем не менее, уже сейчас я могу высказать некоторые соображения.

— Сама по себе идея организации в районе Белостока оборонительного плацдарма на значительной территории, с возможностью обеспечения круговой обороны... сама по себе, повторюсь, идея очень хорошая и перспективная, причем сразу по нескольким основаниям.

— Начать с того, что театр военных действий в Западной Белоруссии вообще, и в районе Белостока с его окрестностями, в особенности, крайне благоприятен именно для ведения оборонительных боев. Если посмотреть на карту, — Шапошников встал и чуть повернул присланную Павловым карту на столе, так, чтобы подошедшему Сталину было лучше видно, а сам, в качестве импровизированной указки, взял со стола карандаш. — Вот, видите, товарищ Сталин, — местность практически везде лесисто-болотистая, много крупных и полноводных рек с многочисленными притоками, плюс к этому множество малых рек и речушек, с обширными и водонасыщенными, а часто еще и заболоченными низинами между ними. Соответственно, слабые грунты, а потому технику и тяжелое артиллерийское вооружение где попало по этим грунтам не протащишь, нужны дороги или инженерная подготовка местности по предполагаемым маршрутам движения. Помимо этого, вокруг Белостока расположены густые и труднопроходимые даже для пешего марша лесные массивы практически без крупных дорог и заполненные естественными препятствиями в виде буреломов и природных древо-кустарниковых завалов — Супрасельская пуща, Беловежская пуща, а чуть дальше, между Белостоком и Минском, ближе к Минску — еще одна пуща, Налибокская. В этих пущах легко можно укрыть от авиации, артиллерии и танков противника с десяток пехотных дивизий со всем их имуществом и вооружением.

— Неизбежным следствием упомянутых особенностей рельефа местности является то, что хороших дорог с искусственным покрытием, пригодных для перемещения больших масс войск, боевой техники и автотранспорта, в том районе не так много, и практически все они, за редким исключением, идут через Белосток или пересекаются возле него, образуя условно радиальные (с учетом изгибов) направления от Белостока на Гродно, Августов, Граево, Ломжу, Брест, а также вглубь Белоруссии, через Волковыск на Барановичи, и далее на Минск. Соответственно, тот, кто контролирует Белосток, имеет возможность контролировать всю военную логистику дорожной сети Белостокского выступа, и, даже если эту дорожную сеть в полной мере не сможем использовать мы, то использование ее противником можно будет заблокировать почти полностью..., или, по крайней мере, можно будет заблокировать снабжение по этой сети наступающих вглубь нашей территории армий противника.

— То же самое относится и к железнодорожным транспортным коммуникациям: Белосток является крупным железнодорожным узлом еще со времен Петербурго-Варшавской железной дороги, а сейчас это центр Белостокской железной дороги, имеющей большое количество подвижного состава и мощную ремонтно-эксплуатационную базу. Еще одним положительным моментом является то, что ее железнодорожная сеть тесно переплетена с коммуникациями Брест-Литовской железной дороги, а это, в свою очередь, может значительно увеличить операционные возможности военной логистики.

— Оба этих фактора отдадут в руки наших войск, обороняющихся под Белостоком, стратегическую инициативу маневра силами и средствами на всей протяженности театра военных действий от Гродно до Бреста и от Ломжи до Волковыска, ...вот только смогут ли они эту стратегическую инициативу использовать, в условиях активного противодействия войск противника...

— Это были, так сказать, положительные моменты идеи создания оборонительного района под Белостоком, товарищ Сталин, — снова вздохнул Шапошников, — а теперь, для полной объективности картины, я должен обрисовать Вам и отрицательные, — они, к сожалению, тоже имеются.

— Первая и самая главная проблема любого оборонительного плацдарма в условиях охвата его противником, а уж тем более в условиях полного окружения, — это всегда и неизменно проблема снабжения обороняющихся всем, необходимым для войны. Именно поэтому, как правило, окруженные противником группировки войск долго и эффективно сопротивляться без внешнего снабжения не могут. А Павлов и его комсостав, как я понял из бумаг, что Вы мне показали, изначально планируют организацию круговой обороны именно в тылу противника. При этом далеко не факт, что мы, в текущих условиях отступления наших войск вглубь Белоруссии, сможем организовать внешнее снабжение окруженной группировки, и Павлов наверняка это понимает.

— Я вижу этому только одно объяснение. В районе Белостокского выступа, как, впрочем, и везде в приграничных областях, перед войной были сосредоточены значительные ресурсы для снабжения и мобилизационного развертывания наших войск — склады и хранилища продовольствия, боеприпасов, вооружения... Если обороняющимся удастся собрать эти ресурсы с прилегающих территорий — пусть даже не все, а хотя бы весьма значительную их часть — тогда эта затея с организацией обособленного и самостоятельного очага боевых действий имеет неплохие шансы на успех..., по крайней мере, на несколько месяцев обороны им там всего должно хватить. — Но это, товарищ Сталин, только мои предположения, как оно получится со снабжением окруженной группировки в реальности, я предсказывать не возьмусь...

— И вторая проблема, которая представляется мне не менее серьезной. Дело в том, что, еще по результатам изучения опыта Первой мировой войны, где окончательно сформировалась школа строительства оборонительных позиций, со всей определенностью был доказан постулат о том, что для успешной обороны необходимы грамотный выбор и качественная инженерная подготовка оборонительных рубежей. А с этим, боюсь, у них там могут возникнуть сложности... — Пожалуй, пока еще есть возможность долететь в Белосток, я мог бы лично направиться туда, и...

— Нэт, товарищ Шапошников, никуда Ви нэ полэтите! — прервал его Сталин с легким акцентом, иногда проявлявшимся у него в минуты сильного волнения, — хватит, налэтались уже...

И потом, уже успокаиваясь, добавил.

— Вы, с Вашими знаниями и опытом, нужны нам здесь, в Москве, в Генеральном штабе... — И вообще, знаете, что — давайте-ка Вы, Борис Михайлович, выздоравливайте поскорее, а потом готовьтесь снова принимать должность Начальника Генштаба. Есть мнение, что освобождение Вас от этой должности в мае 1940 года, было ошибкой...

— Благодарю Вас, товарищ Сталин, ответил польщенный Шапошников, который тогда, после откровенного и уважительного разговора с ним самого Сталина, хоть и принял безропотно свое незаслуженное снятие с должности, обусловленное снятием Ворошилова с поста Наркома после неудач и ошибок Советско-Финской войны, но осадочек-то в его душе оставался...

— Вот только..., тогда по-прежнему остается открытым вопрос — кого направить в Белосток для оказания помощи в организации мощной и продуманной обороны?

— А вот это, Борис Михайлович, — Сталин чуть усмехнулся в усы, — как раз и является основной причиной, по которой я вызвал Вас сюда посреди ночи.

— И теперь я хотел бы выслушать Ваши предложения по наиболее подходящей кандидатуре такого специалиста... кроме Вас, разумеется...

Шапошников задумался: вопрос выбора специалиста по обороне был непростым..., точнее, с некоторых пор этот вопрос стал непростым...

Да, был еще с начала 20-х годов у молодой Советской Республики военный гений и разработчик оборонительной концепции ведения будущей войны, бывший царский генерал, Александр Андреевич Свечин. Он, работая в Академии Генштаба РККА, выдвинул и разрабатывал концепцию "Стратегической обороны", или "Стратегии измора", как наиболее эффективного способа ведения боевых действий с превосходящим противником до момента истощения его наступательного и логистического потенциала.

И ведь поначалу многие военные специалисты к его доводам прислушивались, более того, к идее правильности его концепции постепенно пришел сам Нарком обороны Фрунзе...

Но потом, после смерти Фрунзе, в высшее руководство РККА пришел Тухачевский, который, в противовес оборонительной концепции, начал активно продвигать наступательные формы ведения боевых действий: сначала идею "Глубокого боя", а потом и "Теорию глубокой операции".

Самого Свечина Тухачевский и его сторонники наступательной доктрины просто заклевали своими нападками и обвинениями во вредительстве делу становления наступательного потенциала победоносной Красной Армии. Закономерным итогом стало то, что Свечина, после ареста в 1930-ом, потом ареста и осуждения на пять лет лагерей в 1931-ом, в июле 1938 года все-таки расстреляли по обвинению в участии в контрреволюционной организации.

С тех пор в военной доктрине Советской республики прочно утвердилась концепция "Стратегического наступления" или "Стратегии сокрушения" под лозунгом "войны малой кровью, на чужой территории", а Рабочее-Крестьянская Красная Армия начала готовиться к тому, чтобы, в случае нападения врага, стать "самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий" (в редакции ПУ-39). Про оборону в том же уставе ПУ-39 тоже говорилось, достаточно много и подробно (целая глава), но на практике изучению оборонительных действий внимание либо не уделялось вообще, либо уделялось очень мало — доктрина-то наступательная..., да и построение обороны конно-механизированными соединениями, которые теперь становились основой РККА, это как то... не очень и нужным стало считаться, их стихия — решительное наступление, могучий удар... А страна осталась без специалистов по организации и ведению масштабных оборонительных операций...

Сам Шапошников, имевший не только знания, но и боевой опыт ведения как наступательных, так и оборонительных боев на уровне крупных войсковых соединений (полк, дивизия), скорее склонялся к идеям Свечина, тем более, что тот не отрицал наступления как такового, а лишь указывал, что наступать нужно обязательно..., но потом, когда противник измотан и ослаблен...

Поэтому, особо не афишируя, давал своим близким ученикам для изучения положения обеих концепций. Это, конечно, была не полноценная Свечинская школа, но хоть что-то..., и вот теперь предстояло выбрать самого способного из них.

— Вы знаете, товарищ Сталин, я думаю, что лучше Александра Михайловича Василевского с задачей организации под Белостоком грамотной обороны не справится никто. Он в 1937 году с отличием окончил Военную академию Генерального штаба, потом, уже во время службы в Генштабе, занимался вопросами боевого планирования, в том числе и на Западном направлении, и в частности, вопросами подготовки к отражению нападения агрессора, так что тамошний театр боевых действий отлично знает, и задача организации обороны в тех краях будет ему не в новинку.