Пепелац Сидония

Уже в лифте Очиай нарушил затянувшееся молчание.

— Ну и как тебе город?

— Странно. — парень задумчиво смотрел в обзорное окно на проплывающие облака — в симуляторе деда были сценарии городского боя, но тогда я не обращал внимание на детали, их там и не особенно много было. А теперь видеть то же самое вживую это... странно. Все такое несуразное, огромное, но ужасно хрупкое на вид.

— Твой дедушка учил тебя пилотировать стража?

— Ага, мы жили рядом со свалкой тренировочных симуляторов для семнадцатой модели.

— Вот как? И какие у тебя были успехи?

— Ну... — парень подозрительно оглянулся на офицера, но увидел на его лице лишь вежливый интерес, — по словам деда — неплохие.

— Весьма лестная оценка из уст Хироки Сайто.

Парень полностью обернулся к офицеру.

— Вы сказали это так, как будто знали моего старика.

— Слышал о нем. Твой дед был гениальным пилотом. Тренироваться у него многие сочли бы честью.

— Ого... — парень выглядел впечатленным, — А я еще торговался с ним насчет тренировок...

— Он не хотел тебя учить на пилота? — в голосе Очиая промелькнуло недоумение.

— Да нет, просто... — парень замялся, — Старик хотел учить меня только пилотированию, а все остальное по остаточному принципу. Но зачем нужны такие навыки в подземке? Еще пару дней назад я думал, что вся моя жизнь пройдет в экстремальном выживании, так что мне все эти симуляторы казались чем-то вроде игрушки. Красивая, сложная, интересная, но бессмысленная. Были дела и поважнее. А у деда это как идея фикс была — из меня суперпилота сделать. Теперь то ясно почему. — лицо парня погрустнело. — Вот мы с ним и договорились, что день он учит меня всякой всячине, какую только знает, а второй день я учусь у него управлять фреймом. Когда я в пятнадцать лет побил его рекорд, он был так счастлив. Никогда не видел его таким довольным...

Лицо парня разгладилось от напряженных складок, сопровождавших его всю дорогу, а взгляд устремился куда-то вдаль — возможно назад в прошлое? — Но через мгновение ужесточилось вновь.

— А после этого он резко начал сдавать, как будто у него батарейка села, пока в один день просто не проснулся.

В лифте вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь щелчками, отсчитывающими этажи. Чем ближе было к "потолку" жилого сектора, тем меньше становилось налепленных на башню и внешние стены дополнительных построек. Сама исполинская башня медленно сужалась, хотя из кабины почувствовать это было невозможно. Несмотря на старый и обшарпанный вид двухэтажной коробки лифта, ее не такой уж простой механизм был в столь же хорошем состоянии как и тогда, когда ее установили. Наклон она компенсировала без проблем. На очередном щелчке лифт остановился, слегка тряхнув своих пассажиров, и три коротких гудка известили об окончании поездки. Вышедших на смотровую площадку людей обдало потоком прохладного воздуха. Искусственная турбулентность создавала под "потолком" жилого сектора вполне ощутимый ветер, так что здесь требовалось быть осторожней. Впрочем, правила безопасности это то, что сидонийцы выучивали гораздо раньше родной речи... Или же зачастую не доживали до возможности эту самую речь выучить.

Ну как вид? — спросил Очиай осматривающегося парня.

— Высоко. — буркнул тот в ответ, осторожно глянув за край перил и тут же убравшись обратно.

— Да, так что пока у тебя нет собственного гравитационного ремня, лучше к краю не подходи. С ним тоже лучше не подходи.

На вопросительный взгляд парня офицер указал на устройство у себя на поясе. Это был страховочный карабин на тонкой лебедке, присоединенной к металлической коробке размером с кулак, крепившейся на широкий ремень с массивной пряжкой-защелкой, плотно обхватывающий талию.

— Страховка?

— Да, в случае экстренного маневрирования корабля объявляется гравитационная тревога. Потому и "гравитационный ремень". Да и без нее он может спасти жизнь. Трос выдерживает до пятисот килограмм.

— Ух ты... Па-а-алезная штука. — взгляд парня прикипел к девайсу, став крайне задумчивым, словно он уже подыскивал ему способы применения.

Офицер махнул парню чтобы шел следом и направился в обход площадки ко входу внутрь башни. Спустя пару лестниц и коридоров они стояли перед полукруглой дверью-шлюзом. Офицер вставил свою ид-карту в появившийся за отъехавшей панелью считыватель и приложил руку к сенсору, после чего пару секунд постоял, смотря на какую-то видимую только ему точку над дверью. С тихим шелестом створки разошлись в стороны, открыв прямой коридор метров в десять с идеально ровными матово-белыми металлическими стенами и еще одной дверью в конце, где мужчина повторил свои действия, дополнительно вбив комбинацию из десятка цифр, после чего парень и офицер вошли в небольшую цилиндрическую кабину лифта. Ускорение мягко навалилось на плечи вошедших, а спустя полминуты также мягко сошло на нет, открыв еще один коридор.

— И-и-и мы на месте? Где мы вообще? Или это особо секретная информация "перед прочтением сжечь"?

Парню очень не нравилась такая резкая перемена антуража. Слишком чисто, слишком... футуристично. Слишком отличается от привычной ему потертой и обшарпаной реальности технического и жилого сектора. Его тренированная за годы жизни в катакомбах паранойя отчаянно сигнализировала ему о возможных неприятностях. В принципе разум был с ней полностью согласен. Кто может жить в таком месте, на самой вершине местной вавилонской башни? Офицер, прекрасно почувствовавший напряжение в словах юноши, поспешил его успокоить.

— Нам надо еще немного пройти. Это административный уровень, здесь находится командование корабля.

— Важные шишки, понятно.

Парень все же шагнул вперед, внимательно осматривая коридор, так что не мог увидеть немного виноватое выражение на лице офицера. Которое, впрочем, тут же сменилось на вежливо-благодушное. Не так уж он и погрешил против истины. Всего лишь умолчал, что это командование — один единственный человек, и кроме него в этой части комплекса больше никто не живет. Зачем зря волновать и так нервничающего человека?

* * *

Пока офицер и парень двигались по бесконечным переходам Сидонии, капитан Кобаяши наблюдала за ними через средства связи своего помощника. Необходимо было понять характер воспитанника Сайто, чтобы выработать линию поведения. Нагате, как и следовало из составленной для капитана компиляции отчетов и рапортов о погоне и предшествующих ей событий, оказался весьма интересным юношей. Любознателен и осторожен. Храбр и при этом ужасно подозрителен. Умен и проницателен, но не знает многих элементарных вещей, хотя и неплохо подкован в практических науках и обладает уровнем социализации, какую трудно ожидать от кого-то, кто всю жизнь провел под землей в отрыве от общества и сверстников. Необычайно стоек психически, но при этом прямо таки фонтанирует угрюмым фатализмом и не упускает случая съязвить. Словно кривое отражение Хироки Сайто. Хотя и не менее боевое. Кобаяши практически слушала ушами Очиая и смотрела его глазами, так что, несмотря на недолгое его общение с Нагате, капитан уже смогла составить представление об ученике Хироки... И с печалью выслушать о последних годах жизни своего старого товарища.

Впрочем, не время для сожелений.

Монументальный рабочий стол капитана, на который стекалась информация со всей Сидонии, плавно опустился, слившись с сиреневой поверхностью пола, и Кобаяши осталась одна в своем пустом кабинете. Если конечно полусферу пятидесяти метров диаметром можно назвать кабинетом.

Встав возле обзорного окна, сейчас правда закрытого, огромного, как и сам кабинет, капитан возможно последнего осколка человеческой расы стала ждать вертя в руках безликую белую маску, обязательный атрибут ее должности. Одевать ее она не спешила, никакого положительного эффекта сокрытие своего лица сейчас не принесет, а вот отрицательный несомненно. Скоро приемник Хироки уже будет здесь, и она сможет взглянуть на него собственными глазами и узнать — права ли она в своих выводах. Сколько не изучай человека издали, но он всегда может преподнести неожиданный сюрприз. Уж это капитан Сидонии знала лучше, чем ей хотелось бы. И потому собиралась установить с этим, в общем-то, еще ребенком дружеские отношения насколько это получится.

Спустя десяток минут входная дверь плавно отъехала в сторону и, поднявшись по короткой лестнице, в кабинет вошел черноволосый юноша. Капитан отметила, что первым делом парень внимательно осмотрел пространство помещения, лишь мельком бросив на нее взгляд, и лишь после этого двинулся к ней. Не сводя с нее взгляда парень прошел разделяющее их расстояние и остановился за несколько шагов от нее. На минуту в зале воцарилась тишина. Капитан с интересом рассматривала черты лица юноши подмечая новые детали облика — мимические морщины, движение глаз, осанка, положение рук и ног, все что порой говорит о характере человека лучше чем долгая беседа. Парня же затянувшееся молчание заставляли нервничать. Оглянувшись по сторонам и найдя лишь все те же гладкие сиреневые стены он первым нарушил тишину.

— Эм... Здрасте?

Глава 2

Что можно сказать о комнатах для студентов в общежитии кадетского училища Сидонии? Как и многое на корабле — своеобразный синтез агора и клаустрофобии. Тесная комнатка три на два метра со встроенными в стену шкафами, раскладными столешницей, стулом и кушеткой, однако, за узким как бойница окном открывался прекрасный вид на жилой сектор корабля с высоты примерно восьми километров. Восьми километров пропасти, причем само общежитие сильно выдавалось в нее из общего массива жилых районов центральной башни, а фасад здания, за которым располагались комнаты курсантов, имел отрицательный наклон и, высунувшись из окна, можно было беспрепятственно разглядывать проплывающие прямо под ногами облака.

Жутковатое зрелище, но у людей, тренирующихся чтобы покорить бездну космоса, страх высоты если и был, то уже давно выветрился.

Однако парень, только что заселившийся в одну из комнат, к этим людям не относился.

Было ли такое размещение общежития случайным или же намеренным выбором хитрых психологов, обеспечивающим курсантам дополнительную перманентную психическую закалку, но этот новый курсант предпочел бы жилье поближе к земле. Или хотя бы не настолько раздражающе висящее в воздухе. Ему оставалось лишь надеяться, что здесь как следует заботятся о сохранности построек и внутренних систем. Потому что... Скажем так — он имел представление о том, насколько запущенными могут быть дела на Сидонии.

— Кто бы мог подумать, что за шестнадцать лет в подземке я заработаю себе страх высоты. — стоя перед окном, черноволосый парень передернул плечами.

Позади у него был довольно суматошный день. Ну, по правде говоря, это было целых четыре абсолютно безумных дня, которые он еще долго будет вспоминать с содроганием, но этот был особенным. Сначала долгий допрос дотошных и очень злых копов, затем собеседование с мутным лейтенантом, от которого прямо-таки несло контрразведкой или как она здесь называлась в виду того, что гауны не очень приспособлены для шпионажа. Да уж, гораздо лучше они себя чувствуют во время тотального разрушения и массовой резни. Потом разговор с таинственной попечительницей, из которого единственное, что понял Нагате, это то, что его хотят сделать пилотом боевого фрейма. И как завершение — семь кругов бюрократического ада, в которых все тот же лейтенант безопасности был его Вергилием. К сожалению, помогать в сражении с церберами канцелярских кабинетов он не собирался, лишь контролировал, чтобы его подопечного, а следовательно и его самого, не пытались послать по бесконечному замкнутому кругу бумажной волокиты. Сражение за право оставить себе дедову офицерскую катану вполне заслуживало запечатления на картине. С большим количеством огня, дыма и чертей.

Как будто неведомый бог или дьявол решил испытать на прочность его нервы. Сначала этот трехдневный марафон, который, наверное, можно было бы засчитать за экзамен на краповый берет, который он, правда, с треском провалил. Потом целые сутки бесконечного психического прессинга. А ведь он только хотел украсть с фабрики немного риса... Чертовы ржавые трубы.

Чертовы ржавые трубы! Ведь именно с них все и началось аж целых четыре дня назад...

Простой поход за продовольствием обернулся сначала прятками с персоналом рисовой фабрики, а закончился полетом. Труба, по которой уходил Нагате, оказалась недостаточно прочной, хотя он тщательно проверял маршрут отступления, всегда ведь проверял! Но эта гадина как будто специально дождалась момента, когда парень уходил по ней груженный рисом, чтобы рухнуть целой секцией. И это на пищевой фабрике — стратегическом объекте! Впрочем, возможно он умудрился найти там единственную не обслуживающуюся трубу. Очень вероятно, учитывая то, что она вела именно туда, куда ему было нужно — подальше от жилых районов.

Так или иначе, но труба обрушилась вместе с ним. В защиту Нагате можно было сказать, что этот инцидент не стал бы столь фатальным, если бы труба не произвела добивающий удар. В прямом смысле. Какой-то обломок железной конструкции прицельно приземлился ему точно на макушку когда он, более-менее благополучно приземлившись (подобные неприятности происходили с ним достаточно часто, чтобы выработать к ним привычку и постоянную готовность), был готов уже сматываться.

В себя парень пришел уже в больничной палате, прикрученный к кровати ремнями и запертый снаружи... А уже через тридцать минут он вскрывал сейф со своими вещами и дедовым мечом. Что сказать, он всегда старался быть предусмотрительным. "Omnia meum mecum porto" — все свое ношу с собой, в том числе и набор юного космического слесаря. К радости парня, клинок не потеряли по пути в госпиталь, а после, не муаясь решением что с ним делать, кинули в сейф (простой железный ящик с замком) для ценного имущества. К несчастью же для парня, медвежатником он был гораздо худшим чем сантехником-слесарем-электриком-програмистом-диверсантом и к тому времени как Нагате справился с не таким уж и сложным замком, на сдавленные матюки и скрежет уже подтянулись суровые санитары.

После небольшой пробежки по госпиталю, неожидано многочисленным санитарам удалось загнать парня в тупик на третьем этаже госпиталя и за неимением дверей тот решил что выйти можно и через окно. Если бы не пониженная на двадцать процентов относительно Земной гравитация Сидонии, то этот трюк закончился бы возвращением в уютную одноместную палату...

Вспоминая произошедшее с ним за следующие трое суток, Нагате невольно размышлял, может, лучше было остаться в больнице? Для чего был весь этот сумасшедший марафон? Чтобы не попасть в биореактор на удобрения? По правде говоря он уже давно сомневался в этой страшилке своего деда. Сидонийцы не выглядели столь рационально-циничными живодерами. Но сомневаться это одно, а проверять на своей шкуре совсем другое. Последний месяц Нагате как раз и занимался тем, что последовательно и скрупулезно собирал информацию о том обществе рядом с которым он жил все эти годы. Надо было найти ответы на многие вопросы прежде чем рисковать своей жизнью обнаруживая себя. О нет, он не собирался сидеть всю жизнь в подземельях. Он провел там шестнадцать лет своей жизни, в полумраке и тесноте давящих на его психику бесконечных стен и потолков и теперь мог с уверенностью сказать — это не прошло для него бесследно. Он спятил. Чуть-чуть.