Обрести крылья. Становление.

— Отлично, нари Алиэн! Итак, приступим! Магистр Граяр, поясните нашим студентам, что происходит с точки зрения теории магии!

Магистр Граяр склонил голову:

— Да, тар ректор.

Затем он слегка откашлялся и обратил свое внимание на нас:

— Что ж, студенты. Начнем с того, что вы шестеро — боевая группа редчайшей конфигурации, именуемая "звездой", а студентка Алиэн — ее центр, так называемое сердце. Свойства звезды и собственно сердца изучены слабо, ясно лишь одно: пропуская через себя магию других членов группы, так называемых "лучей", сердце усиливает ее. Вернее, не совсем так: оно делает что-то до сих пор нам непонятное, в результате чего магия лучей не конфликтует друг с другом, а складывается, усиливаясь многократно. Когда это происходит в первый раз, то называется инициацией. Именно она и произошла только что, полагаю, вы все почувствовали свою магию? — и он требовательно уставился на моих друзей.

Дождавшись нестройного согласия, он удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Результатом стал мощнейший магический всплеск в каждом из вас. О магических всплесках и их последствиях я рассказывал вам на лекциях, так что варианты развития событий вы вполне представляете!

— Простите, тар ректор, магистры, могу я сказать? — почтительно обратился Рейн и, получив нетерпеливый кивок ректора, продолжил, — магистр Граяр говорил о том, что в этом случае надеваются противомагические браслеты, и это помогает, хотя и действует на ауру разрушительно. Но я все равно чувствую Силу! Пусть и слабо, словно огонек вдали, но чувствую!

Ему ответил ректор:

— Сила звезды такова, что для ее абсолютного сдерживания есть только два варианта. Первый — убить сердце, — в ответ на возмущенный вскрик Кэла, которому вторили остальные, он только усмехнулся, — я не собираюсь этого делать, студенты! Второй — заковать вас всех в тенарит полностью. Как вы понимаете, это тоже не вариант. Поэтому если вы хотите стать магами... выбора у вас попросту нет! Единственный возможный для вас путь — в кратчайшие сроки овладеть своей магией. Иными словами, за этот год вам всем придется пройти программу трех курсов, чтобы как можно скорее провести ритуал, который наши студенты проходят после четвертого курса! Все ли готовы на это? Ибо если хоть кто-то откажется, смысла эта затея иметь не будет! Нари Алиэн, что скажете?

— Простите, тар ректор, но принимать решение должны мои друзья. В конце концов, это я виновата в происходящем, так что пускай выбирают они!

— Пожалуй, такая точка зрения имеет право на существование, — кивнул тот, — тогда... студент эс Транкел, что скажете вы?

Дойл подскочил, словно на пружине, несколько секунд помолчал и выдохнул:

— Я готов учиться.

Ректор поочередно опросил всех нас, затем удовлетворенно кивнул:

— Что ж. Завтра вам не нужно посещать занятия, для вас будет составлен индивидуальный план, который вы сможете узнать у вашего куратора, зайдете к нему в шесть вечера. Теперь все могут быть свободны, магистр Бренан, снимите с них браслеты. Магистры, я жду вас у себя завтра в десять. Нари Алиэн и тар Кэлларион, останьтесь!

Наши друзья и магистры покинули зал, оставив нас с ректором, браслеты по-прежнему красовались на наших руках. Когда дверь закрылась, ректор вздохнул и произнес:

— Я оставил вас по весьма важной причине. Только сегодня мы поняли, что толчком к инициации звезды служит не магия сердца, как полагали ранее, а его эмоции. Произошло что-то, вызвавшее эту бурю, и я хочу знать, что именно!

Мы переглянулись. И как это объяснить? Молчание затягивалось, заставив ректора покачать головой:

— Ненавижу лезть в личные отношения, это вообще не в правилах Академии, но... Нари Алиэн, до тех пор, пока вы не пройдете ритуал контроля силы, вы должны избегать ситуаций, в которых будете неспособны контролировать свои эмоции. Понимаете?

— Простите, тар ректор, я не совсем...

— Проклятье! — маска невозмутимости слетела с него, — хотите прямо? Есть не так много ситуаций, в которых это невозможно: сильная физическая боль и такое же сильное удовольствие. Иными словами, это тяжелое ранение, роды и физическая близость! Так понятно?

Мои щеки опалило жаром, я смущенно прошептала:

— Да, тар ректор.

— Слава Богам! Подойдите, я сниму браслеты, и можете идти, — устало осел в кресле он.

Мы вышли из зала рука об руку. Только дверь закрылась, Кэл обнял меня со словами:

— Боги, Лин, как же ты меня напугала!

Я уткнулась ему в шею, прошептав:

— Я и сама испугалась... Что наврежу тебе, всем вам...

Он нежно поцеловал меня в висок:

— Все будет хорошо, сердце мое. Я, все мы сделаем для этого всё. Идем? Нас наверняка друзья ждут!

— Да, идем!

Стоило нам выйти из здания, как навстречу нам бросились друзья, наперебой задавая вопросы:

— Что произошло?

— Как это случилось?

— Вы помирились?

— Что это было про звезду?

Только услышав последний вопрос, я сообразила: а ведь про звезду знают только Сигни и Дойл! Я так и не поведала Рейну и Лану о произошедшем со мной на каникулах: у меня не было желания рассказывать, а парни, видя мое и без того угнетенное состояние, вели себя исключительно деликатно, стараясь не напоминать лишний раз об этом.

— Мы помирились, да, — я улыбнулась Кэлу, получив в ответ ласковую улыбку, — а относительно звезды... Раз у нас завтра нет занятий, давайте все обсудим после завтрака, хорошо?

— Договорились, — за всех ответил Рейн, — а на разминку пойдем?

— Я бы сходила, — кивнула я, — как-то привыкла так день начинать...

— Отлично, тогда увидимся на разминке, — резюмировал Рейн, — а сейчас предлагаю всем идти спать. Вечерок сегодня выдался тот еще!

— Вы идите, мы с Лин задержимся ненадолго, — сказал Кэл, улыбаясь, — доброй ночи, друзья!

Пожелав нам доброй ночи, они ушли, а Кэл снова подхватил меня на руки.

— Кэл, я так совсем ходить разучусь, — запротестовала я.

— Радость моя, я так долго об этом мечтал, — покачал тот головой, — так что уж позволь мне эту малость!

Он отнес меня в парк, сел на скамейку и усадил меня к себе на колени. Я положила голову ему на плечо и прошептала:

— Знаешь, я сейчас так счастлива... Я боялась никогда не услышать от тебя тех самых слов... Скажи, почему ты не поговорил со мной сразу же, как только вернулся в Академию? Почему избегал меня?

Он отвел глаза, сглотнул и посмотрел на меня, словно в растерянности. А затем заговорил, подбирая слова:

— Тогда, в конце года... Мне казалось, что я чувствую твою симпатию, интерес, а когда ты провожала меня — теплоту и нежность...

— Это и правда было так, — удивленно и с ноткой упрека сказала я.

— Лин,— помотал он головой, — дай я попытаюсь объяснить. Понимаешь, я вернулся, и мне показалось... что это ушло... что для тебя я стал просто одним из друзей, как Рейн, Лан и Дойл. Мне даже казалось, что ты относишься к ним с большей симпатией... И я попросту боялся твоего отказа...

Я резко отстранилась:

— Прости, но чего ты ждал? Я пыталась поговорить с тобой наедине — безуспешно, ты так хорошо прятался от меня! А бегать за тобой... я люблю тебя, но я не одна из твоих прежних любовниц, и никогда бы не стала делать этого... даже если сердце обливалось кровью, — я закусила губу и отвернулась.

Он нежно повернул мою голову, взяв за подбородок. Глядя прямо мне в глаза, он сказал со всей возможной искренностью:

— Лин, ну и дураком же я был! Столько мучил тебя и сам мучился! И как ты только меня простила?

— Потому что я люблю тебя. Только пообещай мне одну вещь: если тебе еще раз покажется что-то непонятным, странным, если тебе кто-то про меня что-нибудь скажет — ты спросишь у меня!

— Клянусь! — Кэл сказал это не колеблясь ни секунды, — подумать страшно, что могло случиться из-за моего молчания. Никогда бы не подумал, что могу так бешено ревновать!

— Глупый, я тогда просто думала, что Раян погиб — видела, как он упал под камнями — и когда увидела его живым...

— Не надо, Лин, я уже давно все понял, — прервал меня Кэл, — лучше поцелуй меня. И... Можешь расплести косу?

Чуть отстранившись и глядя ему прямо в глаза, я выполнила его просьбу и встряхнула головой, длинные русые волосы окутали нас словно плащом. Кэл застонал и потянулся к моим губам, запустив руку в мои волосы, я отвечала, явственно чувствуя его желание... Оторвавшись от безумно сладкого поцелуя, покачала головой:

— Любимый, ты помнишь, что нам ректор сказал?

— Ммм, как же мне нравится, когда ты меня так называешь, — от его чуть хрипловатого голоса по моему телу пробежала жаркая волна, — но ты права, я постараюсь сдерживаться. Хотя это и нелегко, — добавил он, целуя меня уже скорее нежно, чем страстно.

Какое-то время мы просто сидели, обнимаясь, затем Кэл сказал:

— Лин, мне не хочется с тобой расставаться, но надо отдохнуть, иначе, если мы завтра будем словно сонные мухи, мастер Дарен зверствовать начнет. Пойдем, я провожу тебя к общежитию.

— Пойдем, — кивнула я, поднимаясь, — а мастер Дарен и без того зверем глядеть будет за то, что мы с его залом сделали... Ох, совсем забыла! Мой кинжал! Его забрать надо!

— Заберешь завтра, в чем беда? — пожал плечами Кэл, обнимая меня за талию.

— Ты не понимаешь, он заклят на крови! И никому не дается в руки!

— Правда? — протянул Кэл, — а как же я? И почему ты мне не сказала о том, что это ты была в Кранеле, когда я рассказал тебе эту историю? Почему ты тогда решилась помочь мне и отказалась от Долга Жизни?

Я вздохнула, отвела глаза и заговорила, то и дело запинаясь:

— Знаешь, в том переулке... Сначала мне понравился твой ответ этим негодяям по поводу остроухого, потом восхитил бой, а когда тебя ранили... Просто поняла, что не хочу, чтобы тебя убили, вот только я тогда совсем ничего из себя не представляла как боец... А кинжал словно сам попросился к тебе в руки, иногда мне даже кажется, что в нем есть душа... И насчет Долга Жизни — мне не нравится это понятие, я сделала это не ради благодарности!

Кэл ласково приподнял мой подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза, и спросил:

— И все же, почему ты не сказала мне, что это ты спасла меня, когда я рассказывал тебе эту историю?

— Потому что я хотела твоей любви, а не благодарности! — выпалила я и попыталась отвернуться. Впрочем, моя попытка тут же была пресечена еще одним нежным поцелуем и шепотом:

— Спасибо тебе, любимая. И давай я тебя все-таки провожу до общежития, а кинжал заберу сам, раз уж он дается мне в руки.

Он проводил меня, еще раз нежно поцеловал и, пожелав мне доброй ночи, быстро ушел. Я посмотрела ему вслед и вошла в двери.

Когда я вошла в комнату, Сигни не спала, ожидая меня. Стоило мне закрыть дверь, как она подскочила ко мне и спросила:

— Ну что?

— Сигни, он меня любит! Я даже не надеялась на это!

— Ну наконец-то вы закончили дурью маяться! — воскликнула подруга, — это ж надо, столько мучиться и другого мучить! А... он хорошо целуется?

— Божественно, а больше я тебе ничего не скажу, — рассмеялась я, чувствуя, как меня окончательно покидает напряжение.

Глава 3.

На следующее утро я выпорхнула из общежития точно на крыльях, с удивлением и радостью обнаружив, что Кэл ждет меня. Он улыбнулся мне:

— Моя прелестная нари позволит преданному поклоннику проводить ее?

— Право же, не знаю, может ли моя скромная персона позволить себе столь блистательного кавалера? — рассмеялась я, подавая ему руку, которую он поцеловал.

Справа раздался придушенный вздох, и я краем глаза увидела ту самую эльфийку, что вчера высказывалась насчет полукровки. В ее глазах мелькнула явная злоба. Интересненько, и что бы это значило? Неужто она нацелилась на Кэла, потому и вела себя так? Забавно, а ведь именно ее реплика заставила моего каллэ'риэ осознать, как его поведение выглядит со стороны!

Пока мы шли к полигону, я не выдержала и спросила:

— Кэл, а та эльфийка?

Он понял и пожал плечами:

— Она делала мне недвусмысленные намеки, но безуспешно.

— А почему безуспешно, кстати? Ты в начале прошлого года весьма часто менял дам!

Похоже, что-то в моем голосе все же выдало меня, заставив его удивленно поднять бровь:

— Неужели я слышу ревность? Это радует! Ну а если честно... Лин, прости, но я уже не мальчик и у меня были женщины, и тебе придется с этим смириться!

— Я понимаю, что у тебя есть прошлое, и спокойно отношусь к этому, но ты не ответил на мой вопрос!

— Потому что это могло кончиться браком. Эльфийские традиции, знаешь ли! Ладно, я не хочу об этом говорить! Кстати, а ты вообще представляешь, насколько соблазнительной выглядишь в этой форме, — на последней фразе его голос стал чуть ниже и каким-то... обволакивающим.

— Ох, Кэл, ну что ты творишь! — воскликнула я, заливаясь краской, — вот как мне после таких слов разминкой заниматься?

Он нагнулся к моему уху, словно желая сказать что-то тайное или непристойное, и прошептал все тем же искушающим голосом:

— Старательно!

Я грозно посмотрела на него:

— Ах ты...

— А что я такого сказал? — зеленые глаза искрились смехом, — разминкой надо заниматься старательно!

После разминки и завтрака, который прошел на редкость весело, наша шестерка отправилась в парк, провожаемая потрясенными взглядами сокурсников. Усадив нас с Сигни на скамейку, парни уселись на начинающей желтеть траве и Рейн потребовал:

— А теперь рассказывай!

Я рассказала все: о словах магистра Гаррода на балу, когда я впервые узнала о звезде, о происшествии в Торнаре, беседе с принцем и его подарке — слушая это, Рейн и Лан понимающе переглянулись, а Кэл призадумался. Передохнула и продолжила, поведав об исчезновении лодки Дирка, нашем перемещении на полуостров и пленении друзей, путешествии за подмогой, атаке драконов на шахту, пребывании у Шарэррах... Словом, обо всем, кроме причин того, что произошло со мной рядом с Туманными горами, тайн клана Шарэррах и некоторых деталей наших разговоров с Раяном. Внимательно слушали даже Сигни и Дойл, ведь некоторые моменты оставались неизвестными и им. Впрочем, они дополнили мое повествование, рассказав: Дойл — о поисках меня и Сигни в Торнаре после похищения, и они оба — про плен у Таэршатт. Наконец я смолкла и обессиленно откинулась на спинку скамейки.

Рейн покачал головой:

— И все-таки я был прав, лучше бы ты с нами поехала! Верно, Лан? Лан! — помахал он перед носом у задумавшегося друга.

— А? Нет, ты не прав, — возразил Лан, он говорил медленно, точно взвешивая каждое слово, — тогда Оровен мог бы убить Сигни. Или бы Сигни и Дойл погибли на той шахте, ведь было бы некому привести помощь. И даже то, что Лин уже применяла свою силу сердца, может пойти на пользу... Мне не нравится другое...

— Таэршатт? — понимающе спросил Кэл.

— Таэршатт... Те, кто спаслись — вряд ли стоит надеяться, что среди них нет тех, кто знал о наличии среди пленников студентов Академии...

— С учетом того, что Дойл и Сигни говорили о том, что их допрашивал какой-то маг, понятно, что об этом лидеры Таэршатт знали и так. Вопрос только в том, что еще они могли узнать, — возразил Кэл.