Зверь лютый. Книга 13. Рацухизация

Маловато среди нас, мужиков — Наполеонов. А уж Суворовых...

Дальше начинаются жизненные трагедии.

У моих знакомых как-то разводились родители. На суде супруг обосновал причину развода после тридцати лет семейной жизни:

— Мы ж молодыми поженились. Она тогда маленькая была. Я расти перестал, а она всё прёт и прёт. И глядит сверху... Жирафа. Да сколько ж можно! Всё, дети выросли, хватит.

"У кого что болит — тот про то и говорит" — русская народная мудрость.

Но почему "болит" социально-биологическая абстракция в геометрической проекции? Хомосапиенсы, однако...

* * *

— Оглобля... Ты думаешь, кривая оглобля лучше прямой?

Загрузилась. Ага, дошло — выпрямилась. Ну вот, и грудь появилась. Хотя, конечно... Но это дело наживное. А что у нас сзади? А сзади у нас... ничего. В таких случаях прописывают нагруженные приседания с выпадами. То-то у фехтовальщиков на средневековых рисунках всегда оттопыренные попки. Наши-то думают, что это — от ориентации, а на самом деле — от боеготовности. Хотя, конечно, одно другому не противоречит.

— Ну-ка пройдись. Вон до той берёзы.

Мда, ходить не умеет. Ведь сказано же: "нога свободная от бедра"! Вот моя Трифа, когда она в коротенькой сорочечке по опочиваленке...

А вот это интересно: дошла до дерева, согнулась и уперлась. Руками — в ствол, лбом — в руки. И ноги расставила.

Продвинутый экземпляр — подавляющие большинство аборигенок знакомы только с классикой "миссионерства". А у этой есть специфический опыт общения с особями противоположной гендерной принадлежности в походно-полевых условиях. Или — детских игр на природе.

Ножки — ничего. Стройные. И — длинные. Это позволяет сформулировать причину моего инстинктивного внимания к данной особи.

Причина, естественно, во мне самом: "человек — мера всего сущего". Человек здесь — я, и я — расту. Каждый год по 10-12 сантиметров. Мышца спину держит, хотя, временами, утомляет.

Плечи так это... прилично развернулись, бицепсы... ходить ещё не мешают, но уже не намёк на мочалку. Морда лица поширела — челюсти раздались. По зубу мудрости с каждой стороны.

Очень выросли ладони. Лапки у меня — крепенькие. Регулярные тренировки для моих ножиков — дают результат. Как раз для массажа... вторичных гендерных признаков женских особей.

Ручёночки вытянулись. Для штангиста — плохо, для боксёра — хорошо. Для меня...? — Насколько мозгов хватит применить. Нос перестал картошкой в небо торчать. Такой... приличный носяра сформировался. С очертаниями. Ну и... остальное растёт. В соответствии с носом. Конечно, до Ноготка мне далеко. Вот у него... И что интересно: у него нос — так сломанным и остался.

Про свои длинные стройные ноги я уже грустил? Что мои кавалеристы на них шипят? Так тоже растут! И создают проблемы в общении с женщинами. Нет, я понимаю, что рост в постели не имеет значения. Но до постели ещё довести надо! А в здешних, "святорусских", антисанитарных условиях...

То — мокро, то — пыльно, то — грязно, то — неровно. Мухи летают, козявки скачут, скоты всякие... следят. В смысле: оставляют следы своей жизнедеятельности... И куда? По глупым селянским легендам?

— Ах-ах! А пойдёмте на сеновал! Там мя-я-гко...!

Какой дурак придумал, что для этого дела "мягко" — хорошо?! Вы на продавленной панцирной сетке давно пробовали? А на сене ещё и колко! При всяком движении со всех сторон, во все щели сыпется травяная труха. Прилипает к потному телу, зудит, чешется, раздражает, отвлекает. Забивается во все дырки. Это хорошо, если просто в трахею попало: кашель процессу не сильно мешает — можно ж и вовсе не дышать! А вот если остья залипли в... или налипли на...

И ещё: я совершенно не выношу, когда соломинка глаз режет!

Так что, в деревне с этим делом... Как с курением: только в специально оборудованных для этого местах. Или вот так — на ногах. А у неё ножки длинные — вроде моих, и, ежели, к примеру, спинку ей чуть прогнуть... Чисто рационально. В смысле: разумно. Очередная рацуха.

— Ай!

— Тпру! Стоять! Чего дергаешься? Это ж просто палец. Ага... Значит, ты не целка. И давно это у тебя?

— О-ой... пятый год уже-е-е...

— Да ты что?! Уже такая большая?! Вот, теперь можешь ойкнуть. Ох, хор-р-рошо пошло! Ну, рассказывай: и как оно у тебя первый раз было? Кстати, звать-то тебя как?

Негромко охая под ритмичный аккомпанемент шлепков голым по обнажённому, девушка представилась, и изложила неприхотливую историю своей коротенькой жизни.

Русская народная мудрость насчёт желательного порядка деторождения гласит: "Сперва — нянька, потом — лялька". Цыба была первым ребёнком в большой крестьянской семье. Роль "няньки" закрепилась за ней, едва ли не с тех пор, как она начала ходить. Матушка равномерно рожала братцев, а Цыба непрерывно их нянчила. А так же обстирывала, обшивала и обихаживала. "Прислуга за всё". Такая непрерывная, "от зари до зари, от темна до темна", забота, естественно, воспринималась окружающими как воздух. То есть — не замечалась.

В какой-то момент братаны — двоюродные братья, заметили, что девчонка выросла, и, в ходе очередного селянского праздника, "лишили девичьей чести". Хотя Цыба в том момент ещё и девушкой не была. В силу своей подростковой соображалки, юные "гармонисты" бурно тыкали своими "отвратительными отростками" в немытом состоянии. Занесли инфекцию. Цыба чуть не умерла, месяц пролежала в жару, год мучилась болями.

После такого опыта она старательно избегала парней. Родители замуж не гнали — в доме народились близнята, с ними была куча работы. Болезную девку и замуж звали не сильно: "Сестра нужна богатая, жена нужна здоровая" — ещё одна русская народная мудрость. А через пару лет она уже была выше всех сверстников-парней в селении.

Всё — нормальная женская судьба была для неё закрыта. Сперва — "оглобля", через пару лет — "перестарок". Семейство начало ею тяготиться, пошли попрёки то съеденным куском, то ношеной тряпкой. Едва крестьян прижало с хлебом, как её послали "в кусочки". Тут она и осталась.

Дальше — ничего. "Жизнь догорала, как мотылек, присевший отдохнуть на сигарету".

— Значит, Цыба. Коза. Ну, и как ты, козочка, дальше жить думаешь?

— О-ох... Не знаю. Как господь даст. О-ох... Мне бы... о-ох... мне бы перед иконой твоей, боярич... ох... помолиться. Чтобы... о-ой... глубоко-то как... богородица заступилась да долю дала.

"Долю"... Какая у тебя может быть "доля"?! "Вечная батрачка" — вот твоя доля. Тебе её твои кузены выбрали. Когда насовали микробов своими... немытыми "достоинствами". Или Пресвятая Дева будет тебе проходимость труб восстанавливать?! Бесплодная жена никому не нужна. Здесь нет пенсионных, больничных, страховых... фондов. Нет детей — помрёшь в нищете. Разве что, какой-нибудь старик-вдовец возьмёт. В кухарки-сиделки.

"Полуживого забавлять,

Ему подушки поправлять,

Печально подносить лекарство,

Вздыхать и думать про себя:

Когда же черт возьмет тебя!".

Прекрасно понимая, что когда его "чёрт возьмёт", тебе самой — только на паперть, подаяние просить.

Ты даже в приличные проститутки непригодна — высокая стройная длинноногая блондинка здесь... третий сорт. Клиентура... с привкусом дешёвого садо-мазо:

— Она, слышь-ка, на целу голову выше. Сверьху на меня лупает. Здоровуща сучара! А я её враз — и согнул! И — под себя... И — давай её...

Под пьяным бурлаком задницей на пристани похлопать — за счастье. Хоть хлеба кусок выхлопаешь.

Я старательно завершил процесс и отпустил девку. Она опустилась на колени, постояла, прижавшись лбом к стволу берёзы, под сенью которой произошло наше интимное знакомство, выравнивая дыхание и восстанавливая ориентацию в пространстве. Потом, не поднимая глаз, снова ссутулившись, скользнула к воде, чуть сполоснулась, накинула на себя одежду, повязала платочек...

Абсолютно безэмоциональное лицо. "Белый индеец". Ни радости или удовольствия, ни обиды или боли. Ничего. Будто комарик мимо прожужжал. Я тут старался-упирался, качался-напрягался... А она и не заметила!

Обидна да-а...

Терпение, равнодушие, покорность судьбе... Тупая двуногая скотинка, коза малошерстистая...

Стоп! Не верю! Я же только что видел, с каким удовольствием она Сверчка топила! Динамично, с выдумкой...

— Что ты со Сверчком в воде делала? Ну, когда ты его оседлала?

— Я... он... они меня за... говорят — мослы посчитаем. Больно же. Потом синяки...

— А теперь ты решила сама на нём "мослы посчитать"?!

Девка, не поднимая глаз, сокрушенно покивала. И засопела носом. Сейчас расплачется. Неужто, совесть замучила?

— Он отлежится и... они все вместе...

Лучший стимул для пробуждения совести — неотвратимость возмездия, грядущей болезненной "благодарности купальщика с сотоварищи". Ну, вот и насморк прорезается — сейчас ныть начнёт.

— Значится так. В наложницы пойдёшь?

А глаза у неё — голубые. С изменяющейся глубиной цвета, как у выставочной сибирской хаски. Хоть рассмотрел, наконец. Такой изумлённый взгляд! Первый прямой взгляд мне в лицо.

— А... к кому?

Убила. Ну и вопросец. Я даже по сторонам посмотрел — вроде, никого больше нет.

— Ко мне.

И хлюпать носом сразу перестала. Потому что ртом дышит. Широко распахнутым. "Рублёвым". Как глаза.

— Г-господине... Ты... ты смеёшься, да? Надо мною насмехаешься? Я ж... я ж дылда долговязая! Я ж уродина! Я ж... у тебя ж... Ты ж любую... Самую раскрасавицу...

— Слушай сюда, коза. Тебе уже говорили, что рост у тебя есть, а мозгов нет? Любое человеческое свойство — от бога. Ибо человек — создание божье. По его образу и подобию. И всякое, что у человека есть, может быть обращено к пользе и радости. А скорбеть об имеющемся... смертный грех и к господу нашему — чёрная неблагодарность.

— Дык... я ж... Я ж тощая! У меня ж мослы везде!

— Значит, жаром на постели нести не будет. Кости ж не потеют. Ноги у тебя длинные — как раз по моему росту. Лишнее не болтается — не отвлекает.

Тристан был не прав: "если вы на женщин слишком падки", то надо искать не недостатки, а преимущества. И называть их "прелестями". А они есть всегда.

Как говаривал "старший товарищ", обучавший меня основам торговли на овощном рынке:

— На всякий товар найдётся покупатель. Просто им надо встретиться.

Надо только понимать себя, собственную систему ценностей. Русский фольк утверждает, что один из вариантов идеальной женщины: рост метр десять и квадратная лысая голова — удобно поставить пивную кружку.

— Мне нужна ППЖ. Покосно-полевая жена. Будешь, как и прежде, с бабами сено грести да ворошить. А как у меня засвербит... Как в песне: "Пойдём, девка, во лесок, во лесок. Снимай, девка, поясок, поясок...". После покоса... посмотрим. Поняла? Тогда дуй на заимку. Пусть Мара тебя осмотрит, а Елица расскажет: чего — можно, чего — нельзя.

— А... Тама парни... злые...

— Парням скажи... "Зверь Лютый" на свою подстилку никого чужого не пускает. А кто руки протянет... или ещё что...

Чуть обозначил рычание, потом улыбнулся в испуганное, остолбенелое лицо, хлопнул по попке, и она побежала. Мда... хлопнул... Обводы корпуса надо улучшать. Привести, так сказать, к собственному представлению о прекрасном.

Очередное напоминание о моей чужести в этом мире. Вот не вляпался бы я сюда, в эту "Святую Русь", со своими абсолютно извращёнными, для местных аборигенов, предпочтениями, с совершенно не-русскими, не исконно-посконными, а привнесёнными из эпохи дерьмократии и либерастии, эстетическими нормами, и задалбывали туземцы эту девочку и дальше. И задолбали бы совершенно — до грустной жизни и скорой смерти. Не в силу её личностных качеств, а в силу несоответствия её длинноногости и стройности — общепринятым, "святорусским" стереотипам женской красоты.

Здесь она — что-то отбросовое, не кондиционное. А для меня, попадуна, и, по общему мнению, "психа ненормального" — функционально и эстетически привлекательная кандидатура в ряды "моей сволочи". Вопрос в другом: хватит ли у неё необходимого для моего прогрессизма личного "сволочизма"? Или только на роль "дырки на ножках"? "Особь" или "особа"?

Мужская часть общины проглотила новость спокойно: что я "ублюдок сдвинутый" — общеизвестно и несомненно. Да и вообще: "и не очень-то хотелось". Бабьё чесало языки несколько дней. Всё-таки зависть сильнее инстинкта самосохранения. У некоторых особей — точно.

Пошли подкаты и наезды. Это ж революция! Вся иерархия в женской части нашей стаи на покосе посыпалась! Новая альфа-самка появилась! Причём сама — альфой быть категорически не желает! "Отстаньте от меня!" — и никаких ценных указаний! А может, это она намекает...? Или проверяет? Соответственно, все беты и гаммы сдвинулись. С выяснениями отношений.

Дело дошло до фолька. С тонкими намёками:

"Всю-то ночь и так, и этак,

С этой стороны и с той...

А на пробу, напоследок,

"Слеваснизупокосой".

Но — "индейскую избу" фольклористочкам! Толпа, конечно, задалбывает одиночку даже чисто песенно, без рукоприкладства. Но Цыба, после стольких лет пребывания в омегах, с устоявшейся привычкой никак не реагировать на идиотизм остроумия окружающих... просто не замечала "острячек".

"Любители чесать языками за моей спиной — чешите! И — ниже".

Самую привязчивую частушечницу — типаж "бессмысленно деятельная натура" — я пригласил близко познакомиться с Суханом. И его прогрессирующей "изменяемой геометрией крыла". Ротовое отверстие воспитуемой особи, после ряда внешних воздействий с нашей стороны со всех сторон, закрылось наглухо и надолго. Открывалось только для приёма пищи.

Пересказывать волну возникших сплетен и слухов не буду. Достаточно того, что трудовая дисциплина и ежедневная выработка на покосе — резко улучшились. Одни начали чего-то опасаться, другие — на что-то надеяться.

Забавно: трахаешь одну, а работают лучше все — рационализация очевидна!

Рацуха сработала многопланово: Цыба вела себя прилично, следовала гигиеническим рекомендациям от Мары и поведенческим от Елицы. Начала регулярно чистить зубы и перестала ковырять в носе. Или правильнее — в носу?

Регулярная чистка зубов на Руси пошла в народ в середине 20 в. Ещё в 1941 зубной порошок в состав солдатского довольствия не входил. Хотя "сильно грамотные" могли демонстрировать свою "культурность", покупая в военторге. Может поэтому на Руси принято крестить рот после каждого зевка?

Кое-чему, из "постельного спорта", я Цыбу научил, но в душу не лез, а она не навязывалась. А вот сегодня решила высказаться. Просить чего-нибудь будет? Ну-ну...

— Излагай.

— Господине... Бабы давеча баяли... Елица твоя... ну... с приказчиком новым... вот.

Та-ак... Вот кто бы удивился, но не я. Гарем... дело такое. Функционирует по законам природы. Природы человеческих душ. То, что Трифена с Елицей до сих пор друг друга не подставляли — результат их уникальной дружбы. С их личным нетривиальным опытом различных оттенков.

Прочие дамы попадали в мою постель столь мимолётно, что строить козни просто не успевали. А с Цыбой мы уже скоро неделю. Обжилась, огляделась и вот, расталкивая локтями, пробиваясь к месту под солнцем, устремляясь к вершине пирамиды... Хотя у меня... и вовсе даже не пирамида! И рёбер тут нет, и плоских граней... отсутствует. А они всё лезут и лезут.