Не все звезды сияют

— Королевский дом Кириана умеет сохранять свое личное пространство. Конечно, и о жене Таррияра, и о его детях знают очень многие, но никто из знающих не стремится распространяться на данную тему — кстати, и вам не советую.

— Но тайная канцелярия не может следить за каждым,— я неосознанно выпрямила спину от напряжения.

— А за каждым и не нужно,— лорд устало улыбнулся,— только за теми, кто имеет доступ к информации или находится в гуще происходящего.

— Тогда почему вы рассказываете мне об этих событиях? — вот чувствую, будут у меня еще неприятности от этой истории.

— Потому что, владея информацией, вы будет легче ориентироваться в определенных ситуациях, знать, как себя вести и, возможно, некоторые действия приобретут другой смысловой окрас. Иными словами, леди Лииса, задействуйте свои аналитические способности. Мне нужна помощь в расследовании, ваш взгляд не замылен множеством версий, вы можете посмотреть на ситуацию и увидеть что-то, чего не замечаю я.

— А гибель императрицы и двух ее дочерей связана с вашим расследованием?

— Доподлинно неизвестно. Это очень темная история, и пятен непроглядного мрака на ней предостаточно, даже несмотря на все возможности королевской тайной канцелярии.

— Так что же с ней случилось?

— Вы знаете о ежегодной королевской охоте? — кивнула.

Кто ж о ней не знает?

При любом дворе на континенте есть эта 'милая' традиция: придворные леди и лорды, гости, послы и, конечно же, монарх раз в год торжественно выбираются в лесные угодья поохотиться. Точнее, охотятся, от силы, дюжина лордов и егеря, а остальные флиртуют, интригуют, предаются амурам и подстраивают пакости друг другу, зачастую совсем небезобидные.

— В тот раз, десять лет назад, королева, как всегда, не участвовала в забаве. Она проводила время в охотничьем домике с дочерьми: годовалой принцессой Мирьяной и старшими — Ильятой и Селиной. К слову, своих девочек ее величество Далиалая никогда и близко не подпускала к королевской охоте. Принц Рахсад — дело другое, он мужчина и наследник. Королева всегда предпочитала светским развлечениям своих детей. Так вот, в тот раз это мероприятие проходило зимой, и так случилось, что маленькая Мирьяна заболела, а лекарь был при свите его величества, ведь на охоте может всякое случиться. Видимо, не выдержав страданий дочери, ее величество вместе с принцессами срочно отправилась в обратный путь. Охотничий домик расположен недалеко от резиденции, как вы знаете, и через час семья должна была прибыть во дворец. Королева была женщиной рассудительной и практичной: она оставила инструкции слугам охотничьего домика и перед выездом отправила лакея во дворец с приказанием подготовить комнаты и вызвать лекаря. Королевский экипаж сопровождала охрана. И, тем не менее, ни спустя час, ни спустя три никто не прибыл. Это вызвало большое волнение, и навстречу экипажу были посланы люди. Посланцы обнаружили королевскую семью в получасе езды от резиденции. Все десять охранников были убиты, а в экипаже осталось лишь одно живое существо — маленькая принцесса. Она заходилась в сиплом крике, перемежавшемся с приступами кашля, на холодных руках умершей матери. Ее величество Далиалая и принцессы Ильята и Селина выглядели так, будто просто уснули; позже выяснилось, что их каким-то непостижимым образом лишили всех жизненных сил. Последнюю дочь его величества со всей поспешностью доставили во дворец к лекарю, и только чудом ей удалось избежать воспаления легких. Она поправилась уже через три дня, но Таррияр, как мне кажется, не оправится от произошедшей трагедии никогда. Как ни удивительно, но семейный союз королевской четы Кириана был основан на любви. Большой любви: они, казалось, дышали друг другом, а королева, находясь рядом со своим королем, сияла. И вот уже десять лет идут поиски людей, покусившихся на семью монарха, но ни тогда, ни сейчас они не приносят результата — убийца до сих пор не найден.

Лорд Дарвис погрузился в воспоминания. Его рассказ не был безжизненной сводкой фактов: он рассказывал так, будто те судьбоносные события были и его глубинным переживанием. На лице застыло выражение боли и тоски.

Я почувствовала, как по моей щеке что-то ползет, смахнула рукой и потрясенно обнаружила, что это была слеза. Я плакала... оплакивала страдания короля Таррияра. Каково это, когда твоя половинка, твоя истинная любовь больше не с тобой, когда кто-то своей злой волей украл ваше время быть вместе, ощущать тепло друг друга; потерять возможность говорить с любимым человеком, прикасаться, ловить взгляд, слушать смех, такой родной и любимый; жить, когда его больше нет и не будет... никогда...

— Вы плачете? — голос лорда был полон удивления.

— Мне жаль... — я больше ничего не смогла сказать. Да и как такое сказать вслух? Мне жаль жизни Королевы и юности ее дочерей, мне жаль любви короля, жаль юную принцессу и наследного принца, оставшихся без матери и сестер и мне очень сильно, неимоверно жаль, что гнусная тварь, совершившая это преступление, ходит по этой земле безнаказанно вот уже десять лет.

— Да, мне тоже...

После такой истории есть уже не хотелось.

— Лорд Дарвис, ведь это горе вам не чужое, не так ли?— и вот не люблю лезть в не касающиеся меня напрямую дела, а тут будто кто-то за язык дернул.

Сейчас как отправит меня собирать Свет Далеких Звезд.

— Да. Мне до сих пор жутко от того, что я тогда увидел.

Не отправил.

— Я возглавлял группу, нашедшую королевский экипаж. Поймите, я не был близким другом семьи его величества, если вы об этом, но, будучи помощником посла Ситары, имел возможность общаться и с ним, и с его родными. Ильята часто интересовалась у меня ситарской модой, с Рахсадом мы пересекались в библиотеке. Сами понимаете, несколько лет я жил в этом дворце и по долгу службы, и во время досуга часто сталкивался с монаршим семейством. Королева и ее дочери были леди в высшей степени, всегда приветливы и добры, я не знаю ни одного случая, когда кто-либо из них прикрикнул или нагрубил хотя бы слуге. Их любили все, я не представляю, как хоть кто-то мог желать им зла. И, тем не менее, они мертвы.

Видимо, что-то разбередило рану скорби лорда Дарвиса. Он говорил то медленно, будто припоминая забытое, то быстро, стремясь убедить в чем-то. Складывалось ощущение, что обычно немногословный лорд стремится выплеснуть через слова все те негативные эмоции и застарелые переживания, которыми он, словно, ни с кем еще не делился.

— Десять лет... никто уже и не надеется, что поиски к чему-то приведут, но Таррияр все так же упорно ищет. Ищет преступника, который отнял жизни благороднейших из Светозарных леди.

Я не сыщик, но и мне понятно, что с каждым прошедшим месяцем вероятность найти след злоумышленника тает все стремительнее, а тут прошло столько лет! Шансы практически равны нулю. Как горько, должно быть, осознавать, что все возможности и вся королевская власть в силу непостижимых обстоятельств не способны дать желаемый результат.

Я тяжело вздохнула. Все это очень печально. Услышав мой вздох, лорд посол встряхнулся, изобразил подобие улыбки и сказал:

— У вас очень мягкое сердце, леди. Приятно, что ваше сочувствие искреннее, но не стоит переживать еще и об этом, — с такими словами мой непосредственный начальник решил, что на сегодня откровений достаточно, и ушел в свой кабинет.

Неожиданно, но вполне закономерно. Видимо, наваждение, заставившее его рассказать о наболевшем, прошло.

* * *

Под вечер снова пришла Арита, за что я была ей очень благодарна: самой расстегнуть длинную вереницу маленьких пуговок на спине мне бы не удалось ни за что на свете. После того как служанка быстро справилась с платьем, я присела перед зеркалом и задумчиво уставилась на свое отражение, пока руки горничной аккуратно разбирали прическу.

— Взгляд у вас, леди, вот точнехонько, как у Светозарного лорда после Чертогов Вечной Памяти,— голос у девушки был приятным и журчал, словно ручей, я даже сначала не поняла, что она сказала, а потом переспросила:

— Лорд Дарвис?

— Он самый, леди.

— После каких чертогов?

— Чертогов Вечной Памяти. Он ведь каждый раз, как приезжает, первым делом туда наведывается. Будто винит себя в чем-то.

— А что, Арита, лорду Дарвису есть, за что себя винить?

— Так каждый из нас за что-то вину да чувствует, леди, — лучше и не скажешь, пожалуй.

— А где эти Чертоги?

— Так в самом центре королевского сада. Только посторонних туда не пускают, там охрана караул несет круглыми сутками.

Очень интересно, надо будет обязательно сходить посмотреть на столь загадочное место.

Арита заплела мои волосы в несложную, но очень красивую косу, такую прическу я и сама разобрать смогу перед сном, не проредив попутно родные и любимые волосы. Поблагодарив девушку, отпустила ее заниматься своими делами. Все-таки надо поблагодарить лорда Дарвиса за служанку. Не знаю, что бы я без нее делала: работа работой, но по дворцу ведь простоволосой не походишь, а на прием или бал волосы узлом не завяжешь. Да и девушка оказалась хорошая. По крайней мере, внутреннее чутье подсказывало, что зла от нее ждать не нужно.

Спать еще не хотелось, и я решила прогуляться по вечернему королевскому саду. Переоделась в повседневное платье цвета красного кирпича, захватила шаль на всякий случай и, предварительно поставив в известность лорда, покинула апартаменты.

Благодаря неординарному утреннему заданию лорда Дарвиса ориентироваться во дворце было не сложно и к саду я вышла довольно быстро. Вообще очень необычно, что рядом с дворцом высажен не парк, а сад. Самый настоящий сад, с огромным количеством плодовых деревьев. Нет, парк тут, конечно, тоже есть, он охватывает территорию вокруг западного дворцового крыла, а сад, соответственно, вокруг восточного. В нем произрастают исключительно плодовые деревья, кусты и съедобная трава, то бишь зелень, идущая на приправы и иже с ними. И вот иду я по королевскому саду, а вокруг будто расплывается волшебный аромат: некоторые растения еще цветут, другие уже плодоносят, и воздух напитан их запахами. Пространство, кажется, 'жужжит' вместе с пчелами, трудящимися на благо будущих королевских десертов. Улыбнулась заходящему солнцу и сглотнула набежавшую слюну. От такого умопомрачительно сладкого запаха мне снова захотелось есть.

Вдруг неподалеку от тропинки в зарослях малины промелькнуло что-то яркое и знакомое. Аккуратно раздвигая веточки, из кустов выбиралась ее высочество принцесса Мирьяна. Выбиралась медленно, стараясь не ломать растений и по возможности не изодрать платье, но, видимо, за одеяние девочка переживала меньше, потому что даже с моего расстояния были видны многочисленные зацепки и затяжки, а вот сломанной веточки — ни единой.

— Доброго вечера вам, ваше высочество.

Девочка стала озираться по сторонам и, найдя меня глазами, приветливо улыбнулась.

— Леди!— она воскликнула, а потом будто опомнилась и, в два раза снизив свою звучность, продолжила. — И вам доброго, только не говорите громко, прошу вас.

— Снова убегаете?

— Нет, этот этап пройден, теперь я прячусь, — и улыбка такая довольная.

— А от кого прячетесь?

— Так от нянек этих.

— Нянек? А не слишком ли вы взрослая для них?

— Так они же не настоящие няньки. Я так называю наставницу и некоторых из ее подружек — придворных дам. Они таскаются за мной целый день в надежде встретить папу, а между делом читают мне лекции о поведении, достойном принцессы. Скука смертная.

— И почему вы прячетесь от них здесь?

— Так ведь это же сад! Тут много колючих растений и пчел. Леди стараются их избегать. А в период цветения они сюда вообще ни ногой, даже если за мной: у них у каждой второй аллергия на пыльцу. А меня искать посылают садовника.

Рассказывая мне нюансы укрывательства от прилипчивых придворных дам, принцесса, наконец, выбралась из малины. Отряхнув пострадавшее платье, решительно сказала:

— Отсюда надо уходить — слишком недалеко от дворца, тут могут найти. Вы не против составить мне компанию?

— С удовольствием. А куда мы пойдем?

— Тут недалеко растет мое любимое персиковое дерево. Давайте его навестим?

— Давайте.

И мы отправились наносить визит вежливости любимому персиковому дереву принцессы Мирьяны. Если честно, я была в шоке, увидев дочь короля бегающей без присмотра по вечернему саду. Видимо, наставница, приставленная к девочке, не может уследить за ее активными передвижениями. За этими размышлениями я и не заметила, как мы пришли к тому самому деревцу. С виду оно ничем не отличалось от других персиковых деревьев, поэтому я решила поинтересоваться:

— Ваше высочество, а почему это дерево нравится вам больше остальных?

— Потому что я очень люблю персики, а у этого дерева они самые сладкие, а еще потому что именно отсюда открывается самый красивый вид на Чертоги, — принцесса указала рукой на что-то позади меня.

Я развернулась, и передо мной предстало невысокое здание, по форме напоминающее конус, облицованное мрамором. В свете заходящего солнца оно переливалось перламутром и, кажется, излучало легкое сияние, едва заметное глазу. От Чертогов в четыре стороны расходились выложенные белым кирпичом дорожки: три узкие и одна широкая, начинающаяся от самого входа, перед которым стояли два стражника грозного вида в полном облачении.

— И правда, очень красиво, — мне действительно нравилось тут, чувствовалось, что этот сад и Чертоги были возведены с любовью и пестовались, как любимое дитя.

— Хотите зайти внутрь?

— А разве мне позволено?

— Нет, но мне позволено, а я решила пригласить вас составить мне компанию, — лукавая улыбка в полный рот расцвела на милом личике ее высочества.

Ужасно милый, общительный, очаровательный и своевольный ребенок эта маленькая принцесса. Девочка явно развита не по годам, ее глазки сверкают любознательностью, а речь и вопросы выдают пытливость ума. С такими детьми гораздо приятнее общаться, чем со многими взрослыми, но и уследить за их порывами практически невозможно.

— Ну что, пойдемте?— маленькая егоза пританцовывала от нетерпенья и пристально смотрела на меня, ожидая ответа.

— Конечно! Будто от такого заманчивого предложения возможно отказаться.

И вот я иду и наблюдаю, как озорной веселый ребенок до, этого бежавший чуть ли не вприпрыжку, по мере приближения к цели замедляется и приобретает поистине королевский вид. Спина выпрямляется, походка становится плавной и размеренной — она будто парит над землей: взгляд прямой, а выражение на лице становится строгим и возвышенным одновременно. И это не смотрится неуместным или чрезмерным на лице одиннадцатилетнего ребенка, наоборот: весь образ гармоничен и уже нет девчонки-сорванца — есть дочь короля, есть ее высочество, и назвать ее по-другому, даже мысленно, кажется неправильным, фривольным и даже немного кощунственным. После подобного преображения незаметным стал даже беспорядок в платье и прическе принцессы. Удивительно! Многие леди, разряженные в дорогущие платья, расшитые золотыми нитями и драгоценными камнями, украшающие себя изысканными ювелирными шедеврами, годами учатся выглядеть вот так царственно и, тем не менее, не идут ни в какое сравнение с венценосной Мирьяной, только недавно выбравшейся из зарослей малины.