Бесчестная. Во сне и наяву

— Я же предупреждала тебя. А слов на ветер никогда не бросаю, — чуть улыбнулась, чувствуя свое превосходство над обездвиженным мужчиной.

Его облик приятно ласкал мой искушенный взгляд. Иссиня черные волосы, собранные в небрежный низкий хвост, блестели даже в скудном свете единственного факела. Несколько прядей свисали вдоль лица, а одна даже прилипла ко лбу, являя собой легкий завиток. Захотелось рассмотреть получше того, кто был полностью в моей власти и кого я желала наказать особо жестоким образом. Правда, переживала по этому поводу, а смогу ли? Найду в себе силы? Не сорвусь ли?

— Не слишком ли много на себя берешь? — угрожающим тоном произнес милорд.

— Сколько унесу — все мое, — ответила, направляясь к факелу, торчащему на стене, чтобы зажечь его.

— Плохо видишь?

— Желаю лучше рассмотреть как ты будешь мучиться, — от второго факела стало гораздо светлее в помещении. Следовало зажечь еще парочку. Что я немедля и сделала.

Теперь света в комнате было достаточно чтобы хорошенько разглядеть мужчину. Да что там разглядеть — полюбоваться.

Огромные пронзительные глаза пленника, окаймленные густыми длинными ресницами, с негодованием взирали на меня. Страшно ли мне было? Скорее да, чем нет. Но я подавила в себе это чувство, продолжая осмотр. Четко очерченные брови выделялись на светлом лице, являя собой два раскинутых крыла. Высокие скулы, широкий выдающийся вперед подбородок говорили об упрямом характере его хозяина. Чуть пухлые губы скорее наводили о мысли об избалованности их обладателя, нежели о мягкости. И в данный момент они презрительно кривились, стоило услышать о предстоящих мучениях.

Я перевела взгляд чуть ниже лица — на мощную шею с едва подрагивающим кадыком. Раз попробовав освободиться, мужчина более не предпринимал попыток, затаившись. Он ожидал моего следующего шага.

— Что бы ты не придумала это вряд ли заставит меня подчиниться, — я вновь взглянула в угольно-черные глаза, любуясь их шальным блеском.

Красив и знает об этом.

— А кто говорит о подчинении? — вздернула бровь. — Я всего лишь намекала на мучения. Только и всего.

— Думаешь, меня удержат эти оковы? — насмешка, прозвучавшая в голосе милорда, заставила меня улыбнуться.

— Конечно же, нет.

Хотя я надеялась, что некоторое время мужчина все же будет скован и не помешает тому, что я задумала.

— Так в чем же дело? Думаешь, тридцати минут тебе хватит на все про все? — самоуверенность этого стреноженного бычка меня просто поражала. Я даже не стала обращать внимание на временной период, на который намекал мужчина, настраивая себя на победу.

— Лишь бы их хватило тебе, мой дорогой, — сладким тоном произнесла я.

— Что ты задумала? — кажется он начал кое-то понимать.

Я всегда обожала умных мужчин. От них веяло чем-то особенно остро-сладким, манящим, заставляющим еще раз принюхаться, стоило хоть раз втянуть в себя их запах. Вот и сейчас я повела носом, чтобы ощутить аромат, исходящий от этого красавца.

— Так я тебе и сказала, мой дорогой, — мурлыкнула я в ответ.— Так и сказала...

И тут из складок своей одежды извлекла на свет чуть искривленный клинок, поиграла им, заставляя бликам заплясать по стенам.

— Решила повториться?— надменно поинтересовались у меня.

— А почему бы и нет. Все новое это хорошо забытое старое. Не так ли, мой дорогой? — и сделала шаг вперед.

Мне было приятно увидеть тревогу в угольно-черных глазах мужчины, хотя он и попытался ее скрыть, но меня то не обмануть. Тем более я демонстративно провела холодным оружием в районе гениталий милорда.

— Кассандра, не делай этого, — предупреждающе произнес мой пленник.

— Мой дорогой, неужели ты вспомнил как меня зовут? Надо же. А я уж думала что не услышу этого,— сладким, словно мед, голосом произнесла... и вновь провела лезвием, но теперь уже по одежде мужчины.

— Я всегда знал как тебя зовут, Кэсс, — выдавил из себя милорд.

— Божечки мои, как же мы запели? Я посмотрю как ты дальше заговоришь, мой дорогой. Впрочем, время дорого. Пора и приступать, — задумалась я на секунду, гадая с чего же начать воплощение своего плана в жизнь.

— Кассандра, я говорил, что у тебя красивые глаза? — принялся заговаривать мне зубы пленник.

Я же лишь улыбнулась в ответ и приблизилась вплотную к мужчине, поднялась на носочки и... поцеловала его в губы, предварительно вдохнув в себя неповторимый мужской запах.

От неожиданности у господина милорда расширились зрачки, а может быть просто лучик света, отраженный от кинжала, попал ему в глаза.

— Что же ты там прячешь от меня, мой дорогой? — я еще раз провела клинком теперь уже по одежде мужчины.

Там где клинок оказался особо близко к телу ткань не выдержала и разошлась. Силу нажима я тщательно дозировала, чтобы не поранить господина милорда. Пытка еще не началась, а во время прелюдии я была особенно милосердна.

— От тебя исходит заманчивый запах, — мурлыкнула я, приближая свое лицо к лицу мужчины. Он слегка отвернулся. Зря, мой дорогой. Зря.

— Не думал, что тебя прельщают ароматы каземата.

— У каждого свой фетиш, — я лизнула мужчину по скуле, ощутив на языке вкус тела. -М-м-м. Как вкусно.

— Что ты задумала? -дернул головой господин милорд. Его голос слегка осип.

— Так я тебе и сказала, — шепнула на ушко. — Хотя ты скоро узнаешь.

Лишь бы успеть.

Я подняла левую руку и нежно провела по мужской щеке, стараясь дотрагиваться только подушечками пальцев и по возможности чуть задевая мельчайшие волоски, возвышающиеся над кожей. Лицо господина милорда было тщательно выбрито именно так, как я любила. Правая рука, с зажатым кинжалом, прошлась костяшками кулака по скуле.

— Уж не возбудить ли ты меня надумала? — хрипло произнес мужчина, надеясь, что ошибается.

Я не стала ничего отвечать, потянувшись к губам, так и манящим меня своей полнотой и сочностью. Тысяча чертей, если не смотреть в глаза, то могло показаться, что мягче человека не найти.

— Не трогай меня, — грязно выругался, разгадавший мой план, пленник.

— Не дождешься, моя сладкая булочка, — с удовольствием крепко поцеловала в губы, чувствуя, как мужчина сопротивляется вторжению моего языка.

— У тебя изо рта воняет, — грубо произнес он стоило мне отнять свои уста от его.

Было ли мне неприятно это услышать? Несомненно. Ну что же? Я хотела быть мягкой. По всей видимости, зря.

— Не больше чем от тебя пахнет фиалками, — огрызнулась в ответ. — Вот думаю проверить на самом деле ты такой жеребец, как о тебе говорят, — с сомнением произнесла я, замахиваясь кинжалом и распарывая рукав широкой рубахи.

— Решила сделать прорехи для вентиляции? — мужчина явно собрался понасмехаться надо мной.

— Да, мой пончик, хочу избавить тебя от всего лишнего. Ты же будешь не против, — я оттянула материю, подведя кинжал под ткань, и рванула на себя. Половина рубахи осталась висеть на манжете и второй половине. То же самое я провернула и с другим рукавом. И теперь лоскуты шелка свисали вниз, как завявшие лепестки цветка. Моему же взору открылась мускулистая грудь, широки плечи, накачанные руки и безобразно красивые кубики пресса, рассеченные черным ручейком кудрявых волос.

Кажется, я даже засмотрелась, замерев на некоторое время. Без преувеличения будет сказано, но у меня перехватило дыхание от увиденной картины. Может ли быть мужчина настолько совершенен? Безусловно, да. Ибо один из таких экземпляров стоял передо мной во плоти. От внезапно нахлынувшего возбуждения у меня начали зудеть пальцы, настолько я желала прикоснуться к бугрящейся мышцами коже, пройтись по дорожкам переплетающихся вен, ощутить игру мускулов.

— Ну ты и дикая. Живого мужика не видала. Деревенщина, — грубо произнес господин милорд, выводя меня из состояния задумчивости.

— Такого? — вопросила, глядя на своего пленника. Если он ожидал услышать "не видела", то зря ждал. — По пять штук на день. Ничего удивительного. Все как у всех.

Надо было видеть, как вытянулось лицо у господина милорда. Я была довольна своей маленькой подколкой.

— Что ж ты тогда пялишься, как будто чудо узрела?

— Да вот думаю соответствует у тебя длина носа мужскому причиндалу? Или все же врут люди про размер?

Мой пленник забился в кандалах. По всей видимости, желал освободиться, хоть и не кричал о том во всеуслышание. Наивный. Кто же его отпустит без браслетов?

Я же себе не враг.

— А ты проверь, — нагло заявил мужчина.

Вот это он зря сказал. Ибо только придал уверенности в том, о чем я подумывала, но все никак не могла решиться.

— С удовольствием, — я вновь приблизилась к пленнику, поигрывая ножом. И глядя прямо в глаза приставила лезвие к обнаженному животу мужчины, чувствуя как напряглись мышцы пресса. Я неосознанно провела по ним пальцами сверху вниз и наоборот, стараясь ощутить вибрацию, исходящую от тренированного тела. А затем просунула острие между телом и поясом брюк, чуть не поранив мужчину и заслужив шумный выдох сквозь зубы.

— Страшно? — прошипела я внимательно смотря в глаза пленнику.

— Ни капельки, — принялся он бравировать.

— А так? — я переместила лезвие на середину, как раз над тем местом, где располагалась мужская плоть и чуть опустила кинжал вниз.

Разрезаемая ткань противно затрещала.

— Нет, — ответил мне мужчина, но замер, боясь пошевелиться.

Тогда я еще приспустила лезвие, распарывая материю, продолжая смотреть в глаза господина милорда. И была рада, когда увидела как расширяются зрачки. Все же ни один мужчина не может спокойно переносить угрозу своему мужскому достоинству, тем более когда острие практически впивается в плоть.

— Даже так не страшно? — я была сама добродетель.

Лезвие находилось как раз около паха моего пленника.

— А должно быть? — хрипло произнес он. Желваки играли на скулах, грозя прорваться наружу.

Что ж, господин милорд, я только начала свою партию. Все равно обратной дороги нет.

И я полоснула клинком вниз, чтобы рассечь ткань брюк по срединному шву. Под собственным весом и весом рубахи брюки чуть посунулись вниз. При этом на мое обозрение открылась поникшая мужская плоть в ореоле черных кудрявых волос.

— Ну, словно барашек с длинным носом, — улыбнулась я, приподнимая кончиком лезвия мужскую гордость.

Мужчина все же дернулся. Хорошо хоть не поранился. Я вовремя успела отвести лезвие от нежной части тела.

— Я тебя убью, — прошипел он, сверля меня взглядом.

— Я бы на это сильно не надеялась, — и провела вдоль бархатистой плоти раскрытой ладонью.

Ох и напугала же я пленника. Сильно. Еще бы вас взяли ледяной рукой, а моя ладошка была именно такая от волнения, и дотронулись до самого сокровенного и горячо лелеемого.

— Кассандра, ты труп, — м-да, и натворила я делов, хоть стой, хоть падай. Но деваться было некуда.

— Это как сказать. Неужели не понравились мои ручки? Как думаешь, а губы будут нежнее? — по глазам я поняла, что меня не понимают. Это и не удивительно. Я сама себя не понимала. Впрочем, особого желания понимать не было.

Я потянулась к губам господина милорда, но их сжали так, что поцеловать камень было, наверное, приятнее. Что ж, я не гордая. Могу и потерпеть. Лишь вскользь мазнула по щеке, чувствуя как сократились мышцы.

Может быть в этом он мне и отказал, но в другом точно не получится.

Спрятала клинок. Больше мне он не понадобится. А вот две свободные руки очень даже.

— Я тебе не прощу этого унижения, — прошипел мужчина. Я чуть было не дернулась от звука его голоса, но вовремя успела с собой совладать.

— Я знаю, — просто ответила, чтобы ответить.

Почему-то его угроза придала мне сил и влила в кровь капельку безумия. Наверное, когда терять уже нечего, остается лишь идти только до конца. Я и пошла.

Мой следующий поцелуй пришелся в мощную шею. Туда целовать было гораздо удобнее и ближе, нежели, чем в губы. Руки же я осторожно положила на грудь господина милорда, чтобы тут же услышать громогласное биение сердца, сотрясающее грудную клетку мужчины. А он не так спокоен, как пытается показаться.

— Ты, омерзительна, — отвращение с которым это было сказано, лишь убедило меня в правильности своих шагов.

Я как раз нашла кончиками пальцев маленькие соски мужчины, что превратились в два камушка, отчего у меня возникло дикое желание с ними поиграть.

— Я знаю, — односложно произнесла в ответ. — А буду еще хуже,— и проложила дорожку из поцелуев по шее, переходя на грудь.

Одна моя руку покинула мужской сосок и поползла вниз, с целью пересчитать такие заманчивые кубики пресса, что буквально манили своим видом.

Ставя целью возбудить своего пленника я честно могла констатировать, что сама пребывала уже в этом состоянии. Мое тело пылало с того самого момента, как руки коснулись мускулистой плоти господина милорда. Позже я постараюсь найти этому объяснение, а пока знала лишь одно — у меня слишком мало времени и я должна его потратить с пользой для дела, сделав то, что задумала.

— Змея целует и то приятнее, — на выдохе произнес мужчина, стараясь побольнее задеть. Вот только его тело говорило об обратном.

Моя рука уже пересчитала кубики пресса, а пальцы запутались в черных кудрявых зарослях. Восставший фаллос же свидетельствовал о потребности его обладателя. Я была приятно обрадована такому положению дел. Все же здоровый организм мужчины это как добротный инструмент, на котором сразу же возникает желание сыграть. И я не могла отказать себе в маленькой просьбе.

— Я рада, что тебе понравилось, — ответила я в перерыве между поцелуями и накрыла губами призывно торчавшую вершинку.

Мужчина сдавленно ахнул. Так тебе и надо. Я же сказала, что буду мучить, тем более подобная пытка доставляла мне самой огромное удовольствие. Чувствовать как пребывает толчками кровь, видеть как наливается жизнью естество господина милорда, хотя он того не желает, было для меня сродни любовной прелюдии, подводящей к обрыву наслаждения. Возбуждая мужчину я испытывала не меньшее удовольствие сама, хотя и не стремилась к подобному результату.

— Даже самая жалкая куртизанка искуснее чем ты, пародия на женщину, — сквозь зубы выплюнул мне в лицо господин милорд гадкие слова.

— Я не сомневаюсь, — и опустилась на колени, предварительно проведя ноготками по мужскому торсу и напоследок чуть прикусив сосок, до этого вволю наигравшись с ним языком.

— Хватит, Кассандра. Остановись, — в угрожающей на первый взгляд фразе проскользнули нотки беспомощности.

Ты не настолько выдержан, господин милорд, как хочешь казаться. И дело даже не в реакции здорового мужского организма на мои действия, а в том, что ему приятны мои прикосновения, а вот это заставляло мужчину страдать гораздо сильнее. Ведь мучить можно по разному. Иногда пытка нежностью гораздо более действенна, чем причинение боли.

— А ты красив и здесь,— я провела пальчиком вдоль вздыбленной плоти, тем самым показывая о чем я вела речь. — Могуч и силен.

Когда мой пальчик обвел по кругу багровую головку члена, то на самом его кончике в свете факелов засверкала выступившая прозрачная капелька внутреннего секрета, которую мне тут же захотелось слизать. И если раньше я планировала использовать руки для разжигания страсти в теле господина милорда, то теперь мои намерения полностью изменились. Я хотела доставить и себе маленькое удовольствие.