Женщина среднего возраста

· Работы было завались, весь день туда-сюда шлялись разнообразные люди, так что с чифом мы свиделись уже ближе к вечеру.

· — Как здоровье? — поинтересовался он.

· — Апхчи! — проинформировала я.

· — Мало налил, — констатировал он.

· Я пробубнила, спрятав нос в платок:

· — Приду и сразу в кровать. Самое верное средство. А вы держитесь от меня подальше. ОРЗ все-таки!

· Он снисходительно посмотрел на меня. Заявил с достоинством:

· — Я никогда не болею!

· И, разумеется, сглазил.

· Наутро я лицезрела своего начальника чихающим, гундосящим и хрипящим. Я же была уже свежа и прекрасна, как майская роза. Все ОРЗ и ОРВИ у меня как рукой снимает, стоит лишь моему организму на-подольше принять горизонтальное положение.

· К обеду я робко заикнулась насчет посещения поликлиники. Чиф попытался пронзить меня взглядом, но из-за слезящихся глаз эффект вышел смазанным.

· — Пройдет!

· Все правильно — дураки умирают по пятницам, а трудоголики — на рабочем месте...

· Часам к трем я заглянула в кабинет. Чиф сидел в кресле, закрыв глаза. Лицо его пылало. Все вопросы моментально вылетели у меня из головы. Я подошла и бесцеремонно пощупала его лоб. Определила:

· — Тридцать восемь и пять!

· Андрей Юрьевич открыл глаза, посмотрел и прижал мою ладонь ко лбу.

· — Холодная...

· — А вы горячий... — в тон отозвалась я. — Ну-ка, вставайте! Одевайтесь!

· Он из-под руки посмотрел на меня, вздохнул и, к моему удивлению, поднялся. Перекинул плащ через руку.

· — Куда? — прикрикнула я. — Надевайте!

· — Жарко же...

· — На-де-вай-те!

· И он опять послушался. Не успела я порадоваться обретенной возможности покомандовать собственным начальством, как задумалась — правильно 'надевайте плащ или одевайте'? Все филологическое образование покоя не дает!

· — Идемте! — я погнала его из кабинета вон. Чиф с тоской глянул на свой осиротевший стол, но повиновался. Сообщая по телефону заму, что начальник отбывает болеть, я увидела, как Андрей Юрьевич вытаскивает из шкафа мое пальто.

· — Зачем это?

· — Закрываем приемную, — пробормотал он, пытаясь на меня его напялить. — Домой.

· Да, похоже, у чифа температура зашкаливает — иначе с чего бы он решил меня отпустить пораньше? Но это, по-моему, единственное распоряжение начальства, которое не вызывает у подчиненных никакого внутреннего протеста.

· Я с минуту наблюдала, как Андрей Юрьевич пытается вставить ключ в дверцу 'бэхи'.

· — Может, попросить Валеру, чтобы вас отвез?

· Он открыл дверь.

· — А, может, вы?

· — А? — обомлела я.

· — Умеете водить машину?

· — Не 'БМВ'! — категорически заявила я.

· — 'Запорожец'?

· — 'КАМАЗ'! — огрызнулась я.

· — Может, попробуете? Как с мотоциклом? — он кинул на меня взгляд и хрипло засмеялся. — Ладно, не будем рисковать! Садитесь.

· — Зачем?

· — Вы домой пешком собираетесь идти?

· А как, вообще-то, обычно ходят? Я могла добраться и на автобусе, как проделываю это практически каждый день... Пожав плечами, полезла в открытую передо мной дверцу. Прокатимся еще разок, бог троицу любит.

· — Вы еще должны мне инструкции дать, — сообщил Андрей Юрьевич, выезжая на проспект.

· — Какие?

· — Ну... как лечиться.

· — А! — обрадовалась я, разворачиваясь к нему. — Хорошо. Есть у вас дома какая-нибудь травка?

· — Травка... анаша? — уточнил он. Я поглядела на чифа. Похоже, вместе с высокой температурой у моего начальника прорезалось и чувство юмора. Интересное сочетание.

· — Не знаю, подойдет ли, — в тон отозвалась я. — Никогда не употребляла. Тем более, в качестве лекарства. Так вот, берете ромашку, тысячелистник, зверобой или что найдете...

· Чиф, покашливая, слушал, иногда кивал — словом, создавал вид полной заинтересованности. Как позже выяснилось — только вид. Когда он остановил машину, я огляделась и удивилась:

· — А мы где это?

· — Вон мой дом, — подсказал он. Ну да, с чего я решила, что он довезет меня — в его-то состоянии. Ничего, сейчас выясню, какой автобус...

· Андрей Юрьевич закрыл машину и показал ключами на светящийся зеленый крест.

· — Аптека. У меня дома нет ничего такого. Я банкую, а вы берете все, что нужно.

· Я быстренько перетряхнула аптечные полки и вручила пакетик чифу.

· — Держите. Все запомнили?

· Он поднял пакет на уровень глаз, оглядел пузырьки, блистеры и коробочки и сказал убито:

· — Честно? Ничего.

· — А зачем тогда кивали?

· — У вас голос красивый. Слушал бы да слушал... Евгения Александровна! У меня к вам огромная просьба! Поднимемся ко мне, вы все снова растолкуете, а я законспектирую. Мне в четверг надо быть как огурчик, вы же знаете!

· Я переступила с ноги на ногу. Чиф истово прижимал пакет к сердцу и смотрел на меня больными собачьими глазами.

· — Ладно-ладно, — проворчала я, — разжалобили! Молоко хоть у вас есть?

· — Да-да-да! Еда есть вся. Заодно и поужинаете.

· Мы поднялись на лифте — естественно, просторном и не загаженном. Стараясь не слишком пялить глаза на чифовские апартаменты, я начала командовать с порога:

· — Переоденьтесь! Кухня где?

· Кухня как кухня, видали побольше и поэффектней. Я заварила травку и нырнула в холодильник. М-да... действительно, еда есть вся. Я бы с удовольствием проинспектировала содержимое всех этих баночек-коробочек-упаковочек. Кто это его так кормит? Или сам раз в месяц холодильник затаривает? И когда успевает все съедать, целыми же днями дома не бывает... Я отыскала молоко, масло, апельсины и крохотную баночку меда.

· Чиф приплелся на кухню, натягивая на ходу майку. Я с трудом заставила себя не пялиться на него — нечестно все-таки, когда человек в таком состоянии... Но и ему нечестно выглядеть таким сексуальным в старых джинсах и хэбэшной майке! Мой взгляд упал на его ноги.

· — Куда с босыми ногами! Быстро наденьте носки!

· Он послушно убрел, а я опять задумалась: оденьте или наденьте? Правила, однако, пора повторять.

· Когда чиф явился снова, я поставила перед ним кружку с молоком и растопленным маслом и медом.

· — Пейте!

· Он заглянул и скривился:

· — Пенка!

· — Боже, какие мы нежные! А мы ее вот так! Пейте! Горло смягчится.

· Он глотнул, покатал во рту, сказал с удивлением:

· — Вкусно...

· — Угу. Вот, смотрите сюда! Трава. Будете полоскать горло — чем чаще, тем лучше. Аспирин выпьете на ночь. И завтра, если понадобится.

· — Может, лучше водки?

· — Дело ваше. Может, вам и лучше. Допили? Держите апельсины. Аллергии нет?

· — Я же говорил, ничем не болею! — напомнил он капризно.

· — Да-да, конечно, сейчас у вас просто воспаление хитрости. Где спальня?

· Он вскинул на меня глаза. Так как он затрудненно молчал, я попробовала сформулировать вопрос по-другому:

· — Где вы спите? На кровати? На диване? На полу?

· — А, — дошло, наконец, что я не собираюсь покушаться на его невинность! — Вон там.

· Не стала бы покупать такую квартиру только из-за масштабов уборки. Когда мы, наконец, добрались до спальни, я уже устала нести графин с морсом. Андрей Юрьевич сел на гигантскую кровать и стал смотреть, как я сервирую прикроватную тумбочку.

· — Пейте как можно больше, — втолковывала я. — Вот морс, лимонад, можно чай с малиной. Ешьте апельсины — сколько захочется. Есть вообще хотите? Нет? Ну и не надо. Завтрашний день проведите в постели...

· — С кем? — проявил завидную реакцию чиф. Больной-больной, а туда же...

· — С таком, — буркнула я. — Вы меня поняли? Не вздумайте являться на работу. Не пущу.

· — А как же... — начал он.

· — А никак! — отрезала я. — Думаете, фирма без вас за день разорится? А вы знаете, какие осложнения бывают, когда температуру переносят на ногах? Нам не нужны слепо-глухие паралитики-сердечники-начальники...

· — Запугали, — пробормотал он, падая спиной на кровать. Зря он это сделал, потому что мне тут же захотелось присоединиться. Причем, пожалуй, сверху. Пришлось быстренько перевести взгляд на темнеющее окно. Между прочим, и домой бы уже пора.

· — А мама мне в детстве делала горчичники... — внезапно вспомнил он.

· — Перцовый пластырь, — твердо сказала я. — На грудь.

· Чиф дотянулся до тумбочки, покрутил в пальцах коричневый квадрат.

· — Это? А как?

· О, господи! Я села на кровать и отобрала у него пластырь.

· — Майку снимите.

· Волос на груди у него было немного — не люблю сильно волосатых мужчин... причем тут твои предпочтения? Думаю, что действовала достаточно ловко. Пригладила кончики пластыря — мышцы на его груди напряглись. Интересно, он от природы такой или качается? Тьфу ты! Я поспешно поднялась. Он сел, трогая пластырь. Вздохнул:

· — И надолго это удовольствие?

· — На несколько дней. Вы все запомнили?

· Он кивнул.

· — Я пошла.

· — Уже?

· Я притормозила у двери. Чиф сидел на кровати и печально смотрел на меня. Глаза его были совсем больными.

· — Да. Поздно уже.

· — А вдруг мне станет хуже?

· — Температура может подняться, — согласилась я. — Голова болит?

· — Раскалывается. И холодно, — он собрал вокруг себя одеяло и натянул на плечи.

· — На голову можно компресс — полотенце намочить в холодной воде... — я замолчала. — А, может, позвоните кому-нибудь?

· — Кому?

· — Маме, например?

· — Ну да, тащить ее сюда через весь город...

· — Лене, — предложила я.

· Он так скривился, что я еле сдержала смех.

· — А, может, вы останетесь? — осторожно предложил Андрей Юрьевич.

· Я онемела. Он поглядел на меня и заторопился:

· — Комнат у меня много. Я, как сами понимаете, для вас никакой опасности не представляю... В таком состоянии.

· Как будто здоровый он на меня прямо-таки кидается! Кто тут кому еще опасен... Я перебирала в уме содержимое своей сумки. Косметика, крем есть, зубную пасту и полотенце он мне выделит. Может, майку какую еще вместо ночнушки...

· Стоп.

· Стоп, стоп, стоп! Даже самоотверженность преданного секретаря должна иметь свои пределы.

· — Нет, Андрей Юрьевич, — сказала я, глядя поверх его головы в окно. — Мне надо домой.

· Надеюсь, не слишком извиняющимся тоном. Он помолчал.

· — Вызову вам такси.

· — Да не надо...

· Чиф поднялся, скинул одеяло, прошел мимо. Позвонил.

· Сказал, не глядя на меня:

· — Извините за нескромное предложение.

· В приступе раскаянья я чуть не бросилась к нему на грудь со встречными извинениями. Снова прошел мимо, надевая свитер прямо на голое тело.

· — А вы куда?

· — Посажу вас. Мало ли кто приедет.

· Приехавшая не слишком покоцанная 'тойота', похоже, удовлетворила его изысканный вкус. Он переговорил с шофером и открыл передо мной дверцу.

· — Спокойной ночи.

· — Выздоравливайте, — пробормотала я.

· Доехали мы с ветерком. Впрочем, я не замечала дороги, занимаясь непосильной борьбой с угрызениями совести. Ничего, все люди болеют, еще и тяжелее. Выживет. Завозилась, разыскивая кошелек.

· — Я, конечно, не против, — сказал, улыбаясь, таксист. — Только ваш приятель уже заплатил.

· Правильно, возмещение морального ущерба. Видеть так близко симпатичного полуголого мужчину — большое испытание для моих истрепанных нервов!

· Я рассеянно кормила вопящего Марса, давя в себе думы о больном чифе: пусть, в конце концов, кликнет свою Леночку! Правда, трудно представить ее меняющей компрессы на его воспаленной голове, но вдруг мы все ошибаемся, и под стервозной внешностью скрывается чуткая, заботливая, любящая душа.

· Где-то очень, очень глубоко.

· Я поглядела в зеркало: а у меня и внешности уже никакой, одна душа и осталась. В общем-то, я, конечно, еще ничего, — если смотреть на меня в приглушенном свете...

· А еще лучше — в полной темноте.

· Телефон зазвонил, когда я уже практически засыпала. Ошибаются ко мне через раз, особенно часто почему-то ночью, поэтому вставать я не торопилась. Телефон все не умолкал. Пришлось дошлепать до него, поджимая пальцы на холодном полу, и печально проалекать.

· Вздох. Потом — сиплый голос:

· — Неужели нельзя было позвонить, чтобы я не волновался?

· — А? — обалдела я.

· — Евгения Александровна? — проконтролировал тот же голос.

· — Я...

· — Вы нормально доехали?

· — Да.

· — Почему не позвонили?

· — А должна была?

· Пауза.

· — Нет. Но я думал...

· — Морс пьете?

· — Пью... А...

· — Ложитесь давайте! — сердито скомандовала я. — Сами не спите и другим не даете!

· — Да. Конечно. Извините. Спокойной ночи.

· — Угу, — сказала я. Положила трубку и припомнила, что не след покрикивать на собственное начальство. Но он тоже хорош! Он что думает, я храню номер его телефона в рамочке возле своей девичьей постели? Список всех служебных и личных телефонов у меня на работе. Кстати, откуда у него мой телефон? А, наверное, вбил в память вместе с кучей остальных...

· И вообще, только успокоишься — вечно он откуда-то возникает!

·

·

· — Как ты относишься к парам с большой разницей в возрасте?

· Катька облизала пальцы. Пирожное было настолько воздушным, что крем то и дело норовил вылезти наружу. Вот же молодец — фигура дирижабля с перевязочками в необходимых местах — а никаких комплексов, ест себе все, что захочется! Еще и Генка столько лет ее замуж уговаривал...

· — Я к ним не отношусь.

· — И это правильно, — кивнула я, наливая третью рюмку. Все признаки классического 'девичника' были налицо: сладенькое-мучное, вино и шоколад. И полное отсутствие мужиков. У меня — по жизни, у Кати — отпускной вечер от семьи. Мы сидели с ногами на моей мягкой мебели и самозабвенно сплетничали о наших общих знакомых, подругах и начальстве. Обсудили способы воздействия на неподатливого Катиного мужа, и — как следствие — перекинулись на мужиков вообще.

· Катька подняла рюмку и провозгласила:

· — Седина в голову — бес в ребро!

· Я сморщилась.

· — Я про наоборот!

· — А! — сразу сообразила понятливая Катька. — Это как Пугачева и Галкин? Или Кто-там-у-нее-сейчас?

· — Или Деми Мур и этот... как его...

· — Да тут все понятно — деньги и слава. Престижно спать со знаменитой бабой!

· — Ну и пусть престижно! — уперлась я. — Ты что о них думаешь?

· Катя сделала глоток.

· — Ясно же — это ненадолго!

· — Можно подумать, ровесникам выдается гарантийный талон на брак до гробовой доски, — с досадой проворчала я. — А ты заметила, у нас вечно двойной стандарт? Если мужик с молоденькой девахой — понятно, 'седина в бороду'. А если наоборот — рехнулась, старуха, в зеркало на себя посмотри! И ведь бабы первые же накинутся! Наверняка от зависти!

· Катька отвела ото рта рюмку и зорко посмотрела на меня:

· — Ты что, в молоденького влюбилась?

· — Еще нет, — честно ответила я. — Но склоняюсь.

· Катька всплеснула дебелыми руками:

· — Рехнулась, баба!

· — Во-во, и ты туда же!

· — Чего тебе, сорокалетних мало?