Ракетчики. Глава 9

Сиделось Тюте нормально. Не "малина", конечно, но руки выручали. Росли они из того места, что нужно. Чинил начальству телики, видики, зэкам радио и прочее. Так и жил: мужиком. Обычный безобидный "ботаник". Наезжать на него было невыгодно, поэтому, не смотря на его слабость, его не "опустили", не притесняли. Ему оставалось досидеть в России пару месяцев, как "загребли" по "возвращению". И его надежды на освобождение рухнули. Впрочем, он не слишком от этого страдал. Сидеть уже привык, бандитского беспредела в новой зоне не было. А в СССР-овскую систему он боле-мене вписался. Если б ещё по физре задних не пас — вообще была бы не жизнь, а "малина".

В шахте Литвина сделали начальником. Это несколько громко сказано: "начальником", но всё же — начальником бригады из восьми оболтусов, включая его самого, Олег стал.

=== Работа в шахте.

Поначалу они работали обычными шахтерскими отбойными молотками ещё дедовским методом. Стахановским. Выматывало — жуть! Через три дня Тютя после работы "подрулил" к Олегу.

— Олег Петрович, на соседнем участке будут работать на экспериментальной технике. Я в пересменок от ребят слышал. Все только о том и говорили. Не техника — фантастика. Если она, и правда, даёт выигрыш в добыче — может выпросить, "на попробовать"? Хоть одну штуку.

— А тебе это зачем, Тютя? Чой-то раньше я не замечал у тебя рабочего рвения...

— Интересно. Я технику люблю.

— Технику, положим, я тоже люблю. Но нафига нам головняк? Вдруг — дерьмо окажется?

— А вдруг — не дерьмо? А починить, настроить, разобраться — это моё. Кастрюлю летать заставлю.

— Положим, летать и я могу заставить. И не только кастрюлю. А и товарищей, которые норму уже второй день не выполняют.

— Трудно мне. Отбойный молоток, он такой тяжёлый, неудобный...

— Да ты просто сачкуешь, Тютя. Я вешу меньше тебя, а свою норму перевыполняю. Потому что к бабе хочу. А меня не пустят, бо будут снимать очки за плохую работу бригады. За тебя, засранца. Хотел сегодня тебя за плохую работу отпинать. Карман в лаве выдолбить, чтобы камер там не было, и отпинать.

— Не надо.

— Да ладно, поживи ещё денёк спокойно. А я попробую пробить про эти комбайны. Где они их собираются разворачивать? На наших пластах восьмидесяти сантиметров толщины? Бред!

............

В течение нескольких дней Олег пытался разведать обстановку по комбайнам. Ничего не получалось. Их выделили лучшей бригаде на шахте, они — фантастика. И всё. 8-я бригада вся молчит, как партизаны. Больше ни информации, ни перспектив. Глухо. И тут случилось ЧП. Откуда беды не ждал. Тютя пошёл в туалет, а вернулся побитый. Он, Олег Литвин, не обязан же каждого дурака провожать к параше лично? А Тютя пошёл посрать и "сдёрнул". Не из шахты. Любопытно ему, видите ли, стало. Пошёл на роботов поглазеть. Роботы — это те угольные комбайны нового типа. Тютя прокрался в тот забой, где работала 8-я бригада, обманул систему охраны в двух местах при этом. Засранец! Его "застукали" бандюки из 8-й, отпинали. Решили, что он подляну какую готовил. Наверно до смерти бы забили, но заступился Терминатор. Есть в 8-й такой один. Чего "подписался" — хрен его знает. Но всё равно — спасибо. Надо будет сказать лично. А Тютя — сам не свой. Блажит чего-то, требует, просит, на колени падает: "Олег Петрович, просите и нам этих роботов". Придурок! Ясен пень, дело на том не кончилось. После смены меня вызвал начлаг.

— Здравствуй, Олег Петрович. Как же так? Ты у нас был на хорошем счету. И допустил такое ЧП?

— Случайно вышло. Тюрину поплохело, потерял чуйку, ориентацию, пошел, куда глаза глядят...

— Не катит. Отмазка не катит. Он два рубежа защиты прошёл — мы не заметили. Только потом, по анализу записей камер наблюдения увидели нештатную ситуацию.

— А вы и в шахте камер наставили?

— Олег, вы же все — зэки. Как же нам быть иначе?! Неужели тебе не рассказали?

— Как накажете?

— Не решил ещё. Чего он туда полез? Посадили его за саботаж и вредительство. Но это туфта. Не за этим же он туда лез? Как ты считаешь, бригадир?

— Дурак потому что. Любоваться роботами лазил. Хочет на них работать.

— Любопытно. А как он охрану прошёл?

— Да... Плёвое дело. Пару алюминиевых ложек начистил, как у кота яйца, горки земли насыпал, ложку воткнул, голову наклонил и прополз. И так два раза. И всё.

— А как он узнал, что там лазер? Он же — невидимый?!

— Это вам в документации так написали?

— Олег, это для меня очень важно.

— Да, не секрет это. Ваш невидимый лазер даёт в темноте некоторые блики от угольной пыли. И в тех точках, куда бьёт луч, возникает, со временем электризация, налипает пыль такими точками, бугорками.

— Хм. Не ожидал. Не ожидал, что ты расскажешь про это всё. Не ожидал, что ты, вообще, разбираешься в вопросе. Тюрина мы бы "раскололи", это ясно, но всё равно: тебе — благодарность.

— Не за что. Говорю же: это — не секрет.

— Чего-нибудь хочешь?

— Просить не привык. Но если можно — не сильно "прессуйте" Тю.. Тюрина. Не со зла он. Просто: придурок любопытный.

— Разберёмся. Свободен.

После этих событий Тютя неделю убеждал всю бригаду, в том числе и Олега, что роботов использовать перспективно. Нормы там выставлены тройные, он узнал у Терминатора. А, по словам Тюти, с помощью роботов можно добывать значительно больше. Олег в его энтузиазм не очень верил. Но использовал в своих целях.

— В общем, так братва. Дело ясное: нужно рвануть этот месяц жилы и выйти на первое место по шахте. Кроме 8-й, этих, ясен день, мы не обойдём. По-любому, призовые очки нам не помешают. А в случае распределения новых роботов, дадут лучшим. Роботом кайловать должно быть полегче, чем ручками.

Бригада не сопротивлялась особо. У них был один профессиональный шахтер — Грыжа. Он "залетел" на зону за убийство дружка по-пьяне. Мы заставили его вспомнить всё, что знал, и чего не знал о добыче. Олег посидел даже в библиотеке вместе с Тютей. В бумаге было мало чего полезного. Не считать же помощью в добыче угля агитки советских времён о трудовых подвигах Стаханова? А ещё был библиотечный компьютер, на нём специально обученный зэк нашёл нам пару книжек, которые мы тихим ходом, через один день получили в электронном виде. Ничё — не ослепли, прочли с экрана за пяток вечеров. Вылезли из своей шкуры, применили у себя. Толк был: вышли на полторы нормы по бригаде. Даже Тютя старался: процентов сто десять — сто двадцать давал. Мой интерес был в очках, в призовых очках. Очень хотелось опять Лизку отыметь. И не только отыметь. Тянуло к ней.

== Лиза и Олег в той же постели 20-го номера, через месяц после первой встречи.

— Лиз, как у тебя получается так много призовых очков зарабатывать? Я уже в шахте по полторы нормы намолачиваю, а призовых сорок очков могу только за месяц набрать. А ты меня регулярно раз в неделю вытягиваешь на свиданку. Как?

— Олежек, глянь на мои руки: похожи они на руки шахтера?

— Нет. Это понятно. Ты рассказывала: вы шьёте, работаете на компьютерах какими-то операторами.

— Не какими-то, а операторами ПАУК-3. Полуавтоматических угледобывающих комбайнов. То есть, я управляю четырьмя штуками, раза в три более мощными, чем твой отбойный молоток, одновременно. Хорошо управляю. Четырьмя сразу ещё только одна зэчка может управлять, остальные тремя, двумя... Много угля добываю. Сейчас стажируюсь на младшего оператора шахты. Буду управлять вагонетками, лифтами, светом, вентиляцией, распределением проходчиков по забоям, прочее. Точнее: помогать управлять этим хозяйством старшему оператору.

— Не понял: это выходит, вы, бабы, добываете больше, чем мы?

— Выходит.

— Так Диктатор может нас того... Сократить. За ненадобностью.

— Ничего ты не понимаешь. Ходи на вечерние курсы. Запишись и ходи. А по поводу нашей шахты... Только учти: это моё личное мнение. Наш труд Диктатору и его генералам нужен постольку-поскольку. У него — другая цель.

— Не понял?

— Думаю, он хочет вернуть нас в общество. А весь тот жесткач, что тут творится — для нашего перевоспитания. Но учти: это моё мнение, я это нигде не читала.

— Во, точно, вспомнил, давно хотел тебя спросить. Ты — странная. В анкете про образование и прочее ничего такого не написано, но говоришь ты часто, как умная. Это почему?

— Вообще-то, я в институте училась. На технолога. Это неинтересно. Полтора курса проучилась.

— А потом? Что было потом? Чего замолчала?

— Первая любовь была. Молоденький четверокурсник, симпатичный. Залетела. А он к тому моменту меня уже бросил, закрутил с другой. Сказал сделать аборт. Сначала я думала его вернуть, бегала за ним, звонила, ждала, просила. А потом делать аборт стало поздно. Впала в истерику, возненавидела его, себя, нашего ребёнка. Я из маленького городка, кстати, недалеко отсюда. Дитя Донбасса. А училась в Днепре. Родила зимой, сама. Ребёнка завернула в простыню и выкинула в контейнер с мусором.

— И что — никто не видел? Почему в роддом не поехала?

— Депрессняк был. Жизнь не мила. А в роддом не поехала почему... Сначала терпела. Схватки и до того были. Со сроком просчиталась. В женскую консультацию и к гинекологам я не ходила. Точнее, один раз пошла, чтоб аборт сделать, но они меня обругали. Больше и не ходила. А потом Союз распался, военные пришли к власти, чехарда везде. А тут уже мне и рожать время пришло. Обычно первые роды — долгие. А у меня всё быстро прошло. И без разрывов, что редкость. Здоровая я кобыла, Олежек. Потом пришёл староста дома, где я квартиру снимала, и увёл в милицию.

— А чё ты одна жила? Не в общаге, я имею ввиду?

— Сначала в общаге жила. А когда любовь закрутилась — стала снимать. Папка у меня — шахтер, хорошо зарабатывал. Трудовая династия у нас получается. Хм. А мой Артур тоже жил в общаге, мы на хате жили, почти как семья, три месяца. А потом переселилась сюда. За покушение на убийство с отягчающими.

— А с ребёнком что?

— Не знаю.

— Как так?

— А что толку? В детдоме, наверное. Мне не отдадут. Да и не достойна я.

— А ну перестань киснуть. Давай поставим цель: выйти отсюда, найти его, усыновить.

— Это ты жениться на мне придумал? Оглянись вокруг. Мы — зэка!

— Не понял? А кто мне говорил об учёбе, надежде, повышении рейтинга, перевоспитании?

— Да что ты знаешь о рейтинге!? Знаешь сколько нам штрафных очков отработать нужно, чтоб освободиться? Иди, загляни в своё личное дело у начлага.

— А если на рывок пойти?

— Дурак? Отсюда нельзя сбежать. У нас в шахте около пяти тысяч камер. Большинство без звука, но есть и со звуком. Тут, в Доме Удовольствия, всё утыкано. А теперь представь: сколько этого добра стережёт периметр. Я учу по работе: в шахте есть датчики газа, емкости, движения. Производится компьютерный анализ данных с микрофонов на предмет треска породы. Про охрану нам не рассказывают, но и так понятно, что крутая система. Да и не слышала я, чтобы кто-то сбежал. Хватит о грустном. Люби меня, мой принц.

......

Через двадцать минут бурной страсти Олег вспомнил об одном маленьком дельце, которое хотел провернуть с помощью Лизы. Он хотел отблагодарить Терминатора за "подписку" за Тютю. Что может быть на зоне лучшей благодарностью, чем баба?

— Лиз, у нас в роте есть один чел. Он в 8-й пашет. Терминатор — погоняло.

— Слыхала. Тройной "экспресс".

— Чё?

— Он каждый раз выбирает себе другую бабу, "жарит" её как "экспресс", минут за пять. И так — три раза. Ровно столько успевает за час с восстановлениями. Не больше — не меньше. Одевается и уходит. Ему не отказывают. Он красивый. Но и тратить свои очки за "экспресс" никто из наших не желает. А что у тебя с ним за дела, если не секрет?

— Я ему слегка должен. Он Тютю защитил. Это с моей бригады один придурок. Башковитый — жуть!

— Так придурок или башковитый?

— И то, и то. Тютя мне полезен: умные мысли "рожает" по работе, это помогает норму делать, очки зарабатывать, с тобой видеться.

— И ты хочешь, чтобы я отблагодарила Терминатора...

— Нет! С ума сошла? Подругу свою уговори. Сама сказала: он — красивый. Неужели никого нельзя уговорить?! Внутри своей бабской зоны как-то сочтётесь, а?

— Вопрос не в том, чтобы рассчитаться. Призовые очки — и есть главная ценность. Мы ж к вам, мужикам, не только за хреном бегаем. Одно дело вызвать человека, типа тебя. И удовольствие, и поговорить можно, почти на гражданке побывать. И другое дело — с полуроботом очки спалить. В конце концов, можно и саму себя пальчиками... Если приспичит. Трудную задачу загадываешь, Иван-царевич.

— Лиз, ты же умничка, придумай что-нибудь.

— Хм. А как ты думаешь, какая категория баб пользуется самой большой популярностью?

— Не знаю. Не думал над этим.

— От 30 очков и ниже. Это начальный квант — 40. Тебе Абрамовна даже первый альбом не давала. Это всё: "старушки", "крокодилицы", прочие плохонькие. Вы, кобели, дотерпеть, скопить очков побольше не можете. Или гасите штрафные или сразу используете, если за что-нибудь много призовых дадут. Соответственно, самые лучшие бабы вообще маловостребованы. Есть у нас одна девушка. На семьдесят очков.

— И за что ей столько?! Аж интересно стало.

— Да?..

— Лиза...

— Ладно. Так вот, есть за что. Комсомолка, спортсменка, ещё девушка.

— Так комсомол же, вроде, в СССР отменили?

— Ты "Кавказскую пленницу" смотрел?

— А-а...

— Так вот, она всем отказывает. Крутая. Первая почти во всём. Призовых очков — куры не клюют. Она их только на жратву и книги тратит. В бумаге! Чтоб глазки не портить! Но с её гордостью она тут постареет и умрёт. Сильно подозреваю, что за все два года пребывания она не гасила штрафных очков нисколько.

— Как так? Почему?

— Олежек, нас тут перевоспитывают. Как детей. Нужно исправить свой "косяк", а не отсидеть, норму перевыполнить. А её "косяк" — гордыня и эгоизм. Она живёт с людьми рядом, но как в пустыне. Долго объяснять — это надо видеть.

— А другого варианта нету?

— Ты сколько очков бы дал за бабу, которая тебя ублажит ручкой?

— Ручкой я и сам могу.

— То-то. Кому он нужен, твой "экспресс"? Или ты хочешь, чтоб мы ему "подогнали" десятиочковую "старушку"? Короче, я других вариантов не вижу. Нормальных. Могу сама.

— Не-не, не надо. Я добрый, но не настолько. И что с этой бабой не так?

— Она истеричка. С детства цены себе сложить не могла. Олимпиады по предметам, мастер спорта по самбо, в ВУЗ поступила играючи. На физкультуру, в пединститут. На втором курсе в парке к ней парень подошёл, хотел познакомиться, а она его на приём взяла, руку сломала. Средней тяжести, до трёх лет. В старом СССР ей бы ничего не было. А случилось это полтора года назад. Нашлись свидетели, которые чётко показали: не слишком он к ней приставал, нормально пытался познакомиться. Её повели к психологу, потом к психиатру, потом опять к психологу. В результате всё же решили, что нормальная, но просто — дура. Дали совсем немного: двести штрафных очков. Это при обычном зачёте — около полгода. Но она уже полтора сидит. И будет дальше сидеть. Упорствует в гордыне, как сказал бы поп.