Солнечный ветер

Шут задумался. О странном блуждании следовало рассказать. Но вперед того — о вчерашнем нападении. Однако впереди уже показались ворота Внутреннего города, и он лишь качнул головой.

— Потом, — Шут печально улыбнулся другу, словно извиняясь за отказ. — Может быть, вечером за стаканчиком вина... А может, даже завтра, на прогулке, подальше от стен и слухачей, — по выражению лица Руальда он понял, что тот совсем не рад такому ответу. Но спорить король не стал, пришпорил коня и первым проскакал под воротами замка.

4

Личный кабинет капитана Дени находился, разумеется, в одной из башен замковой стены, которую издавна именовали Небесной.

Это было аскетичное место, наводящее на мысли о казарменной строгости и — почему-то — холостяцкой жизни... Окна небольшой комнаты, украшенной лишь книжными полками и оружием, выходили на плац, остальные три стены не имели с другой стороны никаких помещений, кроме узкой лестничной площадки за одной из них. Но лестница была заперта и даже заколочена — этой башней не пользовались уже очень давно. Так что единственная дверь открывалась прямо на улицу, и из окна можно было увидеть всякого, кто подходил к башне.

Раньше Шут удивлялся — почему капитан так любит уединение? Вроде бы и не затворник по натуре... Теперь все вставало на свои места: в отличие от Руальда, капитан гвардейцев всегда задумывался о безопасности во всех ее проявлениях. Невольно Шут проникся к Дени еще большим уважением. Сам-то он, подобно королю, как правило, был легкомыслен до безобразия.

Тодрика привезли в его любимой черной маске. Плащ с капюшоном подчистую скрадывал внешность пленника, и едва ли кто-то мог угадать в нем принца. Крытая повозка подкатила прямо к двери в башню: Дени выбрался из нее первым, а следом уже гвардейцы споро вывели своего 'подопечного'. Шут с Руальдом наблюдали эту сцену из окна небольшой таверны, где король, не заезжая во дворец, решил пропустить кружечку-другую крепкого пива. Это заведение удобно располагалось чуть в стороне от башни и гвардейской казармы, так что Шут отчетливо разглядел, как деревянно Тодрик прошел от повозки до двери в капитанский кабинет.

'Идем? — спросил он Руальда одними глазами, и тот так же молча поставил обратно на стол тяжелую кружку с ароматным напитком и немедля встал, набрасывая плащ. — Небесная Матерь, помоги нам!', — отчаянно попросил Шут и вышел из таверны следом за королем.

Больше, чем эта встреча, его страшило только объяснение с Элеей.

На сей раз Тодрик не попытался броситься к брату с просьбами о помиловании. Когда Шут с Руальдом вошли, он только поднял на них полные отчаяния глаза и сразу снова их опустил. Принц был умыт и причесан, ему дали новое платье, но все это мало что изменило — Тодрик по-прежнему походил на бездомного щенка, которого долго пинали уличные мальчишки. Может быть потому, что лицо его больше не кривила едкая усмешка — ее сменило плохо скрытое ожидание нового удара. Натянутый как струна, брат короля сидел на самом краешке жесткого деревянного табурета, словно в любой момент боялся услышать приказ о возвращении в Лагон.

Ничего не осталось от блистательного принца. Колесо богов сделало свой оборот, вернув Тодрику все то, что он успел посеять. Это было правильно и справедливо, но вовсе не доставляло радости.

Ни малейшей...

Шут посмотрел на Руальда, гадая, какую манеру разговора тот выберет теперь. Но король не стал больше устраивать представлений. Он спокойно обратился к Дени:

— Капитан, будьте добры, оставьте нас. Мне хотелось бы поговорить с Его Высочеством наедине, — гвардеец кивнул, прищелкнув каблуками, и вышел. Шуту же подобной участи не досталось. — А ты сиди, Пат, — сказал ему король, когда тот надумал выскользнуть следом за Дени. Затем Руальд перевел взгляд на своего брата и, наконец, заговорил с ним: — Ну что, Тодрик... ты готов поведать нам свою историю или хочешь обратно в Лагон?

Принц вздрогнул и отчаянно тряхнул головой.

— Нет... Нет! Не надо больше...

— Что ж, тогда рассказывай, — предвидя долгий разговор, Руальд достал трубку и не спеша раскурил ее. — Рассказывай, а мы послушаем.

Тодрик смотрел в пол. Он никак не решался поднять глаза и уж тем более начать говорить. Но пауза затянулась, принц понимал это.

— Я не знаю имени того человека... — произнес Руальдов брат еле слышно. — Он велел называть его просто Мастер. Мы познакомились в замке барона Сайна. Там... охота хорошая такая всегда... Барон нас и представил друг другу... Я даже не помню теперь, с чего все закрутилось. Но... в какой-то момент я уже не представлял себе иной жизни... Не представлял, что навсегда могу остаться только принцем...

— Когда это началось? — спросил Руальд.

— Когда?.. Когда все поняли, что у Элеи не будет детей. Когда я понял, что остался единственным наследником.

— Хочешь, значит, сказать, будто все эти интриги — не твоего ума выдумка? — король пристально смотрел на брата, но тот по-прежнему не поднимал глаз. Вопрос был дурацким, однако Шут понимал, почему Руальд задал его.

Тодрик покачал головой. Произнес со вздохом, весьма удивив Шута честным ответом:

— Они... мои... Просто этот человек... он поддержал меня. Поддержал, когда было плохо...

— Плохо?! — тут Руальд почему-то вдруг не сдержался. Он яростно схватил Тодрика за отвороты куртки и заставил посмотреть себе в лицо. — Да с чего же это тебе было плохо? Тебе, принцу! Да ты же в золоте купался и на золоте спал! — желваки так и ходили на заострившихся скулах короля.

— Ну и что... — совсем тихо ответил ему Тодрик. — Ну и что! — воскликнул он, с вызовом метнув взгляд на брата. — Ты тоже был окружен золотом, но разве оно стоило хоть чего-нибудь, когда ты лишился всех, кого любил?! — опешив, Руальд отпустил принца, и тот снова брякнулся на табурет, вцепившись в него пальцами так, что они побелели. Однако плотину уже прорвало, и Тодрик даже не говорил — кричал... — Ты... ты... только смерть этой ведьмы и показала тебе, что такое потеря! Ты же никогда не знал, что значит выть в подушку от бессилия! От того что ты один! Что твой отец никогда не любил тебя! От того, что твой единственный родной человек — железная колода, что он нашел себе нового любимчика, нового брата! — Шут вздрогнул от этих слов и снова почувствовал на себе распаленный обидой взгляд принца. Тодрик выбросил вперед длинный дрожащий палец, указывая на него. — Он! Все он! Все ему! Это с ним ты ездил на прогулки, с ним ходил по кабакам... с ним делился своими радостями и печалями... — внезапно голос принца сорвался. Закрыв лицо руками, Тодрик громко всхлипнул.

— Вот как... — промолвил Руальд после минутной тишины. Глаза у него были растерянные, ни на Шута, ни на брата король не глядел. А Шут словно бы наяву слышал мысли своего короля. А может даже и не его...

Когда на самом деле началась эта вражда? Нет, не в дни правления Ее Величества Элеи... Гораздо раньше. Когда смерть короля Берна неожиданно сблизила чудака-мальчишку из балагана и первого наследника. Ведь и в самом деле... у Руальда был Шут, а его настоящий брат в это время остался один. И некому было выслушать, как это больно, когда умирает твой отец. Умирает, даже не оставив своего благословения, потому что он никогда на самом деле тебя не любил. Не любил, не понимал и не принимал. Потому что он стыдился твоих черных волос и безжалостно вешал всякого, кто намекал на чужую кровь...

Шут закусил губу, чтобы справиться с этой болью, которая накрыла его с головой.

'Никто не рождается подлецом, — зазвучали у него в ушах слова Ваэльи. — И у всякой злобы есть свои причины'

— И ты, значит, решил показать мне все то, что чувствовал сам... — промолвил Руальд подозрительно хриплым голосом.

— Нет! — ответ принца оказался несколько неожиданным. — Я не причастен к смерти Нар! И не я похитил твоего сына! Да, я желал занять твое место, но Мастер убедил меня, что ты при этом не пострадаешь! Что мы просто выставим тебя безумцем и тихо отправим на покой.

— Но ведь это ты вынудил меня выйти за ворота! Из-за твоих слов я оказался в плену!

— Да... Я был уверен, что Элея не даст отцу причинить тебе вред. Зато у меня было достаточно времени, чтобы подготовить твой уход...

— А Нар! Разве не ты отдал ее палачу?!

— Не я! — Тодрик искренне верил в свои слова... — Торья пожелал заполучить ее, а Мастер сказал, что пусть так и будет... — закончил он уже совсем тихо.

— Как все нелепо... — пробормотал Руальд. — Будто в глупой истории бродячего менестреля.

— А разве ты не знал? — Шут так удивился, что не сдержал вопроса. — Ведь тогда... прежде, чем он... — кивнул в сторону принца, — пропал, у тебя было довольно времени, чтобы расспросить его об этом... Целый месяц...

Тодрик при этих словах сердито фыркнул и таки смерил Шута своим любимым презрительным взглядом:

— Ты дурак, — сказал он Шуту. — Дураком был, дураком и останешься. Ты же совсем не знаешь своего любимого короля! А он тогда просто струсил! Он же поручил расследование Торье... Просто запер меня в этой проклятой комнате и ждал, что все каким-нибудь чудом решится само. Если бы не Мастер, я может до сих пор сидел бы там под стражей.

Тут уж Шут не выдержал:

— А разве темница Лагона показалась тебе уютней роскошной опочивальни? — голос его прозвучал так ядовито, что Шут и сам удивился. Все-таки сильно он принца не любил.

Тодрик закрыл лицо руками и, стиснув зубы, застонал от той боли, которая сжигала его изнутри. Конечно же, на этот вопрос он ничего не ответил.

— Я все равно не понимаю, — сказал Руальд, — зачем нужно было устраивать такой омерзительный спектакль. Я знаю, тебе плевать на мои чувства, тебе было даже радостно узнать, как я скорбел о своем бедном брате... Но ведь из-за этого представления погиб другой человек! Тот, кто на самом деле сгорел в твоей комнате!

Тодрик вздохнул.

— Никто его не заставлял... Он сам пошел на это. Ему не на что было содержать семью. В обмен на смерть Мастер честно заплатил его жене. Ей хватило бы на очень хороший дом...

— О боги! — Руальд схватил себя за голову. — Да кто же он такой, эта погань, это отродье упырей?!

— Я не знаю... — снова повторил Тодрик усталым голосом, хотя возглас короля был больше риторическим. — Но он очень... очень странный. Он говорил такие вещи... порой мне самому было... не по себе.

'Страшно тебе было, — понял Шут. — И притом очень. Потому что или он сам, этот Мастер, или его друзья умеют проникать в чужие умы... и разрушать их силой своей мысли'

— Как вы отвели глаза гвардейцам? — спросил он то, что давно уже хотел узнать.

— Гвардейцам... — Тодрик растерялся. — Каким гвардейцам?

— Тем, что охраняли короля в ночь нападения Островов. И в день возвращения Руальда в Золотую.

— А... это, — принц как-то очень уж несолидно шмыгнул носом и, пожав плечами, сказал: — Такая штучка... Похожа на наперсток. Мастер дал мне их целую горсть и велел раздавить одну, когда будет нужно сделать что-то незаметно и быстро.

— Я так и думал... — Шут в самом деле предполагал нечто похожее. Ваэлья рассказывала ему про подобную магию. И даже показывала собственные отманки. — Мастер... Ты хоть в лицо-то его видел, ваше высочество? Или у вас маски — это главная деталь туалета?

Тодрик зыркнул на Шута сердито, но ответил:

— Не видел... Но ростом он не слишком велик. И немолод, это заметно.

— Что же ты так охотно его теперь выдаешь? — не удержался Руальд. — Только потому, что твой мастер не поспешил вытащить тебя из Лагона?

Тодрик вздрогнул. Наверное, он и в самом деле очень ждал, что этот человек протянет ему руку помощи.

— Не поэтому... — сказал он тихо. — Он... чем дальше, тем больше пугал меня...

В кабинете снова повисла тишина.

Конец ознакомительного фрагмента

Полный текст в электронной версии ищите здесь: https://www.litres.ru/author/elena-kocheshkova/