| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Голландцы были очень взволнованы этими известиями. В Коттиар были отправлены войска, но вскоре вернулись в результате вспышки болезни; были также предприняты шаги по укреплению Пойнт-Педро. Дон Жуан де Коста, который был их главным советником в отношении переговоров с сингальским двором, настаивал, что англичане и португальцы действовали там согласованно и что следовало ожидать нападения на восточное побережье или на Манар. Сэр Эдвард Винтер, британский агент в Мадрасе, ясно объявил, каковы намерения его компании, и был предупрежден, что вследствие существующих договоренностей между голландцами и королем любое вторжение будет рассматриваться как недружественный акт.
Однако обе нации стремились уговорить короля освободить своих европейских пленников, и их послы появились при дворе в 1664 году. Король находился в Ниламбе, где он тогда проживал в течение долгих промежутков времени для поправки здоровья. Он довел недовольство своих подданных до опасной степени, помешав празднованию их величайшего праздника, Перахеры в этом году, но европейцы нашли его в более благодушном настроении, чем обычно. Английских пленных собрали из разных частей страны, где они проживали, и сообщили, что король рад их освободить, а затем их пригласили поступить к нему на службу. Они колебались, и им предоставили время до следующего утра, чтобы принять окончательное решение.
Тем временем назревал заговор с целью убить короля и посадить на трон его сына. Пугающая комета, которая появлялась в небе на несколько дней, наполнила умы всех людей мрачными предчувствиями. В ночь на 21 декабря, когда пленники были освобождены, двести вооруженных людей собрались в Ниламбе и напали на стражников, стоявших у ворот дворца; большинство из них были убиты, не успев опомниться от неожиданности, а некоторые бежали внутрь дворца и присоединились к королю. Заговорщики преследовали их и заняли дворец. Король с горсткой верных ему людей оказался прижат к стене. Старый воин не разучился владеть оружием, и величие его полубожественной особы внушало страх недовольным, которые не могли набраться достаточно храбрости, чтобы штурмовать это место. В результате на следующее утро король, охраняемый своими людьми, совершил вылазку и, гоня перед собой слонов, чтобы проложить дорогу в джунгли, бежал в цитадель Галауда за Хангуранкетой, в пятнадцати милях от него. Дома сторонников короля были быстро разграблены англичанами, а затем основная масса восставших, число которых значительно увеличилось, поспешила в Сенкадагалу, где жил принц с королевой; они взяли с собой англичан, которых они, в свою очередь, пытались привлечь на свою сторону, хотя и безуспешно.
Повстанцы объявили, что Раджа Синха свергнут с престола вследствие его дурного управления. Они обвинили его в грубых нарушениях международного права при задержании послов иностранных правительств и аресте тех из их подданных, которые прибыли в его страну. Они заявили, что его мстительная политика подорвала торговлю его подданных, а его жестокость была источником опасности для жизни каждого. Соответственно, они провозгласили принца королем в его покоях. Последний, однако, не проявил никакого энтузиазма по поводу этой нежеланной почести. 25 декабря был назначен поход на Хангуранкету, чтобы схватить беглеца, но тем временем принц в сопровождении любимой сестры Раджи Синхи бежал к королю. Среди мятежников возникло замешательство. Некоторые в панике и в такой спешке бежали домой, что дворы дворца были усыпаны монетами, которые они принесли с собой и которые англичане поспешили собрать. Другие начали ссориться между собой; в то время как один знатный вельможа объявил себя сторонником короля и захватил столицу от его имени. С трепетом было отмечено, что в ночь на 21-е число хвост кометы повернулся в противоположном направлении.
Восстание окончилось, и король без труда восстановил свою власть над страной. Повстанцам пришлось жестоко поплатиться за свою опрометчивость; пытки и конфискация имущества были не самым малым из наказаний, которым их подвергли. Несколько буддистских священников, заподозренных в соучастии и принадлежавших к одним из лучших семей страны, были казнены, а их тела брошены в реку. Принц исчез, и долгие годы ни голландцы, ни подданные его отца не могли выяснить, что с ним случилось.
Способный, но высокомерный ван Гунс, который в качестве верховного комиссара в течение некоторого времени не мог работать в гармонии со степенным ван дер Мейденом и который был вынужден дать понять властям в Батавии, что губернатор нашел бремя административных обязанностей слишком тяжелым для своих лет, сам был назначен преемником последнего в сентябре 1662 года. Внутренние распри среди сингальцев были восприняты голландцами с несомненным удовлетворением, особенно после того, как между Соединенными Провинциями и Англией разразилась война. Действительно, их превосходительства в Батавии даже письменно выразили благочестивое мнение о том, что восстание сингальцев было "даром свыше".
Король из-за своего общего недоверия к своим подданным бросился в объятия Компании. По его просьбе отряд голландцев был отправлен в Сабарагамуву и занял большую часть этого округа, а также Трех и Четырех Коралов, в то время как в Руванелле был построен форт, а португальская церковь в Сабарагамуве укреплена. В сентябре 1665 года дю Пон поспешил в Тринкомали, когда до него дошел слух о том, что англичане предполагают захватить этот город и построить там еще один форт. Власти Батавии колебались, так как расширение подвластной территории не соответствовало их политике; но настойчивость ван Гунса взяла верх, и они одобрили то, что он сделал, тем более, что их убедили, что оккупация Руванеллы отдаст в их руки значительную часть торговли арекой из Калпитии в Коломбо. Далее они согласились, что Калпития и Негомбо должны быть надлежащим образом укреплены, а Чилав, который все еще находился в руках короля, должен быть захвачен. В то же время, некоторые небольшие пошлины на ареку были переданы королю, чтобы он и дальше сохранял свое дружественное отношение к голландским интересам.
Дела компании в это время могли считаться процветающими. Первый промысел жемчуга был проведен ван дер Лааном в 1666 году, когда в нем приняли участие 400 лодок. Было подсчитано, что к месту ловли собралась толпа из 200 000 человек, и, поскольку всю питьевую воду приходилось набирать из одного резервуара, он вскоре был заражен, и вспыхнула болезнь, за шесть недель унесшая жизни 1500 человек. В июле того же года отлов девяноста шести слонов в одном краале добавил значительную сумму доходов, в то время как попытки ван дер Лаана увеличить выращивание риса окупились сторицей. Действительно, зерна было так много, что возникло беспокойство, как бы суда, которые привозили его из Индии, а на обратном пути увозили слонов, не перестали приходить на Цейлон, и поэтому было решено все больше и больше передавать выращивание риса в частные руки.
Положение британцев в Мадрасе также было таково, что принесло удовлетворение голландцам, поскольку в 1665 году Винтер с помощью военных сместил своего преемника с должности и узурпировал верховные полномочия; поскольку такое положение вещей продолжалось до 1669 года, внутренние проблемы не позволяли британцам вмешиваться в деятельность Компании на Цейлоне. Однако некоторую обеспокоенность вызвало открытие, что в 1667 году король отправил послов в Мадрас. Голландцы схватили этих людей и отправили обратно, но примерно в то же время король получил письмо от Франсуа Каррона, покорителя Негомбо в 1643 году. Теперь он перешел на службу к французам и был назначен директором могущественной французской Ост-Индской компании, которая была учреждена в 1664 году при содействии Людовика XIV. Компания предполагала основать поселение на Цейлоне, и теперь Каррон написал, чтобы сообщить Радже Синха, что Людовик намеревается в ближайшее время отправить к нему дворянина с подарками. Это, несомненно, привело в восторг короля, который в то же время был раздражен осторожным продвижением голландцев к Арандоре, сцене стольких сражений в португальские времена, в которой они разместили свой гарнизон. Вскоре большое войско сингальцев было направлено против них и наблюдало за их передвижениями, в то время как в октябре 1668 года сингальцы изгнали голландцев из более отдаленных округов дисавани Сабарагамува.
Компания, однако, опасалась быть втянутой в военные действия, поскольку, хотя война с англичанами окончилась, у нее было серьезные осложнения с туземными властителями Южной Индии. Один из них, великий Наякер Мадуры, еще в 1644 году дал им разрешение на строительство фактории в Каялпаттанаме, и когда четырнадцать лет спустя Тутикорин был захвачен у португальцев, Компания унаследовала права последних на так называемые Семь Портов, промысел жемчуга и раковин-чанка в Тутикорине, а также контроль над христианами-парава, которые поставляли ныряльщиков. Договор, заключенный в 1660 году между Наякером и Ван дер Мейденом, подтвердил приобретенные таким образом права Компании, в то же время подчеркнув обязанность парава Жемчужного побережья по уплате таких же взносов правительству Наякера, какие они платили раньше при португальцах. Рамнад образовал южную часть побережья Мадуры и управлялся Тевером, вассалом Наякера и Хранителем Священного Храма Рамешварам. С ним был заключен отдельный мирный договор, текст которого был выгравирован на медной пластине.
Все эти интересы в Южной Индии находились в ведении губернатора Цейлона, и ван Гунс вознамерился обратить парава в реформатскую церковь. Это вызвало сильнейшее сопротивление со стороны католического духовенства, в результате чего многие из них были изгнаны из сферы влияния Компании. Регент Наякера не сочувствовал политике Компании и предоставил убежище священникам, которые обосновались среди соседних язычников и продолжали оказывать свое старое влияние на парава, которых в то же время сильно притесняли агенты Наякера. Они были обложены большими поборами; но Компания, хотя и обнаружила, что ее торговле чинят серьезные препятствия, боялась самоутвердиться и была вынуждена прибегать к взяткам и мольбам, чтобы обеспечить себе право на самые мелкие дела. Маниагар, или откупщик налогов Наякера, мешал ее служащим рубить дрова для собственных нужд; ее письма часто перехватывались; плотникам запрещалось работать на ее судах; ремонт на ее фактории в Тутикорине был остановлен; с крупного рогатого скота, отправляемого в Коломбо, взимались дополнительные пошлины; а развитие ткацкой промышленности, несмотря на ее стимулирование, затруднялось из-за взимания огромных податей с ткачей.
В то время, когда флот Голландии сжигал флот короля Карла в Чатеме, Компании пришлось увидеть, как ее главный резидент Хендрик ван Риде, вынужден платить дань, ее судьи выпороты и оштрафованы Маниагаром, и голландцев отчитывали за то, что они осмелились ездить верхом на лошадях. Была сделана попытка подкупить власти, но к ван Риде, присланному с дорогим подарком, отнеслись с крайним оскорблением. Несколько членов его миссии были избиты, флаг компании брошен в грязь, никакого ответа на письмо, которое они привезли, не было, и посланнику не было дана прощальная аудиенция. Раболепное отношение Компании увеличило высокомерие Маниагара, и после ловли жемчуга 1668 года главный патангатин Манара был арестован, избит и ограблен. Колодцы Тутикорина были взяты под охрану, и голландцы и христиане не могли брать из них воду. Одного голландца, у которого хватило смелости сделать это, приволокли к Маниагару и заставили поклониться ему на коленях. Даже попытка установить ограду вокруг помещений Компании была властно пресечена. В результате в скором времени торговля почти прекратилась, и Компания стала объектом насмешек на побережье.
Власти Коломбо, однако, не удалось убедить принять решительные меры, они лишь умоляли своих агентов выполнять все требования; как следствие, были произведены новые реквизиции в отношении добычи жемчуга, и стянуты вооруженные силы, чтобы угрожать Тутикорину. Ныряльщики были встревожены; в 1669 году промысел не велся; и, наконец, Компания решила применить силу и начала боевые действия, хотя и с явным нежеланием.
Глава II
Раджа Синха, чья королева происходила из царствующей семьи Мадуры, был хорошо осведомлен о происходящем; несомненно, он также знал, что англичане снова вступили в борьбу за долю в торговле корицей, и настаивал на том, что Коттиар был свободным портом, где они имели право покупать ценные пряности. Ему нечего было бояться своих подданных, чей дух был полностью сокрушен, и его отношение к голландцам стало отмечаться растущим высокомерием. Чтобы умилостивить его, ему были предоставлены определенные права на судоходство в Коломбо и Галле, но тем не менее в октябре 1670 года он напал и захватил форт в Арандоре, возведение которого он так и не простил, и увел в плен весь его гарнизон. Голландцы возмутились, настаивали на освобождении своих людей, угрожали расправой и закрыли порты Баттикалоа, Коттияр и Калпития. Король остался равнодушным, но когда Хендрик Драак, посланный послом в 1663 году и задержанный им, умер, его тело в сопровождении некоторых голландцев было отправлено в Коломбо с самой пышной церемонией для погребения. В течение многих лет ни один голландец не осмеливался отправиться послом в королевские владения, но в конце концов был найден солдат по имени Хенрикус ван Бистервельт, готовый выполнить опасную миссию.
Выехав из Коломбо 21 февраля 1671 г., Бистервельт был принят королевскими офицерами в Ситаваке и торжественно препровожден в Хангуранкету, потому что король так и не вернулся в Сенкадагалу после восстания. Недавно был раскрыт еще один заговор с целью отравить короля, и виновные повара и другие дворцовые слуги были посажены на кол, повешены или брошены под ноги слонам. Раджа Синха поэтому был дружелюбно настроен по отношению к голландцам, которые, со своей стороны, были готовы до предела заискивать перед ним. Посол внес письмо Компании во дворец, положив себе на голову на золотом подносе, и приветствовал короля смиренными земными поклонами, которые восточный этикет требует от подданных короля. Поэтому ему был оказан радушный прием. Король тепло выразил свое уважение голландцам и пообещал вернуть недавно захваченных им пленников, а также отправить назад задержанных им предыдущих послов. Однако он пожаловался на закрытие портов, и Бистервельт поспешил успокоить его старой формулой, что все это было сделано для лучшей защиты его королевства, а также для наказания тех предателей короля, которые были ответственны за недавние враждебные действия.
Бистервельт был назначен Мохоттиаром короля и получил в дар серебряную чернильницу, песочные часы, стило и нож, которые обычно вручались таким офицерам. Также ему подарили меч, золотую цепь, перстни и другие драгоценности, и подобострастие Бистервельта дошло до того, что он носил присланный ему комплект сингальской одежды в своих покоях на собственной голове. Еда ему ежедневно доставлялась из королевской кухни, его жилище охранял сам Удапалата Дисава, офицер, находившийся в большой милости у короля и, как говорили, спасший ему жизнь во время восстания, и его приглашали на многочисленные аудиенции. Но хотя в таком положении проходил месяц за месяцем, ничего существенного сделано не было. Было ясно, что какими бы ни были чувства самого Раджа Синхи, его Совет был яростно враждебен к голландцам и не поколебался в присутствии посла настаивать на объявлении войны Компании. Король воскликнул, что он никогда этого не допустит, но проницательный датчанин, находившийся при дворе двадцать один год, язвительно заметил, что Компания всегда льстила людям в лицо, но клеветала в спину. Бистервельт, который по образованию не был дипломатом, был вне себя от ярости; он заявил, что, если задержанные послы не будут отправлены обратно, все королевство окажется в блокаде; он вызвал королевских советников на поединок и, наконец, потребовал, чтобы ему разрешили вернуться. Ему холодно сказали, что он может это сделать, и позволили уйти; после некоторой задержки он отправился в обратный путь и, когда 29 октября прибыл в Коломбо, одетый во все атрибуты сингальского чиновника, он удостоился радушного приема и сердечных поздравлений Совета.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
