Семья попаданцев.

Только гражданская война в России миллионы жизней русских людей унесла, а сколько репрессировано! Цвет русской нации: интеллигенция, писатели, артисты, историки, ученые, инженеры, военные, священники. Многие — расстреляны, принудительно высланы за границу, отлучены от профессии. Погибли в тюрьмах и лагерях — миллионы. Не зря на Руси говорят: от тюрьмы да сумы не зарекайся. Приучен народ язык за зубами держать. "Слово — серебро, молчание золото". Слышал такую поговорку?"

"Да как же Вы допустили такое с Россией сотворить? А простой народ, тоже против царя-батюшки поднялся? Против священников, врачей, учителей?"

"Ты слышал, наверное, о народовольцах, революционерах, что покушения на царя и его министров устраивают? Народ на бунт агитируют, обещают землю у помещиков отнять и между бедными поделить? Подняли они народ, свергли царя, сами встали во главе государства, и что в итоге? Интеллигенцию, которая их поддерживала, объявили "прослойкой". Рабочих — передовым классом, гегемоном, крестьян — попутчиками. Бандитов разных — классово близкими. А на самом деле всех рабами своих представлений о счастье сделали. Частную собственность ликвидировали. Крестьян — частников — тоже. Обобществили заводы, фабрики, землю, крестьянские хозяйства. Практически, весь народ бесплатно работать заставили. За призрачное "народное счастье". А сами стали такими же, если не хуже, притеснителями и гонителями народа. Я, конечно, все упрощаю, чтобы тебе понятней было, но существо дела передаю правильно".

"Нельзя такого допустить. А что делать надо, чтобы пошла наша история по другому пути? Ты знаешь?".

"Ну откуда я знаю. Знаю только одно: и сам царь, и его министры, помещики и другие власть предержащие виноваты в таком развитии событий. Зажимали крестьян, закручивали гайки рабочим, мордовали солдат, запрещали свободы, держали народ в невежестве и неграмотности. Не боролись, как следует, с народовольцами и революционерами, не считали их силой, способной свергнуть свою власть, даже ценой миллионов русских жизней. Не зря у нас говорят: "Каждый заслуживает того, что имеет".

До революции 1917-го года осталось 25 лет. До Первой мировой войны — 22 года. До русско-японской войны — 13 лет. Теперь и ты знаешь ключевые даты начала 20-го века.

Будем жить, работать, думать. Может, чего и придумаем".

Петя молчал. Его потряс разговор с Геной.

"Давай лучше проверим, как мы можем вдвоем управлять нашим общим телом. Сейчас просто расслабься, а я попробую им управлять: поднять руки — ноги, сесть, встать, что-нибудь сказать вслух. Потом наоборот, я расслаблюсь, а ты — управляй. Если по отдельности все хорошо получится, тогда попробуем вместе что-то делать: надо заранее знать наши возможности, чтобы перед людьми не облажаться. Маменька твоя вышла из комнаты. Сейчас — самое время".

Они по очереди провели все запланированные эксперименты и определили, что нормально управлять телом возможно только поочередно. Когда вместе — тело впадает в ступор и принимает нелепые позы. То же самое с речью.

"Петя, давай договоримся. Ты свое тело хорошо знаешь, привык к нему. Будем действовать так: я все время буду в расслабленном состоянии, управлять телом, в основном, будешь ты. Но в случае необходимости, когда я увижу, что смогу лучше что-то сделать, я буду тебя предупреждать, и ты будешь расслабляться, а управление перехвачу я".

"Что это за случаи такие? Ты только советы мне давай, как поступить, а уж я буду телом управлять, тем более, что оно мое!"

"Ты драться хорошо умеешь? Приходилось защищаться от нападения бандитов? Стрелять из ружья и пистолета, управлять автомобилем, ехать на велосипеде, говорить на иностранных языках?"

"Драться без оружия — не приходилось. Стрелять — умею. Ездить на авто и велосипеде — нет. Говорить могу на немецком и французском языках!"

"Вот видишь, не все ты умеешь хорошо делать. Нам надо постепенно учиться друг у друга всему, что каждый умеет хорошо делать. Тогда наши возможности вдвое возрастут. Это не такое простое дело. Плохо, что наши сознания не слились в одно целое. Тогда бы не было у нас "раздвоения личности". Будем надеяться, что процесс слияния постепенно будет идти и рано или поздно все образуется, а пока надо как-то выкручиваться.

Похоже, самое трудное для нас — подавлять внезапные инстинкты на разные случайные события. Например, идет наше тело по дороге, зацепило ногой за камень и полетело головой вниз. И ты, и я на это среагируем одновременно, но, вероятно, действия у нас будут разные. В итоге, сгруппироваться при падении тело не сможет и голова наша будет, в лучшем случае, с шишкой, а в худшем ...

Я попробую поискать внутри тела какие-либо блокировки, которые мне позволят перехватывать у тебя управление им в экстремальных случаях. Но сразу это не получится".

"Хорошо, давай поступим, как ты предлагаешь: я постоянно управляю телом и передаю управление им тебе в случае, когда ты об этом попросишь. Одновременно оба пытаемся найти какие-либо блокировки, позволяющие полностью исключить управление им.

Ты чувствуешь, все чаще и чаще возникают головные боли. Теперь уже каждые полчаса по десять — пятнадцать минут. Такого раньше со мной не было".

"У меня тоже. Я думал — это твои болячки".

"Может быть, это предвестник объединения наших сознаний в одно целое?"

"Это было бы замечательно. Но как долго продлится эта процедура и насколько она болезненна? А пока действуем, как решили раньше".

"Договорились".

Глава пятая. Разведка.

Разведчики, выйдя через заднюю калитку участка, не торопясь, направились по направлению к Мсте. Впереди шагал Александр, затем его сын Саша, замыкающим — Игнат.

Первые двадцать метров прошли свободно: ели и сосны стояли на некотором расстоянии друг от друга, и пройти между ними не составляло труда. Дальше дело пошло хуже. Ивняк, какой-то кустарник, настолько плотной стеной встали перед разведчиками, что протиснуться вперед стало практически невозможно.

Александр забрал у ребят топорик и попытался им хоть как-то расчистить проход в кустах. Каждый шаг давался с огромным трудом. Постоянно сменяя друг друга, разведчики врубались в стену кустарника, проходя не более 10 — 15 метров за полчаса. После часа непрерывной рубки, обессилившие, оказались на берегу реки. Совершенно весь видимый берег Мсты зарос кустарником. После весеннего разлива река еще не вошла в свои берега, поэтому в воде находились затопленные кусты на протяжении не менее десяти метров в сторону середины реки.

Легкий ветерок гнал рябь по воде между затопленными кустами. Было тихо. Только кое-где раздавались всплески вышедшей на охоту за молодью хищной рыбы. Тучи комаров вились над взмыленными разведчиками.

Немного отдохнув, они повернули обратно по проделанному ими проходу в кустах.

Дойдя до леса, решили на расстоянии 50 -100 метров от ограды, обойти перенесенные участки вокруг в поисках хоть каких-нибудь тропинок. Игнат пошел на расстоянии 10-и метров от ограды в пределах ее видимости, Саша — немного дальше в глубину леса в 20 — 25 метрах от Игната. Александр — еще глубже в лес — 30 — 40 метров от Саши. Чтобы не потеряться, негромко переговаривались.

Первым на тропинку наткнулся Александр. Она наискосок пересекала направление его движения. Он попросил ребят оставаться на месте, а сам по тропинке пошел в сторону реки. Тропинка была широкой, натоптанной и вилась среди деревьев. Пройди около ста метров, он опять вышел на берег Мсты в место, где в нее впадал ручей. Осмотревшись вокруг, Александр заметил, что устье ручья перегораживают вбитые в дно колья, на которые натянута рыбацкая сеть. Около нее бурлила вода от застрявшей в сети рыбы. Тут же на берегу находилось кострище с двумя вбитыми в землю рогульками. Не заметив больше ничего интересного, он повернул обратно. Дойдя до места захода на тропинку, он сообщил ребятам, что продолжит идти по ней, а им предложил двигаться, как они шли раньше. Еще метров через 80, на тропинку вышел Саша, а Игнат сообщил, что ограда участка круто заворачивает. Разведчики поняли, что дошли до южной оконечности участка. От тропинки до участка было около 50 метров.

Александр велел Игнату идти к ним, делая зарубки на деревьях. Сам тоже отметил это место на тропинке.

Дальше разведчики пошли друг за другом в уже установленном порядке.

Пройдя по тропинке еще 150 — 200 метров, вышли на дорогу, расположенную по направлению восток — запад, похоже, вдоль реки.

Дорога была не широкая, с колеей от телеги, заросшая травой. Трава местами была содрана до земли. Похоже, по дороге таскали волоком бревна. Стояла тишина. Кроме пения птиц и шума ветра в кронах деревьев, других звуков не было слышно.

— Вот и люди здесь живут! Хорошо, что наш участок оказался на некотором расстоянии от дороги и тропинки. По крайней мере, нас не сразу аборигены обнаружат.

— Куда теперь пойдем? На восток или запад?— спросил Саша.

— В наше время на востоке от этого места располагалась деревня Луки, на западе — деревня Кошкино, потом Новая деревня, а за ней — Крутая гора. До Лук — с пол километра, до Кошкино — километра полтора. Пойдем сначала в Луки. Только осторожно. Если услышим какой-нибудь шум на дороге — сразу в лес и прятаться. Только не как лоси, а потихоньку, тише. Нам пока свидетели нашего появления здесь не нужны. Еще посмотреть надо, что это за люди. А самое главное — определить, какой сейчас год!

— Хорошо бы газету старую или ее обрывок с датой найти. Хоть как-то с годом бы определились,— подал голос Игнат.

— Если бы это случилось, было бы слишком хорошо. Как в книгах про попаданцев. Называется "рояль в кустах".

Ребята рассмеялись.

— Тише, охламоны! Вас за версту слышно.

Разведчики направились на восток, стараясь идти по обочине дороги.

Пройдя около километра, впереди услышали лай собак. Сразу же метнулись влево вглубь леса и там притаились. Через некоторое время по дороге из Лук прошла старуха, одна, без собаки, опираясь на суковатую клюку. В руке несла корзину, закрытую сверху травой. Одета она была в длинную черную юбку до щиколоток, темно-зеленую кацавейку, на голове темный платок. На ногах — какие-то опорки.

Пройдя вперед еще метров 200, вышли на окраину деревни. Скорее, даже, деревеньки с тридцатью избами. Ветер дул в сторону разведчиков, поэтому собак не боялись. Игнат забрался на дуб, росший на краю леса, и рассматривал деревню через бинокль с высоты. Потом, спустившись, рассказал, что видел четверых мужиков, стоящих посередине улицы и что-то обсуждавших, махая руками. Бабы виднелись по огородам, наверное, пропалывали грядки. Несколько ребят бегали друг за другом по деревне.

Некоторые избы имели очень неприглядный вид: старые, покосившиеся, огороженные плетнем. Деревенька расположилась около Мсты. На берегу лежало несколько челнов, и стояли закопченные баньки. Подход к воде был освобожден от леса и кустарника. Также на берегу лежали две больших груды стволов сосен, уже очищенных от веток. Похоже, их готовили для сплава по реке.

Больше ничего интересного Игнат не увидел.

Разведчики решили возвращаться домой. Хорошо было уже то, что рядом жили люди и, в случае нужды, хоть было к кому обратиться.

Возвращение домой по знакомой дороге было быстрым. Сойдя на тропинку и пройдя по ней до места, где подошел Игнат, они пошли не вокруг участка, а прямиком к оставшемуся участку асфальтированной дороги. Уже отсюда, через калитку, прошли к дому. Тут их уже с нетерпением ожидали.

Александр рассказал об увиденном разведчиками и просил в ближайшие дни соблюдать тишину и не выходить за пределы ограждения, чтобы раньше времени себя не обнаружить. Веста была молчаливой воспитанной собакой, чего нельзя было сказать о Лорде. Тот бегал вдоль натянутой проволоки и изредка начинал лаять на ворон, целой стаей окруживших загон для кур. Да еще петухи могли своим пением обнаружить попаданцев. На общем собрании решили готовиться к встрече с аборигенами, тем более все чувствовали, что она не за горами.

Александр предупредил, что все переговоры будет вести только он. У него уже был готов предварительный план того, как будет объяснять появление людей в этом месте.

Глава шестая. Развязка.

Под вечер 24 июня Петеньке опять стало совсем плохо. Елизавета Афанасьевна, уже решившая, что все плохое позади, не выдержала, глядя на мучения Петеньки, и сама слегла с сильнейшим сердечным приступом. Петенька, обхватив голову руками, катался по постели, скрипел зубами от раздирающей голову боли, и громко стонал, говоря вслух какие-то непонятные слова.

Верный Прохор, уже после полуночи, привез земского врача, Аристарха Мефодиевича, пользующего Елизавету Афанасьевну уже более 30 лет. Не имеющий глубокого медицинского образования, но имеющий огромный практический опыт, Аристарх Мефодиевич прописал пациентке сердечные капли, напоил успокаивающим сбором трав и рекомендовал строго постельный режим. Все попытки Елизаветы Афанасьевны посидеть в кресле около постели сына, пресек железной рукой, пообещав немедленно заняться Петенькой и каждый час сообщать матери о его самочувствии.

Осмотр Петеньки привел врача в некоторое замешательство. Поведение пациента, сильнейшая головная боль, временами потеря сознания говорило о воспалении головного мозга, но отсутствие высокой температуры, озноба и рвоты, а также необычная бледность лица не позволяли с полной уверенностью поставить этот страшный диагноз. Он также попытался дать больному успокоительное средство, но не смог этого сделать. Петенька двумя руками отбивался от всех попыток Аристарха Мефодиевича ему помочь.

Аристарх Мефодиевич рассказал Елизавете Афанасьевне, что сделал все возможное для лечения Петеньки и теперь все в руках Божьих. Причиной болезни он объявил сильнейшую простуду, вызвавшую "осложнение на голову".

Прибывший следом священник отец Варфоломей, причастил Елизавету Афанасьевну и попытался причастить и Петеньку, но тот не обратил никакого внимания на попытки святого отца провести таинство. Пришлось ограничиться чтением молитвы и осенением крестом на расстоянии.

Почувствовав себя еще хуже, Елизавета Афанасьевна призвала к себе Аристарха Мефодиевича и отца Варфоломея и попросила достать из-за икон в горнице свое завещание, в котором все принадлежащее ей имущество завещала сыночку Петеньке.

Она почему-то была уверена, что ее муж, Иван Григорьевич, потому так неожиданно умер, попав под понесших лошадей, что за три месяца до кончины написал завещание и заверил его у нотариуса. "Если бы этого он не сделал, так пожил бы еще не знамо сколько",— часто говорила она своим родственникам. Еще при жизни мужа она неоднократно просила отменить завещание, на что тот только смеялся, называя ее страхи бабскими причудами.

Поэтому, хоть завещание и было написано ею собственноручно, но подписать его она решила тогда, когда почувствует себя очень плохо, и при свидетелях. Посылать сейчас за нотариусом не было никакой возможности, поэтому она в присутствии врача, священника, а также Прохора, собственноручно подписала завещание, которое все заверили, и попросила в случае выздоровления Петеньки, передать ему его. Также указала на ларец, в котором находились все официальные бумаги, подтверждающие ее состояние, и передала отцу Варфоломею ключ от ларца. Впала в беспамятство и через час отошла в мир иной.