Эрвин фон Эльке. Книга I. Осень Аллюстрии

— Господа, я бы тоже предпочел отдых визиту в собрание. — обратился он к ожидавшим его уже офицерам бригады, с усталыми, как у одного, осунувшимися лицами, — Однако дивизионный генерал фон Гогенштаузен недвусмысленно дал понять, что лично будет ждать нас. Впрочем, я полагаю, что через часок, когда затихнут первые здравицы и славословия, мы сможем улизнуть. А пока, прошу всех не посрамить честь бригады унылыми лицами. Мы нынче герои и образец для подражания.

Полчаса спустя небольшая кавалькада уже въезжала в городишко Цвибельштадт, где со всеми возможными удобствами, квартировал штаб дивизии. Под нужды офицерского собрания бургомистр выделил целое крыло ратуши, а блюда туда доставлялись из единственной в городишке приличной ресторации, способной накормить, но, увы, не вместить всех господ офицеров дивизии эрцгерцога. Эдвин, надобно отметить, не обладал семейной чертой Гогенштаузенов — мелочной скупостью, — и владелец ресторации за пару недель заработал целое, по его меркам, состояние.

— Господа, а вот и они! Ура героям Фюртена! — воскликнул кто-то, едва фон Эльке со своими офицерами переступили порог.

Общество зачин поддержало с удовольствием, и не успели Эрвин и его подчиненные глазом моргнуть, как у них в руках оказались бокалы с игристым вином из Шампани, а сами они расхватаны различными группами и группочками офицеров, требующих поведать о деле под Фюртеном в деталях и с душеразрывающими подробностями.

— Э`гвин, д`гужочек, идемте к нам! — едва освободившийся от расспросов сослуживцев, генерал услышал знакомый голос из-за ломбера. — Оставьте ненадолго войну, давайте сыг`гаем.

— Юстас, вы?!! — воскликнул фон Эльке, подходя к своему старому приятелю и трем сидящим с ним за игорным столом офицерам — всем в форме лейб-гвардии гусар. — О, уже майор? Что вы здесь делаете, дорогой друг?

— Ну не думаете же вы, что г`госге`гцог позволит воевать своему сыну совсем уж без подде`гжки гва`гдии? — ухмыльнулся в свои роскошные усы тот. — Ваши "Синие волки" тоже здесь. Составите нам компанию за ка`гтами, гене`гал?

— Ух-ты — ух-ты, всего-то на чин его обошел, а он уже по званию ко мне обращается. — расхохотался Эрвин. — Почему тогда по стойке "смирно" не стоите, лейбгвардии-майор? Конечно, составлю, старина. Сколько я вас не видел уже? Год?

— Около того. — вновь ухмыльнулся гусар.

Барон Юстас фон Лёве был другом Эрвина столько, сколько тот помнил себя самого. Поместья их соседствовали и оба семейства, что совсем неудивительно, часто наносили друг-другу визиты. Мальчишки-погодки порой целыми неделями жили в гостях один у другого, а став постарше вместе уже ходили и на охоту, и к девушкам, да и в столицу, представляться ко двору, отправились вместе.

Эрвин занял место за игровым столом и, после представления ему присутствующих, была произведена раздача. Коротая время за игрой, офицеры вели светскую беседу.

— Два таллера.

— Подде`гживаю. Э`гвин, я пытался перед ма`гшем вст`гетиться с Мафальдой, может быть она хотела бы написать вам несколько ст`гок, но — увы, мне сие не удалось. Дво`г отбыл в Лихте`гвинд.

— Его Светлейшее Сиятельство опять потянуло на охоту? — усмехнулся фон Эльке. — Или вас? Повышаю до пяти.

— Принимаю.

— Я тоже.

— Пас. — карты корнета отправились в полет на стол.

— Какая уж у меня охота? Повышаю еще на два талле`га.

— На Мафальду, разумеется. — невозмутимо ответил Эрвин. — Принимаю.

— Повышаю еще на таллер.

— Пас.

— П`гинимаю. Ах, Э`гвин, вы же знаете, что ваша сест`гица, это моя любовь с детских лет. Увы, не`газделенная.

— Принято. Ей, вообще-то, всегда нравилось, как вы грассируете, Юстас, но, осмелюсь напомнить, что она старше вас. Вскрываемся господа?

— Пара двоек и пара дам.

— Ка`ге ко`голей. Все б вам, Э`гвин надомной смеяться. А у меня, может, газбитое се`гце?

— Глядя на ваш цветущий вид, в это сложно поверить. Партия ваша, Юстас.

Эрвин положил свои карты на стол, рубашкой вверх.

Глава IV

Каблуки Мафальды звонко стучали в гулких полутемных коридорах замка — она торопилась и едва сдерживалась, чтобы не перейти на бег. Юный Франц шел рядом, отставая на полшага, и сердито сопел.

— Не стоит обижаться на меня, дорогой фон Айс, — усмехнулась фрейлина. — Вы должны быть мне благодарны, я, можно сказать, избавила вас от жестокой пытки чтением!

Вместо ответа Франц засопел еще громче, без сомнения, страстно желая припомнить Мафальде, что именно она и задержала его в "камере пыток" под названием "апартаменты гроссгерцогини".

"Надо будет потом как-то помириться с мальчиком, снова расположить его к себе — новые недоброжелатели мне ни к чему", — решила фрейлина, но все мысли о том, как именно она будет возвращать хорошее отношение пажа, тут же отложила на будущее. Сейчас перед ней стояла задача поважнее.

— Где именно поселили гонца? — спросила она пажа, когда они оказались в гостевом крыле замка.

— Вот здесь, — юноша остановился возле одной из массивных дверей и вежливо постучал. Мафальда встала рядом с ним, готовая проскользнуть в комнату гостя первой.

— Войдите! — донеслось из-за двери.

Гонец, принесший герцогу "полудурную" весть, оказался невысоким и невзрачным мужчиной лет двадцати восьми-тридцати. На Мафальду он посмотрел с легким удивлением, на Франца — с нескрываемым недовольством. Фрейлины и камердинеры, назвавшие его привередой, очень точно подметили главную черту его характера — это было видно даже просто по выражению его лица. Такие всегда будут всем недовольны! Но Мафальда умела найти подход даже к Эвелине, когда та была в самом дурном расположении духа, так что "справиться" с гонцом могла бы с легкостью!

— Здравствуйте, господин фон Шиллинг, — улыбнулась ему фрейлина — для начала скромной, не слишком кокетливой, но и не совсем официальной улыбкой. — Госпожа гроссгерцогиня поручила мне передать вам, что просит ее простить — это она немного задержала вашего пажа при себе.

При упоминании Эвелины гонец едва заметно нахмурился — как видно, легкомысленная болтовня хозяйки замка успела здорово утомить его за завтраком. А на пажа бросил снисходительный и даже немного сочувствующий взгляд, хотя в первый момент наградил и его волной безмолвного раздражения. Как видно, Эвелина произвела на него гораздо более худшее впечатление, чем отсутствующий в нужное время фон Айс.

— Для меня счастье, что я сумел быть полезен госпоже гроссгерцогине такой мелочью, — галантно ответил фон Шиллинг.

Своим лицом он владел идеально, оно как будто бы и вправду светилось радостью, но презрительный взгляд его холодных глаз выдавал гонца с головой.

— Сударь, теперь я полностью, в вашем распоряжении, — поклонился ему Франц.

Фон Шиллинг рассеянно кивнул:

— Конечно. Принесите, пожалуйста, кувшин с водой — сегодня такая жара, что истопников этого прекрасного замка, определенно, следовало бы вздернуть.

— Да, ваша милость, — снова поклонившись, Франц выскочил за дверь. Мафальда сделала вид, что выходит за ним, но остановилась на пороге и, подождав, когда юноша отбежит подальше, снова оглянулась на гостя.

— Простите меня, господин фон Шиллинг, но моя госпожа попросила меня еще об одной услуге...

— Чем могу?.. — неохотно отозвался гонец.

— Господин гроссгерцог считает, что дамам не нужно интересоваться государственными вопросами, особенно военными... — осторожно заговорила фрейлина.

Фон Шиллинг кивнул, всем своим видом показывая, что полностью разделяет взгляды герцога Максимиллиана.

— Он, конечно же, прав, мы, женщины, все равно ничего в этом не понимаем, — продолжила Мафальда. — Но госпожа очень беспокоится о судьбе герцогства, о наших воинах, которые сейчас сражаются на севере. А расспрашивать вас при господине герцоге ей было... не очень удобно.

— Что ж, понимаю... — натянуто улыбнулся фон Шиллинг.

Во время речи Мафальды в его глазах промелькнуло удивление, из чего фрейлина сделала вывод, что ее хитрость удалась. Гонец поверил, что Эвелина не так уж глупа, как ему представлялось, поверил, что она лишь притворяется легкомысленной в присутствии супруга. Жаль, сама герцогиня никогда не поблагодарит свою любимицу за то, что та немного улучшила ее репутацию!..

— Вы не могли бы рассказать о последнем отступлении Францу, чтобы он сегодня на прогулке пересказал это мне? — попросила Мафальда. — А я потом передам все госпоже гроссгерцогине. Только вы все объясните, пожалуйста, по-простому, — добавила она, смущенно улыбаясь, — чтобы мы с госпожой все поняли...

— С удовольствием помогу вам и нашей госпоже, — пообещал гонец.

— Благодарю вас! — Мафальда присела в реверансе и выскользнула в коридор.

Франца нигде видно не было, но вдалеке слышались чьи-то тихие, но гулкие шаги, и фрейлина заспешила в женскую половину замка — теперь ей было не до юного пажа, она должна была скорее вернуться к Эвелине, пока та не заскучала в одиночестве и не начала сердиться на бросившую ее любимицу.

Выйдя из коридора, в котором она могла столкнуться с фон Айсом, Мафальда приподняла свои тяжелые бархатные юбки и перешла на бег. Впрочем, уже через минуту затянутая в корсет фрейлина начала задыхаться и снова замедлила шаг, с тоской думая о том, что сейчас ей придется подниматься по небольшой, но довольно крутой лестнице.

В комнаты герцогини фон Шиф вошла, с трудом переводя дыхание и прилагая огромные усилия, чтобы улыбаться.

— Ну, вот я и вернулась, дорогая Эвелина!

Хозяйка замка подняла на нее капризное и чуть обиженное, как у ребенка, лицо. Хорошо хоть не разозлившееся, как могло бы быть, задержись ее любимая фрейлина у гонца еще чуть дольше! Мафальда бы, конечно, и с этим справилась, мириться с чем-то недовольной герцогиней она научилась еще в первый год своей службы в замке, но это отняло бы у нее столько времени и сил...

— Долго же тебя не было, а мы же на прогулку собирались, — недовольно надула губки Эвелина, забыв, что только что потратила полчаса на чтение. — Не успеем ведь ничего, обед скоро...

— Ну что вы, не беспокойтесь, мы все успеем! — заверила ее Мафальда. — Зато у Франца не будет никаких неприятностей. Этот гонец и впрямь — такая нудная личность, и как только вы выдержали его за завтраком! Я бы умерла от скуки!

Эвелина польщено улыбнулась:

— Сама не знаю, как мне это удалось! Но давай уже скорее собираться на прогулку!

Облегченно вздохнув, Мафальда занялась своими основными обязанностями и вскоре герцогиня была одета в одно из своих самых элегантных платьев для верховой езды — гостя, каким бы неприятным он ни был, все равно необходимо было поразить своей красотой в самое сердце, не говоря уж об остальном дворе. А еще через некоторое время Эвелина в компании нескольких фрейлин уже выезжали из ворот замка на лошадях, чтобы присоединиться к поджидающим их чуть в стороне герцогу, его гостю и остальным мужчинам из свиты.

Дальше Мафальде оставалось только дождаться, когда они въедут в окружающий замок лес и, разделившись на небольшие группки, разойдутся по разным тропинкам. Она проследила, в какую сторону направился фон Шиллинг с сопровождавшим его пажом, а потом, убедившись, что Эвелина оживленно болтает с ехавшей рядом фрейлиной Розалиндой, придержала свою лошадь и начала постепенно отставать от них.

Франца первая фрейлина нашла не сразу: пришлось сперва немало поплутать по узким кривым тропинкам. В какой-то момент Мафальде даже показалось, что она заблудилась и оставшееся до конца прогулки время ей придется провести не в разговорах с пажом, а в поисках дороги к замку. Но потом впереди за деревьями внезапно замелькала чья-то яркая одежда, послышались веселые голоса, и фон Шиф, облегченно вздохнув, направила туда свою лошадь.

Через небольшую поляну неспешно ехали фон Шиллинг и юный Франц, причем, к удивлению Мафальды, мрачный гонец рассказывал пажу что-то забавное, а тот сдержанно, но все же достаточно громко смеялся. Похоже, барон и его временный слуга нашли общий язык — может быть, их сблизило раздражение, которое оба испытывали к глупенькой Эвелине?

— Надеюсь, наши места не показались вам совсем уж скучными? — улыбнулась фрейлина гостю.

Замок гроссгерцога, Лихтервинд, пребывал любимейшей охотничьей резиденцией Максимиллиана Капризного еще со времен юности оного, однако находился в таком медвежьем углу, что вся "придворная рать" начинала скрежетать зубами, едва Его Светлейшему Сиятельству случалось лишь заикнуться об охоте.

— Это самый красивый лес, какой я когда-либо видел, — заверил ее гонец, и Мафальда могла бы поклясться, что этот комплимент он сделал уже и самому государю, и всем прочим обитателям замка, которые заговорили с ним на прогулке.

— Ни минуты не сомневаюсь, что вы видели гораздо более интересные места, — ответила она своим дежурным комплиментом и вкрадчиво добавила. — Вы ведь не забыли о моей просьбе?

— Ни в коем случае, — фон Шиллинг обернулся к Францу. — Расскажите госпоже камер-фрейлине то, что я говорил вам. А я покуда с удовольствием прокачусь по лесу в одиночестве.

Он дернул поводья своего коня и скрылся за деревьями. Франц спрыгнул с лошади и помог спешиться Мафальде. Если он и обижался на нее за чтение у Эвелины и заступничество перед гостем, то теперь его обиды бесследно прошли. Юноша был рад, что вместо работы на побегушках у фон Шиллинга он может заняться одним из своих самых любимых дел.

Франц недаром уже который год читал различные романы герцогине — в его изложении события, казалось, происходили не где-то далеко, а тут, сейчас, прямо перед тобой, и Мафальда практически въяве лицезрела то, что произошло под Фюртеном четыре дня назад. Словно на ожившей картине видела она промозглый сырой туман над пожелтевшем осенним лугом, смутные тени древесных исполинов на лесной опушке, едва-едва различимые и, призрачные, казалось бы, окруженные порослью более молодых деревцев, украшенных остатками пожелтевшей, а, в дымке, кажущейся бесцветной листвы. И не речь юного фон Айса звучала в ее ушах, а мерный шаг гусарских и драгунских лошадей, тяжелая поступь сапог солдат, утомленных долгим ночным маршем, скрип колес обозных телег и артиллерийских упряжек, кашель и шмыганье носом простуженных во время непривычной осенней кампании новобранцев да хрипловатые, прокуренные голоса старых вояк, негромко обсуждающих какие-то свои солдатские радости и печали. И это не Франц, жестикулируя, взмахнул рукой — это ее брат Эрвин, сидящий верхом, сразу за линей мушкетеров, медлительно, как-то лениво даже, опустил затянутую перчаткой длань, отдавая приказ притаившимся в тумане бойцам своей бригады, едва лишь передовые всадники колонны Ростокских драгун стали различимы — недостаточно, дабы можно было понять, что это они, но довольно для того, чтобы взять прицел.

И не рассказчик воскликнул в возбуждении, повествуя о произошедшем, нет. Это глухо ахнули четыре пушки фон Хортманна, сухо затрещали мушкеты, засвистели пули и картечины, с чавкающим звуком впиваясь в тела померанских солдат, закричали раненные, заржали от боли и испуга кони, с глухим звуком повалились наземь убитые, пронзительно закричали уцелевшие офицеры, отдающие противоречивые приказы.