Но мы ведь про утилизацию говорили. Так вот все материалы, из которых делается обувь, подлежат полной безопасной утилизации. Мусор вообще сортируется перед выбрасыванием. Самая большая часть — это то, что может быть сожжено в печах ТЭЦ, где оно разложится до воды и углекислого газа. Это разные упаковки, одноразовая посуда из прессованной целлюлозы, одежда, обувь и прочее. Отдельно стоят механизмы вышедшие из строя и разная посуда для жидкостей. Бабушка говорит, что раньше бутылки и банки тоже собирали и многократно использовали, но тогдашнее стекло было очень хрупким и много посуды разбивалось до возвращения на повторное использование, а часто и при транспортировке уже наполненное нужным продуктом. Теперь вся посуда отливается по установленным стандартам из пластичного стекла, которое почти не бьётся. Все пищевые банки и бутылки обязательно от светло-коричневого до тёмно-коричневого цвета и крышки-пробки от них к техническим не подходят никак. Опасные жидкости в посуде красного цвета. Технические и прочие не пищевые жидкости в прозрачной бесцветной посуде. Так, что представить себе, что кто-то по ошибке выпил стиральную жидкость из прозрачной бутыли вместо лимонада даже случайно не получится. Оранжевый цвет отдан для пищевых жидкостей требующих осторожного обращения, вроде уксуса или отжимки хрена. Для лекарств отведён синий и голубой цвет склянок, где чем темнее синева тем более требовательно лекарство к условиям своего хранения. Всё просто и не спутать. Вся посуда выносится в мусорный пункт, где выставляется на отведённые под неё стеллажи. Сборщики её забирают и сортируют, вернее, сортируют, моют и обрабатывают машины и потом они поступают на свои производства для заполнения. Словом, мусора теперь почти нет, ведь даже битая посуда идёт в переработку, к примеру, в качестве наполнителя при заливке дорожного покрытия. А вот с тем мусором, что достался нам в виде целых гор и полигонов от предков уже много десятилетий идёт планомерная борьба. Например, наши студенты во время летних каникул выезжают в разные районы где собирают оставшийся мусор для утилизации, а оставшиеся без жителей населённые пункты при необходимости консервируют или подготавливают к рекультивации. Работа неблагодарная и тяжёлая, но очень нужная. Ведь восстановить природную среду во много раз труднее, чем её же загадить. В качестве самой показательной иллюстрации может быть мировой океан. В результате бездумной деятельности наших предков и хищнической добыче в погоне за сиюминутными прибылями в океан только нефти вылилось столько, что некоторые акватории превратились в настоящие могильники, где ничего живого не осталось. А ещё много лет в океан сбрасывали самые разные отходы вплоть до особо токсичных и ядовитых. А сколько мусора плавает. Прибрежные государства просто не в состоянии всё выловить и утилизировать, тем более, что почти весь мусор относится к категории трудного к утилизации. Например, большая часть пластиков требует не просто сжигания, а сжигания в специальных печах с поддувом при поддержании высоких температур в течение всего цикла и даже в этом случае на трубы приходится ставить дорогие и сложные фильтры, чтобы не выбрасывало в атмосферу токсичные продукты. Словом, эта работа начата, но конца ей пока не видно. Тем более, что наши предки всего за пару столетий сумели загадить планету так, словно прямо завтра их всех переселят на девственную планету, а этот мусорник так и останется болтаться в космосе, как зримое доказательство того, что человек — царь природы и если преобразовать её и не может, но загадить сумел. Свинья, в общем...

Это потом я узнала, чего стоило тем, кто тогда остался на Земле довести до людей эту простую мысль и принять программные решения. Ведь за последние перед переломом ситуации поколения отрывались на полную катушку. Пир во время чумы написали ещё до Пушкина и сути человеческого сознания прошедшие века почти не изменили. Самым удивительным образом поступили тогда японцы. У них там то ли умер очередной император или император просто принял решение, но вся страна в назначенный день покончила с собой. Конечно, никто уже себе не резал животы, времена самураев уже давно прошли. Просто принимали специально сделанные пилюли, от которых засыпали насмерть. Всё было организовано с удивительной пунктуальностью. Специально назначенные люди контролировали этот процесс, после чего собирали тела и сжигали их. Так район за районом, префектура за префектурой. Последние вроде как собрались на берегу океана и покончили с собой в традициях самураев. Всё что можно законсервировали, разные реакторы заглушили, везде навели порядок и ушли. Крутые ребята, даже трудно представить, что такое возможно...

Вот всё это мне бабушка рассказывала, пока мы сидели в кафе. Конечно, не теми словами, которыми я написала, а так, чтобы поняла шестилетняя девочка. Остальное я уже потом дополнила и узнала когда стала намного старше. Впрочем, от такого рассказа я свои школьные ботиночки особенно полюбила, и до самого дома сама несла коробку с ними нежно прижимая её к своей груди. Вообще, из кожи уже вообще не делают обувь. Фактически в обувной аппарат загружен комплект расходных материалов, из которого любая обувь просто отливается. По заказу материал красится в разные цвета и ему придаётся та или иная фактура и свойства. Работать с натуральными материалами просто катастрофически не выгодно, а главное, результат совсем не полезен для ног. Благодаря такой технологии эти обувные агрегаты не только производят нужную обувь, но и ремонтируют при желании старую. Если стёрлись набойки, пришла, засунула туфли или сапожки в этот аппарат, если есть с собой карточка памяти с исходными параметрами, по которым делали эту пару, то её в специальное гнездо. Впрочем, внутри подошвы есть чип с этой информацией, но он может не читаться. Набойки могут нарастить и по усреднённым параметрам. Кроме наращивания стёртых набоек обувь чистится, моется, дезинфицируется, если нужно обновляется цвет, словом, через полчасика из обувного аппарата вынимаются практически новые туфельки. Нужно только вставить новые стельки и можно носить их дальше. Если же аппарат выяснит, что при носке нарушилась внутренняя структура обуви, то ремонт её не производится, а предлагается изготовить новую, при этом старая владельцу уже не выдаётся, а сразу оправляется на переработку. К слову, при таком заказе цена снижается почти на среднюю цену подобной обуви...

При этом не нужно думать, что продукт такой технологии — унылые гамаши для нуждающихся в ортопедической обуви. Вот пару лет назад был очередной всплеск моды, когда все носили прозрачные каблуки и платформы словно отлитые из стекла. А вместо каблуков вообще просто удлинённая опорная часть от носка туфель. В результате под пяткой ничего нет, а напротив неё внизу опора удлинённой подошвы. Впрочем, эта мода продержалась не слишком долго, не очень удобно, оказалось, ходить на такой конструкции. Эта удлинённая пятка цеплялась в самые неожиданные моменты, а сплошная жёсткая опорная поверхность не слишком удобна при ежедневной ходьбе, так, что такие выпендрёжные туфли больше носили молоденькие девчонки, остальные просто прозрачные платформы и каблуки. Я тогда была маленькая и просто пищала от такой красоты, тем более, что в структуру прозрачного материала вставлялись какие-то пластинки-чешуйки, которые отражали свет и блестели словно волшебные. А некоторые оригиналки заказывали при отливке внутри сделать цветок или изображение какого-нибудь зверька, я даже видела одну, у которой в каблуке был бокал с трубочкой, а в другом креманка с шариками разноцветного мороженого, совсем как настоящая, только маленькая...

И вот, наконец, наступил первый день в школе. К сожалению, бабушка сама меня отвести в школу не могла, ведь в этот день не только в школе начинают учиться, в универе это тоже первый день учёбы. Само собой, на кафедре в этот день занятий и лекций ещё нет, но ей, как заведующей кафедрой надо присутствовать на куче разных официальных торжеств. Ритуалы — есть ритуалы. И ничего с этим не сделаешь. Хотя, может и не нужно ничего делать, ведь в этих ритуалах свой смысл и нужны они, без них станет скучнее и грустно. В школу меня отвела Ниночка — кафедральная секретарша. И я почти сразу влюбилась в нашу учительницу.

Наша Светлана Васильевна была просто удивительная. Высокая, стройная, но совсем не худышка. Уже в старших классах я смотрела на неё и понимала, что моё детское восприятие меня не обмануло и у неё есть, на что посмотреть и порадовать взгляд. Не только высокого роста с роскошными длинными ногами, у неё вообще всего было много. Богатая высокая грудь и даже скромные (Помните про школьный регламент? Вот. Вот. Вида учителей там тоже касается. Платья длиной ниже колена и воротом под горло без рюшек и украшений нейтрального неброского цвета.) учительские платья её скрыть особенно не могли. Роскошные широкие бёдра при узкой талии. Про длинные прямые ножки я уже упоминала, а вот про шикарную светло-каштановую гриву, которую она умудрялась заплетать в толстую косищу ниже талии, ещё нет. Аккуратное лицо, даже я бы сказала, личико, большие распахнутые зелёные глаза, чуть припухлые губки, не слишком большой ровный носик. Но главное, смуглая с оливковым оттенком кожа, и это не загар. Бабушка как-то сказала увидев её: ″Очаровательная креолка″. Не знаю, уж сколько там было от латиноамериканских кровей, но вместе всё это выглядело феерично. И мы всем классом с чувством гордости и превосходства поглядывали на соседей из параллельных классов, рядом с которыми суетились какие-то совершенно непрезентабельные тётечки. Нет, у них всё было совершенно нормально и всё как положено, просто наша Светлана была волшебно роскошной девушкой, этакой садовой розой на деревенском лугу. Наверно ничего удивительного в том, что наш директор к новому году на ней женился. Вообще у него уже было две жены, одна работала в нашей школе и преподавала химию, а старшая дочка директора училась на два года старше нас, противная задавака и плакса. Но, как радовалась наша Светлана, и какими влюблёнными глазами они с директором смотрели друг на друга, и мы дружно решили директора простить.

А дома я, разумеется, играла в нашу учительницу. Рассаживала своих двух кукол и учила их. Сама я, само собой, изображала нашу Светлану. Ни роста, ни всего остального я повторить не могла, но подметила у неё, когда она задумывается, то отставив в сторону и назад локоть левой руки, она ладошкой немного обхватывает и приподнимает снаружи свою левую грудь и поглаживает её снаружи к соску, чуть сминая пальцами. У меня груди не было, но это мне совершенно не мешало гладить то место, где она у меня обязательно будет.

А во втором классе у нас случился праздник, у Светланы с директором родился мальчик. И хоть кроватка с маленьким стояла в кабинете директора Светлана иногда кормила его у нас в классе. Мальчишек выгоняли в коридор, а мы буквально облепляли нашу учительницу, когда она расстёгивала платье и вынимала свою полную молочка чуть смуглую грудь из уютной чашечки бюстика для кормящих, куда был вложен вкладыш для впитывания подтекающего молочка, и малыш своими розовыми губёшками резво присасывался к большому коричневому соску. Я просто дурела от запаха грудного молочка и картинки может самого красивого, что бывает в этом мире — кормящей малыша матери. После Вируса на Земле сложился культ особенного отношения к беременным, кормящим и детишкам. То есть нам нужно было вытворить что-то совсем уж невероятное, чтобы в общественном месте нас даже не поругали, а насупились поджав губы выказывая этим своё неодобрение. Вот и мы млели от нашей кормящей Светланы. На уроках вели себя как паиньки, чтобы не дай Бог не расстроить нашу кормящую мамочку, ведь у неё от стресса молочко может пропасть. Кто из девчонок принёс из дома эту секретную информацию не помню, но мы следовали ей свято и неуклонно.

Вообще, нашу Светлану, как настоящие фанатики и поклонницы мы были готовы изучать во всём и везде. Из-за того, что наш класс был расположен так, что девчачий туалет был совсем рядом, мальчишки ходили в другой конец коридора, а учительский туалет был возле учительской на другом этаже, Светлана часто пользовалась нашим. Ну, мы, конечно, не подглядывали... Вот только всё про её бельё и чулки знали прекрасно. И ужасно радовались, если удавалось угадать с цветом белья в тот или другой день. И какой бы строгий регламент не был в школе, но никто не мог запретить молодой красивой девушке носить под пуританскими учительскими платьями красивое нарядное кружевное бельё. Почему-то она не признавала и не носила чулки на силиконовых резинках-липучках, а только обычные чулки с поясом. А они имеют свойство сползать и их нужно регулярно поправлять, что она к нашей радости тоже ходила делать в наш туалет...

Вообще, я обещала рассказывать про платья. Но в начальной школе мы платья не носили. У всех были красные юбочки длиной ниже колен. У кого то плиссированные, у других просто широкие на резинке. У меня была простая, но широкая и с двухслойной нижней юбочкой, отчего юбка красиво распахивалась в стороны, а силуэт приобретал более девичью форму. По неписанной традиции все четыре начальных класса девочка носит одну и ту же юбочку. И если в первом классе юбочка ей сильно ниже колен, то в четвёртом классе та же юбка иногда едва до середины бедра.

Вообще, если бы первоклашки были в коротеньких юбочках, то даже не знаю, как бы это сказать. Уже потом разглядывала голо из нашего первого класса. Из всего класса наверно только у парочки девочек красивые ножки, у остальных жуткие тоненькие кривулины. Даже не верится, что потом из этого выросли вполне себе ничего красотки, и к ножкам не придерёшься. Впрочем, у мальчишек в колготах кривулины ничуть не лучше, чем у нас выглядывали из-под края юбок. Если бы к старшим классам ноги просто без изменений пропорционально увеличились, то девочки без исключения дружно пошли бы и сделали себе харакири за ближайшим углом. Это я так шучу, кто не понял. А то ещё скажете, что меня суицидные мысли преследуют...

Может самым серьёзным испытанием в первый год учёбы для меня стали гетры. Как я уже говорила, мальчишки ходят в колготах под шортами. Стало холоднее — под жилетик свитерок надели и колготы хоть шерстяные, никто не мешает. Тем более, что у них школьные ботинки не так свирепо регламентированы. Обычно мальчиковые ботиночки для школы просто на толстой с пару сантиметров микропористой подошве и цвет под цвета школы. У нас они обычно носят ботиночки чёрного цвета с подошвой красного цвета. У них нет такой обязательной подгонки по ноге и поэтому они могут в гораздо большем диапазоне носить тёплые колготы и даже носки, там достаточно просто стельку поменять. У девочек тоже предусмотрена смена стелек на более тонкие и утеплённые для того, чтобы надеть толстые носочки-следочки. А вот выше надевают до трусиков тёплые гетры, ведь такую мальчиковую гадость, как колготы девочки носить не станут. Гетры — это такие трубы связанные в виде плотной резинки, у них по стандарту всего шесть размеров, мне и первый размер был великоват. И если бы мы были не в Сибири с её суровым континентальным климатом, я бы предпочла немного помёрзнуть, чем возиться гетрами. А хитрая бабушка, когда со мной пошла их покупать, промолчала, когда я выбрала не самые толстые и тёплые, а те, которые мне показались немного изящнее и тоньше. Это уже зимой я поняла, как меня любимая бабуля купила. Толстые тёплые гетры гораздо лучше держат форму и меньше сползают вниз. А вот тонкие, словно живые так и норовят сползти вниз. И нужно не просто всё время помнить об этом, нужно научиться чувствовать, где на ноге у тебя в эту минуту находятся края гетр. Как это ни удивительно, но оказалось, что это не такая уж и трудная задача. А при любой удобной минутке почти автоматически парой движений подтянуть край вверх и заодно проверить себя правильно ли ощущала расположение гетр на ногах.