Весь мой рассказ занял не меньше двадцати минут, поскольку каждую мою фразу профессор сопровождал огромным количеством вопросов. При этом он постоянно подбегал к краю провала, как будто проверяя таким образом правдивость моих слов. Ну а когда я в своем рассказе дошел до повествования о том, как начали светиться камни, Оскар утратил остатки самообладания и начал буквально бегать вокруг меня, заставляя пересказывать этот эпизод во всех деталях снова и снова. Наконец поняв, что больше от меня ничего добиться не сможет, он заявил что теперь должен сам спуститься вниз и лично все перепроверить. Я не стал его отговаривать и предлагать дождаться утра поскольку видя то возбуждение, в котором он пребывал, я прекрасно понимал что это совершенно бесполезно. К тому же там внизу дневной свет все равно не имел особого значения, а благодаря светящимся камням все можно было неплохо рассмотреть даже без фонарей. По этому, не смотря на то, что полученные мной ушибы наконец-то проявили себя в полной мере и начали болезненно напоминать о себе при каждом шаге, я заставил себя подняться, и помочь Оскару спуститься. Ну а поскольку как уже было установлено, связь при помощи раций оказалась невозможна из-за расположенного где-то внизу очень мощного источника помех, мы договорились о том, что Оскар пробудет внизу не более часа, после чего обязательно поднимется наверх. Для того, чтобы никто из нас не увлекся, (я сном, а он научными поисками), мы оба завели на своих часах звуковые таймеры на час вперед. После того, как все "формальности" были улажены, я развел костер и тут же провалился в тревожное забытье.
После того, как меня разбудил звуковой сигнал будильника, я встал скорее с радостью чем с сожалением, поскольку мне снились кошмары, суть которых как часто бывает в таких ситуациях я не мог вспомнить. Кроме всего прочего у меня появилось какое-то тревожное чувство, ни понять, ни объяснить которое я не мог.
Подойдя вплотную к провалу, я с облегченно вздохнул, поскольку тут же увидал стоящего внизу Оскара, который жестами давал мне понять, что уже готов к подъему.
Через пятнадцать минут после того как профессор выбрался из провала я вновь забылся сном, в то время как Оскар уселся рядом с костром и положив на колени свой ноутбук принялся вносить какие то коррективы в свои расчеты.
Утром я проснулся от того, что меня довольно беспардонно трясли за плечи. Действуя абсолютно машинально я сначала как можно более незаметно нащупал рукоять своего пистолета, и уж только после этого разлепил глаза. К счастью надо мной стоял Оскар, а ни один из головорезов моего бывшего нанимателя. Стряхнув остатки сна я поинтересовался чем собственно говоря вызван столь ранний подъем.
-Дело в том, что в одном из тоннелей обвалилась часть свода. К сожалению я не смогу расчистить его самостоятельно. А ведь все должно быть готово к сегодняшнему вечеру. По этому, я вновь вынужден просить вас, мой друг, о помощи. — Извиняющимся тоном произнес Оскар.
-Так вы спускались туда и ночью? -Удивился я.
-Разумеется, ведь мне еще многое нужно успеть сделать.
-Когда-же вы спали?
-Боюсь что сон сейчас для меня является непозволительной роскошью. Более того, я вынужден попытаться украсть его у и вас, поскольку в одиночку мне увы не справиться.
Поскольку заставлять этого человека долго себя уговаривать было бы крайне непорядочно с моей стороны, я без лишних слов согласился поработать в качестве проходчика в обвалившемся тоннеле.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
За время моего отсутствия, в подземном зале ничего не изменилось, за исключением того, что камни алтаря пожалуй стали светиться несколько иначе. В их свечении пропал мягкий голубоватый оттенок, на смену которому пришел более насыщенный красный.
Благодаря более яркому освещению я тут-же заметил что один из пяти тоннелей и в самом деле оказался перекрыт крупными камнями и кусками глины. Оставалось только надеяться на то, что завал не очень велик, поскольку в противном случае мы рисковали не успеть его расчистить и за месяц, в то время как со слов профессора вся конструкция должна была быть готова к сегодняшнему вечеру. Впрочем я не стал делиться своими опасениями по данному вопросу с Оскаром, и молча приступил к работе.
Наша задача усложнялась тем, что извлеченные камни и куски глины нужно было выносить из тоннеля, и складывать у одной из стен подземного зала. На мой весьма резонный вопрос о том, зачем все так усложнять Оскар весьма туманно объяснил, что наличие крупных кусков породы в тоннеле во время обряда, ради осуществления которого все собственно говоря и затевалось, может привести к существенному искажению конечного результата.
К счастью завал оказался небольшим, однако несмотря на это мы провозились до самого обеда, оттаскивая камни в центральный зал. Как только завал был расчищен, Оскар тут-же выпроводил меня наверх, заявив что мне уже давно пора подумать об обеде. Подобная суетливость выглядела так, будто старик опасался что я обнаружу нечто ценное, скрытое в конце этого тоннеля. Впрочем даже если это было и так, то Оскар как начальник этой экспедиции вполне имел на это право, а потому я безропотно подчинился и не мешкая отправился в наш лагерь.
Во время обеда я обдумывал одну странную особенность подземного сооружения, обнаруженную мной во время разбора завала. Убирая остатки породы я обратил внимание, что вся подземная конструкция прорублена не в монолитном камне, а мягкой глинистой почве, при этом, хотя я и не считал себя большим знатоком геологии, тем не менее и моих познаний было вполне достаточно для того что бы понять: построить подобное сооружение без помощи защитных конструкций, препятствующих обвалу мягких пород, практически невозможно. Поэтому тот факт, что подобное подземное сооружение, построенное чуть ли не в песке, просуществовало, причем сохранившись в прекрасном состоянии, если разумеется не считать того небольшого обвала, несколько веков, а может даже тысячелетий, казалось попросту невозможным. На мой вопрос по поводу данного феномена Оскар как и прежде ответил весьма уклончиво, мол дескать тогда умели строить, хотя по моему и сам не верил в свои объяснения, да и не умеет он врать, а в его возрасте учиться этому не очень достойному, но весьма полезному ремеслу уже поздно. Вот пусть берет пример с меня: не поверил ни одному его слову, но кивал, так уверенно, что у Оскара не осталось сомнений в том, что я все это принял за чистую монету. Для себя же я отметил, что этот прежде абсолютно открытый человек явно чего-то недоговаривает, но вот чего, а главное почему, оставалось для меня самой большой загадкой. Ведь не считает же он и в самом деле меня своим конкурентом по части научных открытий! Впрочем ну его. Полез после обеда в дыру сам, словно барсук, сказав напоследок, что дескать теперь я могу отдыхать, ну и черт с ним, значит буду отдыхать, а самому лезть в чужие проблемы не очень то и хотелось. В конце концов своих забот выше крыши.
Часов в восемь вечера в лагере вновь появился Оскар. За последние сутки лицо его сильно осунулось, а в глазах появился блеск, который я никак не мог бы назвать здоровым. Впрочем в моем понимании именно так и должен был выглядеть по настоящему одержимый человек, который стоит на пороге величайшего открытия всей своей жизни. После ужина, который из-за буквально витавшего напряжения проходил молча, Оскар вызвался сам приготовить чай, как он сказал по особому рецепту. Вешая котелок на огонь он произнес:
-Кстати, пока закипает вода не могли бы вы, уважаемый Алекс, проверить надежность крепления веревки, по которой мы спускались в провал? Когда я поднимался в последний раз она подозрительно скрипела. Быть может ее стоит заново привязать к какому ни будь другому дереву?
-О чем разговор? Конечно проверю как только мы закончим ужин. — С готовностью ответил я.
-Да, конечно, вот только пока закипит вода и заварится чай, окончательно стемнеет, и тогда будет гораздо сложней обнаружить возможный дефект. Поэтому быть может вам стоит осмотреть веревку прямо сейчас? — Поинтересовался профессор.
Несмотря на то, что уже и так было совершенно темно, и несколько минут ничего не решали, я взял в руки фонарь, и моча поплелся к провалу. Сделав несколько десятков шагов я остановился, поскольку мне в голову пришла весьма здравая мысль: учитывая то обстоятельство, что уже окончательно стемнело, а с фонарем, пусть даже и мощным, можно запросто просмотреть повреждение, то не лучше ли попросту заменить ту веревку, что сейчас висит на новую, которую в свое время Оскар сбросил мне на голову. Поскольку сейчас эта веревка вновь находилась в лагере, я решил вернуться за ней. Подходя к лагерю, я скорее почувствовал, чем увидел что-то подозрительное. Доверившись своему чутью, я выключил фонарь и аккуратно подкрался к костру. В отблесках огня я увидел, как Оскар ссыпает в котелок с закипающей водой какой-то порошок из небольшого пакетика. Высыпав его содержимое, которое мало чем напоминало заварку для чая, он скомкал пакетик, и засунул в один из своих многочисленных карманов, после чего тут же достал его вновь, и воровато оглядевшись по сторонам бросил его в огонь. Дождавшись когда пакетик полностью сгорит Оскар извлек из рюкзака заварку, и щедро сыпанул ее в котелок.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Да он же попросту хочет меня отравить! Какая неблагодарная Скотина! Пожалуй он в стократ более мерзкая тварь чем все те мерзавцы, с которыми мне довелось встретиться за всю мою жизнь. Отравить! И за что, за то, что только благодаря мне он нашел свой затерянный храм! За то, что я как последний дурак абсолютно искренне прилагал все усилия, чтобы помочь ему достигнуть всего того, к чему он так стремился!
После того, как первая волна негодования схлынула, я решил мыслить не эмоциями, а разумом, хотя меня так и подмывало скрутить этого выжившего из ума книжного червя и влить в него все до последней капли то пойло, которое он для меня приготовил... Нет! Не могу поверить, что Оскар оказался каким-то маньяком — отравителем. Этого просто не может быть! Или все-таки может? Может он там внизу нашел нечто такое, что по его мнению является более ценным нежели моя жизнь? Ну на пример там оказались спрятанными несметные сокровища, и он попросту опасается, что узнав о них я попытаюсь разделаюсь с ним самим? Не ужели он думает что я на такое способен?! Впрочем кто я для него? Обычный наемник, хотя возможно и не без способностей. Но ведь для обычного обывателя все наемники являются грубыми и наглыми типами, которые за доллар готовы продать всех и вся. Стоп! Если мои размышления пойдут и дальше в этом же направлении, то сейчас я сам выбегу к нему и начну просить прощение, а чтобы он наверняка больше не сердился, с умилением выпью то пойло. Ну уж нет! К тому же яд этот он привез заранее, еще до того как встретил меня. Следовательно, отведать чая, приготовленного по "особому" рецепту должен был любой проводник, который бы пошел с ним. Поэтому-то он изначально и выбирал в качестве проводника именно такого спившегося типа, которого никто не хватится. И видимо по тому, что из этой экспедиции должен был вернуться только он один, вместе с собой он не взял ни одного из своих ассистентов, пропажа которых наверняка не осталась бы незамеченной.
Теперь все звенья этой чудовищной головоломки начинали становиться на свои места. И чем больше я обо всем этом думал, тем сильней начинали путаться мои мысли, поскольку я все равно не мог поверить в то, что этот добродушный старик оказался кровожадным монстром. Поэтому вместо того, чтобы и дальше строить догадки, я решил выяснить то, что же за всем этим кроется. Для этого я решил подыграть несостоявшемуся убийце, и как можно тише отполз назад. Укрывшись за деревьями я включил фонарь и создавая как можно больше шума, но при этом не переигрывая, вернулся в лагерь. Там, усевшись у костра я непринужденно сообщил Оскару, что проверил веревку несколько раз, и не обнаружил ничего подозрительного. Как я и предполагал, мой ответ его абсолютно не удивил, благодаря чему я окончательно убедился в том, что фокус с веревкой был лишь предлогом для того, чтобы выпроводить меня из лагеря...
Получив полную кружку горячего чая я как можно более незаметно выплеснул ее содержимое себе под ноги, после чего принялся изображать будто с большим удовольствием пью обжигающе горячий напиток. Тем временем свою кружку с чаем Оскар поставил на бревно, и пока я "жадно пил" неловко перевернул ее. Глубоко вздохнув он посетовал на то что вновь заваривать чай времени нет, поскольку ему уже пора идти работать. "Допив свой чай" я поинтересовался, нужно ли мне идти с ним, чтобы помочь закончить последние приготовления для его научных исследований. Как я и ожидал, Оскар предложил мне отдыхать и ни о чем не беспокоиться, после чего пожелал спокойной ночи и не спеша побрел в сторону провала. Поскольку я не знал, что за гадость подсунул мне мой отравитель, и как следствие, какие симптомы мне нужно изображать, я предположил, что поскольку я мог быть и не один, то подсыпать препарат, который должен был вызывать либо мгновенную смерть, либо смерть, сопровождающуюся какими то конвульсиями, умный человек безусловно не стал бы, поскольку члены экспедиции могли начать пить отраву не одновременно, а в этом случае став свидетелями внезапной смерти одного из своих товарищей другие жертвы могли что-то заподозрить и отказаться пить отравленный напиток, а в случае начала конвульсий у одного человека, другие, пусть даже уже отравленные, могли перед смертью создать очень большие хлопоты своему убийце. Поэтому наилучшим вариантом была бы тихая смерть во сне. Исходя из этого я завернулся в свой спальный мешок подальше от огня, расположившись таким образом, чтобы видеть все то, что происходит в нашем лагере. При этом моя правая рука, которую я накрыл курткой, привычно сжимала рукоятку пистолета. Как говорится, на всякий случай.
Примерно через полчаса в лагерь вернулся Оскар, и подойдя ко мне, несколько раз позвал меня по имени. Естественно, что с моей стороны в ответ не прозвучало ни единого звука. После этого он подсел к костру, и подкинув в него несколько веток начал что-то быстро писать в своей записной книжке. После этого, он вырвал из нее листок, и вместе с каким-то свертком засунул его в нагрудный карман моей рубахи. Затем Оскар заботливо поправил мое одеяло и глубоко вздохнув вновь ушел в сторону провала. Все это было очень странно и требовало немедленных объяснений, однако поскольку спешить мне особо было некуда, а из провала был только один путь, перед тем как начать действовать я решил выждать еще хотя бы с полчаса. Однако уже через двадцать минут мне пришлось вносить в свой план спешные коррективы. Дело в том, что неожиданно смолкли все ночные звуки, которыми так богаты джунгли, а еще через несколько мгновений земля, на которой я лежал, начала ритмично вздрагивать. "Только землетрясения мне не хватало!", подумал я и вскочил на ноги. Быстро осмотревшись по сторонам я понял, что вибрировала не только земля но и воздух вокруг меня. Точнее сказать у меня создалось ощущение, что непонятному ритму подчинялось все окружавшее меня пространство, причем загадочный источник вибрации находился именно в подземном зале. Не могу объяснить почему я сделал такой вывод, просто я это знал и все. Еще несколько мгновений я простоял на месте не зная что предпринять. С одной стороны мое любопытство с невероятной силой тянуло меня к провалу, с другой, остатки здравого смысла буквально требовали от меня как можно быстрее убираться отсюда, пока еще существовала такая возможность. Но поскольку две эти силы уравновешивали друг друга, я оставался на месте не зная что предпринять. Неожиданно вибрация прекратилась и джунгли как ни в чем небывало вернулись к ночной жизни. Здравый смысл тут же потерял точку опоры, чем не замедлил воспользоваться авантюризм, и не мешкая потащил меня к провалу.
