Горечь чужой смерти (новая версия)

— Мне, вообще-то, не нужен вот он, — Асажж оторвала оптический прицел. — Давай кристалл, сейчас будем из тебя джедая делать.

— Что? — не понял я, на всякий случай отступая на шаг.

— Сам же рассказывал, джедаи — те, кто имеет настоящие мечи. Вот сейчас и будешь его собирать.

Осторожно нажимаю на кнопку, держа меч вертикально, и из торца вырывается тёмно-синий луч. Он ничуть не короче нормального луча, как опасалась Асажж, только на волосок тоньше. Делаю несколько падаванских стоек, оглядываюсь на Вентресс.

— Сойдёт для сельской местности, — хмыкает Асажж. Она ненадлолго умолкает, а затем торжественно произносит: — Конечно, это нужно было сделать раньше, ну да ладно. И так, поскольку ты собрал свой меч, по праву учителя, даю тебе новое имя: Сайк Хартресс.

Пробую на вкус. Мне нравится.

— Вообще-то, тебя по правилу Бейна нужно было обозвать Дарт кем-то, — добавляет Вентресс, — но на Тирануса или Сидиуса ты не тянешь. Да и... — она махнула рукой. — Неважно.

На задворках сознания мелькает мысль, что имена ситхов иногда имеют какой-то смысл.

— А это имя что-нибудь значит? — интересуюсь.

— Мммм, труднопрячущийся, — подбирает слова Асажж. — Тот, кого трудно найти... Кстати, о поисках. Ты можешь так ходить?

Точка накала, она же — точка пустоты.

Новая секретарша в приёмной смотрит на внезапно оказавшуюся рядом с ней Асажж Вентресс и не замечает, как в дверь к её боссу проскальзывает ещё кто-то. Матаве сидит в своём излюбленном кресле рядом со стеклянной стеной и, как всегда, изучает график поставки сельхозпродукции.

— Рад тебя видеть, — тихо говорю я и включаю свой меч. Давний враг вскакивает с кресла, настольная лампа слетает с его стола и разбивается, оставляя в комнате почти полный полумрак. Он кажется каким-то усохшим, но вспыхнувший в руках гаморреанца световой меч говорит сам за себя: здесь готовы защищаться. Я перебрасываю меч в левую руку и отвожу её вниз, открывая своё лицо свету его меча. И Матаве меня узнаёт.

— Ты?! Нет! Это неправда! Это невозможно! — вскрикивает он, отступая к окну. — Ты! Ты же упал в пропасть!

Гнев, ненависть, ярость переполняют меня и опять стекаются в правую руку. Только на этот раз огнём наполнены не только кончики пальцев, но и вся ладонь.

— Да, — киваю. И возвращаю ему давние слова. — И, думаю, на тебя энергию лучше не тратить... — поднимаю руку, и с неё срывается настоящий поток молний. Они сносят Матаве с места и, разбив окно, выбрасывают надзирателя из кабинета. Всё ещё переполненный Силой, я прохожу сквозь искрящийся от лопнувшей проводки кабинет, подхожу к окну и смотрю вниз. Изломанное тело гаморреанца лежит на крыше остановившегося комбайна, и я чувствую сквозь Силу: Матаве мёртв. И... в груди расползается ещё большее опустошение, чем тогда, когда я использовал молнию ярости на Асажж. Не ощущаю никаких эмоций вообще. Кроме одного: у меня больше нет в жизни цели.

— Ладно, — говорю вслух сам себе, — у Асажж есть, она подскажет...

Асажж стоит в приёмной, и в её глазах отражается та же пустота.

— Дуку убит, — голос Вентресс безжизнен. — Кеноби и Скайуокер — тоже. Орден джедаев — распущен, джедаи — мертвы, — она замолкает ненадолго и добавляет: — Мы провели в воронке Силы тридцать лет...

Конец.