Оковы Крови

Мы все вступали в брак по плану родителей...

Я прикрыл ладонью глаза, опустив перо в чернильницу и отложив пергамент, присланный гоблинами, об экономических делах Рода. Все было гораздо лучше, чем могло бы быть. После смерти отца от драконьей оспы все контакты пришлось возобновлять, принимая все дела на себя... И когда только помощник вырастет?..

Палочкой призвал лист бумаги и карандаш, хорошо хоть наточенный, а то бы пришлось развеивать возникшую атмосферу призывом эльфа... Я проверил парой штрихов твердость и начал с глаз. Черные омуты, затягивающие внутрь себя с головой, как бы ни было банально это признание... Или может это кратеры вулкана, неожиданно потухшие после продолжительного взрыва? Я всегда видел в этих глазах огонь... А все остальные — безумие.

Я старался почти не вкладывать магию в карандаш, бумагу и графит, будто расползающийся по бумаге штрихами разной толщины. Просто, чтобы увидеть ее лицо сегодня дорисованным.

Чуть улыбающиеся губы, не безумно, скорее завлекающе, но при этом не совсем уверено. Четко прорисованные и оттененные густыми ресницами скулы. Распущенные волосы, вьющиеся и заставляющие смотреть в глаза, лишь бы не притягивало их погладить... Ведь тогда будет хуже. Ладонь почувствует теплую кожу головы, запутается в непослушных кудрях, брови девушки взлетят в удивлении на лоб, а губы приоткроются... И так захочется их накрыть своими, давя и втягивая, чтобы не оставалось сомнений...

"Она не твоя," — слова Абраксаса Малфоя не могли убедить меня в этом. Но даже тогда я не бунтовал. Я смирился.

Лучше бы я был таким, как Драко.

Я уверен, будь у него выбор...

Он бы выбрал Любовь.

Вдруг карандашный набросок, которому я только что дорисовал шею, воротничок рубашки и галстук Слизерина, конечно же, просто серый в более серую полоску, решил ожить.

Девушка моргнула, и ее лицо приняло обиженное выражение.

Я безмолвно вцепился пальцами в волосы, взлохмачивая их, стирая идеальную прическу к Мордреду. Моя любовь угасла. Так может это и не была любовь? Ведь я вполне счастлив с Нарциссой... Хотя нет, не то слово. Она покорна, а я не позволяю с ней ничего противоестественного. В отличие от того же Рудольфуса, я не считал магический брак клеймом собственности на жене... И мне казалось тогда да и кажется до сих пор, что без него не обошлось в становлении... В становлении Сумасшедшей Блэк.

"Она не твоя..."

Казалось, темнота из углов кабинета, что освещался только лишь свечами на столе и тлеющим в углу камином, сворачивается в тени прошлого... Тени, в которые я хочу упасть. По сей день. Имея взрослого сына и жену.

Но время идет.

* * *

Я вспоминал. Отчаянно выдирал из своей памяти нужные воспоминания, пользуясь думосбросом и окклюменционной техникой выуживания необходимого на верхний пласт мыслей.

Я хотел вспомнить четче.

Наконец, все было готово — колба с воспоминаниями, думосброс и моя собственная решимость.

Выплеснув все, что собрал, в артефакт, я посмотрел на завертевшиеся воспоминания...

Начну с самого первого, наверное...

Я опустил в думосброс палец... И меня затянуло.

* * *

— Леди Друэлла, Леди Вальбурга, — манерно поздоровался мой отец. Они ответили ему и матери тем же. — Хотел бы вам представить моего наследника. В этом году он уже идет в Хогвартс, потому я решил наконец вывести его в свет.

Я был довольно-таки милым малышом, однако... Холодное лицо, завязанные зеленой лентой в низкий хвост платиновые волосы и живой взгляд. Мне, я помню, тогда было очень интересно...

— Нарцисса пока еще слишком мала, Лорд Малфой. Так что, не смотря на ваш запрос, к вашим услугам только портрет, — с улыбкой ответила Друэлла.

Маленький-я не заметил этого короткого диалога, а вот я-настоящий — вполне. Это заставило меня усмехнуться и протянуть:

— Ну надо же, уже в этом возрасте...

— Ну что же, — почти также, как я сейчас, ухмыльнулся мой отец, — тогда я хотел бы, чтобы мой сын познакомился со старшими сестрами Блэк. Как я вижу, все дети там. Люциус.

— Прошу простить, — прозвучал голос, так похожий на голосок Драко четыре года назад, — Леди, Отец.

И моя маленькая копия направилась твердым шагом по направлению к группе детей, в центре внимания которых находились две девочки. Одна со жгуче-черными волосами, забранными в достаточно простую прическу, а другая — с темно-каштановыми, что были странно переплетены при помощи кос. Дух у меня от этой маленькой Беллы, конечно, не захватило, но я-маленький, оробев, остановился, даже почти рот приоткрылся. Беллатрикс и я встретились взглядами.

Она улыбалась другим, скорее вежливо, чем как обычно, но я тогда принял на свой счет холодный взгляд и искривленные в пренебрежении губы, хотя тут же он сменился на более заинтересованный, но этого я уже не заметил, потому как демонстративно откидывал упавшую на лоб прядку со лба, поджав губы и зажмурив глаза. Тогда я подошел к ним уже не с желанием познакомиться, а с желанием проучить зазнайку. Всего на три года старше, а уже строит из себя... Во всяком случае, именно так я на тот момент думал.

Девочка была выше меня на пол головы, потому я, когда поцеловал протянутую холодную ладошку, по-змеиному ухмыльнулся и снова посмотрел ей в глаза. Этой улыбке я, кстати, учился перед зеркалом с месяц.

Затем мне пришлось здороваться со всеми остальными детьми. Как помню, братцы Лестранжи тогда были уже гораздо старше, чем мы. Во всяком случае, на тот момент это было достаточно весомым различием. Так что для Беллы сейчас единственная любовь — новые знания. В основном, конечно, боевые. Ведь ее фамильный дар наверняка Малефика.

Андромеду увлекли танцевать — кажется, кто-то из Пруэт. Ну а я и не собирался, хоть взгляд Беллатрикс не предвещал ничего хорошего, отходить от девочки, потому как маленькая месть еще не свершилась.

— Мне сказали, что кто-то может быть моей невестой в этом доме, — проговорил я-маленький, сложив руки за спиной и выпрямившись чуть ли не до боли в пояснице. — Я очень бы хотел, чтобы этой невестой была девушка, похожая на тебя.

Я, стоящий за спиной маленькой Беллы, не выдержал и расхохотался. Все-таки мое лицо было достойно запечатления! А всего-то было Белле — надеть артефакт, который заставляет всех говорящих с ней ляпать все, что думают, вместо того, что запланировано сказать. Но Беллатрикс... Я вгляделся в ее лицо, встав теперь сбоку от разговаривающих. Тогда я не заметил, будучи поглощенным в собственный стыд, потому как понял, что только что заявил.

Но сейчас... Личико девочки покраснело, брови знакомо взметнулись на лоб. Но она справилась с собой и сумела выдавить из себя насмешку.

— Ха! Да что ты говоришь?!

Здесь больше мне не на что смотреть. Дальше я ретируюсь куда-то в сторону напитков и буду сдерживать слезы — я был весьма ранимым ребенком.

Великолепный смутно знакомый зал распался на тени и исчез.

Теперь меня перенесло в Хогвартс.

— Ну что, женишок, как дела? — раздался знакомый голос над ухом у моей более юной копии.

Я вздрогнул и обернулся, чуть не столкнувшись с Беллой носами. Мы оба покраснели и отвернулись. Я-гость с болезненной яркостью впитывал смущение семнадцатилетней Беллатрикс.

Свет камина играл с тенями на ее лице, делая его то гротескной маской, то снова личиком из фарфора...

Это был тот счастливый момент, когда в гостиной Слизерина никого — ровно двенадцать, потому как здесь могли задерживаться только любимчики Слизнорта и те, кому надо было экстренно доделать домашку. Обычно слизеринцы делали все в собственных комнатах, ведь все-таки у нас не Гриффиндор и комнаты были отдельными.

— Чего сидишь здесь? — Беллатрикс снова справилась с собой и присела рядом.

Моя младшая копия невидяще уставилась в книгу, по одной из тем которой должен был быть сделан огромный конспект. Сделал я тогда его заранее, но переделыванию послужили некоторые независящие от меня причины.

— Отвечай! — Блэк толкнула меня в бок, а я-гость присел возле камина, готовясь наблюдать, наверное, самое необычное — заботливую Беллатрикс. — Ты здесь уже давно, Люциус, что случилось?

— Отвали, Блэк, — прошипел я, стараясь не смотреть на девушку и не пытаться поймать ее взгляд. — Проблемы.

— У нас всех одни проблемы, Люциус, — совершенно не обиделась Блэк. — Что, родители? Прислали кандидаток в женушки?

— А тебе уже прислали женишка? — попытался подначить ее я, но Блэк не повелась.

— Не знаю, как у вас, а у нас... Мы узнаем о мужьях, порой, за год до свадьбы...

— Ну а в роду Малфой принято разделять первый секс и брачный контракт, — усмехнулся я. — И мне прислали вот это.

Я вытащил амулет из кармана мантии и направил его на Беллатрикс.

— Ты... ты это к чему сказал? — не поверите, смущенно дрогнул голос.

Меня снова пробило на смешок, но вот моя юная копия смотрела на девушку немного отчаянно и почти требовательно. Я-воспоминание подал в амулет энергию, и тот засветился ровным фиолетовым цветом чистокровного мага потенциально восьмого уровня. Всего уровней двенадцать. И каждый из них имеет свой цвет. При направлении на Беллатрикс ничего в свечении не изменилось, только чуть мигнул, обозначая прием информации — и все.

— Этот амулет определяет потенциал мага. Еще он реагирует на проклятые семьи и грязнокровок смешением уровневого цвета и черного. Вот, что я знаю о нем.

— Но к чему ты...

— Ты же знаешь о балансе энергий у партнеров? Так вот, подобное у Малфоев слишком важно. Нас достаточно давно прокляли... Уэсли. Кажется, из-за того, что кто-то из Малфоев, вроде как, обесчестил их дочь и даже попросил ее руки, но... Из-за этого у наших семей небольшие... кхм... разногласия по сей день... Да и их тоже Магия не оставила без ответа, ведь они тогда убили большую часть нашего и без того немногочисленного рода, причем в основном беззащитные дети и младенцы в утробе матери пострадали... А все из-за того, что наша магия должна быть сбалансирована первой интимной связью с равным по силе партнером. Ну или либо дорогостоящий... Нет, реально дорогостоящий и к тому же запрещенный сейчас ритуал. Кровная магия, алтарь и много рун вокруг. Поэтому мне приходится возобновить эту традицию...

— То есть, я тебе, как ты сейчас выяснил, подхожу? — нахмурилась Беллатрикс, понравившись мне сейчас просто до ужаса. — Как партнер? — она выделила это слово голосом.

— Я... я не это хотел сказать, — покраснел я. — Я всего лишь хотел действие показать!

— Но фактически... Я тебе подхожу?.. Девственник... — тихо хмыкнула она под конец, заставив заалеть мои уши.

— Да ты! — я не удержался и поцеловал ее, чувствуя, как упирается ее небольшая грудь в меня, а я прижимаю ее к себе за талию одной рукой, а другой держу ее ручку, уже поднимавшуюся, чтобы мне врезать... Хотя сейчас мне кажется, что движение было чересчур медленным, неагрессивным...

Я-гость придвинулся ближе, снова запоминая эту деталь своей жизни.

Я отодвинулся от Беллатрикс. Она смотрела на меня затуманенными глазами, а губы приняли припухший вид. Но тут она очнулась и попыталась вырваться.

— Прошу, не надо... Я не сделаю ничего... Если не захочешь... Но дай... Насладиться... — мой ломающийся голос был непривычно хриплым, больше похожим на то, каким он был сейчас.

Девушка замерла.

Я принял это за согласие и потому снова поцеловал. Только гораздо более настойчиво, уже более умело используя язык и чувствуя ответ. Она уверенно закинула мне руки за шею, распуская ленту на волосах, а я решил передвинуться с ее губ за милое маленькое ушко. Ее будто разряд прошил от этого прикосновения, и она прижала меня к себе, ну а я-гость жадно всматривался в личико юной Беллатрикс, не находя там ничего, кроме смущения, желания и страсти.

— Возьмешь меня? — прошептали ее сочные, только что бывшие во власти моих, губы, когда чуть потряхивающиеся руки начали возиться с застежками.

Она шептала прямо на ухо, от чего пожар во мне все больше разгорался, а штаны резко становились более тесными. Она была совсем рядом, как я желал в своих самых тайных мечтах. Я наконец справился с ее наглухо застегнутой мантией и ответил на вопрос, ласково сжимая небольшую грудь через ткань и пробираясь другой рукой под рубашку, гладя ее спинку.

— Ты хочешь быть моей? — я говорил так же, как и она, негромко, интимно, на ухо, обжигая дыханием белоснежную кожу и пытаясь справиться с сухостью во рту, глотая слюну. — Стань моей... Если... Если захочешь, я попрошу отца, и он... посватается...

— О чем ты говоришь, Люци?

Она бросилась на меня, повалив на спину и заставив разлечься на диване.

— Ты... Ты серьезно? — Беллатрикс оседлала мой живот, не замечая, что за ее спиной в моих штанах творится нечто безумное. — Блэк и Малфой?

— Ты мне очень нравишься... Я...

Она исступленно расхохоталась.

— Ты все уже решил, да? Ты хочешь меня к себе в жены, а я буду покорной миссис Малфой? Ты...

— Замолкни! — рявкнул я, и мы резко поменялись местами. — Если ты хочешь быть просто любовницей, я не буду тебе ничего говорить! И ты сможешь позже сама выбирать, кого хочешь! Но я не остановлюсь сейчас, слышишь?!

— Подожди....

— Да замолчи же ты!

— Нет, Люциус, не... Ох...

Я наконец справился с застежками и пуговичками теперь уже на блузе и наконец-таки прильнул к груди Беллатрикс губами, прежде справившись с бюстгальтером, когда меня прострелило новым ощущением. Белла сама расстегнула мои штаны и крайне неуверенно начала ласкать меня.

А я понял, что она хотела сказать, потому отодвинулся в нерешительности.

— Белла...

— Люци...

— Если хочешь, мы можем остановиться... — я попытался пойти на попятную, но...

— Придурок... Мы бы могли просто сделать это как полагается, а не на диване! Но ты уже...

— Да это же спонтанно!

— Придурок...

— Стерва!

— Не беси меня...

— Если хочешь...

— Что?

— Мы найдем кровать...

— Точно идиот! Сделай уже что-нибудь! Мне уже плевать где!

И мы снова поцеловались...

Я стянул мантию через голову, а Белла окончательно сняла рубашку.

— Ты восхитительна, — замер я, оглядывая открывшуюся картину, что была особенно прекрасна во всполохах огня.

Маленькие соски, раздразненные мной и контрастом холодного воздуха подземелий и накатывающего жара от камина и изнутри, соблазнительно приняли очертания крохотных горошин. Грудь непрестанно вздымалась, делая меня все больше возбужденным и завороженным. Мне казалось, я забыл как дышать — до такой степени прерывалось мое внезапно охрипшее дыхание.

— Ты... тоже... — с замиранием сердца я-гость слушал это признание... Думаю, в реальном мире мой уже точно встал... хм...

Рубашка моя уже тоже была стянута, потому Белле открылся, я надеюсь, тоже не самый ужасный вид. Подтянутая фигура для четырнадцатилетнего, я подозреваю. Все-таки, я не зря занимаюсь боевым фехтованием...

— Люц... М-м-м... — я не удержался и начал ее целовать, не давая больше ничего сказать.