Андроповские сны

времени могут защитить себя магией. Да и дракончик предан этому магу и считает

его матерью.

Причём если сам человек магию почти никогда не применял, защита действует

даже на косвенную магию. То есть если над таким человеком магически поднять

камень и отпустить, тот пролетит мимо.

Маг добродушно ещё раз напомнил, что после вылупления малыша он меня осушит на

амулеты.

Я был уже в полной панике и, не знаю, как, но всё же докричался до

внутреннего голоса. Тот, спросонья, велел мне не шуметь, но, разобравшись,

задумался. Спросил, что у меня есть при себе. Я ответил мозги и сенс, который не

работает. Голос спросил, а почему не работает?

Похоже, внутренний источник питания сдох. Я как-то в детстве использовал сенс

как антиграв, и хватило ровно на десять секунд полёта, затем энергия кончилась.

Голос задумался, затем огорошил идеей. Этот маг хочет зарядить какие-то свои

источники твоей кровью. Прокуси губу и плюнь кровью на сенс, дальше думай, что

сможешь сделать с его помощью. И опять исчез.

Это был уже реальный план. Я проделал все предложенные действия, только вместо

губы прокусил язык. И мир заиграл новыми красками. Многие предметы и живые

статуи зажглись разноцветными огнями. Но ярче всех пульсировало красным цветом

драконье яйцо. Потянувшись нему, изо всех сил, я, на миг, пробил, в силовом

щите, окружавшем меня, маленькое отверстие.

Это усилие опять сожрало всю энергию из сенса. Молекулярная плёнка сенса, на

моих глазах, опять стала прозрачной, и мир моей тюрьмы вернул себе прежние

краски безысходности.

И наступило новое утро, и появился торжествующий маг. Наступал, видимо,

решающий момент, раз сегодня он оделся во всё белое.

Он вошёл на платформу рядом с яйцом, сделал жест, и от всего остального

пространства пещеры нас отгородило непрозрачное поле. Затем сделал такой же жест

в сторону моего шара, и он стал непрозрачным. Терять было нечего, поэтому в сенс

полетела вторая порция крови. Видно стало, как через слегка мутное стекло.

После часа магических усилий в скорлупе появилась первая трещина, затем ещё

одна. Когда показалась голова дракона, и маленькие глазки зелёного чудовища

стали раскрываться, я опять прокусил язык и, ударив сенсом по моему силовому

полю, плюнул в прозрачное поле дракона. Поле возле дракончика я не пробил, но

первый взгляд малыш бросил в мою сторону. Он повернул голову влево, на вспышку

от встречи моего плевка и силового поля. Наши взгляды на миг встретились. На

меня уставились, в общем, счёте, две пары глаз. Зелёные, с красными крапинками

зрачков, глаза ящерицы и чёрные, горящие безумием, человека в белом.

Я представил на месте дракона своего пса и скомандовал *фас*. Маленький

тиранозаврик меня не подвёл. Он прыгнул в сторону мага, когда тот на миг

задержался, убирая поле вокруг платформы, намереваясь взмыть ввысь. Вцепившись

когтями в ногу, дракончик, под акомпанимент воплей вампира, проворно добрался до

горла. Пространство дернулось, и я оказался на свободе. Мой сенс опять

заработал. Маг явно сдох. Это, с одной стороны, было очень хорошо. Но с другой,

вокруг начался настоящий бедлам.

Все заколдованные статуи сначала ожили, некоторые стали тут же рвать друг

друга на части. Затем как будто кто-то выключил антигравы вокруг стеллажей и всё

начало падать. Артефакты, сталкиваясь, друг с другом, начали взрываться. В этой

быстро набирающей обороты вакханалии я заметил кое-что знакомое. С десяток

световых жгутов, как на палубе звездолёта, возникли около платформы и потянулись

к ближайшим целым артефактам. Схватив под мышку довольно урчащего дракончика, я,

плюнув кровью на ладонь, схватился за самую слабую из нитей.

Андроповские сны Глава 5

Территория Союза Советских Социалистических Республик.

Земля. Москва.

08.1980

Сон был интересным.* Сначала в поле зрения появился глубокий ров, не

пропасть, нет, просто ров. Обращала на себя внимание группа драконов с одного

конца рва — они были разных цветов. В середине расположился хорошо мне исполин —

белый дракон.

С другой стороны, в дымке на заднем плане, шеренгой стояли драконы. И лишь

один размерами с белого, стоял около рва. Всё его тело было покрыто жирными

полосами ядовито-зелёного цвета.

Один небольшой дракон, из группы окружавшей белого, неосторожно подошёл

слишком близко к разделительному рву. Полосатый, мгновенно оказавшись напротив,

дыхнул в его сторону вспышкой зелёного пламени. Сначала, казалось, что это не

принесло тому вреда. Атакованный сам был удивлён таким поворотом дел, хлопая

большими глазами. Но вдруг его правая передняя лапа наотмашь ударила левую.

Затем в нос. Дракон опешил, и пока он не перехватил левой лапой правую, она

успела всласть измордовать своего хозяина. Последовала борьба, и она всё-таки

ухитрилась вырваться, выпустила когти и беспрестанно стала наносить телу

болезненные раны. В конце концов, левой лапой дракон нанёс в правую несколько

могучих ударов.

Но дело было сделано. Цвет дракона остался прежним. Но, как и у других

драконов стоящих шеренгой в дымке по другую сторону рва, его тело покрыли слабые

зелёные полосы.

Проснувшись, я, первым делом, обдумал сновидение. Новый полосатик, это скорей

всего Польша. На работе одной из моих тем были страны соцлагеря, точнее их элита

и её возможные связи с янки. Это на основе обобщённых разведданных первого

управления. Наша рабочая группа в составе трёх человек последние три недели

занималась именно этим. Да данные совпадали. Это Польша.

Меня так же удивил белый дракон. Он просто наблюдал за схваткой, глядел

излишне уверенно, не пытаясь вмешаться. Но я увидел и то, чего со своей высоты,

он мог и не заметить, бодаясь взглядом с полосатым монстром. По земле от

лупившего себя дракона, на миг, побежали зелёные нити к другим окружающим

белого, да и к нему самому. Именно это пугало меня до смерти.

Ситуацию в Польше я знал, но всё-таки не досконально. В этом направлении

работал один из моей группы, Виктор Смыслов. Короче я, поговорив с женой,

сослался на срочную работу и отправился в Москву. Она лететь обратно, на зло мне

отказалась, решив остаться на последнюю неделю отпуска.

Прибыв 25 июня в столицу, я, на следующее утро, явился на работу. Мне были в

рады. Все были завалены работой по макушку, а тут ещё лето. Так что у одного из

моих коллег появилась возможность уехать в отпуск пораньше.

Смыслов, с радостью поменял свою Польшу на мой Вьетнам, благо жёсткого

закрепления участка работы за каждым не было. Наоборот, Виктор был рад, пшеки

его достали своей непредсказуемостью. Собственно этой ночью я с работы не

уходил, сослался на срочное дело и попросил разрешения остаться здесь, в

Ясенево. Моя печень чувствовала, что выстрел зелёного пламени должен случиться

скоро. И, наконец, к утру, сделал правдоподобный доклад. Роль искры в нём играло

предполагаемое изменение в Польше цен на мясо 1 июля. Ясно, что в сторону

увеличения. Конечно это не первое повышение, и возможность социального взрыва,

казалась, мягко говоря, натянутой, но самой реальной в ближайшие дни.

В обед я с докладом был у Шефа. Надо сказать, что, если известен результат,

любые факты под него подгонять легче. Мой начальник читал его внимательно. В

конце доклада я дал рекомендации. Физическое устранение, лучше нашими силами,

главарей *Солидарности*. В конце я на словах выразил надежду, что мой доклад

пойдёт сразу на самый верх, минуя Крючкова. Я, положив руку на папку, сказал,

что чую, в этом случае дело серьёзно. Как и в случае с зондеркомандовцем. Шеф

нахмурил брови и сказал, идите.

Видимо, на следующее утро, он всё же доложил Андропову мои выводы. Ибо

второго числа нас вызвали к нему на совещание. Среди присутствующих я был самым

младшим по званию. Обсуждали новости из Польши. Массовые забастовки. Самые

сильные в городе Люблине. Более 50000 человек. Как я понял по репликам

окружающих, мой доклад изучали. Мне предоставили слово, попросив предоставить,

что— либо новое. Просьбы начальства надо удовлетворять, я начал говорить.

Считаю, что невмешательство в данный, инспирированный Америкой, конфликт покажет

нашу слабость. Они уважают только силу и, если мы не вмешаемся немедленно,

события скоро выйдут из-под контроля. После чисто экономических, следующие

требования будут политическими. Не в коем случае не уступать бастующим,

физически устранить хотя бы сто главных фигурантов *Солидарности*. Обрисовал

перспективы падения Польши для всего Варшавского договора и для СССР.

Мне, хоть и внимательно выслушали, очевидно, до конца не поверили. Но всё же

мой первый доклад был составлен за пять дней до начала событий и пока сбывался.

Но поверить мне в долгосрочной перспективе они пока не могли.

В общем, в этом вопросе, я столкнулся с полным непониманием и недоверием. Но

с этого времени в группе я больше не работал. Я, пока временно, стал

замначальника нашего аналитического отдела по Польше. Каждый день я докладывал

Шефу, а, раз в неделю, лично Андропову. В управлении у меня появилась кличка

Троянский Ястреб. Кто придумал, не знаю. Спасибо хоть кассандрой не обозвали. А,

тем временем, положение в Польше всё ухудшалось. Сон сбывался, не смотря на все

мои старания, и, к началу августа, меня стало трясти от страха. Я прямо чуял на

своей коже зелёные нити.

В один из вечеров я спросил себя, что я могу сделать непосредственно Сам. Да

я знал, кто у нас в Управлении отвечает за агентов, а ля Джеймс Бонд. Но слушать

меня он явно не будет. Скорей всего меня самого же и пристрелят как опасного

сумасшедшего. Руководство Польши 11 июля замирилось со стачкомом, но это было

шаткое перемирие. Оно в любой момент могло рухнуть.

Мне нужен был личный агент вроде Бонда. Но у меня, его не было. Не было лично

преданного мне убийцы. Лично преданного? Из всех моих информаторов некоторые не

входили в штат. Некоторые работали за совесть некоторые за страх. Среди

последних, был один необычный тип. Москвич. Пилот аэрофлота. Родители живут в

Иркутске. Если сказать прямо маньяк. Почему я его не посадил? Он мне полезен. И

ему, как и мне, не нравятся цыгане. Но, надо признать, он не любил их более

активно.

Что они ему сделали, он так и не признался. Расскажу о том, как он попал ко

мне на крючок. Дело было так. Полезный осведомитель позвонил мне утром в

субботу. Некий тип снял дачу на лето, и вроде похож на одного товарища, чьё фото

я раздал всем своим информаторам. Как я уже сказал, был выходной, но я решил

плюнуть на это, использовать свое личное время и понаблюдать за дачей. Я не

прогадал. Он приехал на машине, это был явно не мой клиент, но вёл себя нервно.

Я решил остаться. Он пробыл на даче часа три, затем уехал. Я щёлкнул пару

снимков и, немного выждав, зашёл, вскрыв хлипкий замок, во двор дачи, благо

собаки не было. А соседские, те, что брехали из-за высокого забора, меня не

интересовали. По свежим следам я быстро нашёл недавно копаную землю. Лопата была

во дворе и я, не торопясь, извлёк тело цыганёнка, лет десяти, с сильной

гематомой в области живота. Я всё это заснял и решил дождаться фигуранта — по

словам информатора, последние три дня он регулярно ночевал на даче. Вечером,

когда он заявился, я ждал его.

Взял его на болевой, привязал к стулу, показав свои корочки, сунул под нос

магнитофон, и попросил чистосердечно признаться. Он потух, и через некоторое

время стал колоться. Оказывается, этот цыганёнок был у него уже третьим. Нет, он

их не насиловал, он просто забивал их досмерти. После того как я выспросил

подробности этих убийств, спросил, чем тебя так достали цыгане. На сей вопрос,

он отвечать отказался, как я не нажимал.

По профессии оказался пилотом, не из плохих. Кассету с его признаниями я ему

прокрутил, затем объяснил расклад. Мне, говорю, твои шалости пофигу, но они были

на моей территории. С этого момента ты являешься моим личным информатором.

Добровольно принудительным. Шалости прекратить. Мужик, подумав над предложением,

согласился. Вся информация о нём оседала в моём домашнем сейфе, наверх я об этом

так и не доложил. Сведения, полученные мной, от этого примерного семьянина,

помогли посадить на крючок несколько высокопоставленных деятелей в Иркутском

Аэропорту

Короче, сейчас он был, возможно, единственной кандидатурой, под него я и

разработал план. Когда, второго августа, он прилетел в Москву, я поставил ему

ультиматум. То, что я от него требовал, не было обычным преступлением, это было

массовым убийством. По пришедшим из Польши сведениям, наиболее вероятное

продолжение стачки было возможно в Гданьске, на судоверфях. Об этом

свидетельствовал одтом информаторе одинн из кротов Комитета в *Солидарности*. На

верфи должны были прибыть главные фигуранты оппозиции.

В общем, я его уломал, ведь в случае отказа все документы на него оказывались

в органах. Но мне пришлось подписать некое соглашение. Там я открытым текстом

обрисовывал все мои действия. Не упоминая о бывших преступлениях лётчика. Он же

обязывался предпринять некое действие. С помощью самолёта. Коленкоровскую папку

с моими признаниями я торжественно вручил ему. Устно я дал ему обязательства

помогать его жене и детям. Четыреста рублей в месяц. Эту бумагу он спрячет

отдельно, но её, в отличие от других, передадут его жене месяца через три.

Договор со мной он подписал, можно сказать кровью. Он, по своим каналам,

достанет путёвку на курорт в Польше, хоть это сейчас и не просто. Сядет на

самолёт, как турист, но в конце полёта возьмёт управление на себя. План был

довольно сложен и, надо признать, я пошёл на него от отчаяния и из-за недостатка

времени. Сейчас от меня требовалось достать усыпляющий газ. Три дня подряд я,

возвращаясь из Ясенево, ужинал, целовал жену, и пропадал на всю ночь,

отговариваясь служебной необходимостью. Жена, ясное дело, мало верила и была в

бешенстве. Но необходимое я добыл. Даже без единого труппа.

Николай, так звали пилота, взял билеты на 15-е число. Всё шло по плану. В тот

день, в 15-00, я доложил шефу обстановку. В 18-15 я, вместе со всеми, ехал из

Ясенево в Москву. Поужинал, поцеловал угрюмую жену, затем отправился на заранее

снятую квартиру.

Переоделся и слегка поменял внешность. Сначала отправился к ближайшей

пожарной станции. За квартал от неё, в глухом тупичке, располагался телефонный

щит. Я слегка отвинтил нужную клемму. Телефонной связи со станцией не было. Пора