| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Слушаюсь, товарищ Верховный Главнокомандующий!
Меж тем с любопытством наблюдаю за Будённым…
Человек этот — очень своеобразный: настоящий народный самородок, человек щедро наделённый матушкой-природой умом и здравым смыслом, способный быстро схватывать обстановку и действовать с непреклонной решимостью.
И этот военный талант был фактически закопан в землю!
С июня 1937-го по август 1940-го года Семён Михайлович командовал войсками Московского военного округа, одновременно являясь членом Главного военного совета НКО СССР. С марта 1939-го года — заместитель Наркома обороны СССР, а с 15 августа 1940 года — первый заместитель наркома обороны СССР.
Однако, повторяю: эти должности — хозяйственные, а маршал Будённый — строевой командир.
Почему так?
Думается мне, коллективный разум Политбюро боялся дать в распоряжение такого сверхпопулярного в народе военного «живые войска»…
Мало ли что, правильно?
Кроме того, он и Кулик держались среди генеральской братии особняком и не считались «своими». Их не трогали, но и к реальному управлению войсками не допускали.
Вижу — боевой задор в глазах Будённого погас и, даже его знаменитые усы поникли: он то рассчитывал — что я ему поручу «живое дело», но обманулся в своих ожиданиях и скис.
Внешне спокойно, он:
— Разрешите сесть, товарищ Сталин?
— «Сесть», Вы всегда успеете товарищ маршал СССР!
Походил раздумывая, как бы рассуждая вслух:
— Всё-таки как ни крути, кавалерия отживает своё и прежде всего — именно как самый маневренный вид войск…
Остановившись напротив Будённого, смотрю ему в глаза:
— …Как Вы смотрите на то, чтобы создать и возглавить самый маневренный современный вид войск — воздушно-десантные войска?
У того — усы дыбом, и глаз — искры и в горле что-то забулькало.
Тут и слов никаких не надо:
— Я вижу — Вы согласны. Ну, тогда примите мои самые искрение поздравления с новым назначением, товарищ Командующий ВДВ РККА!
В марте-апреле 1941-го года, из уже имевшихся воздушно-десантные бригад — были сформированы пять воздушно-десантных корпусов (ВДК), численностью примерно десять тысяч человек в каждом. Однако до начала войны Воздушно-десантные войска, как как отдельный род войск сформирован не был… Это случилось только 9 августа 1941-го года, когда было создано управление ВДВ и назначен первый командующий — генерал-майор Глазунов…
К сожалению, про него ничего в моём «послезнании» нет.
На протяжении всей Великой Отечественной Войны, ничем особо славным — разве то героической смертью во время немногочисленных попыток десантирования, советские десантники не прославились. Из-за нехватки транспортных самолётов, их чаще использовали как самую обычную пехоту — затыкая «дыры» на фронте.
Я же хочу попытаться исправить эту ситуацию.
Даю первое задание:
— Первым делом, товарищ Командующий воздушно-десантными войсками СССР, проедьтесь по вверенным Вам корпусам и определите: имеется ли в наличии хотя бы одна бригада — готовая к боевым действиям по прямому своему назначению.
На сомнения меня наводит то, что во время Финской — не было даже попыток воздушных десантов.
Будённый, едва из штанов не выпрыгивая от счастья:
— Слушаюсь товарищ Верховный Главнокомандующий!
У меня самого, аж сердце застучало — как приятно оказывается, дарить человеку радость…
* * *
Однако, Будённый был последним «счастливцем» — началась раздача так называемых «слонов».
Первым попал под раздачу маршал Шапошников, к которому я обратился довольно вежливо:
— Борис Михайлович! Вы хорошо потрудились в течении жизни на благо Отечества и, оно Вам того не забудет… Но Вам пора на заслуженный отдых. С орденами и, так сказать — «с правом ношения мундира», как при Государе Императоре. Надеюсь как-нибудь ещё с Вами увидимся и «потрещим» об стратегии.
Тот встал и как побитая собака:
— Я могу идти?
Довольно резко:
— Куда это Вы собрались? Вы в отставке с завтрашнего дня, а по Вы по прежнему — заместитель наркома обороны СССР по сооружению укрепрайонов и член Комитета обороны при Совнаркоме СССР… А на сегодня — ваш ненормированный(!) рабочий день, ещё не закончен. Сидите и слушайте! Ну и заодно составляйте в голове план по прекращению строительства укрепрайонов на западной границе.
Следующим был начальник Главного управления ВВС РККА генерал-лейтенант авиации Рычагов, которому я без обиняков заявил:
— Вы — наглядный пример, как из хорошего лётчика и человека, можно за сравнительно короткий срок сделать паршивого генерала и откровенного мудака…
Что характерно, сцуко, это его не удивило: стоял навытяжку и молча угрюмо слушал. Ну, значит — не всё ещё с ним потеряно, я опасался худшего.
Арестовали и расстреляли этого авиационного генерала вовсе не за то, что он якобы обвинил Сталина в том, что тот заставляет лётчиков летать на каких-то «гробах»…
Вовсе нет.
В августе 1940-го года, Рычагов был назначен начальником Главного управления ВВС РККА, в декабре того же года — членом Главного военного совета РККА. Он мог бы стать, наверно, неплохим командиром полка, а со временем и командиром авиадивизии… Но совершенно не имел опыта штабной и административно-хозяйственной работы, необходимой на этих должностях.
И случилось то, что должно было случиться, когда человек садится не в свои сани.
В результате его командования, на ВВС РККА обрушился вал преступной халатности, всеобщей безалаберности и «пофигизма»… Ну и запредельной аварийности, связанной со слабой подготовкой лётчиков.
После прошедшей в мае 1941-го года проверки, выяснилась такая картина «маслом»:
«Главный военный совет, рассмотрев итоги боевой подготовки ВВС Красной Армии за зимний период 1941 года, отмечает:
Боевая подготовка ВВС Красной Армии проходила неудовлетворительно.
Низкие показатели в боевой подготовке авиационных частей ВВС Красной Армии сопровождались чрезвычайно большим количеством катастроф и аварий. Особенно слабо проводилась боевая подготовка в частях ВВС ОрВО, МВО и КОВО. Основные недочеты боевой подготовки за зимний период:
Переучивание летного состава на новые типы самолетов проводилось медленными темпами. Эксплуатация новой материальной части летно-техническим составом освоена слабо.
Тренировка в пикировании на самолетах СБ и АР-2 была развернута неинтенсивно. Обучение бомбометанию с пикированиями на самолетах АР-2 и ПЕ-2 не производилось.
Летный состав боевому применению — бомбометанию, воздушной стрельбе, высотным и маршрутным полетам — обучался совершенно неудовлетворительно.
В ВВС КОВО, ОрВО, МВО на каждый экипаж приходится меньше одного полета на бомбометание, воздушную стрельбу, воздушный бой и маршрутный полет.
Средний налет на одного летчика за весь зимний период составил в ВВС КОВО 6 часов, а в ОрВО — 2 часа 12 минут при среднем налете на одного летчика по ВВС Красной Армии более 16 часов.
Самостоятельный выпуск на боевых самолетах молодого летного состава недопустимо затянулся и не был закончен к концу зимнего периода.
Подготовка летного состава слепым и ночным полетам во всех частях ВВС Красной Армии была развернута слабо. Слепой полет составил 5,2% к общему налету, ночной — 4,6%».
Результатом, в итоге, стал тяжелый, сокрушительнейший разгром советской авиации летом 1941-го года.
Так что расстреляли его вполне заслуженно!
Но я хочу дать Рычагову шанс встать в один ряд с Кожедубом и Покрышкиным.
Слегка пренебрежительно-брезгливо оглядев с ног до головы и в обратном порядке, говорю:
— Вопрос о вашем снятие с должности Главкома ВВС — уже решён, Рычагов и обсуждению не подлежит. Но я хочу предоставить работу, которая Вам — не может не понравится. Если Вы — действительно лётчик, а не…
Рычагов меня перебил и довольно дерзко:
— Я — лётчик, товарищ Сталин! И очень хороший лётчик.
Повышаю голос:
— Так вот, «очень хороший лётчик»: создадите мне сперва — авиаэскадрилью, а затем — авиаполк с условным названием «Агрессоры», в который сами наберёте — уже повоевавших лётчиков-истребителей, имеющих боевой опыт. И будете мне до синевы под глазами — учить в учебных боях «желторотиков», заодно отрабатывая тактические приёмы…
«Надо бы найти ему Покрышкина: по-моему в данный момент — он всего лишь лейтенант… Или капитан? Кожедуб вот тоже, если «послезнание» не изменяет — инструктор в какой-то лётной школе. Фамилия довольно редкая — это вам не Иванов, Петров Сидоров… Отыщется!».
— …Моторесурса не жалеть! Фотопулемёты на каждой машине и, после каждого учебного боя — разбор полётов, с выяснением — кто, как и в чём — в этот раз обосрался. Постараюсь выпросить для Вас у Адольфа «Мессершмидты» — для полного реализма, хотя особо на такой «ништяк» не рассчитывайте.
Пристально смотрю в глаза:
— Вы согласны, товарищ генерал-лейтенант авиации?
Хотя, чего там спрашивать?
По глазам вижу ответ:
— Согласен, товарищ Сталин!
Не скрывая удовлетворения:
— Всё, можете идти! Командирам эскадрилий на таких «стрелках» делать нечего — не их уровень.
Когда Рычагов ушёл, спрашиваю:
— Пока мы с товарищем Бонч-Бруевичем будем подыскивать нового Главного начальника управления ВВС РККА, его обязанности будет временно исполнять Начальник штаба — генерал-майор Никишов… Среди присутствующих имеется такой?
Поднимается один, ничем не примечательный военный и рявкает:
— Здесь, товарищ Сталин!
По этому человеку у меня в «послезнании» информации — полный ноль1.
Загибая пальцы, даю задание:
— Неделю Вам сроку, товарищ генерал и чтоб у меня на столе лежала справка по лётному персоналу, разбитая на три категории:
— Первая категория: экипажи умеющие летать в любое время суток, в любую погоду — в одиночку, звеном или строем до полка.
— Вторая категория: экипажи — умеющие ночью летать только в одиночку и только в хорошую погоду, днём в любую погоду строем до эскадрильи.
— Третья категория: экипажи — умеющие летать только при хорошей погоде, звеном или в одиночку.
Уточняю:
— «Экипаж», уточняю — это в том числе и пилот одноместного самолёта.
Многозначительно посмотрев на товарища Залкинд по прозвищу «Землячка» и, переведя взгляд на «штабного летуна», добавил никогда не лишней жути:
— Дайте запрос в лётные части и предупредите: скоро будет проверка по линии Политотдела РККА… И не приведи Маркс, если хоть какая-нибудь падла мне соврёт!
* * *
Посмотрев на одного из трёх среди присутствующих на совещании моряков — выделяющегося своей чёрной формой, как перепутавшие свадьбу с похоронами, спрашиваю:
— Товарищ Нарком Военно-морского флота! А укажите нам вескую причину, по которой Вы запендюрили высшее училище ПВО именно в Лиепаю — 35(!) километров от границы с Германией? Вам что, блядь — места на «одной шестой части глобуса» мало?!
Чтобы ускорить подготовку, курсантов этого элитного военного училища решено было набирать их уже состоявшихся инженеров — выпускников технических гражданских вузов.
Увы, судьба их была незавидна!
«…Либавская база отрезана сразу.
Снаряды и бомбы ворочают базу.
Винтовки, ненужные противогазы —
И нет до сих пор к отступленью приказа.
Еще не мертвы, но уже и не живы,
Они прикрывают колонны прорыва:
«Пробейтесь, ребята! Живите счастливо!» —
И нет для фашистов пути вдоль залива.
Им только по двадцать. Мальчишки, салаги.
От них не останется даже бумаги;
Той самой, последней и скорбной бумаги:
«Ваш сын… смертью храбрых.
Согласно присяге»2.
Практически все они поголовно погибли со своими преподавателями и командирами, в первые же дни войны.
Адмирал Кузнецов, а это именно он — Нарком Военно-морского флота СССР, делая большие глаза отвечает:
— Товарищ Сталин! На сегодняшний момент в Лиепае имеются лишь «Курсы ускоренной подготовки командного состава запаса ВМФ», переведённые туда из Севастополя в декабре 1940-го года. Высшее же военно-морское училище ПВО, планируется создать на их базе лишь в марте этого года. Но если Вы….
Перебиваю его:
— Второй вопрос, товарищ Нарком ВМФ СССР: почему в Лиепаи до сих пор не определенно кто и кому подчиняется? Моряки сухопутчикам? Или наоборот? Или может быть все они подчинены зенитчикам? Артиллеристам? Лётчикам? Кто в том городе главный, в конце-концов? С кого мне спрашивать?
Главенство, так и не было установлено до конца обороны этой военно-морской базы — хотя и героической, но по причине организационного бардака — довольно короткой.
Начинает мне было что-то втирать:
— Это — вопрос согласования…
Рукой — как Ленин с броневика, показываю на портрет Реципиента на стене:
— Так что, итти твоего адмирала мать, товарищ Сталин должен эти вопросы согласовывать? Или кто-то другой? Например, один из здесь присутствующих?
— Товарищ Сталин…
Не слушая отмазок, перебиваю следующим вопросом:
— Почему в такой близости от границы, складируется так много флотского имущества, в частности — боеприпасов?
На 22 июня, на складах в Лиепаи хранилось две с половиной тысячи морских глубинных бомб — тринадцать процентов от всех имеющихся на Балтийском флоте… Семьсот семьдесят морских мин — пять процентов, сто торпед — шесть процентов. Тысяча четыреста минных защитников…
Сорок(!) процентов от всех имеющихся на Краснознамённом Балтийском военно-морском флоте СССР!
Кроме всего этого взрывоопасного добра, в Лиепае находились наиболее значительные запасы топлива (мазута и соляры) в новых прибалтийских порта. Запасы боеприпасов, продовольствия, топлива и обмундирования, накопленные на складах базы, были рассчитаны на 3—4 месяца войны, а при расходовании по сокращенной норме на 5—6 месяцев войны3.
Что же получилось «в реале»?
Артиллерийский обстрел и атака передового отряда немцев в ночь с 23 на 24 июня, в отсутствии единого руководства привели к панике у командного состава.
Командиры, запрашивая у штаба в Риге традиционное русское: «Что делать?», получили не менее традиционный для сорок первого года ответ:
«Действуйте по обстановке».
Вот в полном соответствии «с обстановкой», первым был подорван эсминец с многоговорящим названием «Ленин», затем танкер, подводные лодки и наконец — склады…
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
