Трава зелёная

1. Иван Данилович — глава семьи. Мужчина, примерно тридцати лет. Среднего роста, темноволосый, носит щегольские усы.

2. Мария Васильевна — жена хозяина дома. Младше мужа лет на пять. Русоволосая, глаза голубые. Вроде беременная.

3. Степан Иванович — старший сын моих работодателей и мой будущий подопечный. Похож скорее на мать, чем на отца. На вид 7-8 лет.

4. Василий Иванович — второй сын четы Белкиных, примерно трёхлетнего возраста.

— Bonjour, Madame. Bonjour, Monsieur, — здороваюсь и отвешиваю лёгкий поклон.

— Ванечка, — женщина обеспокоенно смотрит на мужа, — а как мы с ним разговаривать-то будем? Он же по-русски не говорит.

— Сударыня, — перехожу на Великий и Могучий, — можете не беспокоиться. Пётр Великий научил европейцев уважать русский язык.

— Слава тебе, Господи! — крестится Мария Васильевна, успокаиваясь — По здорову ли добрались?

— Вроде здоров, — пожимаю плечами, — но замёрз и оголодал сильно.

— Ох, а я тут сижу! — всплеснула женщина руками и соскочила с лавки. — Прохор, поди, растопи баню и натаскай воды. Гостю с дороги помыться надо! Ванечка, проследи, чтобы Емельян занёс вещи господина Леона. Марфа, забери детей и отведи в комнату. Прасковья, на стол давай накрывай...

Все тут же забегали, засуетились. Только я один, как дурак, стою в шубе посередине комнаты. Ага, стою на асфальте в лыжи обутый... Но вскоре и обо мне вспомнили. Помогли раздеться, принесли ковш с водой и небольшое корыто, полили на руки, усадили за стол...

* * *

— Как добрались, Емельян? — спросил Иван Данилович, выйдя на двор.

— Да всё обошлось, барин.

— Что, обошлось? — насторожился мужчина.

— На обратном пути тати на нас напали.

— И что?

— Так это... Мы с купеческим обозом вместе ехали. Только позади него. Разбойники выскочили, начали стрелять, обоз остановили. Господин Леон, как услышал шум, из возка выпрыгнул и, ну, бежать к лесу... У ближайшего дерева остановился и начал карабкаться вверх. 'Ну, — думаю, — спужался'. А потом я отвлёкся, не до него стало. Схватил Ваську и тоже в лес, от беды подальше... Затаились, смотрим... Купцы, кто успел, разбежались. Остальные кулями на дороге лежат, снежок кровью орошают. А тати уже вовсю у телег хозяйничают. Атаман их на коне разъезжает, покрикивает, торопит. И вдруг...

— Ну? — не выдержал Иван Данилович.

— Атаман на коне возле дерева остановился, на которое господин Леон залез. И тут господин Леон, как прыгнет сверху на атамана, и вместе с ним свалился в сугроб. Шею он татю сломал.

— А дальше? Что делали остальные разбойники?

— Разбегаться начали. Оказывается, следом за нами ехали гусары. Услышали выстрелы и поспешили узнать, что случилось? Побили они татей. Тут и мы к возку возвратились. Только господина Леона всё нет. Оказывается, сомлел сердешный. Лежит верхом на злодее и не шевелится. Я, грешным делом, подумал, что он Богу душу отдал. Попросил одного из гусар помочь мне, затащить тело в возок. Расстроился. Послали вы меня за учителем, а я мертвяка привёз...

— Ну-у?

— Очнулся, слава Богу! Только мне показалось, что господин Леон, как будто изменился.

— Как изменился?

— Помолодел, что ли и добрее стал. Со мной и Васькой разговаривать начал.

— А до этого что, вообще не говорил?

— Какой говорил! Он смотрел на нас, как на пустое место. Я уж подумал, что ваш покровитель не учителя нашёл, а упыря какого...

— Ты, Емельян, думай, что говоришь! Михаил Илларионович Воронцов самой государыне прислуживает. А она дурных людей не приглашает в нашу державу.

— Вам виднее, — тяжело вздохнул конюх.

— Кстати, как он там поживает?

— Не знаю. Я его не видел.

— А как же ты забрал учителя?

— Слугу вместе с учителем прислали. Мол, вот, забирай, это месье Леон. А Михаилу Илларионовичу недосуг, дела государственные...

— А подарки-то передал?

— Слуге и передал.

— Ну, ладно тогда. Бери сумки и пошли в дом. А то зябко становится.

* * *

Не успели мы с Марией Васильевной сесть за стол, как с улицы вернулся Иван Данилович и присоединился к нам. Мне показалось или он действительно прихрамывает? Отбросив подозрения в сторону, переключился на ужин. Угощали меня ухой, овсяной кашей, лепёшками и сбитнем. В общем скромно. Несмотря на голод, стараюсь держать марку. Спина ровная, ем не спеша, аккуратно. Периодически промакиваю губы белым шёлковым платочком, который ещё ночью отыскал в дорожной сумке. Короче, пускаю пыль в глаза. Показываю, что я высококультурный, образованный европеец. Хозяева с вопросами не спешат, больше сами рассказывают. Говорит в основном Мария Васильевна. Так я узнал, что бывшая императрица, Анна Иоанновна, ещё в 1737 году издала указ об обязательном образовании дворянских детей. Ага, понятно — учиться надо всем, иначе налагаются штрафы. И тут возникает вопрос, где взять учителей? Своих-то практически нет. А дворян в державе, как блох на помойной собаке. В своё время поместная система позволила государству содержать большое войско, благодаря которому страна росла и укреплялась. Только про образование этого войска никто не задумывался. Есть батюшки, вот и пусть следят за своей паствой. И чё? Люди плодятся, размножаются, а уровень грамотности упёрся в церковные каноны и застыл, пока светская власть не дала пинка. Иначе народ скатится до уровня первобытных племён и будет, как в Америке, когда кучка злобных мужиков с огнестрельным оружием и железными мечами подгребла всё под себя. Короче, своих учителей нет, приходится брать там, где есть. Первоначальный выбор пал на немцев и итальянцев, которых ценили за строгость, исполнительность и аккуратность. Угу, перфекционисты рулят! Так, а что же в моём случае? Вон оно чё... Несколько лет назад были налажены дипломатические отношения с Францией, которой мудро руководит Людовик XV. А ещё в семье Петра Великого была французская гувернантка... Ясно, Белкины решили подражать ныне покойному императору. Тем более сейчас на Российском престоле обосновалась его младшая дочь, Елизавета Петровна.

— А кто были ваши родители, господин Леон? — вдруг спрашивает Мария Васильевна.

'Блин! — меня аж обдало жаром. Задумался и чуть не ляпнул: 'Мой папа был немецкий автоматчик'. Так, надо поменьше отвлекаться, а то шуточки до добра не доведут. Итак, что мы имеем? Сейчас Францией правит Людовик XV. О нём я знаю только по книге Александра Дюма-старшего 'Жозеф Бальзамо'. Вот и преподнесём увлекательную историю. Главное не забыть сказать, что я из дворянской семьи. Иначе будут глядеть на меня, как на половую тряпку...'

— Отец мой был управляющим в одном из имений, принадлежащем его величеству Людовику XV. Пост этот он получил после того, как оставил военную службу по причине тяжёлого ранения... — начал я своё выступление, а потом под эту канву подвёл историю из книги. Тут вся фишка в том, чтобы самому не стать главным героем. Лучше выступать в роли стороннего наблюдателя. Зато, чем больше словесной мишуры о других персонажах, тем меньше вопросов обо мне самом.

— Почему же вы решили покинуть Францию? — спросила Мария Васильевна после многочисленных охов, ахов и просьб пояснить непонятные слова и значения. М-да, всё-таки мой русский сильно отличается от здешнего. Наверное, поэтому легко сошёл за иностранца.

— Меня там ничего не держало, — продолжаю после тяжкого вздоха. — Родители представились от старости, а моя возлюбленная, став жертвой подлого коварства, умерла от горя. Поэтому я решил попытать счастья в далёкой северной стране. К тому же я обожаю детей. Моих знаний вполне хватит, чтобы ребёнок из благородной семьи получил тот уровень образования, с которым ему будет не зазорно появиться в высшем свете.

Судя по масленой поволоке на глазах у Марии Васильевны, мои слова легли на благоприятную почву. А что её муж?.. Впечатлён не меньше. Сидит, задумался о чём-то своём. Так, надо добивать.

— Сударыня, разрешите сделать лёгкий портрет с вашим изображением?

— Э-э... Что, прямо сейчас? — сильно удивляется женщина.

— О-о! Поверьте, это много времени не займёт. Но будет ещё лучше, если вы сядете рядышком с уважаемым Иваном Даниловичем. Вместе вы так замечательно смотритесь! — елей так и льётся из меня, аж самому тошно. А куда деваться? Депрессию лечат не душевными терзаниями, а рискованными приключениями.

Чем же я собрался рисовать и на чём? Осматривая свои карманы в поисках хоть каких-нибудь полезных вещей, я обнаружил два предмета: карандаш для подвода губ и маникюрные бокорезы. Бокорезами перед спектаклем подравнивал ногти. Наверное, непроизвольно сунул их в карман, куда обычно клал листочек с текстом. А карандаш меня попросили передать гримёрам. А я то ли забыл, то ли не успел...

Рисовать решил на прядильной доске, что грустно стояла в углу комнаты. Бумаги, к сожалению, не было. Белкины чинно сели рядом друг с другом, а я начал творить... Конечно, портретному письму я специально не обучался, но моих навыков хватило, чтобы оба супруга пришли в полный восторг! М-да, испортил орудие труда. Теперь кому-то из дворни придётся делать новую прядильную доску. С этой же будут сдувать пылинки...

— Господин Леон, а что вы ещё умеете? — спросил хозяин дома.

Вроде спросил без злого умысла, даже лицо такое добродушное, но я напрягся. Может, проверяет? Отвечать следует аккуратно, дабы не встрять. Кстати, а что я умею?.. В принципе, много чего. Как минимум из меня получился бы неплохой управляющий: разбираюсь в бухгалтерии, могу составить бизнес-план, неплохо шарю в коттеджном строительстве. Так же могу изготовить симпатичную мебель. Были бы инструменты и хотя бы примитивный столярный станок. А ещё хорошо ориентируюсь в почвоведении и различных растениях. Про школьные предметы и говорить нечего. В общем, озвучил все свои достоинства, стараясь при этом делать лицо попроще. А то ещё подумают, что зазнался. Вроде всё нормально, но тут Мария Васильевна огорчается из-за того, что в плане музыки и танцев я полный ноль. Как же её мальчику без этих наук? Мля!!! Нафига будущему офицеру музыка и танцы? Чтобы под мазурку в темпе вальса ходить в атаку? Надо как-то выкручиваться...

— Мария Васильевна, петь вашего сына могут научить в церковном хоре. Лучше православных батюшек этого никто не сделает. Что же касается танцев, то они ни к спеху. Разве детей пускают на ассамблеи? Да и нечего им делать среди взрослых, где играют в азартные игры, пьют вино и курят табак.

— А вы сами? — спрашивает у меня.

— По праздникам, конечно, от вина не откажусь, а вот всё остальное... — тут-то я выдал и про одержимость азартными играми, и про вред от курения... К тому же, когда болел ковидом, столько начитался в интернете про лёгкие, что спокойно могу описать, как они работают, от чего заболевают, и меры по противодействию болезням. Кажется, перестарался. Чета Белкиных смотрит на меня, чуть ли не как на гуру вселенского масштаба.

— Это хорошо, что вы не курите, — вдруг мило улыбается Мария Васильевна. — Наши батюшки считают сие занятие бесовским.

— Абсолютно с ними согласен, — серьёзно киваю.

— Скажите, господин Леон, — тут ко мне обращается Иван Данилович, — а где вы взяли такой интересный пишущий предмет? — и указывает взглядом на карандаш, которым я сделал портретный набросок.

Снова засада. Я не знаю, умеют в этом времени делать что-то похожее или нет? На кого же сослаться, чтобы было трудно проверить? Что ж, пусть будет монах Морихэй Уэсиба — основатель айкидо. Заодно втюхаем поучительную историю, дабы не сильно преклонялись перед Европой. В общем, получилось следующее... Злобные португальские купцы захватили рыбацкую лодку, в которой находился этот самый монах и два его ученика. Всех привезли в Европу и выставили на продажу. Молодых учеников купили быстро, а заболевшего старичка брать никто не захотел. Я пожалел пожилого человека и забрал к себе. Отдали мне его практически задаром. Кому нужен больной старик? Морихэй Уэсиба, слава Богу, выжил. Это он в знак признательности подарил мне карандаш. А ещё научил тайной борьбе...

Мой незамысловатый рассказ произвёл впечатления не меньше, чем предыдущий. Мария Васильевна постоянно охала и говорила, что я совершил богоугодное дело. Иван Данилович сначала отнёсся к рассказу с сомнением... Разве в Европе существует работорговля? Пришлось снять с мужчины розовые очки. Рассказал ему про пиратов, благо в своё время прочитал про них немало. Ещё поведал, как европейские дельцы в погоне за прибылью, напрочь забывают о христианской морали и устраивают на берегах Африки охоту на местных жителей, после чего увозят их в Америку и продают в рабство хозяевам плантаций. В общем, шокировал семейку.

— А где теперь Морихэй Уэсиба? — спрашивает Мария Васильевна.

— Я ему дал денег, чтобы он смог возвратиться на родину. Надеюсь, что он уже дома...

— Вы поистине благородный человек, господин Леон! — снова поволока на глазах. Блин, как бы муж ревновать не начал.

— Это долг каждого честного христианина, — отвечаю.

— Да-да, — соглашается. — Кстати, а вы к какой церкви относитесь?

'Что значит, к какой? — бьёт в голову тревожная мысль. — Наверное, имеет в виду, католик я или протестант? Блин, а я Ваське сказал, что пацифист... Зря, зря... Разболтает мальчишка. Хотя, здесь такого слова, скорее всего, ещё не знают. Что же отвечать?'

— Знаете, Мария Васильевна, в вашу страну я ехал с серьёзными намерениями. Поэтому меня не редко посещала мысль: 'А не принять ли мне православие?'

— Ой, правда?! — расцвела хозяйка. — Я буду за вас молиться!

'Ага, — пришли грустные мысли, — сначала ты будешь за меня молиться, а как покрещусь, придётся самому. Тут за этим строго следят, хрен расслабишься. Ладно, поживём, увидим. Хотя, куда я денусь? Если захочу чего-то достичь, нужно будет стать своим. Не уезжать же из России... Да и куда? В Америку? А что там хорошего? Я никого не знаю, меня никто не знает. И чего, бороться за выживание? Конечно, за себя я постараюсь. Но разве ради этого нужно ехать в Америку? Меня и здесь, вроде, неплохо принимают.

— Господин Леон, а вы меня не познакомите с тайной борьбой? — неожиданно спрашивает хозяин дома.

— Э-э... — зависаю: 'С какой борьбой? О чём он? Мля, я же сам про монаха рассказывал'. — Конечно, познакомлю, Иван Данилович. Мне не трудно.

— Ванечка, поздно уже, — спасает положение Мария Васильевна. — Кормилица детей спать уложила. На улице темно и холодно. Да и господину Леону пора в баню идти, истопилась...

Муж, тяжело вздохнув, согласился. Однако не успокоился. Он очень надеялся, что завтра я обязательно покажу ему приёмы неизвестной борьбы. Покажу, чего же не показать? Я, конечно, не Стивен Сигал, но вернувшись из армии, тренировки по айкидо возобновил. Два-три раза в неделю хожу в спортзал обязательно. Пяток приёмов постарался отработать до автоматизма. А то в жизни всякое случается. Бедного художника любой обидеть норовит, поэтому приходится. Да и в армии меня кое-чему научили...

От размышлений отвлекает хозяйка, позвав за собой. Ага, решила показать комнату, в которой мне предстоит ночевать. Исходя из её слов, выходило следующее. В большом помещении, где стоит печка, ночевали Прохор и его жена Марфа. Она же кормилица. Своих детей у них нет, оба умерли во младенчестве. По соседству с центральной комнатой находятся две спальни. Одна большая, другая маленькая. В большой обитают сами Белкины вместе с детьми, а маленькая для гостей. Теперь она моя. Ещё существует пристрой к дому. Там живут: конюх Емельян, его жена Прасковья, их сын Васька и пятилетняя дочь Наташа. Другой прислуги нет. Остальные крепостные находятся в поместье.