Ветер и крылья - 5

А ему пока и пригласить было некого.

Из канцелярии ответа не было, хотя он ходил туда каждый день.

Кажется, пару раз он видел знакомый паланкин, но... Рикардо не был в этом уверен.

Столица же...

Звенели бокалы, Мия смотрела влюбленным взглядом.

— Дорогой, у меня для тебя есть подарок.

— Да?

— Через... да, уже через семь месяцев нас будет трое.

Рикардо аж вином подавился. Посмотрел на совершенно плоский живот любовницы.

— Ты... кха... беременна кха-кха-кха?

— Да, любимый.

Рикардо искренне повезло.

Он выкашливал остатки вина из легких, и потому не сказал,, что подумал в первую секунду.

Вот на кой черт ему этот ребенок!?

Мия, конечно, прелесть, но надо же и о себе подумать? Одной прелестью сыт не будешь, это уж точно! Рикардо всего-то ничего побыл в столице, но ему тут уже нравилось. Он оценил перспективы, ему хотелось жить здесь, хорошо одеваться, носить драгоценности, быть принятым при дворе, завести свой дом и выезд... да много чего хотелось!

И что?

Похоронить все мечты из-за беременной идиотки?!

С другой стороны, Мия его устраивала. Она была умна, красива... вы знаете, сколько стоят девушки в столичных борделях? В дешевых, понятно, дешево, но там в комплекте с девушкой еще и букет идет. Такой своеобразный, не всякому лекарю по плечу.

А дорогие...

Рикардо зашел. И понял, что за один визит он столько отдать должен... в Демарко на это месяц жить можно! И главное — за что?

У него-то дома не хуже!

И вся его, и без болячек.

И как тут быть?

Но пока Рикардо размышлял, очищая легкие, Мия решила этот вопрос сама.

— К сожалению, пока мы не сможем пожениться.

К чьему сожалению? Вот лично Рикардо не сожалел, он радовался, что это не ему озвучивать пришлось. А то ведь бабы... они такие бабы! Вот так скажешь не то, а потом тебе глаза выцарапают. Кошки бешеные.

А Мия и того хуже, она царапаться не будет, она просто горло вырвет. Но раз им нельзя пожениться... да-да, он тоже очень сожалеет! Два раза...

— Может быть, позднее, когда разрешится одна неприятная ситуация. А до той поры... если она не решится, ты сможешь признать ребенка?

— Обещаю, — честно сказал Рикардо. Тем более, что с него это и отец требовал, и Рикардо ему уже обещал, а клятвы, данные умирающему, лучше не ломать. — Клянусь своей матерью — да изольется ее чрево, клянусь своим родом — да пресечется он навеки, клянусь своей честью — пусть будет мое имя покрыто позором, клянусь своим сердцем — да остановится оно в тот же миг. Если мы не поженимся, я признаю нашего ребенка.

Мия расцвела в улыбке и крепко поцеловала Рикардо.

— Я тебя люблю...

Рикардо ответил на поцелуй. А потом как-то даже засомневался.

— А...

— Можно, — правильно поняла его Мия. — Я прекрасно себя чувствую.

— Тогда иди ко мне!

Мия и не думала отказываться. Ах, как же хорошо жить, когда любишь ты и любят тебя!

Мия (Лоренцо)

Лоренцо смотрел в окно, сжимал в руке серебряного ворона.

Здесь не празднуют Рождество, не знают о Христе... знают, но не признают истинной веры. А он не полезет в чужой монастырь со своим уставом. Он не монах, чтобы тут ходить проповедовать, да и не умалишенный. Вот еще не хватало...

Поэтому он просто взял свечу, зажег ее и поставил на окно.

Смотрел, сжимал кулон и думал о том человеке, которого... которую любил.

Адриенна.

Как ты там, любимая? Что с тобой?

Лоренцо отлично понимал, что она может быть... да что угодно может быть! Жива ли? Здорова? Замужем или нет? Он знал, Адриенна постаралась бы его дождаться, но... она говорила, с ее замужеством там что-то очень серьезное. И могли просто надавить, и шантажировать могли, и...

Она ведь только кажется жесткой и сильной, а на самом деле его любимая очень хрупкая, доверчивая, нежная... просто не всем это видно. И хорошо.

Но она очень нуждается в защите. Он ведь не слепой.

И когда вернется... он не знает, что найдет дома. Но вот одно он не просто знает, он свято в этом уверен. Адриенну СибЛевран он будет защищать всегда.

Везде.

До последней капли своей крови.

Он знает, там его сестра, она позаботится об Адриенне, насколько сможет, но... еще что с Мией? С дядей? С девочками? С Лаццо?

Страшно, когда ты ничего не знаешь. И помочь не можешь. И к чему готовиться — неизвестно...

Теплая рука коснулась плеча.

— Пойдем спать?

Динч.

Нелюбимая, но не обижать же ее из-за этого? Подлость плодить тоже ни к чему. И чувствует она себя плоховато... так что Лоренцо повернулся и поцеловал руку женщины.

— Иди, милая. Я сейчас приду.

— О чем ты думаешь?

О том, что тебе сказали — иди. Но кого-то надо послать конкретно, чтобы пошел. Этого Лоренцо, понятно, не озвучил.

— О своей семье. Сестры, дядя...

Динч утешительно погладила Лоренцо по волосам.

— С ними будет все хорошо.

— Надеюсь. Иди спать, я скоро приду.

На этот раз она ушла. А Лоренцо Феретти еще раз стиснул ворона. Чуть не до крови...

— Адриенна, любимая, жди меня. Я приду...

И он знал, далеко-далеко, там, в Эрвлине, она его услышала.

Глава 2

Адриенна

Охота на волков.

Это звучит красиво, а на самом деле волк — весьма и весьма неглупое животное. Вес среднего волка может достигать до восьмидесяти килограмм, скорость волка тоже от шестидесяти до восьмидесяти километров в час... а тут еще волки какие-то особенно крупные... собственно, потому Филиппо и сорвался. В обычном волке сколько?

Ну, килограмм сорок!

Встретить того, кто в два раза крупнее... это удача! Такое редко бывает.

А тут говорят — СТАЯ!

У страха глаза велики, но тут вроде как все верно?

Сознаемся потихоньку, Филиппо ужасно завидовал тем, кто добыл Леверранское чудовище. Второго такого не найдешь, понятно, но хоть какое? А?

Так что его величество потирал руки.

Его настроение не испортила даже встреча с тестем, тем более, что дан Марк вел себя абсолютно равнодушно. Не просил милостей, не лез с беседами, так, разок спросил, как там Адриенна, а узнав о беременности, пожелал ей удачи и обещал заехать в столицу.

Филиппо даже посочувствовал супруге.

Его отец, конечно, ангелом не был. Но вот что любил он сына, то любил. И хотел для него самого лучшего, и старался, и все-все делал... единственным камнем преткновения между родными стала эданна Франческа. Ну и Адриенна — из-за нее. А так-то отец его любил!

А тут такое...

М-да.

Впрочем, долго его величество на эту тему не размышлял. Его интересовала охота. Егеря говорили, что можно будет устроить загонную охоту, и Филиппо это поддерживал!

Флажки, собаки... у них все с собой. И егеря говорят, что видели следы... крупные. Стая не меньше двадцати голов...

Красота, правда?

Они будут ждать, а егеря спугнут стаю и погонят на них... мимо флажков, под выстрелы...

Филиппо предвкушал охоту. И не только он один.

* * *

Утро. Лес. Снег...

Ожидание. Арбалеты.

Филиппо предпочитал в такие минуты оставаться в одиночестве. Когда тебя видят... да, тобой восхищаются. Но вдруг ты промажешь? Лучше, чтобы об этом никто не узнал.

С дерева лениво каркнула ворона.

Откуда она тут взялась? Зимой, в лесу?

Филиппо с удовольствием слепил снежок, благо, пока еще никто не шумел, и швырнул его в птицу.

— Карррр! — отозвалась та, уворачиваясь и взлетая. И послышалось ему почему-то звонкое: 'дуррррак!'. Отчетливое такой...

Вот рядом арбалет. Даже два. Вот болты, вот копье, кинжал... он справится с любым зверем. Кто еще тут дурак?

— Карррр! — еще раз донеслось сверху. И ворона исчезла.

Филиппо ждал.

Он знал, что сейчас происходит. Вчера лесничие определили оклад. А именно — нашли лежку волков, обошли ее по кругу, заметили входы и выходы, переметили следы, чтобы не спутать... нет, не тем способом переметили. Просто перечеркнули палкой.

Надо же знать, сколько животных в окладе, сколько вышло из него...

А с утра... с утра из погонят.

Будут стучать палками, трещать трещотками, и волки пойдут по коридору, увешанному флажками. Пойдут под выстрелы.

Филиппо ждал.

Не учел он другого. Это были НЕ обычные волки.

Обычный волк боится шума и треска, боится флажков, старается уйти, но в основной массе бежит туда, куда его направляют опытные егеря.

ЭТИ волки не боялись. Ничего. А людей они давно почитали своей добычей. Какой уж тут запах, какие флажки-трещотки...

* * *

Энрико Делука ждал. И дождался. Волк появился словно из ниоткуда. Громадный, черный, он мчался какими-то странными прыжками, то вправо, то влево... сбивая прицел?!

Но додумать эту мысль Энрико не успел. На него кинулся второй зверь, сбил с ног, вцепился в плечо... зубы соскользнули по тонкой, но прочной кольчуге. Только вот сила сжатия этих зубок такова, что они и не прорвав кольчугу, прекрасно расплющили мышцы, раздавили сустав...

Энрико закричал — и потерял сознание от болевого шока.

Рафаэлло кинулся к отцу. Волка он успел ударить клинком в бок, и даже попал, удачно попал... но это же не театр! И сразу зверь не умрет. И когда умрет, не факт, что разожмет зубы.

Только вот первый волк тоже не собирался ждать, пока добьют его собрата. Сверкнули клыки, страшная пасть тянулась к горлу парня... отбросить тварь не получалось. Волк был громадным, массивным, черным...

Рафаэлло понимал — помощи ждать неоткуда. А волк сильнее, он сейчас... у него есть единственный выход. Пожертвовать одной рукой, а другой вытащить кинжал — и ударить. Наверное...

Только вот зверь оказался умнее.

Рафаэлло ударил ногами в живот волка, получилось не сильно, но зверь отвлекся. И Рафаэлло успел выдернуть кинжал.

Клыки и клинок ударили одновременно.

Клыки сомкнулись на руке, плече... и получилось неудачно. Волк так дернул головой, что задел шею... сонная артерия — это приговор.

Так и получилось.

Но и клинок в руке Рафаэлло нашел зверя. Охотился парень с детства и промаха не знал.

Так их и обнаружили.

Одного живого, но в глубоком обмороке, под тушей волка, и троих мертвых.

* * *

Филиппо ждал.

И дождался, на свою голову.

— Грррр, — вежливо сказали за его спиной.

Король обернулся так, словно его горящей головней в зад ткнули. В трех шагах за его спиной стоял волк. Здоровущий, черный... в холке — не меньше метра, а может, и побольше, а желтые глаза...

Не янтарные, а такие... мутновато-желтые. Словно затуманенные болью, или бешенством, или...

Ненавистью.

Король понял это так отчетливо, словно ему кто-то сказал это на ухо.

Волк его ненавидел... и не только его. Вообще, людей. И сейчас он прыгнет, потому что его создали — убивать. Учили убивать. И ненавидеть, ненавидеть, ненавидеть...

Тут бы Филиппо и помереть, потому что он даже рукой шевельнуть не мог, чтобы клинок поднять. Но — не судьба.

Чье-то тело ударило в бок волку.

— БЕГИ!!!

Дан Марк.

Единственный, кто посмел подстраховать короля, против его воли. Вне приказа.

Не сам, нет. Его главный егерь умолил. Лес незнакомый, волки крупные, мало ли что? Все ж на тестя король не разгневается? Наверное...

Дан Марк молча пожал плечами — и засел на дереве неподалеку от короля. И прекрасно бы, только волк вышел с другой стороны. Кстати — наплевав на флажки.

Если бы они не стояли несколько секунд, дан Марк не успел бы. А так...

Слетел с дерева, кинулся, ударил волка всей массой в бок, бил кинжалом, понимая, что не попадает именно туда... а потом и понимания уже не осталось. Потому что прямо перед лицом распахнулась громадная пасть, и блеснули белые клыки.

Они и стали последним, что увидел дан Марк. Ни дочь он вспомнить не успел, ни жену... ничего.

Только клыки — и вонь.

И неожиданное чувство легкости.

А потом — синие глаза и улыбка, которую он, казалось, и позабыл уже...

— Рианна?

— Пойдем, любимый. Здесь ты больше сделать ничего не сможешь...

И дан Марк пошел вслед за женой, прямо по облакам...

* * *

Когда дан Марк ударил волка в бок, сбил его, Филиппо опомнился. Схватил копье, небольшое, удобное, кинулся к сражающимся.

Волк побеждал — и его величество ударил зверюгу в бок, стремясь хоть как-то помочь тестю... поздно. Только кости хрустнули... волк обернулся, и Филиппо ударил еще раз, с неожиданной силой вырвав копье. И еще...

Зверь рычал, но не сдавался, даже издыхая, пытался ползти, достать врага клыками...

Филиппо бил и бил, наплевав на сохранность шкуры, пока волк не затих. А потом устало опустился на колени.

Дан Марк был мертв. Мертво и чудовище. И... никто не спешит на помощь?

Филиппо не знал, что это были не совсем обычные волки.

Вечером егеря проверили оклад, утром прошли и принялись их загонять, но... что такое загон? Чем оно ограничено? Почему волк идет под выстрел?

Потому что боится того, что не понимает.

А эти волки и понимали, и не боялись. Филиппо не знал, что сейчас развернулась кровавая баня, равно, как среди загонщиков, так и среди охотников. Волки ничего не боялись, они перепрыгивали через веревки с флажками, легко обходили загонщиков сзади, нападали из засады...

Охота умылась кровью в это зимнее утро.

Может, волки и перебили бы всех, но — повезло. Филиппо взял с собой отряд гвардии. Конечно, охотиться гвардейцы не стали, но...

Главный егерь успел подать сигнал тревоги. Громко и отчаянно затрубил в лесу рог. И гвардейцы кинулись на помощь, понимая, что это не оговоренный сигнал. Да и когда охота...

Рог поет совсем иначе. Они все охотились, они знали... нет, это — не то!

Ситуация поменялась второй раз. Но если первый был в пользу волков, то второй явно в пользу охотников. Волков кололи с седла, резали, рубили, кони, выученные не за страх, а за совесть, держались, хрипели, били копытами...

На поле — или правильнее сказать в лесу — боя осталось двадцать шесть волков. Все черные, желтоглазые, все в полтора-два раза крупнее обычного волка, причем, как самцы, так и самки.

И сорок два охотника уже никогда не вернутся.

Из шестидесяти участников охоты на снегу осталось лежать больше половины. Остальные делились на две категории: ранен, но стоит сам, и ранен, надо срочно к лекарю.

Сегодня волки взяли реванш за всех беззащитных зверей, которых уничтожали подобным образом. Хотя и не знали, что эта охота войдет в историю, как 'Травля Оборотней'. Да и не были они оборотнями.

Не были настолько разумными, не принимали человеческое обличье.

Обычные звери, которых преобразовала черная воля и злобная ярость. Были — обычные. А стали...

Разбираться с волками гвардейцам было откровенно некогда. Им надо было срочно людей вытащить. А потому...

Пусть их... валяются, где лежат.

Мия

Подвоха от подруги девушка не ожидала. Но... от дана Пинна?

Запросто!

И шла за ним по коридорам дворца медленно, осторожно, оглядываясь... им повезло. Никто не встретился.

Переулок, закоулок, несколько комнатушек, которые заслуживали гордого названия 'крысятник', и наконец...