| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Не отходя от кассы, озадачил маршала Советского Союза:
— А почему ешаками брезгуем, товарищ Кулик?
Тот выпучил на меня красноватые от хронического недосыпа очи:
— «Ешаками»?
— Да! Именно ими! Сия скотина в отличии от лошади — карикатурно неказиста, но на вьюке тащит почти вровень с нею. А её невеликий рост и неприметность — были бы незаменимыми при доставке боеприпасов на самую передовую и вывозу оттуда раненых.
Тот поскрипев мозгами, нехотя выдавил из себя:
— «Ешаки», говорите? Для батального обоза не помешали бы…
Обращаюсь в зал:
— Товарищи начальники департаментов сельского хозяйства среднеазиатских республик! Нужно обеспечить Красную Армию требуемым количеством этих замечательных животных.
Переглянувшись, те обратились напрямую к Наркому обороны:
— А сколько надо ешаков, товарищ Кулик?
Тот, посмотрев на потолок и промокнув белоснежным платком лоб, выдал точную цифру:
— В случае войны их потребуется очень много.
Те, переглянувшись ещё раз:
— Если «очень много» — то это надо в Персии закупать. У нас столько ешаков нет!
Врал что ли мне тот «знакомый»?
Доживу до его рождения и убью!
Ну что ж…
В «реальной истории» была оккупация северного Ирана Красной Армией — надеюсь и в «текущей реальности» она произойдёт. Надо будет воспользоваться моментом и национализировать сих животных.
В целом отложив решение «ешачьего» вопроса на потом, а в частности — поручив Кулику провести ряд экспериментов, чтоб понять — стоит ли с этой скотинкой вообще заморачиваться:
— К весне, чтобы хотя бы одна дивизия с ешачьими гужбатами, но была!
Подучив ответ «Будет исполнено, товарищ Сталин!», успокоился и перешёл дальше:
— Товарищ Начальник департамента земледелия Казахстана!
Таковым являлся Ахмет Дакишевич Даулбаев — довольно примечательная личность, талантливый специалист и способный организатор, которого Бенедиктов неоднократно звал в Москву к себе в заместители. Но тот следовал мудрой русской пословице: «Где родился, там и пригодился» и оставался хозяйствовать на земле предков.
— Товарищ Даулбаев! В преддверии предстоящих стране суровых испытаний, требуется резко увеличить производство продовольствия и в первую очередь — зерновых. И другого способа сделать это — как поднять Целину в вашей республике, я не вижу…
Вновь распаханные земли, способны два-три года давать урожай «сам-сорок», а то и выше. Затем без внесения удобрений и применения гербицидов урожайность резко снизится, но…
Но там и война уже кончится!
Вполне конструктивно обсудив эту тему с Даулбаевым и другими товарищами, решили в первый год особо широко не замахиваться, начав с трёх областей — Петропавловской, Кокчетавской и Акмолинской. Распахивать вдоль железной дороги — чтоб было легче вывозить при существующем остром дефиците автотранспорта. Распахивать полосами поперёк «розы ветров», чтоб не было ветровой эрозии и сразу же заняться насаждением лесополос.
Создаваемые посёлки совхозов первоцелинников сперва будут состоять из армейских палаток, затем из землянок и наконец — из саманных или бревенчатых домов, которые в первое время будут возводить зеки, к которым с началом войны присоединятся эвакуируемые из западных областей СССР.
Конечно, тут же возникает вопрос:
«А на чём Целину распахивать собрался? Ведь «в реале», приходилось по пять-шесть тракторов» гуськом впрягать…».
Мне его не преминули задать, но я был во всеоружии: даром на это совещание маршала Кулика и пригласил — предварительно засрав ему мозги всякими «верблюдами, да ешаками».
— Товарищ Нарком обороны! Придётся передать во временное пользование товарищу Даулбаеву тягачи «Ворошиловец».
Сие чудо отечественного военпрома имело «вместо сердца» «пламенный» дизель «В-2» от новейших советских танков и, являлось первым советским тяжелым тягачом не имеющим дефицита мощности. Его сила тяги ограничивалась лишь сцеплением гусениц с грунтом, а одной из главных проблем являлось разгибание буксирного крюка под излишне великой нагрузкой.
Естественно, под него придётся изготовить соответствующие «обвесы» — плуги, бороны, культиваторы…
Но это уже не проблема!
«Проблемой» был маршал Кулик.
Как он разбухтелся…
Маркс ты, мой!
Хоть портреты классиков со стены снимай и вон выноси.
Свою довольно длинную и бурную на выражения речь, он закончил такими словами:
— …Товарищ Сталин! Накануне войны Вы лишаете нашу артиллерию механической тяги! И ваши верблюды с «ешаками» навряд ли её заменят!
Мне захотелось тут же его незаконно репрессировать, однако собрав всю силу воли в кулак, я в весьма доброжелательно тоне:
— Закройте «поддувало», товарищ Нарком, слушайте сюда и попробуйте хоть раз в жизни подумать головой — а не тем местом, которыми шаровары протираете.
«Шаровары» кстати на нём — нормального защитного цвета, что сразу снимало значительную часть того лютого раздражения — которое всегда испытывал при виде рожи какого-нибудь военного, званием выше капитана.
Когда он последовал моему совету, я:
— «Ворошиловцы» предназначены для буксирования орудий большой и особо большой мощности. Первый период предполагаемой войны будет оборонительной операцией — в которой Красной Армии придётся, в том числе и отступать. В условиях оборонительной войны тяжёлые орудия — малополезны, а в случае отступления — ещё и излишне обременительны… Их попросту придётся бросать! Не лучше ли будет, держать такие артиллерийские системы подальше в тылу и использовать лишь при переходе в решительное наступление?
Кулик, как будто после озарения, просветлев ликом:
— Конечно лучше, товарищ Сталин!
— То-то же! Так что Вы мне ещё и спасибо скажите, что к моменту наступления, благодаря мне сохранили эти «большие игрушки».
Примерно так и было в «реальной истории»… Правда прежде чем наших «маршалов Победы» осенило — как Кулика сейчас, было потеряно немало «сталинских кувалд» — 203-мм гаубиц «Б-4» и прочей артиллерии большой и особой мощности — расположенной почему-то (почему?) в непосредственной близости от границы.
Завершая разговор на эту тему, я пообещал Наркому обороны СССР:
— Через пару дней проведём специальное совещание по артиллерийским тягачам и, я такие «преференции» предложу товарищам артиллеристам, что Вы с ними забудете про эти несчастные несколько сот «Ворошиловцев».
Вот только хватит ли их, для хотя бы локального и растянутого по времени освоения Целины?
Или, что-нибудь дополнительно в Америке прикупить?
Надо хорошенько подумать, посоветоваться с товарищами…
Но немного позже.
Ещё одна тема, которую я поставил перед начальниками департаментов земледелия республик:
— Война — дело непредсказуемое и значительные территории СССР (возможно даже вплоть до Днепра) — окажутся в зоне боевых действий, а то и вообще — под пятой оккупанта…
Эти слова произвели воистину ошеломляющее действие и заглушающий мои слова ропот, но я невозмутимо продолжал, несколько повысив голос:
— …Таким все наши сельхоз— труды в западных областях страны окажутся насмарку и даже могут пойти на пользу врагу. В то же время, если сорвать там весенние полевые работы — то под угрозой голода окажутся миллионы людей. А это наши — советские люди! Поэтому надо сделать так, требуется этой весной посеять такие культуры — чтоб и в Германию вывезти было нечего и, в то время — нашим гражданам было что кушать.
Хотя, что там думать?
Та же картошка!
В отличии от «компактных» зерновых, клубни картофеля состоит в значительной степени из воды, а следовательно — требуют больше подвижного состава, больше геморра при погрузке-выгрузке, более ёмких хранилищ и более привередливых условий для транспортировки и хранения.
Но возможно существует и иные решения — пусть хорошенько подумают.
* * *
«Сатрапы» для Михаила Дмитриевича Бонч-Бруевича задерживались: генерал-лейтенант Конев — до моего вызова являлся Командующим войсками Северо-Кавказского военного округа, а генерал-лейтенант Ерёменко и того дальше — Командующим 1-й Краснознамённой армией на Дальнем Востоке.
К счастью их назначения состоялись вот-вот только что — в прошедшем январе, поэтому сдавать тем ничего не надо — ещё и принять-то ничего толком не успели. Однако с существующим развитием транспорта, даже с помощью авиации — с одной стороны «одной шестой части суши», на другую — мгновенно не попадёшь.
Им мы с Бонч-Бруевичем старшим хотим поручить им создание института представителей Ставки Верховного Главнокомандующего при армиях и фронтах…
Ибо за генералом — даже из «цивильных», нужен глаз да глаз!
Ведь точно такая же сволочь — только прошедшая предельно жёсткий искусственный отбор, а стало быть — опытная и умеющая выкручиваться из критической ситуации.
Оба обещались прибыть в Москву не позже среды, а пока я решил начать перезагрузку Вооружённых Сил СССР с самых низов.
Представший предо мной после обеда экс-нарком обороны маршал Тимошенко, был одет в новенькую — но явно с чужого плеча форму с положенными ему знаками различия, худ телом и бледен на лицо, хотя и не имел явных признаков побоев на нём. Следов сломленного духа, кстати, я тоже не заметил: держится хотя и настороженно — но без понятного бы в этом случае подобострастия…
Встретив его стоя, поздоровавшись и предложив сесть в кресло напротив, первым делом с участливой улыбкой спросил:
— Вы успели пообедать на Лубянке, товарищ Тимошенко? А то я как позвонил товарищу Пономаренко — так с тех пор места себе не нахожу…
Тот едва не прослезившись от такой заботы об его ничтожнейшей особе, с дрожью в голосе:
— Спасибо, товарищ Сталин… Успел!
— Ну значит, тогда сразу приступим непосредственно к делу.
Вообще то, он мне симпатичен. Не хватая звёзд с неба конечно (а кто в 41-м и 42-м их хватал?), Тимошенко как мог руководил фронтами… Были у него и взлеты, и падения, но он благополучно отвоевал всю войну, пользуясь заслуженным авторитетом в военных кругах и среди простого народа страны. После разоблачения «Культа личности», решительно отказался писать мемуары, заявив, что всей правды написать ему не позволят, а лгать он не станет ни при каких обстоятельствах.
И вспомнился мне Высоцкий:
«И взвод отлично выполнил приказ.
Но был один, который не стрелял».
Вдруг посерьёзнев ликом, строго спрашиваю:
— Что Вы натворили своим «Приказом № 0362», товарищ маршал…?
В конце декабря 1940-го года, по престижу элиты Вооружённых Сил — авиации, был нанесён мощнейший удар. В соответствии с приказом «Об изменении порядка прохождения службы младшим и средним начальствующим составом в ВВС Красной Армии», выпускникам лётных училищ присваивалось звание «сержант», вместо «младший лейтенант» — приравняв их таким образом к военнослужащим срочной службы с казарменным проживанием, а сам срок был увеличен до четырёх лет.
Тот встав и решительно одёрнув гимнастёрку:
— Товарищ Сталин! Известно, что каждая авиационная часть должна быть готова в любой момент перебазироваться в любой район соответственно требованиям обстановки. При нынешнем же положении наши авиачасти часто оказываются неспособными выполнить это требование. Вместо организованных воинских частей с должным военным распорядком, они превратились в поселки полугражданского типа — в которых военные составляют лишь незначительную часть, а большую часть составляют члены их семей. При передислоцировании авиачастей семьи остаются на месте, а взамен убывших расселяется новая часть. Это приводит к тому, что в гарнизонах проживают семьи нескольких частей. В некоторых гарнизонах на одного летчика приходится до полутора десятков членов семьи. Все это делает немобильными и неподвижными наши авиачасти, приковывает их к месту расквартирования…
— А почему Вас прозвали «другом авиации», знаете?
Кроме того, он взял и сократил вдруг технический состав эскадрилий. До него и, после него — и ныне и во веки веков надеюсь, лётчик являлся лишь верхушкой такого «айсберга», как авиация. На каждый самолёт полагался техник в звании техник-лейтенант, механик, моторист и оружейник. Кроме них, на звено в три самолёта механик по приборам, механик по специальному оборудованию и ещё один механик по вооружению на звено.
— Товарищ Сталин! Кроме самолётов, технический персонал требуется для обслуживания танков… Добавьте сюда ещё и флот — на который берут лучших из всех призывников и специалистов и, окажется что в пехоте и артиллерии — и служить то уже и некому!
И опять мне возразить нечего: в обоих случаях виноват не он, а тот (или вернее — те) кто приказал наклепать двадцать семь тысяч самолётов и немногим меньше танков — не понимая (а может наоборот — очень хорошо понимая), что страна «не резиновая».
Вполне резонно спрашиваю:
— Тогда почему Вы ограничились только авиацией? Разве в других родах войск не такая же ситуация?
В принципе то понятно: он сухопутчик и, «своих» трогать — ему и на ум не пришло бы. А Военно-морской флот — это вообще был(!) отдельный наркомат со своими порядками, наркому обороны СССР практически не подчиняющийся.
— Любой сопляк — отучившийся два года в каком-нибудь «пехотном» училище и нацепивший в петлицы «кубари», тут же тащит в «ЗАГС» первую попавшуюся ему на улице дуру — везёт её в военный городок, где начинает размножаться как перепуганный.
— Случись внезапное нападение противника, куда он побежит? К своим бойцам или к семье? К брюхатой бабе и сопливым ребятишкам?
Тимошенко удивлённо смотрит на меня и недоумённо хлопает ресницами:
— К бойцам, конечно…
— А я вот не уверен! Долг командира в него вбивали всего два года, а инстинкт самца — защищающего свою самку и детёнышей, природа вырабатывала миллионы лет.
Многие вопросы возникающие к поведению товарищей командиров в первые часы или даже дни войны — можно легко понять, смотря с точки зрения именно этого «основного инстинкта». Недаром при государе-императоре, господам офицерам разрешилось жениться только после достижения тридцати лет, испросив разрешения у начальства и предоставив так называемый «реверс» — доказательство имущественного обеспечения в виде денежных средств и имущества, способного прокормить молодую семью.
Со времён Петра считалось, что офицер, на обучение и содержание которого тратились немалые государственные деньги — сначала должен сформироваться как специалист, а уж потом думать о своих личных интересах.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
