Сетро

А потом произошло то, что Колян прежде видел только в фильмах. Девушка подхватила что-то с земли, Колян не сразу сообразил, что это, но когда она встала в фехтовальную позицию, до него дошло. Девушка держала в руках шпагу. Или рапиру, или что-то еще колюще рубящее. Колян плохо разбирался в холодном оружии. Зато, то чем ощетинился ей навстречу волосатик, не узнать было невозможно. В любом фильме, где есть самураи, таких штук навалом. Такая тыкалка называется катаной. Только у этого меча отсутствовала гарда.

Девушка атаковала. Хакер громко прокричал "измена" и, отбиваясь своим мечем, попятился к морю. Девчонка была очень быстра. Кидалась из стороны в сторону, кружилась в пируэтах, шпага была стальной змеей, живой, верткой и опасной. Волосатик не вертелся и не прыгал. Он просто пятился к морю, и все атаки девушки натыкались на бешеное мелькание его меча.

— Борисыч, что делать?— спросил Колян,— может пальнуть?

— Погоди,— отозвался Виктор.

— В воздух,— сказал Колян

— погоди.

— Он же ее щас зарежет.

— Скорей она его,— ответил Виктор.

Колян понял то, что пока не доходило до шефа. Волосатик был гораздо быстрее и опытнее девушки. Ее бешеную активность можно было приравнять к агонии.

Так и есть. Волосатик увернулся от выпада, бросил меч и вдруг оказался у девушки за спиной. Он схватил ее, прижав ее руки к бокам. Колян выхватил пистолет. Девушка засмеялась.

То, что Колян принимал за схватку на смерть, оказалось просто игрой. Он плюнул с досады и спрятал пистолет.

А моржи-ниндзя, вернулись к костру. Девушка подняла шпагу вверх, и что-то сказала волосатику. Тот взял ее за руку. Снова взбесился костер. Хлопок прозвучал как выстрел. Колян снова вырвал из-за пазухи пистолет, проклиная день сюрпризов, и захлопал глазами. На пляже никого не было. Одиноко догорал костер и молчал рядом Борисыч.

* * *

* * *

**

Даже птицы сюда не залетали, так ветрено и неуютно здесь было. Самая нелепая, и малообитаемая крыша в огромном мегаполисе. Ни вентиляционных коллекторов, ни телевизионных антенн, нет даже ограждающего поребрика по периметру. Не успели достроить. Только два ствола лифтовых шахт, в которых нет кабин, обрываются на немыслимую глубину. Кто-то собирался построить высотное здание, под аренду, в перспективном районе, но не вытянул, может, разорился, или был убит конкурентами. А район неожиданно перестал быть перспективным, после того как на химзаводе неподалеку произошло сразу несколько крупных аварий, с выбросами хлора и каких-то еще фосфатов. Стоэтажная бетонная коробка попала в ведение муниципальных властей. Надо бы ее снести, да слишком дорого. Нет-нет, снесем, конечно, обязательно, но не сейчас, немного попозже. Наркодельцы, говорите? Притоны? Террористы? Ну, знаете ли, это еще доказать надо. У нас таких данных нет, а патрульные машины регулярно объезжают район.

Один из оказавшихся в этот вечер на крыше, достал из фирменной упаковки еще не остывший гамбургер, и широко разинув рот, откусил мало не треть, пачкая бороду майонезом и кисло сладким соусом.

— Ты Винцент, либо дурак, либо садист и извращенец,— сказал он.

Второй, даже не повернул головы, только изумленно приподнял левую бровь. Он стоял к первому спиной, на самом краю крыши и, сложив руки на груди, любовался закатом. Ветер, на такой высоте, не обремененный приличиями и условностями, рвал полы его широкого черного плаща, но почему-то, не осмеливался прикоснуться к длинным черным волосам. Лишь слегка касался их, приподнимая за кончики, и изредка, расхрабрясь, бросал на тонкое лицо одинокий локон.

— Даже бандиты, и городские партизаны,— продолжал бородач,— здесь обсуждают свои дела в кафе, или барах, сидя за столиком и попивая пиво или разбавляя водой — идиоты — сорокаградусное пойло. Ты заметил? Никто тут не карабкается на высоченные башни, что бы поболтать о делах. Можешь мне поверить, если бы это было модно, они всюду понастроили бы длиннющих насестов. С лифтами, заметь, а не как здесь, с узкой лесенкой, где я даже один с трудом протиснулся. Поставили бы автоматы с колой и презервативами, и организовали бы доставку пиццы. Ничего этого нет. Вывод сделай сам.

Винцент не ответил, но бородатого это не остановило. Он дожевал свой гамбургер и вытер рот и бороду рукавом своего серого длинного свитера, такого широкого, что даже на его могучих плечах висевшего складками.

— Ладно, мы — люди привычные,— сказал он,— а этот фиолетовый? Он же помрет бедолага. Даже до шестидесятого этажа не доберется. Ты ему нарочно здесь встречу назначил? Чтоб замучить и не заплатить?

— Подобный прагматизм мне не свойственен,— сказал Винцент, оборачиваясь,— уж тебе-то, мой друг это отлично известно. Просто я не раз слышал, какие великолепные в этих местах закаты. Было бы преступно, не воспользоваться возможностью и не оценить это зрелище, во всей его полноте.

— Значит все же дурак,— сказал бородач.

Винцент усмехнулся тонкими губами, и сказал:

— Жизнь, Кроган, напоминает старую любовницу. И надоела, до желудочных колик, и бросить жалко. Только минуты, подобные этой, придают ей видимость смысла.

— Уууу, хочешь водочки, Вини? Вот увидишь, сразу полегчает,— сказал Кроган.

— Своей тягой, к разрешению всех вопросов, с помощью примитивной химии, ты напоминаешь мне Профессора. Увы, мой друг, жизнь гораздо сложней, чем тебе видится, и не вписывается в формулу этилового спирта.

— Не напоминай мне об этой мокрице,— сказал Кроган,— да и о спирте, пожалуй, не стоит.

— Что такое?— спросил Винцент,— мне казалось, вы друзья.

— Мне тоже так казалось, но этот гад, что-то подмешал мне в ром, и теперь уже три месяца, я пью чистый спирт как воду, и не пьянею ни на грамм.

Винцент рассмеялся.

— Убил бы, этого козла,— сказал Кроган,— но он вовремя свалил куда-то, вместе со своими големами, и не оставил адреса. Даже не знаю, что теперь делать. Разыскать, и вскрыть глотку, или наоборот ползать на коленях и умолять, чтоб дал противоядие.

— Профессор любит шутки, но он не жесток. Думаю, эффект пропадет сам, через некоторое время. Однако наш друг задерживается, и это меня беспокоит.

— Должно быть, уже помер где-то на лестнице. Сто этажей, это тебе не сигаретку с травкой вытянуть. Из-за твоей тяги к закатам, мы лишились информатора.

— Не преувеличивай,— сказал Винцент,— он крепкий юноша. Это упражнение только пойдет ему на пользу.

Из люка ведущего на лестницу появилась голова подростка с фиолетовыми волосами, и лицом, испорченным пирсингом. Кроме серьги в ухе, два колечка вцепились в левую бровь, серебряная бусина красовалась в крыле носа, и еще два кольца делили на три части нижнюю губу. Подросток шатался, и тяжело дышал. Ветер принялся безжалостно трепать и без того рваную футболку, в которую он был одет.

— Ну, вы залезли, чуваки,— сказал подросток,— я чуть тапки не кинул.

— Рад тебя видеть, Макс,— сказал Винцент.

Он достал из кармана и надел черные очки плексы, потом улыбнулся парню и шагнул навстречу.

— Взгляни, какой отсюда открывается вид. Легкая усталость — невеликая цена, за такое зрелище, как ты считаешь?

— Хитовая картинка,— согласился подросток, бросив на закат безразличный взгляд,— но здоровье блин, дороже.

Он вытащил из кармана рваных джинсов помятую пачку сигарет, и сказал:

— Дайте огонька.

— Прошу, мой друг, прошу,— сказал Винцент, протягивая ему открытую ладонь, на которой, где-то между линией жизни и линией любви, трепетал на ветру крохотный язычок рыжего пламени. Макс прикурил с его ладони, и огонек погас.

— Прикольная фишка,— сказал Макс,— научишь?

— Чуть позже,— сказал Винцент,— сначала поговорим о делах.

Подросток отрицательно мотнул головой, затянулся и сказал:

— Того, что вам надо я не нарыл. Была одна примочка, но оказалось, что все чистые понты. Просто у подруги едет крыша, она и несет всякую пургу. Но есть другое. Не знаю, интересно вам будет или нет.

— Выкладывай,— сказал Кроган,— цена та же.

— Тут появился один джус, кто его крышует не знаю, но походу реальные гуси. Потому, что никто из стариков, его прессовать не решается. Он продает ганч, причем почти за так. Тусовка сперва думала — палево, оказалось, нет. Вполне реальная дурь. Убойный кайф, и без оттягов, и в три раза дешевле. Его, конечно, все равно грохнут, но пока он один такой — терпят. Как-то раз он по пьяни ляпнул, что цена такая, потому что за транспортировку платить не надо, и товар идет из первых рук. Ну, как, нравится?

— Возможно,— сказал Винцент,— проверить стоит, хотя, скорее всего это не та лошадь, на которую нужно ставить.

— Годится,— сказал Кроган,— берем.

Он протянул парню небольшую черную коробочку, в каких продают золотые кольца или серьги. Макс поднес ее к уху и встряхнул. Внутри что-то глухо стукнуло.

— И фишку с огоньком,— сказал он.

— Обещаю,— ответил Винцент,— итак...

— Этого джуса зовут Гашик,— сказал Макс,— где живет, не знаю, можете найти его в баре Адмирал, он там оттягивается, или на пятаке, у старого вокзала, где раньше была станция подземки. Только осторожней с ним, лучше без наездов, крыша у него серьезная.

— Учтем,— сказал Кроган,— а сейчас он где?

Макс пожал худыми плечами.

— Скорее всего, в баре, или с подругой завис. Он сейчас с Малярией живет.

— А Малярия?— спросил Кроган.

Макс назвал адрес.

— Что ж, не будем терять времени,— сказал Винцент,— проверим сначала бар, а потом Малярию. Идем Кроган.

— Эй, а огонек? Это что кидалово?— возмутился Макс.

— Ах да,— сказал Винцент,— извини дружище. Вот, смотри.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

То обстоятельство, что миры пути, в массе своей, можно назвать "неблагополучными", не могло не броситься в глаза. И оно бросилось. Как и многие другие, я тоже проводил исследования. Из огромной массы собранных материалов, мне не удалось обнаружить ни одного мира, где человеку жилось бы достаточно комфортно, чтобы было не лень тратить на эту жизнь время.

(Клена Можэ "Миф о множественности миров")

С другой стороны, может именно такие поселения, и назывались здесь городами. Сетро доводилось видеть множество городов, как правило, они имели стену, ворота, несколько домов, и бургомистра, либо другое лицо выполняющие ту же роль. Неизвестно, как с бургомистром, но со стеной в Гулене было плохо. Здесь не было стены. Однорядный частокол, из заостренных, и местами уже трухлявых бревен, покрытых белесой плесенью — вот и вся фортификация. Местами, частокол, словно пьяный извозчик, заваливался в разные стороны. Кое-где, между покосившимися бревнами, мог протиснуться худощавый мальчишка. Видимо так худощавые мальчишки и поступали, потому что к самым большим дырам вели, по насыпи, утоптанные тропинки.

Еще, в Гулене, не было ворот. По ночам, широкую прореху в частоколе, заслоняли рогатками. Днем рогатки отваливались в стороны, а их место занимали двое ленивых стражников. Сейчас один из стражников, изображая бдительность, висел на древке своего копья, другой валялся в жалкой тени частокола, и спал, морщась, когда на лицо садились мухи. Время послеполуденное — сиеста. Это понимать надо.

"Бдительный" стражник даже не встрепенулся, когда компания прошествовала в заменяющую ворота дыру, только ухо почесал. Они ведь не были купцами, с которых надо брать, по желанию, либо пошлину, либо мзду.

— Значит, это и есть Гулен,— сказал Сетро.

Прямо от "ворот", шла улица. В Гулене она, наверное, сходила за главную, поскольку была шире прочих, прямее, и грязнее. Она вела к единственному в городе каменному зданию, что стояло на квадратной площади. Вероятно муниципалитет. На той же площади суетилась компания гусей, и лежала в подсыхающей луже, большая свинья.

— Гулен и есть,— отозвался Бишка.

— Что-то не похож он на город,— сказал Сетро, взглядом выискивая, где тут может находиться постоялый двор.

— Пошто непохожий?— поразился Бишка,— А на что похожий та?

— На болото,— непонятно сказал Сетро.

Для Бишки, никогда и нигде, кроме Гулена, и родной деревни не бывавшего, этот город являлся небывалой вершиной цивилизации, несомненным очагом культуры, и промышленной мощи королевства. Для Велки и подавно. Она видела "настоящий" город впервые, и он казался ей грандиозным непонятным и сказочным. Лениво перепрыгивающие особо большие кучи навоза люди, одетые по городскому, лоток булочника, у пекарни, где мухи угощались выпечкой, за неимением других клиентов, вывеска сапожника — настоящий кожаный сапог, повешенный над дверью, все так ново и необычно. Только сказать об этом Сетро, она ни за что бы не решилась. Боялась. Слишком хорошо помнилось: крепкая хватка руки на горле, блескучий меч, и опасный запах огня в его крови. А еще бессилие, когда об его сознание, разбилась песня, пусть и не на него та песня пелась, все равно, не бывает такого.

Сетро, всю дорогу держался с ней ровно, стараясь не выделять среди других спутников, даже пробовал с ней шутить. Но, увидев, как она втягивает голову в плечи, и прячет глаза, при каждом обращенном к ней слове, да что там, просто взгляде в ее сторону, перестал. И даже, странное дело, чувствовал стыд, за то, что обошелся с ней так жестко. Обрадовался, дубина здоровенная — ребенка кулаком калечить. Что ребенок — вампир, дело десятое. Сам то тоже, не из монахов.

Вот со Скале, оба почти сразу нашли общий язык. И если с Бишкой все было ясно — благодаря ее лечению, парнишка заметно окреп. Ему уже не приходилось, отдыхать через каждые несколько поприщ, пережидая приступы слабости и головокружения. Но как ей удалось расположить к себе Велку? Однажды, Сетро заметил, как Скале, и вампирка, вместе над чем-то смеялись. Причем так дружно и весело, словно были старыми подругами.

Было это после того, как четверо разбойников вышли на лесную дорогу, и предложили меняться — кошельки на жизни. Предложение, не блистало оригинальностью, и разбойников в этих местах стало меньше. Зато Сетро и Скале, наконец, смогли поменять свои лохмотья, на простую, но прочную и надежную разбойничью одежду. Да и в карманах, наконец, забренчали монеты. Не много, видно тяжелое в этих местах у разбойников житье, но все же на ночлег хватит.

Переодеваясь за кустами ежевики, Скале и Велка так заразительно хохотали, что Сетро посчитал возможным поддержать веселье. Но стоило ему только спросить, над, чем так весело смеются дамы, как Велка съежилась и словно погасла. Обругав себя, он ушел разбирать остальные трофеи, и с тех пор не делал попыток разговаривать с девочкой. Сдалась ему эта вампирская соплячка. Довести до Эспефа, сдать на руки Профессору — пусть разбирается с феноменом, и все. Ему с ней детей не крестить, и в разведку не ходить.

Скоро отыскался трактир, одновременно бывший постоялым двором. Двухэтажное бревенчатое строение, во дворе сарай и конюшня. Вывеска, гласила, что заведение называется "Веселый пропойца". Сонный паренек, сладко зевая, елозил метлой по крыльцу. Больше никого видно не было.