Спорные тайны (Роман 2012 года)

— А что изображено на крышке часов? — спросил учитель.

— Снежинка, — ответил я и покраснел. Неспроста эта снежинка оказалась там. А я на нее обратил внимание только как на простое украшение или как на какой-то фирменный знак.

— Так вот, лейтенант Снежинин, — сказал учитель, — это ваш личный знак. Эти часы вы будете носить на руке постоянно, и проводить дальнейшие исследования над ними. Питание пока не прошло апробацию, но по расчетам оно не должно закончиться и через пятьсот, и через тысячу лет, потому что теоретический период полураспада заключенного там изотопа измеряется десятками тысяч лет, просто не было времени подтвердить этот расчет на практике. Часы изготовлены из особопрочных материалов, снять их не удастся, они изготовлены персонально для вас и даже кварц генератора рассчитан на частоту вашего сердцебиения — шестьдесят ударов в минуту. На эту вашу особенность я давно обратил внимание. У вас сердце тренированного человека, хотя вы не злоупотребляете физическими занятиями и откровенно ненавидите бег в любой форме. Врачи говорят, что в этом нет ничего страшного. Стабильный организм, а стабильность в нашем деле важное качество. Вы должны слиться с часами и должны работать в унисон. Не бойтесь, явления резонанса не произойдет. Ваш организм этого не допустит, но нам нужно смотреть, что будет происходить с вашим организмом.

— Сколько же лет будет продолжаться этот эксперимент? — спросил я.

— Те, кто придут на смену мне, продолжат это дело. Не волнуйся, ты не останешься без внимания, — улыбнулся мой начальник.

— Так я постоянно буду под колпаком? — Мое удивление граничило с возмущением.

— Никто за тобой следить не будет, — успокоил меня подполковник. — Пока еще не разработана система, которая позволяла бы определять местонахождение человека на местности. Для этого нужно иметь много спутников, аппаратуру, поддерживающую связь со спутником и передающую информацию о местонахождении. У американцев есть достаточно перспективные разработки. Наши партия и правительство поставили нам задачу работать в этом же направлении. Но для тебя есть особая задача. Ты, как мне помнится, мечтал стать космонавтом. Мечта еще сохранилась?

А я уже не знал, хочу я стать космонавтом или не хочу. Стать космонавтом, значит — обеспечить себя на всю жизнь. Будет положение, квартира, зарплата, карьерный рост и все такое прочее. Если меня не пустили в летное училище по здоровью, то как меня возьмут в космонавты? Отказаться тоже глупо. А вдруг это не шутка и я откажусь от своего шанса. Поэтому я и сказал бодро:

— Так точно, товарищ подполковник, готов в любой момент.

— Добро, — сказал начальник, — давай сюда руку. — Он взял часы надел мне на руку и защелкнул замок браслета. — Вот ты и обручился с космосом. Поздравляю тебя. О нашем разговоре никому. Ты переводишься на особый режим жизни. Будешь проходить подготовку и жить нормальной жизнью. Дам один совет. Не заводи семью. Общение с женщинами не противопоказано. Но не доводи дело до женитьбы и до скандалов. Неприятно быть на заседании партийной комиссии, а тебе как кандидату в члены партии нужно быть образцом поведения и работы. Давай, иди. И постарайся приобрести себе энциклопедические знания.

— Как это энциклопедические знания? — удивился я. — Все знать невозможно.

— Конечно, все знать невозможно, — согласился учитель, — но эрудированный человек должен знать понемногу обо всем и все о немногом. Так вот, это немногое должно быть несколько шире, чем у просто эрудированного человека. Ты должен уметь и знать все.

— Как все? — я еще не улавливал сути вопроса.

— Да так, все, — мой бывший преподаватель не терял своего терпения в беседе со мной. — Например, скакать на коне, летать на самолете, прыгать с парашютом, водить всю движущуюся технику, знать иностранные языки, уметь общаться с людьми, выживать в одиночку во всех условиях, драться, стрелять, да и мало ли еще чего должен знать человек. Быть ученым в любой отрасли и образцом во всем...

— Это что, вы меня будете готовить в разведку? — спросил я.

Центр подготовки космонавта

— Стоять, — сказал начальник лаборатории, — я и так сказал тебе много лишнего. Иди отсюда и забудь все, о чем мы говорили.

Перед обедом меня вызвали в отдел кадров и сказали, чтобы я зашел в первый спецотдел. Неужели из этого первого спецотдела мне не могли позвонить сами и пригласить к ним? Какая-то дурацкая конспирация. Неужели началось то, о чем мне говорил учитель. Слово учитель я не пишу с большой буквы, потому что главным моим учителем была Жизнь, которая учила меня на каждом шагу в рядах ВЛКСМ, Всесоюзном ленинском коммунистическом союзе молодежи, а сейчас в КПСС, Коммунистической партии Советского Союза, и в трудовом коллективе.

Первый спецотдел являлся самой секретной организацией, в которой работали люди, напускающие на себя таинственность и знание чего-то такого, до чего не допущены простые смертные в нашем научно-исследовательском институте. Самое интересное, что все секреты были у нас, но мы не надевали на себя шпионские маски и, вообще-то, достаточно халатно относились к тем секретам, за которыми гоняются все разведки мира.

В спецотделе проверили мои документы, завели в маленький уголок, где стоял столик размером шестьдесят сантиметров на шестьдесят сантиметров, старый стул с коричневым дерматиновым сиденьем и инвентарным номером на спинке, и положили передо мной на стол бумажку, где было написано, что это подписка и подписывающийся, имея допуск по форме номер два (что это такое, я даже сейчас не представляю), обязуется хранить в тайне все ставшие известными мне сведения секретного и совершенно секретного характера и что я несу за них ответственность по всем статьям Уголовного Кодекса.

Прочитал. Расписался. Отдал бумажку начальнику первого спецотдела. Тот взял ее, зачем-то просмотрел на просвет и положил в красную сафьяновую папку с золотым тиснение �На доклад�.

— Того, кто нарушает эту подписку, выносят ногами вперед. Шутка, — и начальник отдела громко расхохотался.

Чуть более пятнадцати лет прошло с тех пор, как прекратились расстрелы несогласных. Сейчас их держат в лагерях и в лечебных заведениях закрытого типа, приписывая им вялотекущую шизофрению. Разве может нормальный человек усомниться в правильности курса коммунистической партии?

Вечером, в конце рабочего дня, состоялось внеочередное партийное собрание цеховой партийной организации нашей лаборатории. Повестка дня: утверждение моей партийной характеристики. Все в недоумении, в том числе и я.

— Ты что, за границу собрался? — спрашивали коллеги.

Мне только оставалось пожимать плечами.

Характеристика была славная, хоть в разведку, хоть в космонавты.

На следующий день меня вызвали к начальнику института. В кабинете было три человека: начальник института, мой учитель и я.

— Лейтенант Снежинин, — торжественно начал начальник института. Я встал. — Садись, — начальник махнул рукой. — Мы решили доверить вам выполнение задания необычайной важности. Считайте, что вся ваша жизнь будет посвящена выполнению этого задания. Можно сказать, что вы должны пожертвовать всю свою жизнь ради этого. Мы не даем вам времени на раздумья. Вы должны сказать, да или нет?

— Товарищ генерал майор, — спросил я, — а в чем заключается это задание?

— Скажу одно, — сказал генерал, — это длительный полет в космос. Все. Остальное после того, как вы решите с принятием или непринятием нашего предложения.

— Я согласен, — твердо сказал я. Как все удачно складывается. Мне в этом году исполнится двадцать три года. Еще через год я получу старшего лейтенанта. Космический полет. По возвращению я уже майор. Это как бы аксиома. Академия. Моей карьере могут только позавидовать.

— Вот и славно, — сказал начальник института. — Вот предписание об откомандировании вас в другую часть. Больше мы ничего не можем сказать вам. Вряд ли мы с вами встретимся в ближайшее время. Хотя, ваш начальник будет периодически навещать вас. Желаю успеха. Не подведите нас. — Начальник встал и пожал мне руку. Тоже сделал и мой учитель. — Никому не говорите о том, куда и зачем вы едете. Это — государственная тайна, которая доступна не всем нашим руководителям.

Новое место службы оказалось недалеко. Ехал на машине начальника института. В гражданской одежде, как написано в предписании. �Волга� легко прошуршала километров около ста и в небольшом леске подъехала к забору с вывеской какого-то института прикладной психологии и психоанализа, воротами и охраной в гражданской одежде. Я вышел и показал документы. Меня пропустили. Машина развернулась и уехала, а я с чемоданом с вещами пошел в направлении административного здания, видневшегося среди сосен.

Все как обычно. Вошел. Доложился. Но меня сразу остановили:

— Молодой человек. У нас здесь все люди гражданские. И вы гражданский человек. Так что, будьте любезны перейти на общечеловеческий язык.

Меня поселили в отдельной комнате-квартире. Вернее, это как двухкомнатный номер в гостинице. Условия жизни отличные. Тишина. Я и не понял, чему меня здесь поначалу учили, но в космос меня точно не готовили.

Как всегда, начали с марксистско-ленинской подготовки, с материалов 24 съезда КПСС, который проходил с 30 марта по 9 апреля 1971 года. Мы его начали изучать еще в училище и продолжили по программе командирской подготовки.

Все понятно. Придется сталкиваться с чуждой идеологией, и я должен быть на высоте как член коммунистической партии Советского Союза. Если женщинами будут соблазнять, то я их должен проигнорировать. Два раза. Или три.

Отчетный доклад изобиловал разными цифрами, из которых можно понять, что СССР за период с предыдущего съезда увеличил свой экономический потенциал, то есть ВВП, валовой внутренний продукт, упрочились политические основы социализма, повысилось благосостояние народов, получили развитие культура и наука.

В СССР создано развитое социалистическое общество. Успешно развивается новая историческая общность людей — советский народ.

Съезд провозгласил установку на повышение эффективности общественного производства, перевод народного хозяйства на интенсивный путь развития, соединение достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйствования, всемерное развитие присущих социализму форм соединения науки с производством.

На основе коллективных мер укрепилась Организация Варшавского Договора. Успешно развивается экономическое сотрудничество стран-участниц СЭВ — Совета Экономической Взаимопомощи.

Съезд подтвердил линию на восстановление и укрепление отношений между СССР и Китаем, подтвердил готовность восстановить нормальные отношения с Албанией, расширять и укреплять связи с революционно-демократическими партиями молодых национальных государств.

Честно говоря, чем больше изучаешь материалы съездов, тем больше возникает вопросов, на которые никто не может ответить и все эти вопросы переходят в разряд антисоветских. Может, сторонников коммунизма было бы больше, если бы их не изнуряли пропагандой коммунизма, а занимались практическими делами.

Вранье в отношении загнивания капитализма создало целый слой населения, для которых коммунистические лозунги воспринимались как юмористические придумки.

Коммунизм сам уничтожал себя. Он всесилен тогда, когда уничтожает своих противников. Но как только коммунизм приобретет демократические формы, он закончится. Так думал не только я. Так думали миллионы коммунистов, которым приходилось сидеть на партсобраниях, разгадывать кроссворды или предаваться мечтаниям о том, что вместо партсобраний начнется реальная экономическая реформа.

Все знали старый анекдот, но делали вид, что политических анекдотов никто не знает.

Секретарь парторганизации спрашивает младшего инженера НИИ:

— Почему вы не пришли на последнее партийное собрание?

— Если бы я знал, что это последнее партийное собрание, я бы привел всю свою семью, — ответил инженер.

По марксистско-ленинской подготовке у меня всегда были положительные оценки. Проверили мои знания по марксистско-ленинской философии и научному коммунизму, и оставили в покое. Зато поставили в моей комнате сильный радиоприемник, и я должен был в течение не менее часа в сутки слушать разные радиоголоса и составлять сводку основных событий, как в нашей стране, так и за рубежом.

— Вы должны ухватывать основное в информации и сразу же делать аргументированный анализ политической ситуации, — внушал мне преподаватель по информации и аналитике.

Ежедневно по два часа со мной индивидуально занимались английским языком. Вот и вся разгадка, почему воспитанники гувернеров в дворянских семьях свободно шпрехали на любых иностранных языках, а мы после шести лет изучения иностранного языка в школе и пяти лет в институте знали в основном только это — дую пиво эври дэй или с неба вассер поливассер.

Физическая подготовка.

Обязательное утреннее плавание в бассейне. Все хорошо, но постоянно красные глаза от хлорированной воды. Зато никаких простудных заболеваний, постоянно тренированные мышцы и бодрое настроение.

Спортивные игры.

Хоккей один на один с инструктором — раз в неделю.

— Зачем мне это? — спрашивал я, стоя на подгибающихся в щиколотках ногах.

— Для укрепления ног — раз. Для тренировки выносливости — два. Вдруг придется играть в хоккей — три, — коротко отвечал инструктор и продолжал гонять меня по площадке. Зато как приятно после этой тренировки снять форму, помыться в горячем душе, выйти в махровом халате в холл и посидеть на мягком диване перед телевизором.

Большой теннис — три раза в неделю. Тогда ракетки не держали двумя руками, а только придерживали, показывая высокое мастерство игры. В тот период эта игра считалась аристократической, и ей обучали только сотрудников дипломатических ведомств, чтобы показать, что и в нашей стране живут вполне даже современные люди. Об участии в международных турнирах речи не шло, а получение огромных гонораров приравнивалось к подкупу и измене родине. Любой спортсмен или сотрудник международной организации — гражданин СССР всю наличную валюту сдавал в посольство, получая сумму, кратную размеру его заработной платы дома, влача нищенское существование за рубежом и получая характеристику сквалыги от коллег по совместной работе. Сейчас такими же советскими людьми остались только северные корейцы.

Самозащита. Обучение уличной драке и поединку без правил. Ох, и получал я тумаков по всем частям тела и частенько ходил с фингалами и расквашенным носом, вызывая улыбки и преподавателей по другим дисциплинам. Зато потом начал становиться бойцом, как-то равняясь со своим инструктором, который не особенно и жалел меня.

— Я тебя пожалею и погублю, — говорил он, — но ты должен быть лучшим, ты должен быть самым ловким, тогда сможешь выжить. Даже если тебя сбили с ног, используй все, чтобы остаться в живых, выбрать момент и снова вцепиться в противника, нанося ему непоправимый ущерб. Никогда не надейся на благородство соперника. Его нет. Весь спорт, мягко говоря, далек от рыцарства, когда речь идет о пьедестале. Только некоторые нормы приличия удерживают спортсменов от того, чтобы не вцепиться в горло счастливчика, выигравшего сотую долю секунды.