Пришлось пообещать ей, что мы попробуем отыскать и Эндзю — хотя мне скорее хотелось бы поговорить с ним, а не вершить правосудие. Все-таки ученик Розена мог бы немало интересного рассказать…но это уже наглость — рассчитывать найти обеих кукольных мастеров там, куда я и попасть-то не знал как.
Руки уже зажили, и даже шрамы остались только бледной сеточкой. Соусейсеки предложила убрать и ее, но у меня были другие планы. Время тянулось медленно, и я даже выполнил пару заказов на фрилансе — чтобы не оставаться на мели. Но главным было вовсе не это.
Соусейсеки обьясняла мне, как взаимодействуют дух и тело, и в ходе этих бесед я решил проверить сразу несколько собственных гипотез. Первая была основана на утверждении о том, что слабый дух ослабляет и тело. Если Соу каким-то образом могла блокировать его воздействие, используя Розу Мистику, то быть может, и мне удалось бы делать это самому? Ну а второй идеей было изменение своей внешности — чтобы кто-то мог хотя бы немного верить в мою способность к чудотворению. Одно другому не мешало, и даже могло помочь.
К тому, что мне удастся самому запечатать свой дух, Соу отнеслась с недоверием — ей казалось проще и надежней закалить его, чтобы не зависеть от времени или обстоятельств. А вот убедить окружающих в моих сверхьестественных способностях показалось ей здравой мыслью, хотя тут тоже нужно было соблюдать меру, чтобы не оказаться клоуном, а не магом. Впрочем, кое-то для моих тренировок предложила и она — поучиться у нее искусству фехтования. Я сперва засомневался, вспомнив ее бои в аниме, но Соу поспешила заверить меня в том, что там все очень упрощено и вообще не похоже на настоящий поединок.
Не скажу, что все это особо приближало нас к конечной цели, но и я, и Соусейсеки были едины в том мнении, что соваться в пекло лучше во всеоружии. О том, что ее воскрешение и попытки найти Отца будут оставлены без внимания, речи не шло.
На этот раз Н-поле выглядело иначе. Мы с Соусейсеки стояли в центре круглой площадки на вершине безымянной горы. Снизу клубился сплошной ковер пушистых облаков, сквозь который иногда прорывались крупные птицы, чтобы с отчаянным криком снова нырнуть вниз. В реальном мире здесь было бы невыносимо холодно, но у Н-поля были свои законы.
— Я научу тебя защищаться, мастер. Твоя слабость — не более чем заблуждение, и с ним будет покончено.
— А нападать?
— Тебе хватит тех, кто нападет первым. Остальные — моя забота.
— То есть, во всех важных поединках я останусь зрителем?
— Увидим.
— И каким оружием я овладею?
— Собой.
— То есть клинка мне по статусу не положено?
— Главное оружие воина — он сам. Если будешь уверен в себе — справишься со всем.
Соусейсеки пошла по кругу, заставляя меня поворачиваться следом за ней.
— Помнится, ты планировал использовать что-то для того, чтобы заставить тело быть сильнее духа?
— Я изучу себя во сне. Когда пойму, как работает связь, найдется и способ ее прерывать.
— Для того, чтобы сохранить нечто, нужно это приобрести. Где ты возьмешь боевой дух, если сам трусливей кролика?
— Ты невысокого обо мне мнения.
— Я говорю то, что вижу, мастер.
И не дав мне опомниться, Соу неуловимым движением метнулась ко мне, нанося несколько ударов и мгновенно разрывая дистанцию. Я бестолково задергался, прикрывая разбитый нос. На языке появился металлический привкус крови.
— Кто-то тут еще хотел нападать. Ты беспомощен, мастер. Даже малышка Хина справится с тобой без труда.
— Посмот…
Удар под колено заставил меня потерять равновесие и пропустить увесистый пинок по печени. Пора бы собраться… Это все-таки тренировка, а не избиение.
— Что там с боевым духом?
— Собирается. Рискни…
На этот раз мне удалось увернуться от первого удара, но второй все-таки достиг цели, отдаваясь болью в зубах. Болью…
Соусейсеки кружилась, выжидая чего-то, заставляя меня дергаться в ответ на ложные выпады. Нужен был другой способ — на силу и реакцию я не рассчитывал.
И я попробовал другую тактику.
Глаза закрыты. Боль на периферию. Очистить мысли. Оставить только ритм — сердце стало барабаном для напевов войны. А затем пришли слова. Речитатив слов на латыни откуда-то из глубин памяти — боевой гимн, забытый и воскресший в минуту необходимости.
Несколько пропущенных ударов не сбили мелодию, а напротив, стали сигналом для ее роста. Слабо вибрировали кости, трепетали напрягающиеся мускулы, похрустывали суставы. Гимн рос где-то в середине груди, и даже слова приобрели значение. «Стучите, молоты сердец; лейтесь, реки крови; Бегите в сражение, быстрые ноги; Нет для воина обратной дороги; В ярость твою уверуют боги»
Я открыл глаза, налившиеся кровью, и позволил ушам снова слышать. Воздух возле головы шелохнулся, и мелодия слегка дернула шею, чтобы удар прошел мимо. Тело изогнулось в неестественном прыжке и я ушел от выпадов Соусейсеки — чтобы напасть. Она не ожидала, что я смогу так проигнорировать инерцию собственного тела, и мне удалось сбить с нее шляпу. Все же она была слишком быстра.
— Что ты сделал?
— Амок.
Мои следующие удары тоже достали лишь воздух, но Соу пришлось отступить.
— Все равно не справишься!
— Врешь.
Ее атака была молниеносной, но мелодия знала о ней. Даже уклоняться особо не пришлось. А затем я потерял контроль. В последующем обмене ударами уже не было моей воли — только кульминация кровавых гимнов. Соу поняла, что нечто вышло из-под контроля, но попыталась остановить это силой. Напрасно.
Мне удалось перехватить контроль, когда правая рука была готова сломать ей шею. За эти короткие мгновения я бросил всю боль, которую, наконец-то, ощутил, в собственное солнечное сплетение и разорвал паутину ритма. В глазах потемнело, и я кулем повалился на прохладный камень арены. Успел.
После такого сокрушительного провала мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с Соусейсеки — нестандартные решения хороши лишь для нестандартных ситуаций. А что оставалось делать? Теперь, обливаясь потом, я пытался подтянуться в шестой раз, одновременно думая над тем, как же все-таки пропустить эту часть тренировок. Все-таки наличие в пределах досягаемости волшебства, по моему мнению, не должно было вести к физкультуре и спорту.
Но стоит признать, что Соу немало помогала мне, вливая перед сном энергию для быстрого восстановления. Конечно же, я бы предпочел тренироваться под этим «допингом», но по мнению моей наставницы, толку от этого было бы столько же, сколько от переноски воды в решете. И все же жаловаться мне не приходилось, да и готовила Соусейсеки получше меня.
Дни сменялись днями, не принося особых изменений. Впрочем, постороннему наблюдателю бросились бы в глаза многие изменения — особенно если бы ему пришлось, к примеру, подраться со мной раньше и сейчас.
Соусейсеки, казалось, никуда не торопится. Мы все реже обсуждали возможности выбраться в ее мир, но я знал — она вспомнит все тогда, когда сочтет меня готовым.
Когда ночи стали лишь немного прохладней дней, мы стали выбираться на прогулки за город. По улицам она путешествовала в специально купленном для этого большом туристическом рюкзаке, а вдали от лишних глаз выбиралась ко мне на руки или шла рядом. С ней я перестал бояться темноты. Бывало, мы до утра засиживались под звездным небом, тихо беседуя среди шепчущих трав, остро пахнувших простором. Однажды ветер сорвал с нее шляпу и она гонялась за ней с беззаботным смехом, а в другой раз мы попали в грозу и прятались от нее на заброшенном складе. Казалось, так будет всегда — я был счастлив, и Соу такое положение дел вроде бы устраивало.
Впрочем, я не предлагал ей бросить все и остаться со мной — это было бы нечестно. И во сне, не рассказывая ей ни о чем, я ставил опыты над собой в поисках способа стать сильнее, оставаясь собой. Анатомические атласы и учебники по медицине дали мне основу для понимания, остальное предстояло узнать самому.
Прошло лето, и когда желтые листья стали залетать в мой сад, а в воздухе повисли нотки особой горелой сырости, которая так много значит для этой поры, у меня уже были поводы собой гордиться. Но полевые испытания я отложил до зимы — следовало подготовиться, и уже в реальности.
Не прекращали мы и поисков способа поговорить с авторами манги. Следовало выяснить, было ли ее появление невероятной случайностью, или же они нашли лазейку между миров. Само собой, с простыми фанами они говорить бы не стали, а видео с живой Соусейсеки могло попасть не по адресу и испортить все планы. В конце концов, после долгой подготовки, мне удалось выдать себя за богатого американского бизнесмена, которому внезапно захотелось вложить пару миллионов в любимую мангу сына. Взамен «спонсор» просил лишь устроить сыну беседу с авторами, хотя бы через интернет.
Видимо, сумма оказалась слишком заманчивой, чтобы долго думать, и собеседник согласился устроить это в ближайшее время. Я опасался, что из вежливости нам могут предложить прилететь в Японию, чтобы поболтать, но как-то обошлось. Впрочем, и результатов особых все это не дало — автор быстренько признал, что все выдумано и основано на общеизвестных вещах, вроде психологии, а более детальные вопросы обходил стороной.
— Такое впечатление, что он не хочет об этом говорить, — сказала Соусейсеки, слушая мой перевод корявых английских реплик.
— Думаю, у него немало причин для этого.
— Например?
— Например, тупые фанаты, задающие одни и те же вопросы. И на самом деле, зря мы старались. Он не признается в чем-либо незнакомому мальцу, чей отец собирается вложить деньги в его труд. Можно ведь прослыть сумасшедшим и потерять инвестиции.
— А если спросить прямо?
— Можно, конечно. Мы ничего не теряем, верно?
И я задал, наверное, самый глупый вопрос из возможных. «Sir, I've got a live Souseiseki sitting near me; she says you have to know the way to return her back. Can we both be honest right now?»
Ответа не было, наверное, минут пять. Я криво улыбнулся и протянул руку, чтобы захлопнуть крышку ноута, когда пришел ответ. «It's not a place for such. We must meet. Send a letter, when u'll be in Tokyo, password'll be «Lapis». I'll wait, good luck.»
И сигнал об отключении.
Мы еще немного посидели в тишине, после того, как я озвучил ответ для Соу.
Начало пути прояснилось, и первый шаг был сделан. Оставалось попасть в Японию.
В тот вечер я тренировался особо усердно. Время перестало казаться бесконечным, и нужно было спешить. Соусейсеки тоже была взволнована, и даже почти пропустила мой выпад в очередном поединке.
— Ты многому научился за это время, мастер. Теперь у тебя есть шанс продержаться против моих сестер хотя бы недолго.
— Все еще меня недооцениваешь, Соусейсеки? Мне ведь не придется сдерживаться ради них.
— Лучше недооценить, чем похоронить. Ты нужен мне живым и в здравом разуме, мастер. Никому больше я свою спину не доверю.
— Я не подведу, Соу. Живой или мертвый, я найду для тебя Розена.
— Лучше оставайся живым…
Завтра придут посылки, заказанные мною неделей раньше. Завтра я достану из сна книгу, написанную собой о себе. Завтра я проверю, насколько люди верят в чудеса.
Стол, придвинутый к кровати. Три толстых свечи. Старый ежедневник в толстом переплете, купленный на блошином рынке у древней, как мир, старушки. Багрово-мрачные чернила, собственноручно сваренные по рецепту из сна. Найденное давным-давно железное перо, очищенное от ржавчины и насаженное на бывшую кисточку. Песок из разбитых часов.
Мы проверим, можно ли написать книгу о себе изнутри.
План был прост, хоть и невероятен на первый взгляд. Мне следовало принять двойную дозу снотворного и крепко-накрепко погрузиться в собственный сон. Там меня ждали черновики той самой книги о себе, которую мне пришлось составлять после провала с боевым ритмом. Всего-навсего пятьдесят страниц о анатомии духа и сна, которые невозможно было вспомнить при пробуждении. Владея этим знанием, я хотел попробовать дублировать систему влияния духа на тело, замкнув ее на разум. Если эксперимент будет удачен, я смогу управлять резервами тела не верой, а мыслью.
Были и сложности — для реализации этого плана нужно будет покрыть практически все тело сложной татуировкой символов-проводников, причем краской для этого будет смесь некоторых кислот и солей тяжелых металлов. По моим дилетантским расчетам, полный узор убьет меня как минимум восемь раз, прежде чем проявится необходимый эффект. Значит, работать придется понемногу.
Соусейсеки должна была разбудить мое тело, не потревожив дух, чтобы оно дублировало действия во сне. «Управляемый лунатизм», как я объяснял. Впрочем, часть со знаками и ядами я благоразумно не озвучивал — не хотелось волновать Соу.
Две таблетки амитриптилина вырубили меня наповал — я даже не заметил, как уснул. Даже во сне чувствовался их эффект — все казалось вязким и тягучим, словно тонуло в патоке. Я создал копию стола, за которым сидело мое тело, разместил на нем письменные принадлежности, а затем извлек из памяти первый черновик. Оставалось ждать.
Соу сработала виртуозно — я лишь краем уловил дыхание Розы Мистики, а воздух перестал быть таким плотным. Я раскрыл книгу.
«Соусейсеки, я начинаю. Исправь положение рук, если что не так. Тест, тест, тест. Жду сигнала».
Спустя минуту я почувствовал еще один импульс силы. Можно начинать.
Каждый из нас таит в себе все, что успел воспринять, и еще немножко. Я был в положении загипнотизированного, которого попросили написать средневековую инкунабулу. Перо вместо привычной ручки; сложные иллюстрации, недоступные не умеющим рисовать; идеальные контуры знаков, ошибка в которых была бы по меньшей мере опасна. Я мог сделать такое только во сне.
Работа была сродни медитации — переписывать и срисовывать готовое, никуда не спеша. Время от времени я чувствовал импульсы Розы Мистики, которыми, как я полагал, Соусейсеки удерживала мое тело в сомнамбулическом состоянии.
Кто знает, сколько времени прошло, но настал миг, когда я окончил завиток последней буквы и, посыпав страницу песком, сдул его и закрыл книгу.
На обложке было написано: «Librum Clamoris»
Я ожидал, что пробуждение будет не из приятных, но действительность, как обычно, оказалась хуже ожиданий. Вместо утренней свежести тело поприветствовало меня судорогами в смертельно уставших руках, парой прострелов в спине, чувством лютого голода и онемевшими ногами. Сдерживая проклятия, я свернулся клубком на постели, растирая затекшие мышцы.
