Там мой брат!

Украшенная фонтанчиком площадь очень кстати для нас была как раз по пути. Там мы с наслаждением умылись.

Мокрый и взъерошенный, этот вроде-бы-орк аккуратно расправил свои лохмотья, кои, видимо, считал одеждой, и от всей души поклонился мне со словами:

— Я не очень вежлив, эльф Эфеданэль, и не назвался сразу... Это потому, что нас по дороге сюда тщательно отучали от неподобающей рабам дерзости, в том числе и от этой... Но раз я уже почти свободен, то, думаю, могу все-таки...

Тут он запнулся — наверное, не привык к такой словесности — и закончил в конце концов:

— В общем, Боонр я... из Выстрамских гномов...

— Боонр? О, это как... плюх или шлеп? — невольно хихикнул я. — Ой, прости... А на гнома ты похож...но не так чтобы уж совсем.

— Ну... мама у меня... не гномка. А Боонр — это как... да, шлеп. Свалившаяся на голову неприятность, так правильно будет...

— Во как! — улыбнулся я. — У тебя остроумные родители!

Мне стало легко. И гораздо веселее, чем когда я только появился на базарной площади.

— Это папа, — чуть улыбнулся Боонр. — Раздражительный он у меня... Слушай... эльф... может, ты согласишься все-таки, чтобы я тебе деньги вернул? А? Я бы у тебя тогда несколько монеток медных занял бы...

— Медных? А почему только медных и на что ты хочешь их потратить?

Полугном задумчиво оглядел себя, как мог, поплотнее запахнул тряпье, исполняющее роль рубахи, потом вздохнул и выпрямился с таким достоинством, что куда там всяким дворянам.

— Я бы себе одежки какой прикупил, подешевле. А то в таком виде меня и на работу никто не возьмет. Можно ж, наверное, в этом городе сторговать какие-нибудь штаны, как думаешь? Чтоб попроще?

— Можно. Пошли. А потом я тебя приглашаю в трактир. Ребят помянуть...

— Постой... куда пошли-то? Ты же мне еще меди не дал... — Боонр неуверенно потоптался и шагнул за мной. — А в таком виде в трактир меня не пустят, зуб даю... Или у тебя просто запасная одежка есть?

— Рубашка и вправду есть! — обрадованно вспомнил я. — Но... наверное, она тебе не подойдет... не очень подойдет. Потому что она и мне немного узковата. Возьми, — я засунул руку в мешочек с монетами и протянул ему, не глядя, получившуюся кучку.

Однако полугном не стал подставлять под нее ладони. Он аккуратно выбрал из горсти несколько с десяток медяков, старательно игнорируя серебро и золото.

— Спасибо! — с чувством выдохнул он. — Так куда идти-то? я в этом городе ни разу не был...

— Я тоже, — успокоил я Боонра. — Но где-нибудь мы платяную лавку непременно найдем...

И мы конечно же ее нашли. И приодели его, бывшее мое имущество... И с тех пор вот, можно сказать... так мы и вместе, да.

Глава 3

— Федя, там тебя комендант спрашивал! — крикнул мне Кироэль, совсем молоденький стрелок с соседней позиции. Хороший стрелок. Может стать еще лучше — если выживет.

— Сам комендант? И зачем я ему сдался, не знаешь? — спросил я.

Вопрос, конечно, глупый. Комол не такой эльф, чтобы делиться с нами своими соображениями. Но вообще — странно, что зовет, нечего мне сейчас у него делать. Вроде провиниться я не успел... Ничем не отличился, в общем. Хоть бы отпустил он меня поскорей. Спать хочу. И жрать. И где мой друг, мрун болотный заешь тебя, Кироэль, и эльфийские твои уши! Вместе с ушами Комола...

Я же только что видел его, своего друга. Живой, здоровый — уже счастье. Думал, сейчас посидим вместе...

— Кир, где Боонр?

— Борька-то? Да вроде его тоже звали... Хотя я мог и не расслышать...

Ты-то? Ты обычно всё слышишь правильно. Никакого глашатая не надо — все новости, что ни попросите, наготове — у Кироэля они не задержатся.

— Иду, — сказал я без особой радости.

Комола не оказалось ни на стенах, ни в лазарете, ни у... а, нет, как раз у складов он и был. Мрачный, злой, как рой цилянских ос, и явно исстрадался уже со своим артритом. Нонсенс. Эльф с артритом, спешите видеть...

Рядом с ним уже стоит Боонр, угрюмый и раздраженный, словно комендант его от пива оторвал.

— Наконец-то, — проворчал Комол. — Вроде раньше ты шагал быстрее...

Но тут же встряхнулся и пободрее (явно для усталых и измученных арбалетчиков, проходивших мимо) сказал:

— Эфеданэль, молодец, выношу благодарность. Ох, и попортил нам крови этот их лучник!

— Рад служить, благородный эль, — ответил я несколько настороженно. А потому что похвала та была именно что не для меня... А только для ребят. Чтобы знали — теперь им станет полегче!

— Так... — Комол провел ладонью по щеке и тяжело вздохнул. — Сегодня ночью на северном участке убит Залтан... потерь там мало, но... погиб командир. Парни... расстроены, как вы можете понять. Потому, Боонр, принимай командование.

— Я никогда никем не командовал, — несколько ошарашенно отозвался на этот приказ полугном.

— Ну вот и покомандуешь...

В этой интонации столь явственно прозвучало "... напоследок...", что Боонр поморщился.

— Не спорь, тебя удача любит, за тобой пойдут, я думаю.

— Слушаюсь... благородный эль, — окончательно помрачнел мой друг.

— Теперь ты, Эфенадэль... Это правда, что ты владеешь искусством Пряток?

— Правда, — соглашаюсь я, — только... я же наполовину человек. Так что у меня это не совсем искусство — здесь я лишь подмастерье...

— Плевать, — вздохнул Комол. — У нас в крепости было вас таких двое. С одним сам знаешь что случилось — на второй день осады. Остался ты.

Он помолчал и как-то совсем устало продолжил:

— Не продержимся мы, ребята. Еще дней пять... может, шесть... и все. Все устали, скоро мы начнем допускать ошибки, которые будут стоить жизней... многих жизней. Вы это понимаете?

— Может, и начнем, — ответил я после паузы.

— Да уже каждый камень в курсе, — грубо буркнул Боонр. — Скажите что-нибудь, чего мы не знаем...

— Скажу, — спокойно, не обратив внимания на непочтительность, ответил комендант. — Я сегодня поймал птичку. Не посланника, нет... просто птичку. Но кое-что она запомнила из увиденного, а я смог... прочитать. С запада движется Шестой смешанный корпус. Орки выжигают себе дорогу. От нас останутся одни головешки. А на севере, в трех днях пути, стоят наши Темные полки. Судя по штандарту, это те, которыми Миррус-полукровка командует. Если бы можно было дать знать...

Как мне не нравился наш разговор! Комол всегда был суров, но... я знал, что он будет стоять до конца. И мы будем стоять до конца. И мы продержимся, а как же иначе? Надо просто стоять... и не ныть... и помогать друг другу. И в конце концов придет помощь. Или произойдет ещё что-нибудь... я не знал, ЧТО. Я же просто лучник... Я же не командир. Я должен стрелять. А ещё... и ещё стрелять. И улыбаться товарищам, и довольствоваться той скудной пайкой, что оставалась защитникам крепости... Просто делать то, что должно. И тогда мы победим.

И тут вдруг Комол посмотрел на меня и спросил:

— Ты сможешь пробраться к Темным полкам, Федя?

Это был первый раз за все наше знакомство, когда он называл меня Федей...

— Я должен — значит, я смогу, — ответил я. Ну а как еще должен отвечать воин?! Внутри на мгновение стало холодно и пусто. — Конечно, смогу! — добавил я, улыбнувшись Комолу так, словно моя улыбка могла внушить окружающим уверенность в победе и заодно излечить коменданта от артрита. Что бы я не отдал сейчас за собственную уверенность! Только вот мне и отдавать-то нечего.

— Ты — молодчина, — чуть улыбнулся Комол. — Пойдешь сегодня. Отоспись только сначала. И ребята отдохнут перед вылазкой.

— Вылазкой? — заинтересованно переспросил Боонр. Его удивление (а он и впрямь удивился) было вполне объяснимо. Вылазки Комол не дозволял. Никакие. Вообще. Считал их неоправданным риском — толку никакого, а потери чрезмерны...

— Вылазкой... — кивнул комендант. — Этот маневр... жизненно важен. Когда мы выйдем за ворота, нашей задачей будет не прорыв, не уничтожение возможно большего числа врагов — хотя это как раз неплохо бы — а единственно отвлечение внимания. Чтобы Эфеданэль остался незамеченным и получил шанс спасти все наши задницы. И свою заодно.

— О как! — Боонр казался довольным — впервые за последние десять дней, кажется. — Тогда я пойду готовиться.

— Собираешься пойти наружу?

— Разумеется. Сколько можно киснуть в этих стенах? Там хоть размахнуться можно будет...

— И сколько у меня есть времени на сон? — спросил я в наступившей тишине, поразившись вдруг неуместности вопроса. Значит, все будут готовиться к бою, а я буду дрыхнуть? Кстати, спать расхотелось совершенно.

— Не переживай, я тебя распинаю, — ухмыльнулся Боонр. — Со мной не проспишь!

Да уж... с Бориным голосом сон не совмещается. Ну вот совсем.

— Я понесу письмо? — спросил я. — Или только на словах? Но надо, чтобы мне поверили...

— Я научу тебя, как сказать, — махнул рукой Комол. — Миррус знает меня... и знает неплохо. А сейчас иди и готовься, что ли... в смысле, выспись как следует. И скажи там на кухне, что я велел тебе двойную порцию дать.

— Благодарю, — кивнул я и хотел уже уйти, как мне стало стыдно. С ТАКИМ настроением нельзя отправляться на задание! Но что же делать, если всё у меня сжималось внутри от мысли, что ребята будут погибать, пока я отправлюсь на прогулку по лесу?! И Борька... Боонр, самый верный мой друг...

Нет. Никаких предчувствий. Я даже права не имею думать о плохом...

Улыбайся. Эдан. Как всегда. Улыбайся... трус!

— Не сомневайтесь, эль, — я нарочно опустил наименование "благородный" и заговорщицки понизил голос. — Я съем ВСЁ. Вам не говорили, что я самый отъявленный обжора в нашем гарнизоне? Нет? Отправляя меня, вы сможете прокормить двоих, пока меня не будет...

Это была неправда, но ничего другого в голову мне не пришло.

Комол усмехнулся и совершенно по-отечески махнул рукой, мол, иди давай, мальчик, займись делом.

— Пойдем, проведаем кухню — ответственное же задание-то! — Бор подпихнул меня в поясницу, задавая направление движения. — Заодно и я пожру чего-нибудь... ежели дадут.

— Ну так обещали же две порции! — напомнил я ему.

— Это твои две порции!

— Я всё равно столько не съем... Ты же знаешь. И вообще, раз они мои, я волен делать с ними то, что хочу!

— Не волен! Тебе что велено? Подготовиться! Ты должен выспаться и наесться! Чтобы не свалиться там где-нибудь по дороге!

— Не свалюсь, — упрямо ответил я. — И вообще — что я, в лесу еды не найду?! Обижаешь...

— Так... — Бор посуровел и остановился, уставившись мне в глаза. — Мы на кого надеяться должны, а? На доходягу, который каши не ест и пива не пьет? Или все-таки на воина, который знает цену жратве?! Ну-ка не спорь! Чтоб все съел! А то в ухо дам! Дотянусь вот и дам.

— Дай!

Я серьезно посмотрел на него. Будет что вспомнить... по дороге. Добродушный подзатыльник дорогого стоит...

— Я отпрыгну, — предупредил я честно. А потом пустил в ход запрещенный прием: жалобный, прямой эльфийский взгляд:

— Пожалуйста, Борь... хоть немного. Очень тебя прошу...

— Я и так съем. Свою порцию. Мне хватит. А от тебя слишком многое зависит теперь, в том числе и я сам. И... ты, что для меня не менее важно. Так что — жрать, и немедленно. Я прослежу, — тут он злокозненно усмехнулся и провозгласил, — вперед, Эдан, вперед, тебя ждут великие дела!

— Да чтоб... у тебя эльфийские уши выросли!

Упрямее Боонра я не видел. А уж если он решил, что так лучше для меня...

— Не трожь уши! — прорычал он и снова подтолкнул меня к кухне. — У вас совершенно дурацкие уши! Как я такие уши запихаю под шлем, будь любезен объяснить?! Никак, вот именно. А ты на меня потом шипеть будешь, что я без шлема... а я не люблю, когда на меня шипят. И потом, в вылазку без шлема меня не пустят, а я хочу!

— Нет, мне положительно нравится эта идея, — проворчал я, садясь за стол. — Уши тебе очень пошли бы.

— Да ну тебя, — оскорблено фыркнул Боонр, высокомерно отворачивая от меня свой нос. — Мало того, что я по твоей милости, как эльф какой, без бороды хожу, так ты мне и уши еще опозорить хочешь!

— Ничего. Зато женщинам должно нравиться, что никакая щетина их не колет... в это время.

— Женщины... — сварливо пробурчал полугном. — Вот уж и впрямь эльф — все на баб сведет... Слушай, кроме шуток... а чего ты так жрать не хочешь? Тебе плохо или что? Живот скрутило, что ли? У меня жевачка моховая есть, могу поискать. Еще угля можно съесть...

— Нет, Бор. Мне хорошо, — сказал я. — Ничего не болит. Просто... стыдно. Лучше бы я в вылазку пошел.

— В вылазку каждый может, — назидательно заявил он в ответ. — А вот то, что тебе сделать предстоит, ни один из нас не сможет. Чувствуешь свою исключительность, а? Не, ну в самом деле, я тебя не пойму. Тебе такое задание перепало, а ты кочевряжишься. Опасностей тебе не хватает? Если орки тебя поймают, мало не покажется, а твои эти... Прятки... — не всемогущи. И славы тебе не меньше достанется, а то и больше — если тебе удастся, ты нас спасешь. Почти всех. Чего ж тебе еще-то?

— Да не нужна мне слава! — возопил я. — И исключительность эта мне. . . до одного места. Вот того самого, о котором ты подумал. Ладно, всё. Давай жрать будем.

— Давай. Только ты это... бросай тут стыдиться — удумал тоже... Или я тогда заместо тебя пойду, а ты вон на стенах командуй да в вылазки ходи. Токмо, правда, меня там порешат сразу, потому как незаметно, как ты, я ходить не умею. Вишь как...

— А я командовать не могу! — содрогнулся я.

— Так и я не могу, — он пожал плечами и убрел к котлам за завтраком. Почему-то с самого начала Бор вбил себе в голову, что для эльфа зазорно самому к котлам ходить. Причем единственным таким эльфом, которому зазорно, был по его мнению я. Поэтому всякий раз он сам приносил мою еду, невзирая на мои просьбы, требования, возмущение и насмешку. Пришлось смириться. Вернувшись с добычей и бухнув на стол три миски с жидкой кашей (в одной из них одиноко плавала лужица масла, во второй сиротливо торчало несколько волокон мяса), он сказал:

— Вот. Чтоб все съел. Масло и мясо тоже тебе. Давай, Эдан, не смотри на меня, будто я злыдень какой...

— А почему "будто "? Злыдень и есть, — проворчал я, понимая, что выхода мне не оставили. Но сразу остановиться не получалось.

— Хорошо. Я — злыдень. Теперь будь хорошим эльфом и слушайся злыдня... а то — ууу!

Ладно. Пусть за тобой будет последнее слово. Оно же всё равно будет твоим, рано или поздно...

Боонр — как старший брат. И не важно, что по годам я на три года старше. Ерунда это. Был бы я чистокровным эльфом — так мой друг казался бы мне ещё более взрослым и умудренным жизнью. А я сам... вроде и жили мы с отцом довольно бедно, и служу я не первый год, и убивал уже много раз... а всё-таки порою вижу в глазах Борьки что-то такое, до чего мне не дотянуться. И тянуться... пожалуй что и не нужно.

— Борь, — тихо сказал я. Я сейчас буду хорошим эльфом. И всё съем. А ты обещай выполнить мою просьбу.

— Вот еще! А вдруг ты потребуешь от меня невозможного? — и тут же с почти детской доверчивостью спросил, — а что за просьба-то?