Игра на Цезаря

— Агата, ты здесь? — настиг меня час спустя Года у темного кухонного окна.

— Ага. Чайник поставила. Сейчас снова вскипит.

— Послушай.

— Я тоже думала об этом, — дернула я плечом.

— О чем именно? — встал сбоку от меня мужчина.

— Года, мы все — из одной школы и мыслить нас научили тоже по стандарту... Ника кто-то в то зеркало подтолкнул.

— Или заманил.

— Что сути не меняет... Я проверю эту свою версию.

— Свою?

— Да. Потому как Прокурат после кучи экспертиз уверен: мой муж махнул в сопределье либо от помешательства в мозгах, либо от полного их... отсутствия.

— Как всё просто, — уперся Года лбом в стекло. — Агата, если нужна будет моя помощь... любая...

— Спасибо.

— Ты как вообще? — развернулся он ко мне.

— Года, все нормально. И я сейчас вернусь.

— Куда ты?!

— На улице у калитки стоит Эрик. Напарник Ника. До его повышения. Пришел и стоит. Значит, придется к нему самой...

— Агата...

— Все нормально, Года. Все нормально. Я поговорю с ним и вернусь.

Эрик Лапиньш. Интересная личность. Это — по моим скудным наблюдениям и, исходя из стойкой уверенности Ника. Редкое сочетание силы и застенчивости. А в карих глазах на лобастом лице — звериный огонек. Правда сейчас, в тихой куполградской ночи я его не разглядела:

— Агата, извини, что я вот так... — отведя взгляд, тихо начал он.

— Что ты хотел, Эрик?

— Что хотел?

— Наверняка, поговорить со мной наедине, раз в дом, полный народа, не пошел. И даже сигналку нашу не потревожил. Так о чем говорить будем?

— Агата, — наконец, поднял он свои глаза. — Я хочу тебе помочь.

— В чем? — сухо уточнила я.

— В поиске Ника, то есть, моего начальника. Я... понимаешь, я ему обязан своей жизнью. Но, дело даже не в этом. Я тоже не верю... Не хочу верить, — тряхнул парень темным чубом. — что он мог вот так просто взять и переступить порог.

— Почему?

— Я знаю Ника, то есть, своего началь...

— Эрик, кончай. Сколько лет вы были в напарниках?

— Три года. Три с половиной. А ты меня по учебному корпусу совсем не помнишь? — вдруг, улыбнулся он.

— Тебя? — от неожиданности хлопнула я глазами. — Не-ет. Извини.

— А я вас с Ником помню хорошо. Нам вас канцлер Исбург на занятиях в пример всегда ставил. А потом — такая честь. Я — в напарниках у Ника Подугора. Он многому меня научил, Агата. И теперь — моя очередь.

— Очередь зачем?

— Показать, что Ник возился со мной не зря. И спас меня тогда, в Ущелье сов тоже не зря.

— А-а, — громко выдохнула я. — Хо-рошо... Хорошо. И чем ты мне помочь сможешь? Ведь ваша контора уже поставила на этом деле большой жирный крест.

— Нет, не крест пока, — нахмурил лоб Эрик. — По крайней мере, до следующей активации объекта. Тогда, я думаю, в дом вновь поставят зеркало. Другое, конечно. И примут меры.

— Ага. Но, вовнутрь не полезут.

— Нет, — отрезал он. — Смысла в том нет. Вот так глупо, в лоб туда лезть. Не факт, что угодишь куда надо.

— Ну да, — хмыкнула я, поежившись. — Все реки текут. Это я уже... поняла... Значит, в следующую третью ночь полнолуния попрыгают вокруг новой "двери" и успокоятся.

— Так точно. Это — обычная схема.

— Ага, — вскинула я к нависающим веткам клена лицо. — "Обычная схема"... Эрик... ты хочешь мне помочь?

— Так точно, — вмиг подобрался он. — Я буду работать внутри конторы. Ты — снаружи. Может, мне и отпуск под это дело...

— Отпуск?.. Пожалуй, нет. Иначе доступ к "внутренностям" Прокурата сильно затруднится. И, знаешь, что? Я завтра с утра хотела еще раз осмотреть Дом выскочек. Ты можешь это устроить?

— Дом выскочек?.. Ладно. Я сниму с защитного заклятья ключ... Агата? — оскалился, вдруг, Эрик.

— Да?

— Так, значит, ты мою помощь принимаешь?

— Так точно, рыцарь Лапиньш. Завтра в восемь жду вас здесь же. Махнем на объект.

— Ла-дно. Ладно, Агата, — пылко выдохнул он. — Спокойной ночи. До завтра.

— До завтра, — невольно улыбнулась я. — И, Эрик.

— Что? — застыл парень.

— Одень гражданское. Так, на всякий случай.

— Угу, понял!

"Понял" он... И какая между нами огромная разница. В годах — каких-то четыре-пять лет. Но, один еще полон юношеских порывов и комплексов, а другая чувствует себя сейчас... И, придав лицу ненавистную уверенность, развернулась в сторону горящих окон дома...

Длинная ночь, полная мутных рваных снов и вздохов в подушку, все ж закончилась. И кому она вообще была нужна? Только оттягивает реальность стуком часов в родительской гостиной внизу. Громким, гулким. Чтоб их демони супрезел аних, эти часы. Вернусь в свою квартиру, первым делом выброшу ходики. И домового, чтоб не подвывал больше в каминную трубу. Оперный певец...

— Доча, там к тебе тот самый...

— Я иду!..

— Доброе утро, Агата!

О-о, зато у Эрика с утра сил было на целую дюжину таких вот, как я:

— Ага... Пошли, — и черкнула под кленом у калитки арку подвала...

Сразу на месте нас гостеприимно обдало свежим восточным ветром. Я в ответ поежилась и дернула за шнурки на горловине рубашки. Эрик лишь еще шире расплылся в улыбке:

— Ты постой немного. Я сейчас. Ключ наша комтурия накладывала. Стандартный. Дело минуты.

— Давай, — оглядываясь с крыльца, зевнула я.

Дом как дом. Бесприютная убогая серость. Бугор как бугор. Зеленый, густо заросший. Хотя сила чувствуется и сейчас. Да только не поймешь в этой мешанине из корявых кадетских посылов и местного силового "тумана", где что хлопьями медленно тает. День-два и исчезнет совсем. И то и другое. Ах да, здесь же еще эксперты поработали. Вон их желтые "кляксы" следами вокруг стен, в примятом бурьяне и глубже по радиусу в лес... Действительно, окрестности обошли. Не врет... родная контора.

— Агата — всё. Заходи, — гостеприимно распахнул Эрик двери. У-у-у... И здесь — сквозняки. — Что ты хочешь посмотреть? — вспорхнула парочка птах с окна под его гулким зовом.

Я, проследив за ними, кивнула в конец облезлого коридора:

— Там. В месте основного потока. Где зеркало и стояло.

— Ладно, — первым захрустел он штукатуркой под подошвами.

Я медленно двинула следом, отмечая признаки силовой зоны по сторонам и изменения за последние полдня. И тех и других в итоге набралось немного. Даже если сравнивать с собственным прошлым из кадетства. Да оно и понятно: Дом выскочек — учебный полигон. Здесь все по описи. Проверено и зафиксировано. И даже если местные искатели приключений влезут (что вряд ли в виду охраны от Прокурата), то все одно, накануне каждых учений все тщательно проверяется на сохранность... Кажется, второй, да, второй комтурией. Она этим занимается.

— Эрик, где оно стояло? Мне надо точно знать, — остановилась я на пороге сумрачной большой комнаты с наглухо заколоченными окнами. Скудные лучи солнца едва пробивались в щели между рассохшимися досками. Падали на гнилое кресло в углу и полосами выхватывали оббитые стены.

Парень с прищуром медленно развернулся по кругу:

— Вот здесь, — вскинул руку в простенок между окон. — На полу, приставленое к стене. А теперь — в лаборатории Прокурата. До последнего осколка.

— Ага, — направилась я туда. — И это — без изменений. Стояло там же, как и много лет назад. Что до самого зеркала... Высокое, узкое. В разъеденной жучками раме. По-моему, липовой. Крашеной когда-то под золото. В верхнем правом углу — след от магического заряда в виде круглой подпалины. И в том месте еще само зеркало треснуло... двумя, нет, тремя расходящимися в стороны лучами.

— Вот это память, — хмыкнул сбоку от меня Эрик. Потом потер свой выдающийся лоб. — Трещины, значит?

— Ага.

— И подпалина?

— Так точно... Эрик, расскажи мне еще раз: как проходили сами учения. Где в это время был Ник, преподаватель кадетов...

— Господин Коржун?

— Да. И ты сам.

— Ладно, — старательно выдохнул он. — Как все тогда проходило... Я вообще на подобном мероприятии в новом качестве был впервые. Меня Ник с собой взял в помощь.

— Это я знаю.

— Угу... Мы с ним встали по диагонали. Я, — развернулся Эрик к двери. — у входа в дом, слева. Он — тут. Господин Коржун бегал, то есть, сопровождал кадетов. Поэтому я в основное время Ника не видел. Слышал только, — хмыкнул он. — Пару реплик в адрес самых прытких. Потом... потом мы собрались в холле у входа и подвели итоги. Господин Коржун огласил оценки и увел всю ораву на улицу. А Ник... — смолк парень.

— Что, "Ник"?

— Он, как будто, что-то забыл здесь, в этой комнате и вернулся. Потом вышел наружу. Я у него спросил: куда он теперь. Мы из-за дождя подвалами сюда, без грифонов. И он сказал, что я свободен. А он сам все еще раз проверит и закроет.

— Сам?

— Да, Агата, — скривился Эрик.

— Но, ведь это — не по инструкции? — опешила я.

— Ну... да. Поэтому я про данный факт ничего при расследовании не сказал, — отвел парень взгляд. — Не хотел его подставлять. Да и сам тоже виноват — не надо было домой тогда спешить. Без него. Всегда ж вместе, а тут...

— А тут, значит, — нахмурилась я. — Эрик, он зачем-то в эту комнату вернулся. Зачем?

— Не знаю, Агата. Сам голову ломаю. Все нормально здесь было. Углы мы все после кадетов подчистили. Всплеск уже пошел на убыль. Да и странный он в ту ночь был.

— Всплеск?

— Угу. Хотя мне судить трудно. Вроде, общий фон был и замутнение, но вот локальных очагов — нет. И на зеркале этом. Они, видимо, позже появились.

— Видимо, позже... Но, зачем он сюда вернулся? Что его тут привлекло?

— А хоб... кто ж знает? — потерянно вздохнул парень.

— Ну, хоб, может и не в курсе. А вот я знать буду... Есть идея. Пошли.

ГЛАВА 4

Деревня Поперечка с края бугра была похожа на стайку разномастных толстых цыплят, сгрудившихся под боком у своей грозной матери. Пологой, заросшей кривым смешанным лесом и с сомнительной репутацией. Да видно оная здешних селян не пугала, раз строились они, взбираясь огородными и пастбищными боками прямо на бугор. То есть мать свою... Чтоб ее... Это я так в "деревенский фактор" погружаюсь...

— Агата? — скривился с рукой у лба Эрик, застывший рядом. — Почему в обход от Дома выскочек сюда пошли, я понял. А вот зачем?

— Точно пока не знаю, — обозревая жизнь внизу, протянула я. — Да только еще в береднянскую свою бытность научилась относиться к деревенскому фактору очень серьезно.

— Угу... А что в него входит? Кроме примерной численности местных и их уровня жизни?

— В этот фактор?.. Во-первых, здешние моральные ценности. Во-вторых, специализация по роду занятий. Это так, если "с бугра". Остальное — уже изнутри. Если нужные вопросы задать и умудриться вызвать при этом... доверие.

— И что с местными "ценностями"? — уточнил Эрик. — Ты вон про тот, давно не беленый православный храм на окраине?

— Ага. И про него тоже. Судя по состоянию здания, здешний Батюшка мясо ест не на каждый обед. Видишь, и ворота давно заржавели и купола?

— И колокольня — в лесах. Определяя по серости досок — уже не первый год.

— Так точно, — хмыкнула я. — А вот сами деревенские дома... глянь.

— Много двухэтажных. Резные фронтоны, окна и ворота окрашены... Процветают попереченцы.

— А если еще посмотреть?

— Еще? — выдохнул парень. — Ну, заборы...

— Что, "заборы"?

— Заборы — без дыр и ровные. Это — тоже признак достатка.

— Только и всего?

— А что еще то? — недоуменно развернулся Эрик.

— Их высота. И внешняя, со стороны улицы. И внутренняя. Между соседями. А это значит...

— Никому не доверяют, — скривился он.

— Так точно. Живут единолично, своим умом. Глянь, даже лавочки у палисадников не везде... И еще — заборы вокруг пастбищ. Заметь, не огородов, кстати, не таких уж и больших, а именно пастбищ. А внутри их...

— Овцы... Угу. Причем, коровы и козы — на общем, за деревней. А овцы — на отдельных, — явно втянулся он.

— Но, это уже из "специализации". И, если ты заметил, овцы здешние, не мясные и не молочные. Смотри, ходят еще свежестриженными.

— Угу. А вон те постройки на дворовых тылах с дымящими печными трубами, очень сильно смахивают на мелкие мастерские. И если при-глядеться...

— Та-ак?..

— Точно! Под открытыми навесами рядом что-то сохнет. Разноцветное. Но, отсюда из-за заборов не разглядеть.

— Еще бы, — удовлетворенно скривилась я. — Меры против конкурентов. А сохнет там окрашенная овечья пряжа, из которой здешние мастера потом ткут ковры. Очень хорошие. Двусторонние, с геометрически-условными изображениями искривленных деревьев по периметру. Это — местное "клеймо". И стоят они, кстати, не меньше лучших джингарских.

— Это ты всё сейчас... "с бугра" поняла?

— Нет. Просто, у моих родителей в гостиной лежит один из здешних "шедевров". Так что...

— Я понял, — выдохнул Эрик. — Но, все равно... урок — наглядный.

— А то, — прищурилась я на него. — А теперь спускаемся в святая святых. И, кстати...

— Угу. Я — не из Прокурата. Наши здесь уже накануне все дома перетрясли, что авторитета моей конторе явно не добавило. А ты...

— Да хоть из газеты... "Ладмения. Будни". И почему бы нашей редакции не прислать в это выдающееся место сразу двух корреспондентов? Спускаемся?

— Ладно, — еще раз глянул парень с высоты на дома. — Пошли... Агата, а ты ведь на вопрос мой так и не ответила.

— На который? — на ходу оглянулась я. — А-а... Пока будем внимательно слушать здешние байки. Фольклорные. А выводы об услышанном сделаем потом... — ну, не рассказывать же ему, в самом деле, о своем интуитивном зуде в плечах?.. Может, после... когда-нибудь... — Эрик?

— Что, Агата?

— И свечение свое магическое тоже сверни. Пользоваться можешь, но, только осторожно...

Да, ремесленные деревни от обычных и в правду, отличны. Нет духа единения, присущего вторым. Когда и в радость и в горе — всегда толпой. В первом случае — за общий стол с пузырями. Во втором — с топорами и вилами на врага. Здесь же данное отличие виделось, я бы даже сказала... да слишком выпирало. Взять хоть полное отсутствие отрядов бабок на своих исконных "наблюдательных постах" — лавочках... Досадно. Потому как последние бы нам, ох как сгодились.

— Да-а... "Языков" что-то нет.

Верно, в качестве "языков". А раз так, то:

— Берем первого попавшегося по дороге, — поправляя сумочную лямку, вдоль улицы прищурилась я.

Однако, пройдя уже добрую ее половину "попались" нам лишь три братца-порося, высунувшие из стандартного палисадника бляхи. Но, я по животным не спец. Мне бы... уф, согласна и на своих "кровных клиентов". Да где их в разгар дня взять?..

— О, цель вижу. Прямо по курсу, — наконец, сквозь зубы оповестил Эрик.

Долгожданная "цель" в виде солидной тетки, выплывшей из левого проулка к нам на встречу, вдруг, замерла, но через пару секунд вновь засеменила по тропке меж лопухов. Лишь набитую до верха корзину из одной руки в другую перебросив.

— День добрый! — едва между нами остались ярда три, бодро огласилась я.

— Здравствуйте, уважаемая, — важно добавил от себя Эрик.