В свои одиннадцать лет понял главное гнуться бесполезно, нужно гнуть всех. А вот для этого необходимы были две вещи. Знания и сила. Знания приобретал, читая серьёзную литературу по психологии, читал всё подряд, часто ничего не понимая. Наращиванием объёма мышц, силой тела и духа, нужно было срочно заняться. Путь был один, простой и трудный, заняться серьёзным спортом. Спортивные секции в те годы были при всех дворцах культуры. Один такой дворец был недалеко от моего дома, туда и направил свои стопы. Предстояло ещё выбрать спортивную секцию для своих целей, этим и занялся, чисто мыслительным путём. Размышлять не трудно, и так ...
Секция бокса меня не прельщала, прыгать, махать кулаками, быть и получать, интерес сомнительный. Борьбой заняться был не прочь. Тогда борьба имела только два вида классическая и вольная. Мне лично особенно нравилась вольная борьба, в ней разрешалось применять подножки, подсечки, захваты за ноги. И самое главное она пользовалась популярностью у тех ребят, кто очень влиял на окружающих людей, их побаивались. Это было как раз то, к чему я стремился.
Не знаю, чем это можно объяснить, но тяжёлыми видами спорта занимались ребята из неблагополучных, неполных, бедных семей. Это и обуславливало их поведение. Они горой стояли друг за друга, обидчик одного из них всегда сталкивался с коллективом физически сильных уверенных в себе, не боящихся никого и ничего ребят.
Эти соображения привели меня к тренеру секции вольной борьбы. Я набрался смелости и попросил его разрешить мне заниматься в его секции. Но моя далеко не спортивная фигура и одиннадцать лет не впечатлили его. Он мне отказал.
В секцию принимали с четырнадцати лет, но отступить и ждать я не мог. За время ожидания мой порыв мог просто угаснуть, а я привыкнуть к унижениям и побоям. Понимал ли это тогда? Увы, не помню! Помню, что не сдался и действовал.
Брал спортивные тапочки, трусы, майку, плавки одевал это на себя и как на работу полгода ходил на "тренировки". Начинал с малого, просто сидел у порога зала, где тренировались ребята. Затем осмелел, начал им помогать раскладывать и убирать маты, чучела, гири, штангу, блины. Так постепенно познакомился со всеми ребятами, лишнего работника они не гнали, просто эксплуатировали. В общем, привыкли иметь меня на подхвате. В этой группе было пятнадцать человек, самому старшему из ребят было девятнадцать, младшему шестнадцать лет. Уже три года три раза в неделю они тренировались вместе, став коллективом, ибо встречались не только на тренировках. Раз в неделю в субботу они все вместе ходили на танцы, основное развлечение тех лет. Танцы это были общие, как теперь говорят "тусовки", с обязательным выяснением отношений с другими и битьём лиц, не понравившимся лицам. Вот в этот сплочённый коллектив физически крепких парней я и стремился попасть, установив для себя принцип поведения, не лезть никому в глаза. Ему и следовал, делал всё молча.
Прошло три месяца таких посещений "тренировок", когда меня, наконец, заметили. Ко мне обратился "Казак", он действительно был похож на одного из героев картины "Казаки". По сложившемуся статусу в этом коллективе это был второй "авторитет" в нашей секции. То, что именно он обратился ко мне, уже значило многое, поэтому я был польщен его вопросом:
— Как тебя зовут?
Здесь возникли трудности, вызвавшие у меня замешательство, дело в том, что в группе все обращались друг к другу по кличкам. Но я ещё не был своим, да и возрастом не вышёл. Поэтому, помявшись, просто назвал своё имя. Хотя и ликовал, светился от счастья, для меня это был шаг вперёд. Его и сделал, пошёл дальше. Теперь я переодевался в общей раздевалке и в уголке терзал чучело, неуклюже повторяя приёмы разучиваемые коллективом. Подражая всем, таскал "железо", качался, но занимался этим осмотрительно, стараясь не путаться под ногами у ребят и только тогда, когда пустовали снаряды и штанга. Таскал их, постанывая и потея, как делали все ребята. Меня не гоняли, позволяя делать всё, что считал нужным. Такое отношение подтолкнуло меня сделать следующий шаг, однажды осмелел и занял место в конце строя. Меня не прогнали и даже удостоили вниманием, Теперь ребята подходили ко мне указывали на ошибки. Эти ошибки я делал в борьбе с моим строптивым противником и упорным противником. Чучелом. Так проходили дни, слагаясь в месяцы. Но однажды всё изменилось и не просто изменилось, в один из дней изменился мой статус!
"Кальмар" пришёл на тренировку с перевязанной рукой. Повредил он её на практике в мастерских ПТУ, где он учился, в силу этого "Гном", его спарринг-партнёр, остался один. Он, окинув всех взглядом, остановил его на мне, подумав, призывно махнул мне рукой. Я с бешено колотившимся сердцем подошёл к нему, он кивнул ..., и принялся терзать меня, трамбуя моим телом маты.
Вначале я летал, парил в воздухе яко птица, особо не сопротивляясь. Терзают и терзают, подумаешь проблема? Но внезапно обнаружил, что понимаю и предопределяю его действия, да и само тело начало проводить какие-то движения автоматически. Вначале всё это делал неуклюже, не смело, но с каждым разом неуклюжесть уходила, движения тела становились более пластичными, в какой-то момент обнаружил, что силёнок сопротивляться ему у меня хватает!
"Гном" этого не заметил. Захватил меня за руку и начал проводить приём, бросок через бедро. А дальше произошло неожиданное, посредине проводимого приёма "Гном" улетел в угол, нарвавшись на мою подсечку. Все замерли. Замер и я, ничего не поняв и испугавшись. Поверженный противник вскочил, возмущение своим поражением, злость распирали его. Это мне было понятно. Его свалил с ног какой-то ..., ну, в общем, "недотёпа".
Чувство обиды бросило его на меня, а мне терять было нечего. Представлял, что будет дальше! Сопротивлялся отчаянно, как обречённый на смерть и он опять, нарвавшись на мой контрприём, улетел в угол.
Что б никто не подумал, что я супермен скажу сразу. Весил он килограммов на десять меньше меня, а так же был на голову ниже ростом. Но не смейтесь, мне доставалось и от более мелких противников. Мой противник, "Гном" лежал в углу с изумлённым лицом, я застыл на месте, прикрыв глаза, в ожидании ...
Установившуюся тишину нарушил смех "Чижа". Это был высокий, мускулистый парень, молчаливый авторитет нашего коллектива. Отсмеявшись, он сказал:
— Ну, ты даёшь "Сынок"! Теперь я на очереди быть растерзанным тобой?
После его слов рассмеялись все, даже поверженный мной "Гном". Ведь я был не чужой, а один из них! Известно, что успехи своих "парней", только радуют. Так я получил кличку и был принят в коллектив.
Это дало мне много чего. Я поборол страх перед противником, приобрёл уверенность в своих силах, поверил в себя. Теперь я тренировался вместе со всеми, моими партнёрами были ребята примерно моего веса. Это меня не угнетало, чувствовал себя уверенней. Теперь сопротивлялся упорно, используя силу и приобретаемый опыт. Так влился в коллектив, как хотел.
Но дома дела были не так хороши. Заболела мать, ей сделали операцию. Почти месяц она полежала в больнице, потом более полугода он лежала, не вставая дома. Это было тяжёлое время. Но понять, осознать всё это, я ещё не мог. Не тот был возраст и соответственно не то понимание жизни. Назвать моё непонимание можно как угодно. Оглядываясь назад, могу заметить только одно, от непонимания, свалившееся на мою семью горе, я переносил легко. Иногда непонимание это благо, дарованное человеку свыше, понял это позже, когда счёт потерь продолжился ..., а тогда ..., старался помогать по дому. Бегал в аптеку. Сначала за лекарствами, затем, когда матери стало хуже, за кислородом. Трудился в меру своих сил, мыл полы, убирал в комнатах, ходил за продуктами в магазин, тянул дом, вернее наше не хитрое хозяйство на себе.
Лечение, консультации профессора, всё это отбирало много денег из семейного бюджета, хотя медицина тогда считалась бесплатной, но платить приходилось всем. За всё. Несмотря на эти траты, результатов не было, матери становилось всё хуже и хуже. О том, что её может не стать? Даже не думал. Но в один из дней мать умерла, болезнь победила.
Мне было тринадцать лет, я ещё много чего не понимал. Это горе не было осознано мной, как уже говорил, понял и осознал эту утрату намного позже. А тогда переживал, но про себя, стараясь сохранять невозмутимое лицо и горько рыдая в душе ...
О постигшем меня горе не распространялся, но все жили рядом и были более внимательны к соседям, вот и знали всё. Это ещё больше сблизило меня с ребятами. Понять это помог случай. Наша школа была восьмилетней, мои воспитатели садисты-любители учились в восьмом классе, а я заканчивал шестой.
В связи с тем, что потихоньку начал давать сдачи и отвечать синяками на их телах на получаемые от них синяки, они изменили подход к этому вопросу. Моим воспитанием занимались по новому принципу. Это делали только при условии, что их собиралось не меньше пяти, так же часто призывали в помощь старших братьев. Семьи тогда были многочисленные, резервов хватало, все семьи имели по трое-четверо детей. О демографической катастрофе тогда не говорили и не думали, рождаемость была на должном уровне, народ старался, доплачивать за рождение детей не требовалось. Вот так жили. Бедно, но весело.
Под руководством старших бездельников младшие закаляли моё тело и мужество, как им хотелось. Если я успешно сопротивлялся младшим и давал им сдачу, тогда за дело бралось старшее поколение. После одного из таких учений я пришёл на тренировку, весь разукрашенный. На моём лице, ногах и теле, синели отметины моей доблести и отваги, прятать их было бесполезно. Да я и не обращал на них внимания, вот они и были видны всем. Никто из ребят ничего мне не сказал, казалось, никто не обратил внимания на мои отметины, тренировка прошла как обычно.
На следующий день на второй перемене меня посетили мои воспитатели. Не приближались ко мне, из-за своей малочисленности, их было всего лишь трое моих "добрых друзей" из восьмого класса. Они уведомили меня о решении их старших братьев, осуществить моё воспитание после уроков, ибо они не довольны моим поведением. Выслушал их приговор, стараясь сохранить выражение спокойствия на своём лице. Это было очень не просто, но справился, а затем начал размышлять. У меня было два шикарных варианта. Первый это удрать, выдумав байку для учителя с последнего урока. Второй вариант тоже был похож на первый, но несколько отличался, предполагалось тоже бежать, но после окончания занятий через забор. Выполняя воинский манёвр, известный в народе как отход огородами.
Но было и понимание того, что долго не побегаешь, до конца учебного года был ещё целый месяц. Это и остановило меня, заставив принять третий вариант. Это было героическое решение идти и сражаться, закаляться как сталь! Она ведь тоже синего цвета? Понятно, что после закалки.
И вот прозвенел последний звонок. Собрав учебники и тетради, я направился на встречу с предначертанием судьбы. Сердце отчаянно стучало в груди, дыхание прерывалось, ноги были ватными. Так я познал чувство животного страха, но поддаваться ему не стал, учился побеждать его. Просто ничего другого мне не оставалось. Вот и шёл ...
Трое взрослых парней ждали меня у выхода из школы. Ждали весело, потирали руки, строили рожицы, демонстрируя, что меня ожидает. Я этих "палачей" знал, они учились в железнодорожном училище, за их спинами сгрудились семеро восьмиклассников. Увы, я был один и знал свою участь. Приготовившись к побоям, с гулко колотящимся сердцем шёл к ним.
Думаю, так рождаются герои! Или просто нормальные люди ...
Один из старших парней схватил меня за плечо одной рукой, второй рукой он схватил меня же за ухо. Очевидно, он был любознательным парнем или хотел, определить съёмная эта часть моего тела или нет? Ждаться окончания его исследований я не стал, это было всё-таки моё ухо. В исходе этой схватки был уверен, она решиться не в мою пользу, победит количество врагов, в этом ни на мгновение не сомневался. Выбора у меня не было. Долго не раздумывая, действовал на автомате. Подбил руку исследователя моего уха и провёл приём, из каталога вольной борьбы. Там он числится под названием "подсечка". Провёл приём хорошо и грамотно, впечатав любознательного здоровяка в кирпичный забор окружавший здание и двор школы. Здоровяк, садист-любитель, крепкий кирпичный забор пройти не смог, строили тогда качественно, вот он несколько минут и сохранял неподвижность, прислушиваться к своим ощущениям. Понятно, что ему было не до меня. Но я не расслаблялся, помнил о том, что врагов ещё много, повернулся, ожидая вмешательства других оппонентов. Когда их много поражение одного других не остановит. Вот и готовился продолжить бой, с известной концовкой, но мои противники стояли с испуганными и озадаченными лицами, устремив свои взгляды за мою спину. Мне было всё равно, на победу не рассчитывал, знал, что набьют всё подряд и с этим уже смирился. Но было интересно узнать. Что их так озадачило? Этот интерес и победил все остальные проблемы. Опустил руки вниз и обернулся. Увиденное зрелище обрадовало и обнадёжило.
За моей спиной стоял "Гном", гроза железнодорожного училища, а за ним расположились шестеро ребят из нашей секции. У местных храбрецов они были известны, как очень сильно бьющие всех, их авторитет сомнениям подвергать не рисковал никто. Каждый понимал, что с кулаками на железный паровоз не полезешь, если есть мозги. Мозги у них были, они пытались понять, что привело сюда этот паровоз и как им себя вести, ведь они пришли просто развлечься, попинать наглеца. А здесь такая незадача ...
Помог им "Гном".
— Привет "Сынок"! Мы собрались на озеро и решили зайти за тобой. Составишь компанию?
Сказал он. Задрав голову и положив свою руку мне на плечо.
У меня пропал голос. Я только кивнул в ответ, пожимая руки остальным. И в это мгновение всё понял! Мои синяки не прошли не замеченными ребятами, они всё поняли и решили помочь, защитить своего. Это сейчас усердно и демонстрировали, подчёркивая нашу близость, пожимали мне руки, похлопывали по плечу, не обращая внимания моих истязателей. Это был спектакль, и следующее его действие последовало скоро. "Казак" с озадаченным лицом, сделав вид, что только сейчас заметил моих противников, обратился к остальной своей команде:
— Ой, парни, у нас проблемы! Сейчас нам наваляют! Что делать?
Испуганным голосом сказал он, при этом сильно сжав локоть одного из старших парней, команды моих истязателей.
— Вот попали! Кто отведёт наши беды?
Продолжил он, испуганно осматриваясь по сторонам. И тут вмешался "Гном". Он скрутил рубашку на груди второго парня и пропищал:
— Не бойся! Я ведь с тобой! Отобьёмся! Это у них большие проблемы! Слизняки вшивые!
Дальше грянул скоротечный бой. Жестокий и страшный! Правда, закончился он очень быстро, в завершение его мои не состоявшиеся воспитатели получили удары ногами по мягкому месту и позорно бежали, вытирая разбитые носы, втянув головы в плечи.
Ещё несколько недель трое-четверо ребят встречали меня после школы. Но первого урока было достаточно всем и в школе, и на улице. Молва о том, кто мои друзья разнеслась быстро, желающих трогать меня больше не было.
