Зови меня Алиса

— Ты говоришь так спокойно, будто ставишь опыты на микробах...

— Я уже поставила опыт. На себе. С тобой ведь пока ничего не случилось?

Эх, Алиса, Алиса... Я поглядел в окно. Двор вроде был прежним. Я вроде бы пока не исчез.

— А что теперь ты собираешься делать?

— Пока не знаю, — сказала Алиса, вздохнув. — Переброс был в одну сторону. О возвращении речи не было. Даже в случае, если бы эффект бабочки в том времени дал импульс в нужном направлении. А теперь — и подавно. Так что придется мне скрыться, где-нибудь в лесу. А ты мне будешь приносить еду.

— Сейчас ещё холодно...

— Я закаленная. И простуды не боюсь. Куплю палатку.

— Тебя должны будут как-то вытащить отсюда, — сказал я, не слишком уверенно. — Надо только знак подать, понятный кому надо, но не слишком заметный. Засветиться на соревнованиях, или в фильме каком-нибудь. Или проектную литературу проштудировать. Там должны проявиться подсказки, понятные только тебе. Насчёт точки возврата.

— Я читала про Проект. Только со мной — не та ситуация... — Алиса замолчала, и вдруг хитро прищурившись, сказала: — А ведь ты любишь её.

— Кого?!

— Алису. Ты говоришь со мной, а видишь Алису из будущего. Тебе хочется, чтобы я была ею.

— Так ты ведь и есть — Алиса из будущего!

— А ты знаешь, что означает — Алиса? На сленге временщиков это хронавт-камикадзе. С билетом в один конец.

— А кто же ты на самом деле?

— Алиса и есть. Да ещё и попавшая не туда, куда надо. Я тоже ждала, что Алиса к нам придёт. И мечтала побывать с ней в том будущем. Я представляла себя Юлькой Грибковой. Знаешь такого персонажа? А теперь я сама — Алиса.

Я, надо сказать, был готов к подобному. Наивно ведь надеяться на то, что книжка станет стопроцентной явью. Но мне действительно почему-то хотелось находить в Алисе сходство с книжным персонажем.

— Странно, — сказал я. — Получается, Алиса так навсегда и останется девочкой из будущего. Даже для вас, через сто с лишним лет.

— Почему — через сто?! Двадцать три минус одиннадцать — сколько?

Вот это был удар посильнее предыдущих.

Она ведь сразу так и сказала — двадцать третий. А я-то вообразил...

Она — почти что современница.

Сейчас она ещё скажет, что звать её Эльвира, или Прасковья, и что ей уже за сорок. А правда, сколько на самом деле ей лет? Бывают ведь такие мелкие и худенькие женщины, которые и в сорок выглядят как пятиклашки.

— Ты сейчас уже родилась?

Алиса вскинула брови:

— Я? В смысле — здесь? Нет ещё. Должна родиться семнадцатого ноября. В этом году. Я не шучу, это просто совпадение.

— А если тебе попробовать добраться до вашего городка?

— Попробовать можно. Но скорее всего, раньше чем после переброса я попасть туда не смогу. Как наши собаки. Они ведь могли за три дня добежать, а плутали по месяцу. Что-то их не подпускало к зоопарку. Есть в теории понятие замыкателя. Хронавт, попав в прошлое, не сможет встретить самого себя. Либо помешают разные случайности, либо при замыкании хронопетли он погибнет. Может быть, незаметно для прошлого себя. Собаки скорее всего, чувствовали близость хронопетли, и держались на расстоянии. А когда воздействие прекращалось, они возвращались к Степанычу.

— Как ваш городок называется?

— Тебе лучше не знать. Зоопарк. Впрочем, возвращаться туда сейчас я смысла не вижу. Материалы по хронавтике со мной не отправили. Колеида должна была охватить как минимум всю научную группу.

— Не понял...

— Если бы я изменила прошлое, то по крайней мере наши временщики должны были оказаться в новой реальности. Вопрос только в том, сразу же после моего переброса, или через какое-то время, например равное времени от переброса до момента наступления эффекта бабочки. Если не сразу, то мне торопиться уже некуда.

— Почему?

— Когда я пошла, уже начался штурм.

— Кого?

— Бункера. Лабораторного. Где испытывалась машина времени.

— Ничего себе. Что же у вас там такое творилось?

Алиса тяжело вздохнула. На глазах выступили слёзы. Насупившись, она сказала глухо:

— Я, наверное, не должна была здесь об этом говорить. Но попадание сюда у нас всерьёз не рассматривали. Я не знаю, что там у нас произошло. И мне здесь некому открыться, кроме тебя. Но может так случиться, что тебе лучше ничего не знать, ни обо мне, ни о Зоопарке, ни о будущем... Боюсь, я тебя... уже подставила своим появлением здесь.

— Да-а, — сказал я. А что тут ещё скажешь? Не биться же теперь в истерике. — Круто. Только Терминатора нам тут не хватало. У вас там Терминаторов ещё не делают?

— Нет. Только экзоскелеты с киберганами.

— У нас, в России?

— Да, опытные образцы. У нас, в Зоопарке, например, делали.

— Я просто диву даюсь, что это за зоопарк такой?

— ...А в Штатах они уже приняты на вооружение.

— И сколько это весит?

— Вместе с оператором? Килограмм 150.

— Значит, терминаторов нам можно не бояться. Ты же говоришь, предел — тридцать кило. Бояться надо лилипута-смертника.

Алиса даже не улыбнулась. Сказала серьёзно:

— Возможно. Может быть, он будет не один. И они уже могут быть здесь.

— Погоди, ты же говоришь, что должна была попасть в тридцать пятый, так? И они ведь могут попасть чёрт-те куда. Если вообще их отправят. Они же не знают, где ты?

— Нельзя исключать, что они узнают, куда и в какое время я попала. Я наверняка так или иначе вскоре засвечусь.

— А ты где должна была появиться?

— Предполагали, что где-то под Новосибом.

— Он на линии заброса?

— Да. В секторе.

Я принёс изрисованный фломастерами глобус. Пацаны мои в своё время получили по ушам. Хоть бы карандашами рисовали. Как я.

Я протянул Алисе простой карандаш.

— Где примерно ваш городок?

Алиса ткнула карандашом рядом с Москвой. Километров за двести к северо-востоку. Я провёл черту от этой точки к Новосибу. А потом другую, к нам, на юг Байкала. Почти параллельно.

— Интересно, — сказал я. — Ты улетела вдвое дальше, чем по расчёту, да? Но ближе по времени.

— Там что-то связано с движением планет, прецессией оси, и много ещё факторов. В случаях с собаками у них все расчёты сходились. А тут... я не знаю...

— Ну, раз ты здесь, расскажи хоть, почему у вас там всё так хреново вышло.

— Я так-то... немного знаю. Мы в Зоопарке жили, как в другом мире. То, что было за периметром, нас почти не касалось. В зоопарке были научные институты и экспериментальные цеха. Там разрабатывали много разных новых штуковин. Например, наноткани для экстремальных условий — у меня комбез из такой. Греет, не промокает, и не марается. Те же экзоскелеты — для медиков и для военных. Сверхпроводники, электронику на их основе. У меня спутник "сделано в зоопарке", проц восемь на семь.

— То есть?

— Восемь ядер по семь гигов... Памяти — 40 тер.

— Терабайт?!

— Ага. С речевым и всё такое. Только все почти наработки шли в долгий ящик. В производство их не пускали. Бизнес, выгоднее было за бугром ширпотреб закупать. Зоопарк, как мне сказали, последние годы держался только на энтузиастах. Которые работали за гроши, и не хотели сваливать на Запад. Начальство получало гранты, бонусы, пилило их, и жило припеваючи. На большую науку денег не давали, временщиков официально даже разогнали за убыточность, но они нашли выход. Они стали работать... в общем, под видом других исследований. Изотопы, сверхчистые материалы, то есть то, что обещает сразу готовый товар. И создали опытную Машину.

— А ты как к ним попала?

— У меня папа с ними дружил. Исследовательский центр был общий на три института. Пока начальство получало из бюджета деньги под исследования, нас не трогали. А потом денег не стало, в зоопарке год зарплату не платили.

— Вообще?!

— Ну да, только иногда привозили продукты — под зарплату. Втридорога.

— Как в девяностых. Знакомо. Только тогда у нас зарплату раз в два-три месяца, но давали. Зато все кинулись картошку сажать.

— Вот-вот. У нас там у многих давно уже были участки, а тут вообще все стали огородниками. Мы, считай почти до последнего нормально жили. Картошку на огородах бичи не копали, урожай не снимали с грядок. А за забором на дачах то и дело были перестрелки. У нас-то не было никаких бомжей и хулиганов... пока не сняли периметр.

— А почему его сняли?

— Ракетчиков расформировали, по договору о сокращении ПВО России. Как сняли периметр, так и началось. Мародёры приезжали десятками, на грузовиках. Крушили лаборатории. Одни вывозили оборудование, другие тупо добывали цветмет. И просто шпаны понаехало. На улицу опасно было выйти. Убивали чуть ли не каждый день. Наши не сразу спохватились. Только когда кого-то из оружейников вместе с семьёй убили, собрали отряд самообороны. Вооружили всех лазерными шокерами, броники раздали. А эти стали сначала стрелять, потом карманы выворачивать. А наши тогда снарядили три экзоскелета, правда пулемет был один на троих. И прочесали городок. Разогнали колонну мародёров, машин пять. Набрали целый подвал гопников и бомжей. Семерых завалили, кто стрелять начинал. Всё засняли на видео, полицаев вызвали. Бичей полицаи отпустили почти сразу. А вот операторов загребли. И дружинников многих. Правда, набегов после ещё не было. Видно слух пошёл о Терминаторах. Забоялись. А потом... потом приехали следаки и покупатели. Причём почему-то сразу.

— Какие покупатели?

— Амеры, японцы, англичане. Многим сначала ставили условие — или идёшь работать к нам, или идёшь под следствие. А потом стали просто увозить. Когда мама с собеседования не вернулась, папа сказал — бежим в бункер. И мы сбежали к временщикам. Мы там как раз перед этим собак запускали. А временщики готовили следующий запуск. Собирался пойти э-э... Петрович.

— Он что, тридцать килограмм весил? Лилипут?

— Нет. Он просто был очень мелкий и тощий. Сорок три кило. Его уже пытались забросить в прошлое, хоть на полчасика. Чуть машину не сожгли. Но он собирался для переброса ампутировать себе ноги.

— Ни хрена себе! И что бы он там делал, безногий? Пропал бы ни за грош, в ста метрах от дороги!

— А другого варианта у них не было. Но времени на операцию уже не было. Это же месяц надо, наверное. А тут того и гляди — завтра придут. И доктора в бункере тоже не было. Петрович хотел пробраться в другой корпус, и там лазером ноги себе и отрезать. Представляешь, говорит что хоть коматозного, но отправляйте? Тогда вызвалась я, пойти в прошлое. А временщики и сказали: "Мы, мол, думали, что Петрович будет "Алисой", да видимо, судьба тебе Алисой быть". Меня ведь все и так Алисой кличут... звали, то есть. Даже учителя в школе, иногда.

— Ты тоже восемь языков знаешь?

— Смеёшься?

— Шучу...

— На самом деле она больше знает. А я — только английский. Школа в зоопарке была английская. Значит, когда мы в бункер ушли, временщики копили заряд, энергию для переброса. Зоопарк ведь и так то и дело отключали от электричества, а тут и вовсе ЛЭП отрубили. А в лаборатории был свой генератор. Неделю я готовилась, учила историю, политику тридцатых, матчасть и всё прочее. Если вдруг спутники потеряю, чтоб на словах объяснить. Четыре килограмма скинула. Они хотели ещё день генератор покрутить, но с поста передали, что пришли полицаи. Мы видели их через скрытые камеры. Они не просто пришли, они искали бункер. А в бункер было два входа — грузовой лифт и обычный. Мы сначала открыли баллоны со смолопластом в тамбурах. Это пена, вроде монтажной, для заделки пробоин в кораблях. Застывает даже под водой. Тамбура запечатались. Полицаи как это увидели, вызвали штурмовиков. Штурмовики подскочили сразу, амерские, если мы не ошиблись. Эти стали взрывать стены и перекрытия. Наши тогда пустили смолопласт в шахты лифтов, весь, сколько было. Запечатали их на несколько метров. Чтобы штурмовиков задержать. А мне сказали: "Иди"...

По щекам Алисы катились слёзы. Видеть это было невыносимо. И слушать, что она говорит — тоже. Я отвернулся к окну. Подкрадывался серый вечер, приглушая и без того бледные пасмурные краски.

Алиса уткнулась лицом в рукав, и беззвучно плакала. Я молчал. Утешить мне её было нечем. Но через пару минут я не выдержал, испросил:

— А почему штурмовики были американские?

— А какие же ещё? — зло отозвалась Алиса. — Оккупанты хреновы...

— В каком смысле?

— В прямом. У нас же после войны — интеграционный режим, по-русски говоря — оккупация.

— После какой войны? — меня словно током прошибло. Гопники и бомжи — это давно привычно. Как и мародёры с рейдерами. Но тут...

— После китайской... А-а, ты же и этого тоже не знаешь.

— Ни хренассе! — я вскочил и зашагал по кухне. — Что же ты про это сразу не рассказала?!

— Ты про другое всё спрашивал.

— Рассказывай, про войну. Когда случилась?

— В двадцать втором. В ночь на двадцать девятое мая.

— В день пограничника? То есть сразу после... Блин, на заставах, поди, как раз отмечали...

— Да. Многие заставы сразу... накрыли. В первый же день они перекрыли Транссиб, и Монголию заняли. На второй день вошли в Забайкалье. На третий день разбили наших под Читой. Хабаровск взяли за три дня, Владик — за неделю. В городах бои были жуткие. Солдат мало, а оружие со складов людям сразу не раздали. Мужики с дробовиками в ополчение пошли, так их полицаи разгоняли, по домам, пока китайские танки в город не вошли. Пацаны кирпичами с крыш кидались. А китайцы стреляли во всё, что шевелится. Без разбора. Они ведь в плен никого не берут. Кто попадется — издеваются, пока не замучают насмерть. На пятый день началась битва под Чистыми Ключами, на Байкальском тракте. Наши туда все резервы кинули, всё ополчение, всё, что было, кто подходит — сразу в бой. Мясорубка. Китайцы туда через какую-то долину прорвались, из Монголии. Они бы и раньше прорвались, на день или два, но их десант в засаду попал, на перевале.

— Да там перевала-то нету никакого, с Долины в Монголию. Застава только на дороге... В Мондах.

— Да нет же, я про авиадесант. Китайцы должны были в Прибайкалье дивизию высадить, все дороги занять. А их с какого-то перевала наши стали сбивать. Низко шли, что ли. Так вот, они раньше чем надо и высадились. В тайге.

— Откуда наши зенитчики в горах взялись? Там пограничников-то ни разу никто не видел.

— Не знаю. Слышала только что-то про старых сибиряков и ручные ракеты. Они китайцев на день задержали. Или даже на два. А говорят, что в некоторых укрепрайонах на Амуре, которые китайцы обошли, наши два месяца держались. Только на помощь никто не пришел. Даже когда перемирие началось.

— Так наши всё— таки отбились?

— Не-а. Не отбились. Когда китайцы на десятый день стали подходить к БАМу и к Николаевску-на-Амуре, вмешались американцы. В один момент объявили про какой-то референдум о независимости Сибири, о международной помощи, об избрании правительств и прочее. У амеров всё было заранее готово, не иначе. И ракеты, и президенты для независимых республик. Наверняка и Китай с их подачи к нам полез. А они, как только независимость Сибири объявили, ударили ядерными ракетами. Во имя спасения мира. По головным частям китайцев. Около полусотни ракет, по всем большим дорогам, ведущим на север. Вместе с китайцами и наших кое-где накрыло. И беженцев. Когда китайцы пришли, многие ведь сразу стали уходить, в леса. И дальше, к своим, на север. Китайцы ведь житья никому не дадут. Девчонкам так вообще... амбец. Там остались только власть имущие и проститутки. На них у китайцев спрос большой...