Русский хан

Поспешно выбежал из дома. Приехав в терем, наказал Митричу:

— Приготовь фруктов, рыбки и сварите пару кур, супчик сделайте. — Отправите плотнику Охриму. У него малой заболел.

— Все исполню, государь, — и убежал тормошить поваров.

Провел через день сеанс — мальчонка встал на ноги, родители от радости заплакали. Подарил Игнашке золотой на счастье и укатил. Если бы не "прививка атлантов", быть мальцу инвалидом, есть все таки большие плюсы от горошин безопасника.

Из детской доносились возбужденные крики, я ухмыльнулся — дед с внуком рубились в настольный хоккей. В числе всех подарков привезли разные настольные игры: шахматы, шашки, домино и коробку с настольным хоккеем. Ванюшка шустро освоил шахматы и шашки, когда тесть с позорным счетом 10:0 проиграл в каждой из них, его внимание привлек хоккей. Теперь они с внуком, а Ильяс с Иваном терзали фигурки хоккеистов по пол дня. На синтезаторе я наклепал с сотню коробок настольного хоккея и первым делом по десять комплектов отдал в кадетский корпус и общественную библиотеку. Потом, подумав, сделал две сотни копий с большой куклы, подаренной Аленке. Сотню отдал в пансион, остальные, как и хоккей, раздавали детям на ёлке.

Зашел в детскую, с трудом оторвал Толгат-хана от игры — он еле угомонился, минут пять подпрыгивал и кричал Ванюшке, что офсайда не было. Хуже пацанов, — чуть не силой выволок тестя. В кабинете он накинулся на меня

— Ты чего мешаешь, проигрываю, понимаешь, в одну шайбу, чего тебе?

— Толгат-хан, вызови пару туменов в Казань.

— Почто так? С кем война?

— Войны нет, слава Богу, только предчувствие у меня, войны скоро понадобятся. Пулеметы в туменах есть?

— Есть, есть, пойдем.

В радиорубке он переговорил с Уфой и отчалил в детскую. Хоккей как эпидемия, охватил весь город, вроде взрослые мужики, а туда же.

На другой день вызвал Савелия Хвата

— Обнаружился малоприятный факт — гвардейцев в городе всего три с половиной тысячи.

— Кто на Урале, кто в городах службу несут. Под Киевом триста гвардейцев готовят пополнение.

— Значит так, Савелий, шли десяток воинов под Киев в учебный лагерь, пусть в городе оставят пару сотен новобранцев, все остальные идут в Тулу, там их встретим. Кстати, сколько новых гвардейцев обучались у Киева?

— Десять с половиной тысяч, Государь.

— Давай готовь людей и амуницию в поход. Десяток, что пошлешь, посади о двуконь.

— Слушаюсь, государь, — Савелии козырнул и вышел.

Ночью приснился сон, настолько яркий, что казался явью — на стены города, волна за волной, накатывались татары. Тараны, мерно раскачиваясь, били в ворота, защитники города поливали атакующих смолой и кипятком. Внизу у стены валялись убитые и раненые враги — визг, гвалт стоял в ушах. Картинка изменилась, и я увидел город сверху — ешкин кот, да это Рязань. Время действия — зима, причем нынешняя.

Проснулся рывком, сел на кровати. Рядом, тихой мышкой спала Марьяша. Встал, накинул халат и пошел в трапезную. Нашел холодного квасу и сел за стол — есть о чем подумать. То, что я видел, сном трудно назвать. Скорее я видел будущее, недалекое будущее. — Бля, ну откуда татары взялись? Недаром плохое предчувствие терзало меня вот уже недели три. Сейчас посплю, а с утра алярм, всех на ноги, а не то от Рязани одни головешки останутся.

Утром созвал в кабинете ближних соратников и Толгат-хана с Ильясом. Тесть все порывался к Ванюшке, матч-реванш мол у них.

— Толгат-хан, хорош детством заниматься, орда на нас идет.

Тесть вмиг затвердел лицом.

— Откуда знаешь? Кто идет?

Я лишь ткнул пальцем в небо.

— Тесть, ты с туменом останешься в Казани и не спорь, пожалуйста. Тебе в помощь оставлю булгарский тумен, темником у них толковый командир из гвардейцев Андрей Вихор.

Толгат-хан опять начал булькать про поход.

— Тьфу ты, пойми, тебе здесь оборону придется держать до моего прихода.

Тесть выпучил глаза

— Какую оборону, ничего не понимаю.

— Сейчас поймешь, пошли в кабинет.

Собрались все — Карчи, Семен, Савелий Хват, темник булгар Андрей Вихор, Ильяс и мы с Толгат-ханом.

— Я вас собрал, уважаемые, что бы сообщить неприятное известие — через полтора-два месяца с юга придет татарская орда. Их цель — Рязанское княжество.

Посыпались вопросы — кто такие, откуда взялись?

— Подробности узнаем позже, есть одно большое НО, в наше отсутствие, Казань подвергнется нападению, поэтому здесь останется главным князь Толгат. В его подчинении оставляю два тумена — булгар и башкир. Тридцать пулеметов КПВ и двадцать минометов 82 мм.

— Государь, раз такое дело, нужно всех князей на Руси оповестить, — подал голос Семен.

— Смысла нет, не успеют они.

— Савелий, тебе тоже здесь остаться придется. У твоей новой дивизии есть толковый командир?

— Дык, государь, там ведь Афанасий управляет.

— Пойдет, мужик он головастый, гонцов отправить сегодня же. Князю Федору в Рязань, само собой, пусть к осаде готовится.

— Толгат-хан, поторопи свои тумены, свяжись по новой с Уфой, но что бы завтра они выступили. Если твои темники проволынят хоть один день, я их лично расстреляю.

Мной овладело дикое бешенство от того, что мое окружение как-то благодушно и спокойно отнеслось к моим словам о вторжении. Видение о Рязани не единственный случай — три дня назад, ночью в полусне я видел осаду Казани. Я не выдержал и взорвался

— Да вы что, блядь! Не понимаете — война у дверей! А вы тут с сонными мордами квасок попиваете! Совсем отупели от праздников и мирной жизни! А ну, встать всем, смирно, — рявкнул я во всю глотку. — Ты какого хрена сидишь, тесть мой ненаглядный, давай к радистам, живо!

Я, не владея собой, выхватил "стечкин" и шмальнул раза три потолок. Толгат-хан с обиженной мордой поспешил к радистам.

— Так, занялись срочно делами, пока я кого-нибудь не пристрелил, время пошло.

По-моему только сейчас до всех дошло, что нехорошие дела разворачиваются. Компашка порхнула из кабинета, как наскипидаренная. Зажрались ребята, мышей не ловят — сам виноват, нужно их почаще гонять, а то совсем жиром заплывут.

Вернувшегося тестя не узнать — передо мной стоял вождь-воин с затвердевшим взглядом и лицом.

— Ты, тесть, не обижайся, но дело, прежде всего. На тебя навалится орда не меньше пяти туменов, тебе оборонять город и его жителей. Воинов, кроме двух туменов и трех с половиной тысяч гвардейцев дать не могу.

— Я все понимаю, Владимир.

— Толгат-хан, после завтрака поедем за город — необходимо наметить рубежи дальней обороны. Нам повезло, сейчас зима, отбиваться легче будет.

Через час на санях и в сопровождении охраны объезжали Казань по дальнему периметру. Здесь я и посоветовал кое-что тестю. Метрах в четырехстах от городских стен соорудить стены ледяные — конница хрен пройдет. В снег подбивать колышки по всему полю, поставить сколоченные рогатки. Ну и, понятное дело, наметить сектора стрельбы пулеметов. Тесть с благодарностью принял мои советы, да и сам внес много дельного.

— Толгат-хан, вместе с Савелием завтра же начинайте заниматься подготовкой обороны. К его гвардейцам подключим горожан.

Приехав к терему, я вылез из саней, а тесть покатил к Хвату, к гвардейцам. Слава богу, засуетились мои подданные, что за народ, пока в задницу не пнешь, не пошевелятся. В трапезной меня ждали. Вся семья собралась. Пожелав доброго утра, обняв и перецеловав всех, сел завтракать.

Кусок в горло не лез, нет, это не дело, каждый раз собирать войско невестимо откуда. На границах государства обязательно должны быть регулярные воинские части — казаки.

Извинившись перед семейством — убежал в кабинет. Сел за комп — стал рассчитывать потребность в казачьих войсках, их вооружение и охват территорий их патрулирования. Общая картина складывалась не ахти, что себя обманывать — все делать придется с нуля. Слава Богу, пока что прикрывать придется южные и западные рубежи. На карте, услужливо выданной компом, наметил узловые точки порубежья — будущие казачьи поселения. По скромным прикидкам, их должно быть не менее тридцати. Нужно хорошо обмозговать данный вопрос, дать казакам определенный статус и степень свободы — на порубежье люди каждый день своей жизнью рискуют. Только кончится заваруха с татарами — вплотную займусь казаками.

Вызвал адъютанта:

— Василий, гонцы в Рязань отправлены?

— Да, государь, и под Киев десятка о двуконь ушла.

— Садись за стол и пиши указ. — С 11 января сего года жителям города перейти на осадное положение, всем строить стену вокруг Казани, дабы вражеская конница не смогла ворваться в город. А также производить все нужные для обороны работы. Следить за исполнением работ назначаю коменданта Тараса Невдобу. Главный воевода обороны Казани — князь Толгат-хан.

— Василий, коменданта ко мне, срочно.

Появившемуся через короткое время Тарасу Невдобе в ярких и кратких выражениях обрисовал положение вещей. Напоследок сказал:

— Оповести окрестные деревни и через полмесяца проведи эвакуацию людей с их скарбом и живностью. — Готовь транспорт заранее и чтобы вывез в город всех, до последнего человека — головой отвечаешь.

Ознакомил его с указом и взопревший комендант убежал прочь.

Вечером за ужином, поинтересовался у тестя:

— Как обстоят дела и делишки.

Ответ более чем положительный — они с Савелием весь день занимались на местности — гвардейцы кольями обозначили ледяную стену вокруг всего города, хватило ума и оружейные мастерские включить внутрь периметра.

— Толгат-хан, прочитай внимательно указ.

Тот прочел.

— Я знаю, ты всю жизнь воевал и крови не боишься, но тут особое дело. — Твоя главная задача сохранить горожан, да крестьяне сбегутся под твою защиту. — Марьяша с детишками останется здесь.

— Стоит ли рисковать, Владимир, своими близкими?

— Толгат-хан, а по совести ли будет? — Своих, значит, спасай, а остальных за борт. — Вот и будешь их всех скопом защищать. — Я с Семеном под Рязань — сила вражеская шибко большая привалит. — Как только там управимся, сразу сюда. — Тесть, все будет нормально, лишь бы твои тумены вовремя подошли. Ты вот что, отправляй завтра им навстречу пятерку нукеров о двуконь, перед отправкой, старший пусть зайдет ко мне.

Ночью Марьяша спросила:

— Почто, все как ошпаренные сегодня бегают.

От жены ничего скрывать не стал. Она, немного подумав, сказала:

— Я с Ванюшкой и детишками, конечно, остаюсь в Казани?

— Да, милая. — Придется, ведь, сама понимаешь, на нас народ смотрит — нужно соответствовать.

— Володечка, ты все правильно делаешь, не бойся за нас, отец великий воин — он оборонит город.

— Я тоже так думаю, иди ко мне.

Наутро прибежал знакомый мне сотник Юсуф, мой крестничек, так сказать. Я его с того света вытащил — у него было очень тяжелое ранение. Юсуф упал на колени и пытался поцеловать мой сапог.

— Юсуф, ты что с утра бузы нажрался, ну-ка встань, ты же воин, мать твою, а не лизоблюд какой.

— Прости, государь, я твой должник до конца жизни, да что я говорю, за тебя готов жизнь отдать в любое время.

— Успокойся, Юсуф, мне ты нужен живой и здоровый. — У меня для тебя ответственное поручение.

— Все сделаю, приказывай, Светлый хан, ой прости, государь, сорвалось.

Я ухмыльнулся и махнул рукой — пустое.

— Ты с нукерами поскачешь навстречу туменам, они уже вышли из Уфы — твоя задача их встретить. — Возьмешь командование на себя — на время перехода сюда в Казань. — Вот тебе знак, будешь гнать тумены как можно быстрей — враг у порога, Юсуф. — Понял меня? — если что расстреливай без пощады.

И отдал ему серебряную пайцзу. Он молча поклонился и вышел из кабинета.

Вызвал адъютанта:

— Василий, Никиту Коваля из оружейки ко мне срочно.

Через минут двадцать бывший кузнец, а ныне начальник оружейных мастерских — Никита Коваль сидел передо мной.

— Никита, как продвигаются дела с порохом?

— Государь, дымный порох, нам удалось произвести, а вот хорошего качества, бездымный не идет. — Компонентов не хватает, нет лабораторные образцы есть и даже испытания проводили, но массовое производство запустить не можем.

— Чего же вам не хватает?

— Хлопок, вот камень преткновения.

— Хлопок говоришь, посиди пока.

Я ухватился за комп, стал лихорадочно листать списки материалов, не то, не то, ага — есть.

— Бл...дь, всего триста килограммов, башку оторву этому Стасу, долбаный ты безопасник, крохобор задрюченный.

— Никита, вы снаряды изготовили, в смысле гильзы стали делать?

— Государь, мы их настрогали пять тысяч штук. — По две с половиной под каждый диаметр.

— Сколько готовых пушек сейчас в оружейке?

— Шесть соток и четыре на двести мм.

— Никита, ставь пушки на колеса, едем к тебе, весь хлопок, что есть отдаю. — Короче, война на носу, сколько сможете, столько пороха и сделаете. — Да, все снаряды делаете шрапнельные, осаду держать. — Поехали.

В лабораторном складе на синтезаторе произвел несчастные триста кило хлопка, очередной раз обматерив жлобов потомков, я спросил Никиту:

— Динамита много произвели?

— Сто пятьдесят килограмм, государь. — Могли и больше, только зачем?

— Никита, про бикфордов шнур помнишь из учебы?

— Обижаешь, государь, на память не жалуюсь.

— Это хорошо, что такой памятливый, покажи мне динамит.

Никита подошел к стеллажу и открыл ящик — в нем кусками, грамм по двести лежала взрывчатка. Я взял один брусок и показал оружейнику, как их него с помощью короткого обрезка бикфордова шнура или его заменителя сделать бомбочку огромной разрушительной силы. — Займитесь изготовлением немедленно. При осаде все сгодится. — Проведите испытания, проверьте какой длины нужен запальный шнур. — Там ведь кроме него нужен особый капсюль или детонатор. — Работайте, ребята — с таким напутствием и отбыл.

Кучеру приказал править на базар. Слово торг исчезло с языка горожан давненько. Привились два — базар и рынок. С моей легкой руки в городе открылось несколько магазинов, в прямом смысле этого слова. И вывески на них висели вполне современные, разве что электричеством, не освещались. И вот что примечательно, некоторые из них — представляли собой произведения искусства, в чистом виде. Дело в том, что я привез из Тулы вызволенного из рабства художника — Франца Бергера. Запряг его на изготовление образцов монет, в Туле он показал свой талант и после недолгих раздумий — забрал его в Казань.

Монетный двор все-таки здесь организую, под своим приглядом. Да и к Уралу ближе. Но суть да дело, Монетный двор пока что больше на бумаге существует, помещение для него построят только к весне. Бергеру, чтобы не бездельничал, наказал вести уроки в кадетском корпусе и пансионе для девочек. Немчик с охотой взялся за преподавание, тем более он получал за это неплохое жалование. И как-то, испрося моей аудиенции, подал прошение о работе сверх преподавания.

Я поинтересовался — что за приработки у него намечаются?

На что Франц откровенно поведал — многие купцы и лавочники просят вывески написать, а он как законопослушный гражданин, не может без высочайшего соизволения поработать на стороне.