Хорк изучал врача — Мууб был напряжен, дрожал в своем веревочном коконе. Его раздражение из-за непреклонного гнева Мууба внезапно сменилось уважением к этому достойному человеку. Должно быть, врачу потребовалось немало мужества, чтобы высказаться подобным образом. — Мууб, мой дорогой Мууб, как только я закончу это собрание, то погружусь в сиюминутное, практическое... в боль десяти тысяч человеческих существ. — Он улыбнулся. — Я хочу, чтобы ты взял на себя руководство этим проектом.
— Достичь квантового моря, — выдавил Мууб. — Задача невыполнима.
Хорк кивнул. — Конечно. В течение двух дней принеси мне варианты.
Затем он отвернулся от них и, выпрямив спину, устремился по воздуху к двери и своим обязанностям.
17
После того, как Дюра пережила короткий, беспокойный сон в тесной кабине Дени, ее вызвал посыльный из комитета. Посыльный был маленьким, довольно печальным человечком в потертой тунике; его кожа была тонкой и бледной, а глаза казались синяками, обесцвеченными глубоко внутри чашечек. Возможно, он провел слишком большую часть своей жизни, выполняя тяжелую работу в городе, подумала Дюра, вдали от свежего воздуха.
Ее увели из больницы и повели по улицам. Они прошли через рынок и поплыли вверх тормашками вдоль Пэлл-Мэлл. Большая улица показалась ей более тихой, чем она помнила. Ряды аэромобилей двигались гораздо проще, чем раньше, между редко расставленными машинами был чистый воздух, и многие магазины были закрыты, их деревянные фонари потускнели. Она начала понимать, как катастрофа во внутренних районах повлияла на экономику города.
Несмотря на это, шум был постоянным, рычащим, а нескольких вентиляторов и вентиляционных отверстий, казалось, было недостаточно. Вскоре Дюра обнаружила, что борется с клаустрофобией. И все же всего несколько дней назад она чувствовала беспокойство в ограниченной компании восходящих по потоку. Пережитое действительно сделало ее неудачницей, мрачно подумала она.
Они свернули с торгового центра недалеко от его верхней конечной точки и, к удивлению, оказались в чистом воздушном пространстве. Они вплыли в огромное открытое помещение, куб со стороной в сотню человеческих ростов. Его ребра были сложены из тонких балок, оставляя фасады открытыми ясному небу — это место, должно быть, прилепилось к городской стене, как какая-то огромная деревянная пиявка, — но, как ни странно, воздух здесь был не свежее, чем в недрах города, и не было заметно ни ветерка. Присмотревшись повнимательнее, она поняла, что кажущиеся открытыми грани этого куба были покрыты огромными панелями из прозрачного дерева; она находилась внутри прозрачного деревянного ящика, достаточно большого, чтобы вместить, по ее быстрым подсчетам, тысячу человек.
Это было впечатляюще, но крайне странно; Дюра почувствовала себя ошеломленной — как это часто бывало раньше — необычностью города.
Посыльный коснулся ее локтя. — Вот мы и пришли. Это стадион. Конечно, сегодня он пуст; когда он используется, он забит людьми... Там, наверху, вы можете увидеть ложу комитета. — Он указал на тонкий балкон, нависающий над самим стадионом; его голос был тонким, заискивающим. — Люди приходят сюда посмотреть игры — наши спортивные мероприятия. У вас среди восходящих есть игры?
— Зачем меня сюда привезли?
Маленький человечек шарахнулся в сторону, его покрытые синяками наглазники закрылись.
— Дюра...
Фарр?
Она крутанулась в воздухе. Ее брат был всего на расстоянии одного роста от нее; он был спокоен и, по-видимому, здоров, одет в свободную тунику. С ним были люди — Адда и трое горожан.
Она увидела все это за то мгновение, которое потребовалось, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние и заключить брата в объятия. Он обнял ее в ответ — но не как непосредственный ребенок, медленно осознала она; он обнял ее и погладил по спине, успокаивая.
Она отпустила его и держала на расстоянии вытянутой руки. Его лицо было квадратным и серьезным. Казалось, он стал старше, и в нем стало больше от их отца.
— Я в порядке, Дюра.
— Да. Я тоже. Я подумала, что ты, возможно, пострадал во время сбоя.
— Меня не было в колоколе, когда произошел сбой. У меня была свободная смена, и я был в порту...
— Это не имеет значения, — с горечью сказала она. — Ты слишком молод, чтобы посылать тебя за такими вещами.
— Просто так обстоят дела, — мягко сказал он. — В колоколах служили мальчики младше меня. Дюра, во всем этом нет твоей вины... даже если бы я пострадал, это была бы не твоя вина.
Он утешал ее. Он действительно взрослел.
— В любом случае, я какое-то время не возвращался в гавань, — продолжил Фарр. Он улыбнулся. — Нет, с тех пор, как Адда попросил Хорка послать за мной. Я остановился у Тобы.
— Как поживает семья?
— Хорошо. Крис учил меня серфингу. — Фарр поднял руки в воздух, как будто балансируя на невидимой доске. — Тебе придется попробовать это...
— Дюра. Ты сделала это, я рад, — к ним по воздуху подплыл Адда. Дюра быстро оглядела старика; его плечи, грудь и голени все еще были перевязаны несвежими бинтами, но двигался он достаточно свободно. Он тащил за собой предмет, похожий на шкуру воздушной свиньи; зашитая и надутая, она покачивалась вослед его неуклюжему продвижению, как игрушка.
Она нашла свободное место на его лице — подальше от глазной пиявки — и поцеловала его. — Я бы обняла тебя, если бы не боялась сломать.
Он фыркнул. — Итак, ты преодолела сбой.
Вкратце она рассказала свою историю; глаза Фарра округлились, когда она описала корабль ксили. Она рассказала им, как человеческие существа пережили сбой — ценой двадцати погибших. Когда она произносила знакомые, утраченные имена, ей вспомнился простой, трогательный церемониал произнесения имен лесорубов.
Она рассказала Адде и Фарру о пятерых детях восходящих, которые на сегодня поселились у Дени Макс. Фарр и Адда улыбнулись и пообещали навестить детей.
— Теперь расскажи мне, что мы здесь делаем. И почему ты таскаешь за собой мертвую свинью.
Адда поморщился, отчего пиявка скользнула по его сморщенной щеке. — Ты узнаешь... чертова глупость, все это. — Он оглянулся на остальную компанию; Дюра узнала Мууба, врача больницы, с двумя другими мужчинами. — Пошли, — сказал Адда. — Нам лучше продолжить.
С помощью Дюры и Фарра, помогавших Адде, трое людей племени направились к Муубу и его спутникам.
* * *
Все шестеро парили вместе близко к центру огромной пустоты стадиона; Дюра чувствовала холод и изоляцию, несмотря на липкость полюса. По всему огромному пространству вокруг них были натянуты веревки и направляющие, молчаливое свидетельство того, что это место было спроектировано для размещения толпы.
Врач Мууб был одет в строгий темный халат. Как и прежде, Дюра не могла не смотреть на величественный купол его лысой головы. Он приветствовал их улыбкой, которая казалась достаточно профессиональной, но немного натянутой. — Спасибо, что уделили мне время.
Адда усмехнулся. — О, у нас был выбор?
Улыбка Мууба стала еще шире. Он живо представил двух своих спутников: портового надзирателя по имени Хош, худого, как труп, который, казалось, знал Фарра, судя по кислым взглядам, которые он бросал на мальчика; и высокого, худощавого, как ствол дерева, человека по имени Секив Троп, которого Мууб описал как эксперта по магполю. Как и у Мууба, прекрасная старая голова Тропа была выбрита наголо, в стиле академиков университета.
Мууб быстро набросал предысторию директивы Хорка. — Честно говоря, я не уверен в ценности этой программы; с таким же успехом я могу сказать вам это с самого начала. Но я действительно разделяю точку зрения Хорка. — Он огляделся, выражение его лица стало жестким. — Мне нужно быть здесь, на этом хрупком стадионе, чтобы только понять, как мы должны найти какой-то способ защитить себя от случайной опасности сбоев.
Дюра нахмурилась. — Но почему здесь мы? Я имею в виду, мы, люди племени. Вам нужны эксперты. Что мы можем добавить?
— По двум причинам. Во-первых, вы являетесь экспертами — или самыми близкими из тех, что у нас есть — по ксили. Так, во всяком случае, считает Хорк. И, во-вторых, больше некому. — Он поднял руки, как будто хотел обнять город. — Дюра, Парц может показаться тебе большим и богатым местом, но экономика серьезно пострадала от сбоев. Все наши ресурсы направлены на преодоление последствий, на восстановление внутренних районов... все, кроме нас, и мы все, кого Хорк счел возможным пощадить. — Он улыбнулся им. — Нас шестеро, включая мальчика. И наша миссия — спасти мир. Возможно, у нас получится; и какие аплодисменты мы заслужим, если сделаем это.
Он замолчал. Они вшестером стояли неровным кольцом, настороженно изучая друг друга — все, кроме эксперта по магполю Секива Тропа, который смотрел вдаль сквозь свои изящно выточенные наглазники.
— Хорошо, — оживленно сказал Мууб. — Хорк попросил меня придумать варианты достижения невозможного — проникнуть в мантию глубже, чем любой человек с доисторических времен. И я, в свою очередь, попросил Хоша и Адду предоставить нам предложения для работы. Колокола из гавани опускаются на глубину около сотни метров. Наши первые оценки показывают, что мы должны проникнуть по меньшей мере в десять раз глубже — на глубину тысячи метров ниже Парца, глубоко в мантию. Секив, вы здесь, чтобы прокомментировать, если хотите, и добавить все, что сможете.
Троп оживленно кивнул. — Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он тонким, манерным голосом. Секив Троп явно был самым старшим в группе. Его почти голый череп был покрыт тонкими пучками желто-золотых волос, оставленных небрежно небритыми. А его костюм — свободного покроя и с огромными карманами — был более потрепанным и залатанным, чем Дюра ожидала от жителей большого города.
Этот старик был довольно милым, решила Дюра. Фарр спросил: — Почему мы здесь? На этом стадионе?
— Из-за твоего друга. — Мууб с сомнением посмотрел на свиную шкуру. — Адда сказал мне, что предпочел бы продемонстрировать свою идею, а не описывать ее. Я подумал, что ему лучше отвести как можно больше места.
Начальник порта Хош скривил лицо в усмешке. — Тогда, может быть, нам лучше позволить старому дураку покончить с этим, пока его чертов свиной труп не начал вонять по всему зданию.
Адда ухмыльнулся и потянул за короткую веревку, которой надувная свиная шкура крепилась к его поясу. Он держал ужасный артефакт перед собой, явно наслаждаясь брезгливой реакцией горожан. Дюра признала, что шкура была отвратительной; ее отверстия были грубо зашиты, и в нее закачивался воздух, чтобы раздуть ее квадратное тело, заставляя шесть плавников выпрямиться. Ее нечеловеческая морда, казалось, смотрела на нее. И, как она поняла, она действительно немного воняла.
Хош усмехнулся. — Это что, какая-то шутка? Старый дурак думает, что мы все могли бы надеть свиные шкуры и доплыть до чертовой сердцевины.
Адда помахал надутой кожей перед лицом надзирателя. — Ошибаешься, горожанин. Вы, люди, разъезжаете на колесницах, запряженных свиньями. Сначала я задавался вопросом, могут ли люди путешествовать на одной из них до самой сердцевины... но, конечно, свиньи никогда не смогли бы пережить путешествие в мантию. Итак, мы строим свинью... искусственную свинью из дерева и вещества сердцевины. Достаточно прочную, чтобы выдержать давление нижней мантии.
Секив кивнул. — Как это устройство будет приводиться в движение?
Адда ткнул пальцем в реактивное отверстие свиньи. — Реактивными движками, конечно. Как у настоящих. — Он щелкнул надутыми плавниками. — А это сохранит его стабильным. — Затем он прижал кожу между рукой и забинтованными ребрами; воздух хлынул из выходного отверстия, и труп свиньи закачался в воздухе в жуткой, комической пародии на жизнь.
Хош громко рассмеялся. — И откуда возьмется пердеж, потоковый? Из тебя?
Секив нахмурился, его растрепанные волосы развевались. — Вы могли бы имитировать внутреннюю работу анатомии свиньи. Аэромобиль мог бы перевозить баллоны с воздухом, нагреваемым запасом древесины в котле, работающем на ядерном топливе, и выпускаемым через отверстие клапана. — Изящным пальчиком он протянул руку и осторожно потыкал в один дряблый плавник. — Вы могли бы даже попытаться управлять, установив эти плавники на карданы, приводимые в действие изнутри судна. А сопла для пердежа можно было бы сделать направленными, проявив немного изобретательности. — Старик одобрительно кивнул Адде. — Практичное предложение во многих отношениях.
Адда — вопреки себе, поняла Дюра — раздулся от похвалы; Хош выглядел недовольным.
Фарр серьезно сказал: — Но как это могло бы уцелеть в мантии? Адда, в колоколе я узнал, что не только давление способно разрушить такое судно, раздавив его... — Он внезапно сжал кулак, заставив Дюру вздрогнуть; она удивилась, где он научился таким грубым драматическим трюкам. Фарр продолжал: — Материя из ядер — обычная материя — растворилась бы.
Хош быстро сказал: — Ну, конечно, так и было бы. Любой, у кого есть хоть капля опыта, знает это. Наши колокола защищены от давления магнитными полями, посылаемыми турбинами в городе.
Секив Троп покачал головой. — Это неправильное понимание, инспектор. Если быть точным, колокола питаются электрическими токами, которые генерируются в гавани... но защитная магнитная оболочка генерируется в самом колоколе с помощью сверхпроводящих обручей, которые опоясывают колокол.
Хош оглядел старика с ног до головы. — Я полагаю, вы рыбак. Мы, должно быть, работали в разные смены...
Мууб тронул Хоша за плечо. — Секив разработал нынешнее поколение колоколов — колоколов, на которых вы плаваете каждый день. Хош, твоя жизнь зависит от его опыта; тебе не идет насмехаться над ним.
Хош успокоился. — Ну и что из этого? Точка зрения мальчика остается в силе.
Секив казался невосприимчивым к оскорблениям. — Нужно было бы просто опоясать эту искусственную свинью сверхпроводящими обручами и нести оборудование для создания магнитного поля изнутри. — Он нахмурился. — Конечно, основная масса корабля была бы увеличена.
Дюра спросила: — А внутри деревянной свиньи не станет жарко, если все время будет происходить ядерное горение?
Секив кивнул. — Да, это было бы трудностью... хотя само по себе не непреодолимой. Более серьезной проблемой была бы подача воздуха для топлива. Степень сжатия даже в наших самых совершенных баллонах не очень высока. Достаточно для полета к потолочным фермам на аэрокаре, но вряд ли достаточно для экспедиции такого масштаба. — Он печально посмотрел на Адду. — Опять же, возможно, это можно преодолеть. Но есть два гораздо более разрушительных недостатка. Во-первых, отсутствие стабильности. В конце концов, у воздушной свиньи есть нечто большее, чем задний проход и несколько плавников. У свиньи шесть глаз, с помощью которых она управляет движением...
— Ну, — защищаясь, сказал Адда, — у вас могло бы быть шесть окон из прозрачного дерева. Или больше.
— Возможно. Но за каждым окном будет находиться пилот — да? — который затем должен был бы передавать инструкции экипажу — пяти или шести мужчинам, которые усердно тянули бы за направляющие плавники, надеясь скорректировать движение. Адда, боюсь, ваша деревянная свинья будет барахтаться в воздухе.
