— Утром стулья — вечером деньги!
Несмотря на колоссальную культурологическую пропасть, разделяющую авторов бессмертного романа и бригадира швартовщиков с Сеты, лоцман идиому прекрасно понял и невесело усмехнулся. Все складывалось не так, как надо: самое главное, что было "не так" — это то, что он рассчитывал получить за швартовку минимум пятьдесят монет. Ми-ни-мум! Даже не так — минимум миниморум! Не говоря уже о том, что работая с кораблями такого класса, как "Арлекин", его только однажды "уторговали" на семьдесят пять золотых, а обычно меньше девяноста не бывало... и тут на тебе — тридцать пять!.. А предоплата? — А что предоплата? — получит он свои деньги. Молодой капитан, расплатится как договаривались — вряд ли ему нужны какие-то неприятности на берегу. Просто хотелось хоть немножко улучшить паршивое настроение — и то не получилось. Тьфу!.. И тут вдруг Шэф, который оказывается в глубине души был белым и пушистым, чтобы немного подсластить пилюлю и приободрить совсем скисшего "Синбада", распорядился:
— Денис, выдай товарищу аванс... — и в ответ на вопросительный взгляд Дениса уточнил: — пятнадцать золотых!
Получив первый транш, "Карабас", неизвестно от чего, значительно повеселел. Он даже крикнул матросам, загоравшим на доставившем его парусном ялике, который болтался на якоре рядом с "Арлекином", чтобы они отправлялись поторопить этих беременных черепах. Но, к радости экипажа маломерного судна, делать этого не потребовалось — из бухты показались три небольшие галеры, взявшие курс на "Арлекин".
С них были поданы буксировочные концы и под умелым командованием "Карабаса-Барабаса", "Арлекин" двинулся вперед, влекомый тройкой "рысаков". Когда вся конструкция, состоящая из четырех судов, набрала приличную скорость, а до причала осталось не большее восьми кабельтов, чернобородый отдал новый приказ. Согласно ему, моряки на "Арлекине" отдали буксировочные концы двух "присяжных", идущих по краям, после чего они резко увеличили скорость и ушли в стороны, пропуская сцепку, состоящую уже всего лишь из двух кораблей, вперед. Затем они догнали "Арлекин" и буксировочные концы были поданы уже на корму. Когда до причальной стенки осталось не более двухсот метров, тягловая галера осушила весла и сцепка продолжила движение по инерции. За сто метров до финиша, кормовые галеры начали слегка табанить, понемногу гася скорость "Арлекина", а завершилась швартовка филигранной по точности обратной греблей кормовых галер, остановивших "Арлекин" ровно в тот момент, когда его форштевень мягко коснулся причальной стенки.
Подошедший за окончательным расчетом лоцман выглядел грустным. Не развеселили его и оставшиеся двадцать золотых, немедленно выданных Денисом. Чернобородый пересчитал их, и молча направился к сходням, расторопно установленным швартовой командой "Арлекина".
— Постой... — окликнул его Шэф, а когда "Карабас" обернулся, главком протянул ему тугой полотняный мешочек, чем-то плотно набитый.
— Что это? — безразлично поинтересовался Алхан, не ожидая от жизни в целом, и от Шэфа в частности, ничего хорошего.
— Посмотри.
Когда "Карабас" увидел золото, глаза его полезли на лоб от удивления.
— За что!? — встревожено поинтересовался он, подозрительно оглядываясь. Умом он понимал, что никакой опасности нет, что никто не собирается отнимать деньги, которые только что сами же и выдали, но...
— Доплата. — Лаконично пояснил главком.
Растерянное состояние "Синбада-морехода" было вполне объяснимо. С ним произошло тяжелое зависание и полный разрыв шаблона — в его картине мира вероятность события, когда один человек дает другому деньги, когда его ничто к этому не вынуждает, была равна нулю, или — другими словами, такое событие было невозможно в принципе, а события, в принципе невозможные, называются чудом, а чудес на свете не бывает. Волшебство, чаще всего враждебное человеку, встречается на каждом углу, а чудес не бывает, к сожалению... Деньги — это эквивалент жизненной силы, их можно или получить за что-то, или отнять, третьего не дано! Разумеется, Алхан, думал в иных терминах и не было у него такой четкости формулировок, но знал он только одно — такого быть не может!
— За что?! — растерянно повторил он, не пытаясь сложить золото обратно в мешочек и упрятать его подальше в свой замечательный красный пояс (привет от Незнайки).
— Я убедился, что швартовка стоила гораздо больше тридцати пяти золотых, — пояснил главком, доброжелательно глядя на растерянного лоцмана. — А так как я не привык ходить в должниках, то и доплатил разницу, чтобы все было по справедливости. — "Карабас" уставился на командора, как дон Жуан на его ожившего тезку. Без ужаса конечно, но с огромным удивлением.
— И я больше ничего не должен сделать для тебя за эти деньги? — по-прежнему настороженно спросил чернобородый.
— Ты имеешь в виду что-то вроде: зарезать главу магистрата... или как тут у вас называется городской глава?
— Генерал-губернатор.
— Ага...ага... или поджечь главную церковь... как она называется?
— Собор Воздвижения.
— Ты думаешь, что от тебя за эти деньги потребуется зарезать Генерал-губернатора и сжечь Собор Воздвижения?
"Карабас" ничего не ответил, но по выражению его лица можно было догадаться, что ничего фантастического и невыполнимого в предположениях верховного главнокомандующего он не видит, и что все это вопрос цены.
— Нет, — улыбнулся главком, — это действительно доплата за швартовку... А если мне действительно что-нибудь понадобится еще...
— Трактир "Ржавый якорь", — перебил его лоцман, — недалеко от порта. Если меня там не будет, скажите хозяину — Фастушу Перейре, что Алхана ищет Лорд Атос... или Арамис, и я непременно появлюсь!
— Договорились! — улыбнулся Шэф. — Кстати, подскажи пожалуйста, как знаток местных реалий, — "Карабас" почтительно уставился на верховного главнокомандующего, явно отдавая должное его богатому лексикону, — где здесь найти повозку... крытую... чтобы перевезти сундук, — он показал руками, как у нас принято, размеры сундука, — и чтобы для людей места сидячие были.
— Я пришлю.
— Спасибо.
Когда чернобородый скрылся в густой толпе, снующей на берегу, командор обратился к Денису:
— Ну, и почему ты не спрашиваешь, зачем я выбрасываю денежки на ветер?
Денис в ответ только пожал плечами:
— Элементарно Ватсон. Отдал всего лишь золото. А приобрел... не скажу друга, но приятеля точно. А это дорогого стоит... особенно в незнакомом месте.
— Маладэц Прошка!
Увидев, что начальство освободилось, к компаньонам немедленно подвалил с докладом боцман:
— Господин!.. Так стало быть, эта... людей я подобрал... двадцать человек...
— Ну, и?
— Так эта... стало быть... — боцман снова прикинулся темным лаптем, — ... аванс бы...
— Аванс!? — грозно рыкнул главком, а когда боцман испуганно сник, внезапно заулыбался и мягко продолжил: — Конечно... о чем речь! — боцман в ответ только стер, а вернее размазал грязным рукавом, пот, обильно выступивший у него на лбу после рыка верховного главнокомандующего. — Зови! — приказал ему командор. Он бросил беглый взгляд на Дениса и тот понятливо направился в капитанскую каюту за деньгами.
"Такими темпами скоро с голой жопой останемся! — сварливо заявил внутренний голос, когда Денис вскрыл шкатулку и, не считая, ссыпал в карман камзола пригоршню монет. — Швартовщику этому, Шэф хрен знает сколько золота отвалил... теперь новые дармоеды в очередь..."
"Да черт с ним, с золотом! — беспечно отозвался Денис. — Надо будет, еще достанем — не проблема!"
"Не про-бле-ма! — передразнил его внутренний голос. — Дос-та-нем! — продолжил он занудничать. — Небось, ограбите кого-нибудь..."
"Не без этого..." — согласился Денис направляясь к выходу из каюты.
Выдача аванса происходила следующим образом: от группы "товарищей", возглавляемой боцманом, отделялся один человек и несмело приближался к компаньонам.
— Имя!? — сурово вопрошал командор. Следовал ответ. Может быть главком и запоминал все, что ему говорилось, но Денис на такое явно был не способен. Впрочем, по началу, он честно пытался, но убедившись в полной бесплодности этой затеи, прекратил. Затем Денис лез в карман, выуживал оттуда очередной эмар, и вручал его очередному матросику с видом Главвоенмора Троцкого, награждающего особо отличившегося бойца красными, революционными шароварами.
— Служи честно! — напутствовал вновь испеченного наемника, Денис. — Не посрами честь эрвээсэн!
— Почему эрвээсэн-то? — удивленно поинтересовался Шэф, во время короткого промежутка, когда один моряк уже получил свой золотой, а следующий еще не поnbsp; — Я обратил внимание! — съехидничал Денис, а Шэф, наоборот, не обращая на ехидство ни малейшего внимания сказал:
дошел.
— Больно фильм дээмбэ нравится... — признался Денис, — а там эрвээсэн.
— Понятно... — широко ухмыльнулся Шэф, использовав зарезервированное слово.
Боцман, последним получивший свои два золотых, преданно уставился на верховного главнокомандующего, пожирая его глазами с видом: Чего угодно-с Ваше Сиятельство!
— Значится так, Шарапов, — озадачил его главком, — первое! — он поднял вверх палец, показывая особую значимость задания, — организация круглосуточной охраны судна! Чтобы ни одна... — здесь Шэф немного запнулся, подыскивая емкое и однозначное определение для всей номенклатуры нежелательных лиц (как людей, так и нелюдей) проникновение которых на борт "Арлекина" должно было быть безусловно пресечено. Не подобрав необходимое определение, он поинтересовался у боцмана: Ну, ты понял, надеюсь?! — ответ старого морского волка, не мог его не обрадовать:
— Все ясно, Господин! Ни одна сволочь на борт, без твоего разрешения, не проникнет! Даже крысы! — последнее заявление боцмана показалось Шэфу излишне самонадеянным, но заострять на этом внимание, он не стал.
— Второе, — продолжил верховный главнокомандующий, — единственное, что я знаю про Бакар, это то, что здесь беспошлинная торговля... то есть, по идее, таможенники трясти нас вроде бы не должны... но кто-то же придет за деньгами... Ты знаешь — кто?
— Какой-нибудь чин из регистра... я думаю, чтобы получить деньги за стоянку... ну и еще чего-нибудь.
— Все ясно. Отдыхай пока.
— Господин! А что делать остальным?
— Каким остальным? — удивился Шэф.
— Ну-у... которые не на службе в эрэс... эсэнэр... эрэнэв... ну-у... там где сказал Господин... — боцман при этом покосился на Дениса.
— А чего хотят, пусть то и делают. Мне-то какое дело? — пожал плечами верховный главнокомандующий. — Мы как договаривались? — вы доставляете нас в Бакар, и можете проваливать на все четыре стороны. Пусть проваливают. — Боцман почесал затылок.
— Господин... а те кто не хочет уходить... им можно остаться на "Арлекине"?
— Порядок на борту гарантируешь? — вопросил главком, грозно сдвинув брови. Дождавшись уверенного кивка боцмана, добавил: — Под твою ответственность...
Разговор прервал вахтенный, доложив что к трапу прибыла какая-то повозка и что возница божится, что это заказ капитана "Арлекина". Прибывшее транспортное средство напоминало пикап — у него была тесная кабина, в которой без всяких удобств могли разместиться четыре человека и довольно вместительный открытый кузов.
— Не совсем то, что хотелось бы... — прокомментировал командор, — ... но да ладно — сойдет. Если не торопишься, подожди, — обратился он к вознице, — мы пока ехать не можем — надо дождаться портовое начальство.
— Подожду... — буркнул угрюмый волосатый амбал, после чего закрыл глаза и мгновенно захрапел.
* * *
*
Чиновник портовой службы — толстый, обильно потеющий господин, прибыл где-то через полчаса в сопровождении двух немолодых стражников, страдающих от жары в своих суконно-пластинчатых доспехах. Толку от "бригантин" — так на Земле назывались такие доспехи, не было никакого — если начнется серьезная заваруха, то они ни отчего не спасут — это ведь не шкиры, а если не начнется (имеется в виду заваруха), то они тем более не нужны, но! — noblesse oblige: положение обязывает! Толстяк и его команда с видимым трудом вскарабкались по сходням и были вежливо препровождены в капитанскую каюту, заранее предупрежденным вахтенным матросом. Своим людям чиновник велел дожидаться его снаружи, не заходя в каюту, чему они были только рады — лучше постоять в тенечке под ласковым ветерком, чем париться в душной каюте.
— Присаживайся пир... — верховный главнокомандующий был воплощением любезности, — к несчастью не знаю твоего имени.
... похоже у местных нет обращения на "вы"...
... не стал бы Шэф тыкать незнакомому чиновнику...
— К несчастью, я не пир, — в тон ему отозвался вновь прибывший, тяжело отдуваясь и промакивая лоб огромным платком, название "носовой" для которого было бы явным оскорблением, если бы только не имелся в виду нос корабля водоизмещением килотонн так пятнадцать — двадцать.
— Благородному человеку титулы не нужны! — продолжил гнуть свою линию главком, но чиновника, собаку съевшего на своем многотрудном поприще изымания денежных средств из кармана ближнего, на мякине было не провести, и на лести, начиная от грубой, как дерюга и заканчивая тонкой, как шелк, тоже.
— Я — инспектор морской палаты, Гай Грапас, — представился толстый.
... ага... ага... а наш боцман... как его... Хатлер...
... и этот шкипер... в смысле — лоцман... Алхан...
... назвали только одно имя... а может фамилию...
... а этот имя и фамилию... почему те не назвали?..
... может у них, бедненьких нет фамилий?..
... обделили сироток?.. или не всем положено?..
... имя-то у каждого должно быть... мне так кажется...
... впрочем — хрен с ними обоими!..
— Лорд Атос, капитан "Арлекина".
— Лорд Арамис.
— Брат? — безразлично-вежливо поинтересовался чиновник, окидывая Дениса внимательным взглядом.
— Двоюродный, — тем же безразлично-вежливым тоном отозвался главком.
— Похожи, — констатировал инспектор, разглядывая каюту. Было видно, что богатое убранство ему понравилось.. — Ладно, господа — к делу. Необходимо провести замеры для определения водоизмещения.
— С какой целью? — полюбопытствовал Денис.
— Как это с какой? — удивился Грапас. — А как узнать сколько вы должны заплатить за стоянку? — Он удивленно взглянул на Шэфа, как бы спрашивая: "Как это ваш братец не знает таких очевидных вещей?" В ответ командор скорчил гримасу, долженствующую означать что-то среднее, между: "В семье не без урода" и "Он у нас с детства на голову слабенький". Денис пантомиму, разыгранную Шэфом и инспектором, прекрасно понял и надулся. В основном, чтобы подыграть верховному главнокомандующему, а отчасти всерьез. Ведь фактически Денис провел разведку боем, вызвав огонь на себя, чтобы главком ценой его позора вызнал важные сведения, а тут на тебе: "на голову слабенький" — обидно... Но! — дело превыше всего!
