— Нет! — Тодзи слегка толкнул товарища так, чтобы тот ненароком кубарём не покатился по лестнице. Впрочем, Айда всё же врезался в ближайшую стену, но сдаваться не собирался.
— Шестьдесят на сорок, в твою пользу.
— Оно чё, реально того стоит?
— Ты Сакуре того гигантского мишку Тедди сможешь купить, ещё на двухподвес подкопишь. Шестьдесят пять на тридцать пять, кстати.
Выходя из здания, Тодзи почесал затылок, обдумывая предложение.
— А-а, бьёшь ниже пояса, сволота! — он слегка хлопнул по спине друга. — Это надо обмозговать!
Кенске довольно кивнул.
— Ну и, куда теперь? — спросил Судзухара.
Очкарик долго не думал и порылся в ранце, висевшем за плечами Тодзи. Достал из него армейский бинокль и приступил к осмотру хребтов, окружавших Токио-3.
— Откуда у тебя эта хрень?
— От моего старика. После Удара молодому специалисту некуда было податься, а тут ещё я появился. Семью надо кормить, а хорошо платили только в армии, вот он записался и несколько лет отслужил.
— Ты раньше не рассказывал.
— Ага, тебе же неинтересны такие истории.
— Сечёшь, — усмехнулся приятель.
— Так-так-так, — что-то высматривал папарацци, — сначала надо понаблюдать за Силами самообороны.
Тодзи лениво покрутил головой и кое-что заметил.
— Вон там, — он указал пальцем, — какая-то зелёная техника.
— Да у тебя глаз-алмаз! — взглянул Айда на указанное место через бинокль. — Дислоцируют «Тип-90». Похоже, хотят использовать рельеф местности для...
— Хватит дрочить на технику, оружейный маньяк. Ближе к сути.
— Они на дороге Отоме, что в районе Катахира.
— Хребет Нагао. Ещё вон там.
— Ага. В районе Тарогатаке и Нагамиеши...
— Хребет Кинтоки...
— Yep. И башни смотрят в сторону... — Айда развернулся туда, куда направили пушки тяжёлые машины, — в сторону... ущелья между вулканом Хаконэ и хребтом Кинтоки. Бинго!
— И чё всё это значит?
— Это значит, что, вероятно, они ждут нападение Ангела с той стороны, с юго-востока. И у меня как раз есть козырное место на хребте Кинтоки.
— Ты чё, совсем больной? Там же военные!
— Не ссы, нас не заметят в такой гуще леса!
— И Ангел тоже?
— Ангел если войдёт в черту Токио-3, то пойдёт к центру города, то есть в противоположную от нас сторону.
— Ты уверен?
— Надеюсь. Я сомневаюсь, что мы ему будем интересны. Ну, если он не питается несовершеннолетними мальчиками.
— Лучше целками, я как-то буду спокойнее.
— А на меня, значит, тебе плевать?
— Ха! Да он тобой подавится, и тебе дадут медаль. Посмертно.
Очкарик вовсе не обиделся, а даже рассмеялся. Тодзи отлично понимал ход мыслей Айды: получить медаль за заслуги для оружейного маньяка было бы честью.
Перебежки по кварталам стали, с одной стороны, сложнее: за спиной висел груз в несколько килограмм, а под палящим солнцем это настоящее испытание для тех, кто не подготовлен. Особо это касалось Кенске, с которого пот лил ручьём. С другой стороны, задача облегчилась: город к этому моменту уже опустел, лишь изредка патрульные машины объезжали районы, а в воздухе летали вертолёты, продолжающие оповещать о необходимости укрытия в бомбоубежищах.
— Нам до твоего «козырного места» пару кэмэ пилить, — Тодзи глотнул всё ещё прохладной колы и предложил её другу, — я-то допрусь, а ты?
— Километра полтора, — Кенске отказался от газировки и приостановился, чтобы отдышаться. — Всё путём, я такое зрелище ни за что не пропущу.
Идеально прямые дороги Токио-3 сменились на горные беспорядочные улочки окраин. Здешние улицы остались ещё со времён старого городка Хаконэ, как и почти все местные двухэтажные домики. Пробираться мимо них было, может, и тяжелее, так как приходилось обходить насыпи и высокие заборы частных зданий, но намного безопаснее, ибо под густой листвой здешних деревьев можно легко скрыться от посторонних взглядов. Особенно от патрулирующих вертолётов. Изредка здесь виднелись многоквартирные элитные дома, которые NERV построил для своих важных сотрудников. И красиво оформленные, и с охраной, и с высоким забором. Из-за последнего их приходилось обходить.
Солнце палило нещадно, день в самом разгаре. Кенске совсем неважно себя чувствовал и собрал все силы на финальный марш-бросок. Ведь оставалось совсем ничего: они уже взобрались на хребет, и последний этап — только подняться повыше к тому самому «козырному месту». А эта задачка тоже оказалась непростой, так как кое-где склоны были слишком крутыми.
— Ты же гоняешь в страйкбол, — заметил Тодзи, взбираясь по рыхлой земле, — чё такой хлипкий до сих пор?
— Ну, я же всегда был такой, — глубоко дышал очкарик, — в последнее время получше, но всё ещё хреново.
— Хреново — не то слово, — подтянул на одну из возвышенностей здоровяк своего друга.
— Говори как есть, — прокряхтел Кенске, взобравшись.
— Пас, — отрезал Тодзи, чтобы ненароком не обидеть.
Они продолжили восхождение по не самой большой горе, пробираясь через заросли. Здесь, в теньке, сквозило приятной прохладой, которая освежала и бодрила. Особенно горе-страйкболиста. Хоть что-то было хорошее.
Все труды полностью вознаградились, когда они всё же дошли до того самого места почти на вершине горы. Тодзи присвистнул, ибо оно по-настоящему оказалось козырным. Благодаря густому лесу увидеть их здесь с большого расстояния не представлялось возможным. Однако им с обрыва и высоты почти пятисот метров открывался прекрасный и почти полный вид на Токио-3 и его окрестности. А самое главное — на то самое ущелье, до которого, по словам Кенске, где-то около километра. И оно являлось чуть ли не единственным проходом по суше к городу.
Отдышавшись, папарацци сразу принялся за дело. Достал двойной штатив, определённо сделанный вручную: на его головке была пристроена прямоугольная пластина, благодаря которой можно поставить не одно, а целых два устройства. Справа очкарик поставил на вид неплохую видеокамеру, а слева — потрёпанную полупрофессиональную фотокамеру. На последнюю нацепил какой-то уж совсем длинный объектив.
— Это обычный телевик, — уведомил Кенске, заметив удивлённые глаза Тодзи.
— Да не, всё же твой бизнес настолько крут, что хватает на такие игрушки. — Судзухара присел на травку и принялся копаться в своём ранце. — Они ж наверняка целое состояние стоят!
Айда усмехнулся.
— Были бы новые — стоили. — Он похлопал по видеокамере: — Этой крошке уже лет пять, мы брали на распродаже. А этот 50D, — он показал пальцем на второй, повидавший виды аппарат, — уже седьмой год разменял, и я третий владелец. Ты бы знал, сколько приходится с ним возиться, чтобы поддерживать работоспособное состояние.
— Бэушное, значит? — Тодзи вытащил из ранца две двухлитровые бутылки с чистой водой и пачку охотничьих сосисок, а за ними термос да полевую горелку. В ранце ещё оставалось немало: на вид типичные бич-пакеты, гренки и прочие долгосрочные продукты, от которых, как правило, мутит через пару часов.
— Я бы рад купить новое, но приходится иметь дело вот с таким старьём, — Кенске достал из рюкзака ещё одну портативную камеру. — Но ничего, это мы скоро исправим!
— Что, будешь продавать видео и фото боя?
— И не кому попало, а крупнейшим телеканалам! Представь, сколько они заплатят за уникальные кадры?
— Наверное, до хера, — без энтузиазма протянул Тодзи.
— Вот-вот! — Кенске установил очередной гаджет на земле и направил его таким образом, чтобы оба парня попали в кадр.
— А эта маленькая хрень на кой?
— А это экшен-камера, чтобы, если что-то с нами случится, могли бы понять, что именно.
Судзухара поглядел на друга оценивающим взглядом — то ли вдать ему, то ли сбросить с обрыва, чтобы не каркал. Тот же спокойно занимался своими делами: выудил из ранца рацию и попытался связаться с товарищами. Но портативное устройство молчало. Айда разочарованно вздохнул.
— И всё же ты богатенький воротила.
— Не, она не моя, — вернулся папарацци к камерам на штативе и принялся копаться в их настройках, — я её забыл отдать товарищу.
— Даю зуб, что ты специально «забыл».
— «Забыл», — ехидно кивнул Кенске.
— Эта штука одного из тех, с которыми ты ходишь на детские пострелушки? — Тодзи от нечего делать взял бинокль и стал рассматривать суетливых военных около танков.
— Угу, со страйкбола. Тебе тоже советую как-нибудь сходить с нами, тебе понравится.
— Пас. Всё же хитрая ты лиса, а, — Тодзи опустил бинокль и серьёзно поглядел на копошащегося Кенске. — Слышь, а ты часто у своих кентов чё-то берёшь?
— Ну, бывает, что друг у друга что-то одалживаем.
— Везёт, — грустно протянул товарищ и присел на траву, — а я своих кентов просил подкинуть в долг баблища. И все ведь знают, что лавэ нужны для сестрёнки и что за мной не заржавеет — верну. Но знаешь чё?
— Что же?
— Всё встало на свои места — сразу вскрылось, кто друг, а с кем просто временно по пути. — Судзухара посерьёзнел. — Вот ты друг, единственный. И тебе спасибо.
С Кенске сошла радостная улыбка и он сочувственно посмотрел на опустившего голову смуглого парня. Сейчас по нему нельзя сказать, что это отъявленный хулиган с несколькими приводами в полицию. Сейчас он просто старший брат, который беспокоится за свою младшую сестру, по воле случая угодившую в больницу.
— Да не за что, Тодзи. Для Сакуры мне не жалко.
Однако тот ему ничего не ответил, ибо не любил «сентиментальную хрень». Судзухара продолжал молча вглядываться в бинокль, стараясь найти хоть что-то интересное для себя. Не на военных же ему пялиться — чай не Кенске.
— Может, костёр разжечь? — протянул Судзухара, встав с травы.
— Дым, — повертел пальцем очкарик, не отводя взгляд от экранчика на фотоаппарате, — нас заметят.
— Уныло, — Тодзи продолжил разглядывать северные хребты. — О, по ходу чё-то интересное. Кенске, глянь.
Тодзи пришлось долго объяснять, чтобы его друг нашёл ту самую точку на вершине горы Асигара, где обнаружил подозрительных типов.
— Да это же журналисты, не наши, — заключил Айда, разглядывая группу людей европейской внешности, — CBS.
— Ну клёво, чё. Как они сюда пробрались?
— С Готембы, через гору, — Айда жадно всматривался. — Блин, да там Лара Логан, не иначе.
— Баба? Чё сразу не сказал, дай-ка глянуть! — выхватил Тодзи бинокль. — Точно тёлка. Откуда знаешь её имя?
— Не так много военных корреспонденток у CBS, которые сунутся в такую гущу событий, — вернулся очкарик к своим аппаратам.
— Вон оно чё. Лара, значит? — Тодзи с неподдельной улыбкой безуспешно махал рукой в сторону журналистов. — Она клёвая?
— Ну, она считается секси, хотя ей уже сорок шесть будет.
— Сойдёт.
— На лавры Финча покушаешься?
— Сойдёт, говорю же, — ещё раз подтвердил Судзухара, любуясь в бинокль женщиной, которая что-то обсуждала со своим оператором. — А чем она знаменита?
— Известный военкор, побывала почти во всех крупных горячих точках, начиная с Латинской Америки, кончая Юго-Восточной Азией. Пожалуй, у неё до сих пор самый эпичный репортаж, когда евреи вместе с американцами отбивали Голанские высоты в одиннадцатом году.
— Баба, оказывается, огонь, — Тодзи присвистнул.
Кенске немного поразмыслил, вспоминая её последние репортажи.
— Если она здесь, то у нас в Токио-3 будет намного горячее, чем у русских с их операциями против фанатиков в Средней Азии.
Со стороны города донеслась короткая сирена. Она не была похожа на ту, которая выла во время эвакуации. Кенске сразу прильнул к видоискателю фотоаппарата и навёл камеру примерно на то место, откуда слышался звук. Тодзи наблюдал за журналистами, которые тоже встрепенулись и начали что-то снимать.
— Гляди, Тодзи! — выкрикнул Айда. — День точно не прошёл зря!
Судзухара перевёл бинокль на указанное другом место. Чуть погодя он увидел открывающуюся среди высоток гигантскую шахту. Что там внутри, было не разглядеть из-за темени. Защёлкала камера — папарацци принялся работать, взбудораженно произнеся:
— Вот оно, дождались!
Мигом позже из тёмной искусственной дыры выдвинулась ровно вверх гигантская, на всю ширину шахты, бронированная заглушка. Под ней оказалась сложная конструкция, которая скорее напоминала три вертикальных рельса, усиленных различными металлоконструкциями. И только с включением освещения в шахте стало ясно — это монструозный подъёмник.
Снова зазвучала сирена, замигали лампы красным цветом. Фотоаппарат щёлкал всё быстрее и быстрее. Пару минут спустя, с равномерным гулом гигантских механизмов, показался он.
— Ты снимаешь? — задал глупый вопрос Тодзи с чуть ли не отвисшей челюстью.
— Я что, дебил? Конечно снимаю, а то не слышно.
Фиолетовый сорокаметровый робот стоял неподвижно, закреплённый в подобие лифта. Кенске уже облизывался и в подробностях фотографировал исполинскую бронированную фигуру. Парню казалось, что низ корпуса робота непропорционально маленький, будто на подобие живота исхудавшего человека навесили крупные броневые пластины. Тогда как грудь — мощная, закованная в многослойный панцирь.
Послышался скрежет пришедших в движение механизмов, которые отцеплялись от наплечников человекоподобной машины. После того как от робота отошли все крепления, он вдруг сгорбился, приняв неестественную для человека позу. Фигура сделала медленный шаг. Ещё шаг. И каждый раз слегка пружинила в коленях. Донеслись приглушённые громыхания от топота по асфальту.
— Идёт, идёт! — воскликнул возбуждённый Кенске.
— Ну да, типа того.
Вот робот уже отошёл от шахты и лениво, словно человек под водой, направился куда-то в сторону. Его внушительные, в несколько метров в высоту, наплечники сильно выделялись. Очкарик пытался понять их предназначение, но ничего в голову не приходило, кроме как для крепления в подъёмнике. А вот утолщённый горб на спине, похоже, имел вполне понятную функцию — под ним находился пилот, как догадывался Кенске.
— «Эм Ка один», — он прочитал эмблему на верхней части руки робота.
— Чё?
— Это первый «Марк», а вот название робота не разберу — мелко и шрифт необычный.
