— Виталя! Душа моя! Так уважающие себя люди дела не делают! Мне доложили, что немцы тебе звонили, и все сроки с тобой согласовывали...
— Ага. Знаешь, с кем они разговаривали? Один раз был ассистент гримёра мальчик весь такой особенный-особенный в мыслях о неземной любви, который мне потом лепетал, что он вообще случайно на звонок ответил, но там что-то про Саган и Германию было. В другой раз сам ответил, но на той стороне на таком английском говорили, что я понимал хорошо, если одно слово из десяти и это были предлоги. А тот, кто со мной разговаривал эту тарабарщину мне в ухо отатарахтел. Сказал О"кей и отключился. Потом вечером позвонили, а мама спать рано легла и спросонья трубку мою схватила, пока я Женю купал. Ей толком не сказали ничего, потому, что поняли, что их не понимают. Уж "Ноу андестенд" мама сказать сообразила. Представляешь себе эти согласования? И вообще, ты меня подвела. Я на тебя рассчитывал, что ты на себя всю эту иностранщину возьмёшь...
— Ты вообще обалдел? Мужчина! Это ещё, что за наезд?
— Аюнка! Да не знаю я что делать? У меня же тут тоже график съёмок, люди, площадки, павильоны, а ещё макетчики меня на части рвут и с декораторами уже переругались вдрызг, а там ещё и пиротехники — ненормальные пироманы. Слушай! Ну, ты друг или погулять вышла?
— Виталий! Мне уже даже начало не нравится.
— А знаешь, сколько раз мне мама говорила, что я — дурак, что на Ленке, а не на тебе женился?
— Да. Я тоже люблю твою маму! Привет ей передай обязательно.
— Аюна! Ну, будь ты человеком! Неужели сама один эпизод снять не сможешь? Ты же профессиональный режиссёр! Два полнометражных мультфильма сделала. Мне уже не один фильм разжевала, раскадровку всю в клювике принесла. Ты в двух здоровенных сериалах главные роли сыграла. Ёлы — палы! Кто из нас — народный артист Казахстана?
— Виталий! Ты — сволочь!
— Но ты же меня любишь!
— Убью, когда увижу!
— Хорошо, но сначала эпизод сними...
— Тебя когда ждать? Скотина такая
— Аюнка! Раньше, чем через две недели не получится. Ну, край через десять дней. Я тебе плёнку с запасом пошлю поездом в Берлин...
Ну, вот как так получается, что я не смог ему отказать? Свинья — Виталя! И больше нет никто! Но самое дурное, что я буду плеваться, ругаться, но сниму сам, и сделаю всё, чтобы этого паразита не подвести. Ну, хоть какая-то определённость. Ладно, надо позвонить в Мюнхен в студию, узнать у них по поводу аренды камер, ну, хоть парочку. Вообще, по этому поводу лучше позвонить Фреду, тот в этих проблемах, как карась в воде, но придётся объяснять, что на мне, как на ишаке все кто хотят ездят, а я дурень клинический и не могу другу отказать. И эта совершенно бесстыжая режиссёрская морда этим пользуется. Нет, уж, сам, всё сам. А то мне Фред это потом не раз вспомнит. Дозвонился до студии "Бавария", соединили с главным продюсером, когда узнали с кем разговаривают, ох, блин! Ну, что ж, начинаем убалтывать дяденьку. Мне кажется, он просто так ошалел от моей неописуемой наглости, что как-то обречённо и без возражений согласился предоставить мне две камеры с двумя командами операторов на шесть полных дней съёмок. Да, я реально крут! Серёга! Нет, надо будет в процессе узнать расценки и честно со студией расплатиться, а то совсем не хорошо будет. Раз уж сразу разговор не возник, то о деньгах речи нет, у немцев с этим строго. Но оставлять за спиной историю, как я халявой пользовался — очень плохая идея. Не поймут-с. И через много лет всплывать будет, как те ложки, которые нашли, а осадок остался. Ладно, это я потом разберусь. Вот чего больше всего не люблю в этой режиссёрской работе, так это вот такие организаторские моменты. Но назвался груздем, черешней уже не станешь.
По телефону отловил Клауса Фигнера, и теперь уже допросил его в лучших традициях НКВД, только без лампы в глаза и сапогом по почкам. Виталий радостно отзвонился, что отправил на адрес, который ему дали немцы всю плёнку срочной экспресс-почтой. Узнал, что это за адрес и свалил всё на Клауса. А назавтра назначил наш выезд в Мюнхен. Фред скинул телефоны отеля, который после нас пока не заселили и мы его снова сняли целиком. На фиг! Так проще и спокойнее. Фред узнал о планирующихся съёмках тоже отправил нам усиление из Центра. Класс, со своей командой общаться гораздо проще. Так понравившегося мне автобуса уже не было, но мы спокойно доехали на трёх микриках нашей "Лореллеи".
Наш отъезд из гостиницы больше всего напоминал, по-моему, проводы в деревне любимых родственников уезжающих в страшный и ужасный город. Сначала все столпились в фойе, и я вовремя успел заметить в руках многих подозрительные кульки и пакетики, поэтому сразу пресёк этот маневр, громко объявив, чтобы Хрюше и Мульче ничего вкусненького не совали, а то нам долго ехать, по разочарованию на лицах, понял, что я угадал. И уже здесь у многих девочек из ресторана и обслуживания этажей повлажнели глаза, а когда мы всей толпой вывалились на улицу половина рыдала уже не сдерживаясь. В итоге, пришлось нам с Алей обойти всех и с каждой обняться и расцеловаться. Так, обе в слезах и в помаде мы залезли в нашу машину и тронулись в путь. Знаете, а я не стал бы пыжиться от мании величия, что это меня в гостинице успели так полюбить. Мою солнечную живую общительную сестрёнку здесь полюбили наверно даже больше чем меня. Всё-таки я человек довольно сложный в общении, очень сильно зависящий от настроения и усталости, а если у меня эмоционально подавленное состояние, я могу сразу послать и разбираться не буду, кого и куда. Так, что, не думаю, что симпатия ко мне может у кого-то возникнуть вне моего творчества, а моё бытовое поведение просто не смогло пересилить негативом впечатление обо мне, как об артисте. Аля в этом моя полная противоположность, она словно сгусток солнечного света с сияющими распахнутыми зелёными глазами, а от её улыбки просто нельзя не улыбаться в ответ. Она перезнакомилась и подружилась со всеми в гостинице и ей совершенно не мешало плохое знание немецкого. А то, как она иногда смешно коверкала особенно длинные немецкие слова, многие потом с удовольствием повторяли с улыбкой. Так, что таким эмоциональным проводам больше чем на пятьдесят процентов мы обязаны именно моей Алечке и немного Хрюше. Эту мармазетку в гостинице тоже обожали и баловали, постоянно подсовывали какие-нибудь вкусняшки, так, что она точно растолстела на пару килограммов.
С утра я успел созвониться с Вили. Вечером Фред рассказал, что у нашего экономического арифмометра оказалась пылкая нереализованная страсть. Он до визга обожает заниматься недвижимостью, и если мне нужно что-либо в этой сфере, то я могу его попросить, и сделаю его счастливым человеком. Вот я и озадачил его поиском нам какого-нибудь жилья в Европе. Больше всего Вили расстроился, что не может выехать к нам немедленно, но завтра он непременно отпросится у Фреда и приедет, чтобы поговорить и обсудить критерии, по которым бы мы хотели выбрать свою покупку. Так, что и в этом направлении наши дела сдвинулись с нулевой позиции.
И пока мы едем, хочу рассказать ещё об одном начатом деле, только это пока большая тайна. Т-с-с-с! Шучу, разумеется, не такая уж и тайна, просто говорить об этом пока рано. Помните, я говорил, что после слов хирурга о тату, которое может скрыть мои рубцы, Аля очень оживилась? Это время в Берлине она не теряла даром и сначала стала наводить справки по этой теме. Ну, как наводить? Чаще это выливалось в то, что она терзала окружающих, используя меня в качестве переводчика. Представьте моё удивление, когда оказалось, что наша тихоня — Симона имеет не одну татуировку и вообще до самого последнего времени плотно залипала с Дюссельдорфскими байкерами, ходила вся в коже и увешанная железными цепями. А сдала её с потрохами по своей наивной простоте Ирэн. Симона немедленно была раздета и тщательно изучена от колен до шеи и руки до локтей. Почти всё указанное пространство кожи у неё было покрыто разными рисунками, и Симона попала в самый плотный оборот. При этом её тело вполне можно было изучать в качестве учебного пособия. Она рассказала, что ещё в школе доверила сделать тату своему однокласснику, который хотел стать мастером тату, а тогда только учился. И за право доступа к девичьему телу сделал Симоне три татуировки на плечах и на спине в районе одной из лопаток. Что там было мы так и не узнали, потому, что потом, когда она увидела, как выглядят качественные профессиональные татуировки, она поняла, какую убогость сделал её первый мужчина. Теперь она нашла настоящего мастера и чуть не одурела его упрашивать исправить её наколки. Но мастер, на то и мастер, чтобы не выбирать простых и лёгких путей. И чтобы забить татушку на лопатке Симона обзавелась шикарным распахнувшим крылья геральдическим орлом на спине. Нет, реально классно нарисовано, орёл словно вытесан из почти чёрного гранита, каждое каменное пёрышко прилежит к другому, а распахнутые могучие крылья почти достают до плеч. Этого орла ей делали больше полугода, и он своим крылом закрыл бывшую картинку. Следом на одном плече появился старый индейский вождь с трубкой в руке и матёрым волком сидящим под другой рукой. Симона смеялась, что из-за орла, она теперь загорать может только топ-лес, потому, что даже в бикини найти лифчик, чтобы не перекрывал часть картинки не получится, а это не красиво, да и светлые следы от завязок будут не красиво. Впрочем, по нынешним временам девушке в таком виде даже не нужно уходить на нудистский пляж. А для профилактики канцерогенного воздействия на молочные железы есть одноразовые пластиковые наклейки на соски самых разных форм, хоть звёздочки, хоть сердечки. Словом, от Симоны мы получили бездну самых разнообразных сведений про татуировки и многое их сопровождающее. А когда Аля с Симоной на целый день пропали, поехали к какому-то известному и талантливому берлинскому мастеру тату, про которого по телефону очень уважительно отозвался дюссельдорфский мастер — приятель Симоны. Аля буквально с первого дня появления идеи тату на месте моих рубцов рисовала картинки моих будущих татушек, то по приезде она почти все их выкинула, она поняла, что рисовала глупость, просто не понимая сути техники тату. Я же осознал, что татушки мне не избежать, поэтому я провёл с Алей санитарно-профилактический ликбез против заражения передающимися с кровью заболеваниями. Когда Аля подозрительно побледнела, я у неё выпытал, что она уже согласилась, чтобы на днях мастер сделал ей небольшую татушку на попе. Я объяснил ей, что только через мой труп или при условии обязательного соблюдения всех санитарных норм и стерильности. И что если она не отказалась от своей идеи, то пусть учится сама, что ей я себя доверю без оглядки, а какому-то волосатому чудовищу и не подумаю. Она перед этим очень красочно описала мне внешность мастера.
— Тем более, — объяснил я Але, — хорошую тату делают не спеша и не за один проход, а мы как лягушки-путешественницы, то там, то здесь. Едва ли кто-нибудь из хороших мастеров захочет ездить вслед за нами. При этом мы будем вынуждены подстраиваться под него, а у нас свой порой очень сложный график, следовательно, неминуемые конфликты и трения. Кому нужно платить за это такую цену? А ты всегда со мной, всегда можем выбрать время и никуда не спешить. При этом лишний повод провести вместе время, что само по себе ужасно приятно, ты будешь тыкать в мою кожу, а я терпеть и целовать твою пушистую макушку. Ты моя Му-у-ур-Муря-янская любимая Мняка...
Дальше, нам обеим стало как-то не до разговоров. Трудно разговаривать, когда целуешься, и голова плывёт от радости и нежности. Недавно это заметил и проверено на практике. Точно вам говорю. Даже когда просто разглядываешь вблизи такое милое личико моей любимой красотули, совершенно не тянет на серьёзные разговоры. Хочется обнять её, прижаться к ней, целовать, вдыхать сводящий с ума запах её кожи или волос и млеть словно на небесах от счастья...
Но, разговор мы всё-таки продолжили. Я уточнил, сможет ли она сама научиться делать тату? На что она ответила, что ничего из ряда вон выходящего она не увидела. Рука у неё твёрдая, всё-таки профессиональный художник. Просто теперь нужно при общении с мастером сделать акценты на некоторых чисто технических моментах. И ещё нужно покупать полный набор инструментов и красок, а ещё к ним сменные насадки, а это дорогое удовольствие. "Дорогое удовольствие" обошлось нам почти в пять тысяч марок и ещё почти в триста марок полная палитра чернил для разноцветных тату и коробка чёрных чернил отдельно и пять сменных комплектов одинарных и по три двойных и тройных игл. Ещё Аля со смехом рассказывала, что для тренировки начинающие мастера-татуировщики часто тренируются на молодых свиньях, потому, что кожа у молодой свиньи очень похожа по структуре на человеческую, и даже такая же белая. Правда перед работой свинью следует побрить и напоить водкой, чтобы она лежала и не дрыгалась.** Я так и представил, как мы договариваемся с каким-нибудь немецким фермером, потом долго пьём со свиньёй на брудершафт, а потом пьяная Аля начинает свинье татушки делать, а пьяная свинья храпит почему-то совсем как Хрюша. Да! Забыл один момент, мы сначала свинью моем шампунем "два в одном", потом запшикиваем пеной для бритья, и бреем женскими станками "Venus silk" с четырьмя лезвиями и смягчающей скольжение вставкой перед лезвиями. В результате мы хохотали обе, особенно, когда я рассказал Але, что мне представилось, а хохочущая Аля пыталась выговорить, что брудершафтиться со свиньёй совершенно не согласна, потому, что потом нужно целоваться. И вообще я злая и не люблю её. Пришлось доказывать, что это наглый навет на меня — такую нежную и любящую...
Потом пришло время выбора рисунка. До этого Аля всё больше как-то тяготела к максимально тоненькому узору, то есть рисунок можно было разглядеть только вблизи, и рисунок выполнен скорее штрихами, чем линиями. Теперь рисунки стали ярче, чётче и сюжетнее. Из почти десяти рисунков я склонялся к двум. На одном было подобие короткой цветочной гирлянды через надплечье и ключицу в сторону середины моей правой грудки прямо по шву. Второй рисунок мне понравился больше. В верхней части проекции дельтовидной мышцы довольно симпатичный букетик перевязанный лентой, которая спиралью свешивается в сторону и вниз, проходя как раз над моим рубцом. Я больше склонялся ко второму рисунку, но сказать, что я от него в восхищении и хочу носить его всю оставшуюся жизнь? Чтобы облегчить себе выбор мысленно, вернее чувственно, обратился к моей внутренней девочке, чтобы она дала почувствовать, какой рисунок ей нравится. Аля, удивительно чуткая к моим эмоциям просекла ситуацию, помялась и достала ещё один, и меня словно обожгло изнутри. Я понял, что у меня будет именно такой. На рисунке изящная дракона словно крадётся по моему плечу в сторону локтя, а длинный извивающийся чешуйчатый хвост свешивается и накрывает мой рубец. Мне кажется, дальше говорил не я, а моя девочка. Мой палец твёрдо упёрся в рисунок драконы:
— Должно быть видно, что она девочка. Крылья чуть распустить. Цвет — чёрный с красным отливом. Глаза, когти и зубы жёлтые. И ещё жёлтая корона с красным камнем спереди...
