Ролевик: Рунолог. Мелочь пузатая

— Да... — свистящий выдох. Ллири обычно говорят с людьми какими-то надтреснуто-сиплыми голосами, а между собой пересвистываются и перещелкиваются, почти как дельфины. Но Иллх забылся и практически перешел на свист.

— Ну, теперь сдуй что-нибудь, вон, там дядька вошел... только аккуратно, просто чтобы не мешал.

Кажется, это целитель. Шишку на затылке, во всяком случае, залечил мгновенно. Ругается, побежал за подмогой. И нам надо бы поспешить.

— Теперь ощути стены и потолок. Ощупай их воздухом.

— Да.

— Ну, и опять растворяй границу, делай их своими, будто они — твое тело.

— Готово.

— Закрой дверь.

Шшшш-леп! И засов — хлобысть в скобы!

— Молодец! — говорю. — А теперь можешь самоубиться.

— Как?

— Да как угодно! Хоть потолок в комнате урони.

Молчание. Вижу, что задумался. Сейчас у него выбор — сделать своим телом подземные сооружения, а потом и весь остров (да хоть архипелаг — одно основание), или покончить с собой. Первый вариант, определенно, перспективнее и не отменяет второй в случае неудачи. А уж что сделает ллири, овладев островом... надеюсь, не поссорится с Альфлед. Впрочем, это уже сейчас можно выяснить.

Возвращаюсь к ней.

— Посмотри вероятности.

— Зачем? — на губах довольная полуулыбка. — Сейчас наиграется, и решит со мной помириться.

— А если...

— Никаких если. Иллх — не дурак. Он не убьет тех, кто его лечит, не станет вредить магам, усмиряющим источник, он просто покажет, кто на Кугро хозяин. О, вот! — где-то далеко прогрохотал камнепад. — Вроде бы, даже все целы. Просто теперь нами нельзя вертеть, как трещоткой. С нами будут договариваться. Что ж, ты опять помогла мне, а я не хочу оставаться в долгу. Если тебе потребуется прикинуть вероятности — приходи, спрашивай, ради этого я отложу любые дела.

— Конечно! — отвечаю я и выпадаю, наконец, в черный сон.

Глубочайшую гулкую тьму, полную сутей и смыслов.

Глава III.

Игры с металлом и салочки со смертью

Проснулась от пронзительного света прямо в глаза и недовольной бубнежки доспеха, то есть, Уваха, старающегося подобрать плетение прозрачной, но затемненной защиты для верхней половины лица.

«Сварочный щиток, — мысленно подсказала ему. — Только прозрачность выше в два с половиной раза».

«Да-да, сейчас», — и яркость зимнего утра сменилась медово-оливковыми оттенками.

Рядом заворочался Топа, высунул руку из-под одеяла, цапнул мое и потащил на себя.

— Что, замерз? — спросила я, запустив в его тряпично-меховой кокон стебелек силы и пощекотав пятку. — А будет еще холодней! — подцепила нижний край одеяла и вывернула чуть не до пояса.

Парень брыкнул босыми ногами и окончательно проснулся.

— Ой, теть Хю, я не хотел... Ну и дубак, — он сел и быстренько одернул задранный край, при этом верхняя часть одеяла сползла.

— Тепловой экран навесь, — посоветовала ему и встала.

А не рано, однако. Утро в самом разгаре, за окном блестки снежинок танцуют в восходящем потоке, и да, действительно, хорошо подморозило. Запорошило деревья, под стеной сугроб намело. Настоящая зима, с острыми иголочками мороза, впивающимися в щеки, с возникающими на вдохе и тут же тающими льдинками в носу.

Кряхтя и охая, из-под овчин вылез Гордей, похлопал себя по плечам, зябко передернулся и шумно втянул воздух.

— Если мой нос не врет, наш завтрак уже в печи.

— Уже вытащили из печи, — уточнила я. — Пирожки с рыбой.

— А это значит, что у дядьки гости.

— Или твоя Мила пришла, чтобы не оставлять друга сердечного с незнакомой магичкой наедине.

— Да ладно, она не ревнует...

— Что не женишься-то? И добрая, и хозяйственная, была б я мужиком — у тебя бы отбила.

— Эх, тетя Хю, ничего ты в мужчинах не понимаешь. Может, нам совсем и не доброта нужна?

— Дурак, — вздохнула я и откинула крышку лаза.

В лицо пахнуло жаром и целым букетом запахов: печеностей, рыбы, пряных трав, гномского табака, пота, дешевых духов и почему-то дегтя. Сунулась посмотреть, да так обалдела, что чуть не свалилась на всю честную компанию: человек тридцать в полном молчании сидели вокруг стола и вдоль стен, на лавках, табуретах и чурбаках, один курил в форточку, другой складывал у плиты колотые полешки, любовь нашего Гордея хлопотала, расставляя миски и блюда, а на столе исходил соком огромный рыбный пирог и что-то парило из-под крышки в кастрюле. И все это происходило, как в немом фильме — не то, что без разговоров, гости даже двигаться старались осторожно, не производя шума. Вот уж впрямь — «тихого утра!»

— Тихого утра, светлого дня! — крикнула я им с чердака, развернулась и полезла задом наперед. Нет, конечно, вниз можно было и слевитировать, но это получился бы толстый намек на собственную инаковость, а оно мне тут надо? Вот именно.

Внизу было заметно прохладнее, нежели под потолком, что порадовало, да и народ как-то отмер, разом заговорил — ну, точно, мой сон берегли. Фу, как неудобно! Раньше надо было вставать. В общем, напряженность развеялась, и то хорошо.

— Эй, — крикнула наверх остальным засоням. — Слезайте и на улицу, умываться!

— А ты сама будешь, теть Хю? — наивным голоском отозвался Топа.

— А я — орк чумазый, мне и так сойдет.

— Тогда я — тоже орк!

— А ты — умываться!

Кто-то фыркнул в кулак, кто-то заржал, а один ехидный дедуся прокомментировал вроде того, что все, попал парень, у орков шутки жестокие. Обстановка окончательно разрядилась.

Хлопнула входная дверь, и через минуту вошел хозяин — раскрасневшийся на морозе и с инеем в бороде. Тулуп и шапку оставил в сенях, а рукавицы положил на вытяжную трубу над плитой — сушиться.

— Что, все здесь? О, племяш тоже проснулся, а ну, спускайся, бездельник! Вэль Хюльда, вы уж умывание отложите, пусть ребята сразу расскажут, какие они, эти твари, а потом будем решать, что нам делать.

В последующий час мне довелось услышать и образно-убедительную речь Топы, крепко приправленную размахиванием рук и выпучиванием глаз, и явно приукрасивший наши подвиги рассказ Гордея, и краткий, но безжалостно бьющий по нервам отчет самого Вожгаря о том, что осталось от сектантской деревни. Женщины и даже пара мужчин как-то нехорошо взбледнули, но обошлось без коллективного забега к ведру. Правильно, так и надо, чтоб сразу проняло и лишних вопросов не возникало. Без промедления начался серьезный разговор, без ахов и «не может быть!».

А потом я излагала свои соображения, и все остальные по очереди высказывались. Это было скучно, но нужно — мы порешали насчет «охотничьих» отрядов, насчет сигнализации населению, вспомнили о том, что в убежище надо натаскать постелей и поставить пару регенераторов воздуха и один утилизатор, как в помойном ведре, только мощнее, и по энергозатратам оно вышло хоть и не больше, чем питание защитного контура, но почти в треть его мощности. Значимая добавка, учитывая то, что в рассчетах по контуру и так уже все на пределе. С окружающего пространства одномоментно больше не взять, а из необработанного обсидиана — паршивые энергокристаллы (да и не кристаллы вовсе, так, неупорядоченные структуры). То есть, силу-то они хорошо тянут, удерживают плохо. Покупать готовые — это надо ехать в портовой город Саалез, а в нем живут иннены, которые «жадные и наших не любят» или на переправу Трясинку, но там сейчас могут и не продать: осенняя ярмарка позади, до зимней еще три декады — большая часть лавок и складов закрыта и опечатана.

— Вожгарь, — говорю. — Выход-то у нас есть, но настаивать на хочу.

— Источник?

— Да.

— И что для этого надо?

— Чтобы ты подвел из него силу, а кроме тебя и твоей родни никто не может с ней сладить.

— Ну, согласен. Зачем тратить деньги, когда своих сил хватает? Только я не умею.

— Покажу, научу — не вопрос. Топе еще придется делать малое убежище у тебя под мастерской и проход из него в большое, раз уж все равно защищенный канал тянуть — так пусть будет коридоррчиком, оно пригодится.

— Лаз, — уточнил Топа. — С галереей много мороки, сделаю такой, чтоб на карачках свободно ходить. Как Дабин Хитромордый к любовницам рыл, только шире и крепче.

Историю Дабина, обыгранную со всех сторон местной драматургией, не знали разве младенцы, а ее финал, напоминающий приключения Винни-Пуха в гостях у Кролика, обыгрывали с разной степенью непристойности, вплоть до того, что обманутый муж коварной пассии мага был ллири, которые, как известно... в общем, не повезло мажьей заднице. Так что многие, услышав про Дабина, похабно заржали, а потом как-то резко остановились и уставились на меня.

— И что? — спрашиваю. — На меня-то глядите. У нас Топа — маг-каменюжник, ему и обижаться. Только он про Дабина сам сказал, так что придется парню самого себя на дуэль вызвать. Как, оно того стоит?

Топа кивнул, поставил локти на стол, правой рукой изобразил одного человечка, левой — другого, они оба качались и примерялись к противнику, потом одновременно прыгнули и начали валять и душить друг друга. Народ затих, наблюдая за жестокой битвой двух частей одного целого. Представление закончилось, когда правая рука заборола левую, немного покачалась над бездыханным врагом, свалилась рядом, дернулась пару раз и затихла.

— Твою ж... Топор, ты с актерами не хочешь поездить? — первым отмер Гордей. — Озолотился бы!

— Зачем? — пожал плечами юный маг. — Это так, пустое... посмотрели и дальше пошли. А колодцы, подвалы, теперь вот убежища — настоящее. Может, когда и замок построю, или, например, городскую ратушу. Чтоб на века!

— Не пустое, Топа, — вмешался тот дедок, что говорил об орочьих шутках. — Мысль в твоем представлении правильная: нельзя народу внутри себя драться, кто бы ни победил — хуже будет всем. Ты лучше скажи, сколько мы вам должны за все это? А то твоя наставница молчит, а мы ее спрашивать боимся — как бы не попасть в кабалу.

Мальчишка вопросительно посмотрел на меня.

— Дорого, — говорю и делаю долгую паузу. — Очень дорого. В оплату всех сооружений и обучения вы дадите клятву найти и обучить тому же даровитых ребят из двух соседних селений и стребовать с них такую же клятву. Кроме того, вы будете защищать свои деревни до тех пор, пока это возможно или пока не будет прямого приказа императора, отменяющий этот.

Старикан одобрительно хмыкнул и закивал головой:

— Дело говоришь, девонька. Дурак, кто тебя выгнал.

— А меня никто не выгонял. Сама ушла, на вольные хлеба. Когда-то надо взрослеть, учиться самостоятельности.

— Да-да, — снова кивнул дед. — Альвальд не в пример умнее отца, раз на таких, как ты, ставит.

А потом была работа. Много, разной, так что мы и не заметили, когда стемнело. Сперва показывала, как обращаться со стрелами и продемонстрировала, что они делают со всем тем, во что попадают. Охотнички не впечатлились, видимо, разрывной глиф им не в новинку, пришлось уверить, что с разрывным эти наконечники роднит только физический эффект, а начинкой идет астральный деструктор, убийственный для выходцев из «гнилого» мира. Вроде, согласились, а если решат поэкономить — кто ж им лекарь... после нападения этих тварей на незащищенного человека не остается ни кусочка, даже на костер нечего положить.

По свету закончили обустройство большого убежища и начали малое. Поужинали грибной похлебкой и остатками пирогов. Гошу я попросила обождать с едой пару часов, потащила в мастерскую с развороченным полом — инициировать. Точно, Гордеева родня, пусть даже и седьмая вода, вон как его шибануло — сидит на порожке, губами плямкает. Если выучится хоть до мастерского звания, не погибнет в какой-нибудь передряге — точно прозовут губошлепом. А что? Горькун Губошлеп — звучит, да еще и показывает всем окружающим, насколько магу плевать на их мнение о его внешности и привычках. Слегка подправила потоки, они мне почти не подчиняются, приходится управлять опосредованно, изменяя среду, отвела его в дом, усадила на лавку — приходить в себя. Позвала за стол вчерашних инициированных, обучила видеть структуру материала и воздействовать на нее. Холодная алхимия, как говорит мэтр Лангскег. Ну, не совсем холодная — нагревание почти всегда есть (хотя и резкое охлаждение встречается часто, но все равно сперва любое вещество от воздействия разогревается), в случае с перестройкой графита в алмаз, например, достигающее тысячи градусов и требующее дополнительного глифа для теплоотвода, чтоб кристаллик не испарился. Но по энергозатратам такое производство алмазов дороже сконцентрированного взрыва, так что никто им не пользуется. Трансмутировать элементы тоже таким путем нельзя, да и опасно оно для здоровья мага и всех окружающих. А вот перераспределить вещества в твердом растворе, перетасовать домены в железе, изменить кристаллическую решетку, вырастить дендриты в подобие грибницы или скрученной пасмы — это не требует запредельных сил, а эффект дает быстрее и лучше любого физического воздействия.

Гордей, правда, увлекся и смастерил постоянный магнит, который мало того, что собрал на себя все опытные образцы со стола, так еще и оторвать их от него никак не получалось, пока я не запустила в эту кучу стебелек силы и не нарушила стройные ряды доменов. Потом сделал из кривой железяки суперножик, которым тут же испортил стол и отхватил кусок долота, получил подзатыльник от дядьки, забросил кривулю в обрезки, удивленно пронаблюдал, как она прошла сквозь мусор до дна и полез за ней — голыми руками. Еле остановили, в два голоса заорав, что ему пальцы не дороги. Взрослый мужик, а как дите малое.

— Наиграется — в разум войдет, — сказал Вожгарь. — А вообще да, жениться ему пора, а то уже надоел со своими игрушками. Ни дня без чудачеств. То гномовозку соберет, а она не едет, то таракана железного...

— Таракан летал!

— Именно. А кто из-за этого штраф платил, нарушитель спокойствия?

— Вот не надо про штраф! Я тебе все вернул, даже с процентами. Как до дома добрался.

— Да я не об этом...

— А я — об этом, — решила вмешаться в семейные разборки. — Хочешь со мной в Рифеи?

— Да хоть сейчас, тетя Хюльда! Но я ж обещание дал обучить каких-то двух дуболомов и защищать эту деревню, пока император не отменит твой приказ.