Ар Мегиддо 1. Река вечности

— Должен признаться, я удивлён, как Хранители и возницы столь быстро смогли сотворить такое, — сказал фараон, — ведь они не плотники и не шорники.

— Ну, без плотников не обошлось, — вставил Нибамен.

— Колесничие и возницы, и в битве, и после неё — прежде всего возницы и колесничие, а уже после — Хранители Трона. Потому им должно уметь восстановить колесницу, равно, как и лук свой, и доспех.

— Что же, достойнейший, мы с Аменемхебом и Нибаменом внимательно осмотрели переделанные хевити, — Тутимосе улыбнулся, — ты не удивил меня, воистину, Владычица Истин одарила тебя разумом, которого хватит на пятерых, названный брат.

Ипи смутился немного, понимая, что это не лесть, но, в то же время был рад, что его мысль оценил Величайший и военачальники.

— Вижу, ты многое оставил неизменным. И да будет так. Но лёгкий щит вместо тарана — хорошая мысль. Копья скорее преломятся, чем пробьют его.

— Да, Величайший, — Ипи продолжил, развернув чертёж с расчётами, — соединённый с хомутами передней пары. Малое колесо слишком далеко впереди, сдвинуть его назад. Мечи удлинить и закрепить выше. Воин — не конь, его не так просто подкосить под ноги. Я видел, как митанни и акайвашта перепрыгивали мечи, а при таком расположении ничего бы у них не вышло.

— Главное, — Менхеперра внимательно пригляделся к чертежу, выискивая то, что мог не заметить в утреннем сумраке, — дышло, выдвинутое вперёд, с лотосовидным, как у хтори, широким мечом. Да и щит закреплён намного надёжней. При том, что не враги будут падать на таран, постепенно отламывая его, а щит будет сбивать с ног тех, кто избежал меча. Чтобы спастись, воинам врага придётся падать низ. Строй будет сломан, не говоря о том, что избежать бронзы и копыт удастся немногим. Счастливчики, бесспорно, попытаются ударить коней в бок, но колесницы пойдут клином и воспрепятствуют этому.

— Думаю, достойнейший Ранефер и Величайший Менхеперра согласятся со мной, — Аменемхеб прокашлялся, — в том, что хотя бы четверть хевити необходимо оставить, как есть. В боях с колесницами митанни и кочевниками, создания Праведногласного Аменхотпа не раз показали себя с самой лучшей стороны. Это истина, не требующая доказательств.

— Согласен с Аменемхебом, — произнёс Нибамен.

Ранефер тоже кивнул. Фараон, поглаживая пальцами подбородок, произнёс:

— Я тут подумал... Мы обсуждаем, как переделать хевити. Многие Хранители утверждают, что акайвашта в бою, захватив несколько колесниц, пытались сражаться, как мы. Сейчас это у них не слишком хорошо получилось, но ведь Алесанрас, наверняка, тоже многое вынес из этого боя.

— Думаешь, попробует подражать? — спросил Нибамен.

— Уверен.

— Вряд ли он сможет воспроизвести все, что видел, — сказал Ипи, — сложно и дорого. Много бронзы нужно.

— Но все же не стоит недооценивать пиратов, — возразил Тутимосе, — ладно, мы отвлеклись. Что же ты принёс с собою?

— Прости, Величайший, но об этом лучше поговорим позже. Есть дела поважнее.

— Да. Я знаю, что вчера, на протяжение ночи и перед восходом Хепри прилетело несколько сов. От Мерит и Тутии, от Анхнофрет из Тидиана, да и твой поверенный по привычке первым делом доставил послания тебе в нарушение моего приказа не беспокоить Верховного Хранителя.

А-а, так вот почему Анхнасир выглядит так, словно у него болят зубы.

— Надеюсь, ты разнёс его не слишком сильно?

— Напрасно надеешься. Я всего лишь решил подождать до утра и посмотреть на тебя. Если бы ты сейчас цветом лица напоминал Себека, твоему поверенному несдобровать.

— Не сердись на него, Величайший. Анхнасир — поверенный Верховного Хранителя, который должен и способен заменить меня и в битве, и на Совете Дома Маат. Посему ему следует думать и действовать, как я, и не стоит винить его в том, что он — истинная опора держащего Скипетра Ириса. Мы все хорошо отдохнём в Та-Мери. Сейчас не время.

— Но что случилось, Ипи? — лицо Менхеперра выдавало тревогу фараона, ибо давно он не видел Ранефера одновременно взволнованным и жёстким.

— Новые вести, Величайший, да будет жизнь твоя вечной, — Ранефер глубоко вдохнул, — из Тидиана, Тисури и Хазету.

Видя, как меняются в лице Тутимосе, Аменемхеб и Нибамен, Верховный Хранитель продолжил на одном дыхании.

— Добрые вести.

— Не томи, Ипи! — Менхеперра горел нетерпением.

— Зря, Величайший, ты беспокоился за Анхнофрет. Она увела у Алесанраса больше пяти десятков ладей. Поняла, что Тисури осаждён Гостями и склонила к службе Двойной Короне одного из вражеских знаменосцев. Его зовут Энил. В нижнем течении Реки Времени он — царь Гебала. Во втором письме, которое доставили совсем недавно, она рассказала, что пообещала ему трон Арвада, если он поможет нам взять этот град. А после — и трон родного Гебала, в котором ныне правит другой. Первоначально Энил рвался к себе на родину, думал, что только один Тисури перенёсся сквозь время, но к вечеру они достигли Тидаина и теперь у царя-знаменосца почва выбита из-под ног. Анхнофрет сумела убедить его в том, что воинов на его пятидесяти ладьях недостаточно, чтобы взять Гебал. Да и град сей теперь, совсем чужой для него. Ныне ладьи Энила вместе с кораблями Хранительницы повернули назад и идут в Хазету. Видно, что царь не дурак, и решил не размахивать мечом, не разобравшись, кто ему теперь враг, а кто друг.

— Выходит... — Величайший прищурился, — из двух сотен ладей у Алесанраса осталось полторы, а флот Великой Зелени прирос пятью десятками?

— Второе трудно оспорить, Величайший, — Ранефер улыбнулся, — хотя, пока на них воины фенех, причём не те, с какими мы привыкли иметь дело, сие приобретение нельзя считать надёжным.

— А почему достойнейший Ранефер хочет оспорить первое? — Нибамен попытался облечь свой вопрос в шутку, однако старого военачальника выдавал слишком заинтересованный взгляд.

— Потому что, достойнейший Нибамен, у северного пирата остались не полторы сотни ладей, а много меньше. Тутии и Ранеб изрядно проредили их число. Наместник сумел вывезти из города множество ценностей, включая осадные луки, кедр, подготовленный к отправке в Бехдет, часть золота и лучших мастеров.

— Они смогли прорваться? — Тутимосе вскипел и наклонился вперёд, опёршись кулаками о столешницу, — Ипи, но это же значит, что Тисури брошен и станет лёгкой добычей врага... Кто мог отдать столь бездумный приказ — не ты ли? Или это самоуправство Ранеба? А, может, Тутии? Или... — фараон сглотнул, — Анхнофрет?

— Это был приказ Мерит-Ра, Величайший, — Ипи проговорил размеренно, не отводя взгляда, — и Тисури не станет лёгкой добычей.

Ранефер выждал мгновение, наблюдая, как фараон меняется в лице.

— Мерит приказала Шинбаалу сдать город. И я, не только, как Верховный Хранитель Трона, но и как Соправитель Града-на-острове, считаю мудрым решение царственной сестры.

— Правительница и вправду поступила мудро, Величайший, — Нибамен воспользовался заминкой, — она сохранила стены и людей, мастеров и золото. К тому же, Ранеб показал пирату силу наших ладей и неугасимый огонь. Думаю, это не меньше впечатлит Гостя, нежели колесницы Ранефера.

— Нибамен прав! — Аменемхеб поклонился фараону, — и, кстати, потому, как ловко царь акайвашта уклонился от Нейти-Иуни и смог улизнуть с поля боя, я не могу не согласиться с Ранефером: этот Алесанрас мудр и не станет недооценивать наше воинство.

— Верно. Тем не менее, я не думаю, что Алесанрас устрашится нас, — Нибамен поддержал старого товарища по оружию, — несомненно одно — царственная Владычица заманила его в ловушку, мышеловку-на-острове, подобно тому, как ты, Величайший, запер двадцать тысяч врагов в стенах Мегиддо.

— Достойнейшие, — фараон окинул собравшихся взглядом, — я полагаю, что условия сдачи осаждённых надо смягчить. Серьёзно смягчить, ибо... — Тутимосе задумался, чем не преминул воспользоваться Верховный Хранитель:

— Именно об этом я и хотел поговорить с тобою, Величайший! Уже сегодня должны прибыть посланники Нахарина. Ты предполагал взять со всех воинов Страны Рек, с уцелевшего Наследника и военачальников зарок, что они не будут сражаться со Священной Землёй, или отправить их в Та-Кем, как пленников до получения выкупа. На первое Паршататарна не согласится, ибо здесь — лучшие, и он так или иначе будет вынужден нарушить клятву. Уплата золота же обескровит небогатый Нахарин, посему он откажется и от этого. Посланники будут стоять до последнего. Три-пять, а, может и семь недель, чего мы не можем допустить.

— Ты говоришь верно, Верховный Хранитель Трона, — Менхеперра присел за стол, отпил из чаши, и опёрся подбородком на руку, — но что ты предлагаешь? И в Мегиддо не только воины Нахарина.

— Верно, Величайший, — Ранефер тоже выпил немного вина и присел напротив, последовав примеру фараона, — я учитываю это. Устроить переговоры в тысяче шагов от наших воинств, но и вне досягаемости стрел осаждённых. Пригласить царя Мегиддо, военачальника Нахарина, ибо, насколько я знаю, Арьюшну уцелел. И Баалшур Сипиша...

— Этого безумного мерзавца? — Тутимосе скорее удивился, чем возмутился.

— Ты забыл добавить — "труса", Величайший, — Ипи Ранефер продолжил, — на встречу поеду я с Хранителями, а Сипиш страсть как боится стрелы из засады. И потому пошлёт своего советника — Иштартубала.

Ипи не мог скрыть улыбку. Величайший некоторое время молчал, удивлённо глядя на побратима. Потом хохотнул:

— Да, Ипи, ты, воистину — змея. Подобен священной Мерит-Сегер, ибо сколь мудр и хитёр, столь и ядовит! Обернуть все так, чтобы вместо врага говорить со старым другом!

— Я предложу Арьюшну заплатить один дебен золота и пять серебра за каждого его воина. Это сто шестьдесят хека золота, вместо почти пяти сотен. Серебро, впятеро более того, нам совсем не помешает, но для Паршататарны сия плата будет посильной. Более того — почётное отступление, при своих мечах и топорах, оставив нам щиты и доспехи. Военачальникам и высокородным отдадим их колесницы. Наследника и двоих князей отвезём в Хазету, окружив царскими почестями, и лишь до тех пор, пока посланники Нахарина не привезут оговорённую плату. То же предложим иным, только вдвое уменьшив отступное, в обмен на присягу Владыке Венцов. И вовсе освободим от платы тех, кто даст нужных нам воинов в найм. Некоторые города я смогу склонить к этому. Халеп — даже к союзничеству против Кадеша и Нахарина!

Фараон и военачальники посмотрели на Верховного Хранителя с долей недоверия, но Ипи уверенно продолжал:

— Пять сотен отборных воинов Ашшура и без того будут с нами. А Сипиш... Поверь мне, Величайший!

— Я полностью доверяю тебе, Ипи, зная то, как ты помог мне выиграть эту битву, сравнимую с войной. Выиграть, даже не сейчас, а когда мы с тобою были ещё в Уасите! — Тутимосе хищно прищурился, — и ты полностью прав: я не знаю, зачем тебе наёмники фенех, от которых мало пользы, но наши воинства не должны быть связаны осадой, ибо... — на мгновенье Величайший прикрыл глаза, — я останусь здесь, а ты отправишься в Хазету, а затем — в Бехдет. С пленниками, наёмниками, заложниками, добычей. Сразу после переговоров. Снимешь две тысячи воинов, из опытных, да тысячу лучников со стен Джару, возьмёшь с собою три четверти уцелевших хевити, дабы переделать по твоему замыслу. На хтори установишь осадные луки. Думаю, хватит места. Мерит-Ра загнала царя акайвашта в мышеловку. И я возьму его там!

— Величайший, я не сомневаюсь, что ты сможешь сокрушить Алесанраса и его воинства, — Нибамен говорил без лести, действительно считая так, — но, я верю и словам Ранефера о том, что противник непрост.

— Нибамен прав, Величайший, — Ипи даже привстал, готовясь сказать важное, — и не только потому, что понимает зыбкость своего положения. Увидев Тисури, он сразу поймёт, что оказался в чужом, незнакомом и враждебном ему мире. Оказался не победителем несокрушимых, а царём без царства и военачальником с оголённой спиной, обращённой к врагу.

— Думаешь, он уйдёт из Тисури? Морем? Но его флот сильно уменьшился и он не сможет посадить на ладьи всех своих воинов. Пойдёт берегом.

— Величайший, не кажется ли тебе, — Ипи протёр глаза, быстро уставшие в полумраке, — что все эти новые хевити, хтори с осадными луками стоит оставить на потом? Есть ли необходимость сейчас рвать и метать? И не лучше ли попробовать договориться с акайвашта? Заключить союз? Ведь наше столкновение, падение Тисури — все произошло от недопонимания. Когда все откроют глаза, договориться будет не так уж и сложно.

— Союз? — у Тутимосе глаза на лоб полезли, — даже не мир, не перемирие после хорошей трёпки, а именно союз? С какой стати?

— Прости, Величайший, об этом я поговорю с тобой наедине. Не потому, что не верю достойнейшим военачальникам, — Ипи по очереди поклонился высокородным воинам, — а потому, что они не поверят мне, а то и решат, что на Пустоши меня ранили не в ногу, а в голову.

— Что ты, достойнейший Ранефер! — обычно невозмутимый, как изваяние, сухощавый Нибамен широко улыбнулся, — к тому, что у Верховного Хранителя есть тайны даже от Величайшего, мы привыкли ещё до твоего рождения. Это естественно, как восход Хепри.

— Мы ведь знаем, Ипи, — подтвердил Аменемхеб, — что именно ваши тайны привели нас к невиданной победе в Долине Врат. Посмотрим, к каким победам приведут новые!

Старик поклонился Ипи и Тутимосе, сверкнув лысиной в свете лампады.

— А пока, достойнейшие, мне нужно обсудить с вами ещё кое-что, — сказал Ранефер, — я действительно долго не мог уснуть, размышлял. Для начала, взгляните вот на это.

Ипи развязал кожаный мешочек и высыпал на походный стол несколько небольших блестящих кругляков, заплясавших под серебряный звон на отполированной, как зеркало, лакированной столешнице.

— Что это? — спросил Тутимосе и взял в руки один кругляк.

На маленьком серебряном диске было выбито лицо молодого человека.

— Перед тобой, Величайший — вождь нечестивцев, Алесанрас. Поскольку я говорил с ним, свидетельствую — портрет выполнен весьма точно.

Нибамен и Аменемхеб тоже заинтересованно разглядывали диски с изображением предводителя акайвашта.

— Это печать? — спросил Нибамен, — зачем так много одинаковых?

— Это деньги, достойнейший, — ответил Ранефер, — отливки с царским клеймом! Вы понимаете, что это значит?

Ипи обвёл взглядом присутствующих и с торжествующим видом продолжил:

— Нам следует поучиться у чужаков. Теперь Верховному Хранителю более не будет надобности быть... верховным торговцем. Здесь мне видятся сразу множество выгод. Удобно отливать не кубики и полосы, а такие вот диски.

— Почему? — спросил Нибамен.

— Видишь вот это кольцо из точек по краю? От диска нельзя отпилить кусочек, не разорвав кольцо. Это сразу станет заметно. Так можно уберечься от подделки! Сколько сил мы тратим на борьбу с мошенниками? Теперь торговцам не обязательно будет всюду таскать с собой весы с надёжными мерами! Диск нельзя и утончить, поскольку клеймо выбито с двух сторон.