Заповедник людей. Новая версия.

— Это ловушка? — молодой парень пятится, выставив копьё вперёд.

— Она, родимая, она. Ловко поставили, стоит лишь её коснуться, как то бревно разнесёт наши черепа в брызги, — Идар взглядом указывает, как её можно обойти, а сам заходит в сторону, прячась в густой поросли, начинает отслеживать путь своих бойцов. Он точно знает, его ребята дилетанты и обязательно подвергнутся первому удару, вот тогда можно будет неожиданно зайти в тыл диверсантам.

Внезапно в воздухе чувствуется свежий запах убитого зверька и на кусте Идар замечает заячью тушку. Что-то новенькое, и это пугает, Идар отступает в сторону и натыкается ещё на одну тушку зайца. Неприятное предчувствие холодком пробежалось по коже, Идар вскидывает автомат, он догадывается, это очередная ловушка, но её функции понять не может. Если это для того чтобы их учуяли одичавшие собаки, это не эффективно, их он с бойцами разбросает в два счёта и диверсанты это понимают. Других хищников на плато нет. Или есть? Идар застывает, капелька пота скользнула по чисто выбритому подбородку и срывается вниз. Он осторожно отступает к своим бойцам, но внезапно чувствует чей-то взгляд, вскидывает автомат, в зарослях колыхнулись молодые деревца и слабый ветер доносит острый звериный запах и он явно не собачий, Идар пятится, автоматом выискивая цель и она появляется в виде оскаленной морды тощего медведя. Зверь с невероятной быстротой выламывается из зарослей, Идар пытается нажать на курок, но ствол цепляется об ветку, и очередь радостно щёлкает по траве, выбивая листья и корни, а медведь уже нависает, разинув слюнявую пасть. Идар с размаху бьёт автоматом в его морду, чудовищные челюсти сжимаются, корёжа легированный ствол, делая оружие непригодным к стрельбе, и, с неистовством выдирают его из рук человека.

— Ко мне! — орёт Идар, но бойцы, забыв про копья, в ужасе застыли.

Медведь поднимается на передние лапы, шерсть стоит дыбом, маленькие глазки красные от злости, из пасти вырывается такое зловоние, что Идара едва не выворачивает прямо в тощее брюхо голодному зверю.

На большом валуне, утопая в мягком мхе, прикрывшись срубленными ветками, замерли Викентий Петрович и Николай Андреевич.

— Как славненько получается, — шепчет тренер. — Не стреляй, медведь и так ему голову откусит, — видя, что Викентий Петрович едва не нажимает на курок, говорит он, трогая его за плечо.

— Это не по-божески, — непонятно произносит Викентий Петрович.

— Что ты имеешь в виду Вик? — тренер вскидывает на него недоуменный взгляд.

— Зря мы на него зверя вывели, бог мне не простит, — кривится Викентий Петрович и решительно стреляет.

Пуля как оса впивается в зад разъярённому медведю, выбивая шерсть вместе с клочьями мяса. От громогласного рёва содрогнулась земля, зверь молниеносно поворачивается, пытаясь зацепить зубами жгучий свинец. Ещё одна пуля вскользь цепляет ему морду и зверь жалобно ревёт, ломая деревья, с позором бежит. Идар мгновенно оказывается у своих бойцов, с силой вырывает копьё, направляет его в сторону валуна, где притаились диверсанты.

Викентий Петрович не таясь поднимается, держа Идара на прицеле: — Остынь, мы не в равном положении, что твои копья против АКМА.

— Зачем мишку обидел, и объясни смысл своих действий? Кто ты? — Идар втыкает копьё в землю.

— Был священником, сам себя лишил сана, теперь просто воин, — Викентий Петрович улыбается, но продолжает держать на мушке Идара.

— Везёт мне на попов, — со смехом произносит Идар, цепко шаря взглядом по сторонам, — у меня тоже поп есть, правда странный какой-то ... наверное, все священники дёрнутые.

— Ты в чём-то прав, поэтому пользуйся моментом и уходи, — Викентий Петрович недвусмысленно повёл стволом.

— Хорошо-хорошо, мы уходим, — Идар пятится, не сводя внимательного взгляда со странного человека, — и всё же, ты хоть и придурок, хочу сказать спасибо. Единственно, хочу тебя заверить, на ответный жест не надейся, я пока дружу со своей головой.

— Благодарю за искренность, теперь я буду знать, что от тебя ожидать, — со смехом произносит Викентий Петрович.

— Взаимно, — Идар не удерживается и со злостью сплёвывает.

— Какой шанс был, — вздыхает тренер.

— Был, — с грустью соглашается Викентий Петрович. — Но зато у нас абсолютное преимущество, его автомат безнадёжно испорчен, и надувной флот пошёл ко дну.

— У них людей больше.

— Это правда, — Викентий Петрович попытался пригладить несуществующую бороду, но коснувшись отросшей щетины, и вовсе расстроился.

Гл.19.

Гурий с тоской окинул взглядом на непонятно изменившуюся Машу. Что-то в ней появилось новое, её пугающе задумчивый взгляд вселяет смутные подозрения и этот сверкающий камень ... ходят слухи, что раньше он был у попа: — Хорошая девочка Маша, — Гурий вздыхает, разговаривая сам с собой, — а туда же, за цацку продалась.

— Ты что-то сказал? — навострил уши Игнат.

— Нет ... это я так, сам с собой, — Гурий в душе ругает себя, за то, что так неловко выронил фразу.

— Машка классная девочка, — Игнат ковырнул палкой горящие поленья, — и не стоит её осуждать. Ну, скажи мне, что мы можем дать своим женщинам, когда Виктор и его поп всем верховодят? Всё до сэбэ, ничего нам не дают. Я уверен, скоро нас будут заставлять дома им строить и помои выносить, а нам в землянках придётся жить. Неужели ты думаешь, твоя Маша в землянку к тебе зароется?

— Да ничего я не думаю! — окрысился Гурий. — И вообще, с чего ты взял, что я имею виды на эту ... Машеньку?

— А что, девочка ещё то! — Игнат вызывающе вздёргивает бороду. — Молоденькая, может столько детишек нарожать. Жаль если от попа, по мне ... ты лучше.

— Отстань, Игнатушка, в душу лезешь, — Гурий тягостно вздыхает.

— Вот-вот, устроили беспредел, царями хотят стать. А по мне, народ должен всё решать, демократия нужна, — Игнат качнул узловатым пальцем.

— Да сколько тут людей, до народа не дотягиваем, — хмыкает Гурий.

— Это сейчас, но корабль построим, начнём людей собирать, глядишь, до народа дорастём, а там институты демократического устройства понадобятся, правозащитные организации и прочие нужные вещи. Сам знаешь, не будет этих тормозов в тиранию можно свалиться, а первый претендент на монархию — Виктор, будь он не ладен. А ты, Гурий, мог бы следить за справедливостью и не допускать их обогащения и вседозволенности. Пускай они в землянках живут, а ты Машеньку в просторный дом приведёшь, — хитро улыбается Игнат. — Именно, в просторный дом! — с нажимом добавляет он.

— Надоела мне эта палатка, соседи, пускающие по ночам шептунов, — Гурий искоса глянул на Игната. — А с чего это ты такой разговор завёл?

— У меня есть к тебе дело, — Игнат глубокомысленно подбрасывает лохматые брови вверх, — пойдём к Ане, поговорим о том, о сём. Есть интересные предложения, думаю, тебе трудно будет от них отказаться, так как это на благо нашего народа, — высокопарно заявляет Игнат. — И будь спокоен, Машенька станет твоей, — подмигивает он.

— Послушай, Игнатушка, а какой твой интерес во всём этом, кем ты думаешь стать? — Гурий с пониманием смотрит рыбьим взглядом.

Всё существо Игната завопило, хочется с жаром выкрикнуть: "Царём хочу стать", но он скромно опускает взгляд и с некоторой неловкостью произносит: — Президентом.

— Что ж, как говорится: "Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом", — с иронией усмехается Гурий. — Впрочем, мне эта шахматная партия нравится, можно попробовать её разыграть, но вдвоём или даже с твоей Аней у нас ничего не получится, фигур мало.

— Фигуры будут, к Ане пойдём, скоро всё сам поймёшь.

Вечереет. Ветер зачем-то разметал тучи и в образовавшиеся просветы с любопытством заглядывают чудовищно далёкие звёзды. Забор сделан, бойцы уже засели на площадках, готовые в любой момент подать сигнальный огонь. В посёлке спокойствие и умиротворение, можно несколько расслабиться от тяжкого труда и погреться у уютных костров. Декан, Павел Сергеевич, разошёлся не на шутку и шепчет стихи Есенина в мягкое ушко Виолетты Степановны, та млеет от восторга и как бы невзначай жмётся к его заросшей буйной порослью груди. Братья Семён и Виталий сосредоточенно выковыривают из рапанов запечённых моллюсков. Эдик с задумчивым видом правит нож с неприятно широким лезвием, Катя заглядывает ему через плечо, тихонько вздыхает, о чём-то думая. Маша слегка отодвигается от Алика, когда тот решил её о чём-то спросить, затем и вовсе встаёт и уходит к женщинам, поглаживая на ходу гладкий самоцветный камушек на своей груди. Вероятно, Алик единственный из всех, кто не знает, что Маша уже не с ним. В общем, в посёлке всё идёт своим чередом со своими проблемами и удачами.

Виктор и Нина как обычно прогуливаются вдали от всех, у моря, наблюдают за приливной волной, за крабами, которые уже успели обосноваться на новом месте и деловито бегают по скользким камням, выискивая кусочки пищи.

— Забор сделали и, сразу такую защищённость чувствую, на душе так радостно, — Нина прильнула к Виктору. — А ты знаешь, говорят уже дикие собаки не приходят в долину. Правда, здорово?

— Наверное, — неопределённо произносит Виктор, — странно только.

— Что именно?

— Что дорогу к нам забыли, словно кто-то лаз их засыпал.

— Ну, нормально, раз засыпали, — Нина хлопнула густыми ресницами.

— Да, но почему об этом никому не сказали, это более чем странно, — Виктор пощупал отросшую к вечеру щетину на подбородке. Сдаётся мне, кто-то непонятную игру затеял. Но зачем?

— Это сделали для того чтобы этот лаз никто не искал, — неожиданно выпалила Нина.

— Что ты сказала? — встрепенулся Виктор. — Ты знаешь, а ведь всё идёт к тому, сдаётся мне, кто-то предательство задумал.

— Боже, неужели это правда? — восклицает Нина.

— Есть вероятность, что собаки поменяли место охоты, медведь их сильно помял, а может, кто-то для Идара готовит подарок. Завтра попробуем поискать этот ход, только аккуратно, чтобы никто об этом не знал. Антона и братьев возьму, они надёжные ребята.

— Анька с Игнатом постоянно шушукаются, — вставляет Нина.

— Любовь у них, — ухмыльнулся Виктор.

— Чушь, Анька Игната едва терпит, он ей для чего-то нужен. А сейчас они с Гурием сошлись, сама видела, как Игнат с ним разговаривал, а потом к этой общались, — с пренебрежением произносит Нина.

— А по поводу Ани и Игната, а ещё вот Гурий ... надо за ними понаблюдать, — задумался Виктор, а глаза темнеют и желваки пробегают на лице, словно стальные шарики.

Свист один длинный и два коротких всполошил часовых на площадке забора, затем слышится радостный окрик, натужно скрипят канаты, опуская тяжёлый мостик.

— Это Викентий с Николаем, — улыбается Виктор, но в глазах тревожное ожидание.

Знакомые голоса переговариваются с часовыми и вот два человека ловко спрыгивают на землю и, увидев Виктора с Ниной, спешат к ним: — Не спится? — Викентий Петрович с радостью пожимает руки, целует в макушку Нину.

— Заснёшь тут, такой балаган устроили, — шутит Виктор. — Как экспедиция прошла? — пытливо спрашивает он.

— Обосновались они что надо, но мы лучше, — бесшумно смеётся Викентий Петрович. — Бухту с их надутыми гандо... извини, — осёкся он, метнув быстрый взгляд на Нину, — в смысле, с их резиновыми изделиями нашли достаточно быстро, разрезали так, чтобы восстановлению они не подлежали. А перед этим ловушек наделали и не зря, Идар быстро встрепенулся и за нами припустил. Но, кажется, он мастерство своё несколько растерял, в одну из них угодил...

— Ты ликвидировал Идара? — встрепенулся Виктор и его лицо мрачно осветилось.

Викентий Петрович, неожиданно опускает взгляд и это удивляет Виктора, но Николай быстро говорит: — Мы медведя к ним подманили, он автомат Идару испортил, изгрыз как леденец на палочке.

— А затем я медведя выстрелами отогнал, — глухо произносит Викентий Петрович.

— В смысле, как отогнал? — не понял Виктор, ещё сильнее мрачнея.

— Не по-божески это, чтобы зверь рвал человека. Был бы открытый поединок, всё иначе произошло бы, — с грустью выдавливает он.

— Ты не воспользовался таким шансом? — вскричал Виктор, встряхивая его за грудки.

— Я не смог полностью стать мирским человеком, — искренне говорит Викентий Петрович, — мне для этого время нужно.

— Нет у нас времени, — опускает его Виктор.

— Теперь автомат имеем только мы, — вмешивается Нина, с уважением глядя на Викентия Петровича.

— Да, теперь имеем его только мы. Но автомат не панацея, пули закончатся, и станет он обычной дубиной, а у них людей больше. Корабль надо срочно строить, промедление смерти подобно, — он криво улыбается, глядя на поникшего друга. — Всё же я признаю, основную задачу вы выполнили и на том спасибо, — сухо произносит Виктор. — А автомат передай Николаю, а то он, что-то руки тебе жжёт, — с иронией добавляет он.

— Ты прав, жжёт, — с некоторым вызовом произносит Викентий Петрович и смертельно бледнеет, поняв, что сказал лишнее.

— Виктор, — Нина смотрит, раскрыв на всю ширь глаза, — ведь всё так хорошо прошло. Теперь мы успеем построить корабль и снарядить экспедицию, и они не смогут нам помешать.

— У них людей больше, если они решат тоже строить судно, спустят его на воду быстрее. Идара надо было ликвидировать, — жёстко произносит он и смотрит в глаза Николаю Андреевичу, — подготовь группу для решения этой задачи.

— А мне, что делать? — осторожно спрашивает Викентий Петрович.

— Как обычно, на тебе охрана посёлка и займись кораблём. Времени для этого тебе на раскачку не нужно.

Они уходят. Виктор хмурый, губы сомкнуты. Нину раздирают противоречивые чувства, с одной стороны она полностью оправдывает благородство Викентия Петровича, но с другой — понимает, сейчас не время для сантиментов. Окружающий мир также прекрасен, как и жесток и, как кто-то говорил: "Оказавшись в раю, рот не открывай, там разные бывают". Парадокс, но окружающая действительность многократно сложнее чувств и выработанных стереотипов. Главное сейчас, чтобы тебя не съели и в переносном и прямом смысле.

Нина трогает за плечо Виктора, он поворачивается, готовый встретить в её глазах непонимание, но она мягко улыбается: — Викентий Петрович хороший мужчина, но несколько зацикленный, — Нина прижимается к нему, смотрит ясными глазами, украшение на груди призывно переливается загадочными огнями.

— Вероятно, ему действительно необходимо время, — вздыхает Виктор и целует в мягкие губы, с наслаждением почувствовав привкус мёда и воска. — Ты настоящая женщина, — его охватывает неукротимое желание.

— Я до сих пор потрясена твоим подарком, — она скромно повела подведёнными ресницами. — А я Яне и Виолетте Степановне немного из косметики дала. Ты не против? — Нина подставляет смеющееся лицо для поцелуев.

— Я рад этому, тушь закончится, ещё сажи наскребу из котелков, — простодушно говорит Виктор.

— Ах ты бессовестный, всю романтику ломаешь, — притворно сердится прелестная женщина, ударяя его кулачком и, мигом оказывается в его объятиях.

— Пойдём к морю, — грубо волочёт её за собой Виктор.