Твое... величество!

— Эрр Колючка, раньше вас не интересовали мои ноги?

— Справедливо. Тогда начнем с рук?

— И проследуем выше — или ниже?

Придворные сидели молча.

Многие из них попадали на язык к шуту, многие об этом горько сожалели. Убить бы поганца, да король не одобрит.

— Зависит от вашего слова, прекрасная королева.

— Зависит от вашего слова, эрр...?

— Эрр Демьен.

Мария царственно протянула ему руку, к которой тут же и припал шут.

— Рене Демьен.

И удостоился второй руки. Причем проделано все было так, что не заревнуешь. Ясно же, что и королева и шут наслаждаются спором.

— Ваше величество, а что я должен сказать, чтобы поцеловать вашу ножку?

— Нет, эрр Демьен, вы неправильно ставите вопрос. Что вы должны сказать королю, чтобы поцеловать мою ножку?

— Король разрешит. У него теперь новые ножки для поцелуев.

Мария захохотала. Причем в голос и звонко. Но... что поделать?

Вспомнилось старое, сакральное, Айболитовское: я пришью ему новые ножки, будет он у тебя осьминожка.*

*— в оригинале не так, но от детей слышала, было. Прим. авт.

— Ваше величество?

Шут откровенно растерялся. Мария состроила заговорщическое лицо.

— Все четыре ноги?

Растерянность стала еще виднее. Даже под краской.

— Посади свинью за стол, она и ноги на стол, — намекнула Мария. — Или сись... то есть бюст!

Впервые за несколько лет Колючка выглядел настолько озадаченным. Правда, по рядам придворных пошел тихий-тихий, словно шелест ветра в лесу, смешок. Дианочку второй раз засунули под плинтус. Тем более, что ее объемный бюст и правда покоился на столе, хорошо хоть, не в тарелке.

Ревность?

Да помилуйте! Какая тут может быть ревность? Может, еще собак гонять? А заодно кошек, кур, коров и коз? И к лошадям тоже подходить не надо, чего они там смотрят и ресницами хлопают? Соблазняют?

— Ваше величество, вы безжалостны, — притворно покачал головой Колючка. То есть эрр Демьен.

— Неправда! — возмутилась Мария. — Я вам не отказала, а за его величество я не в ответе.*

*— самое забавное, что шуточки в средние века действительно были достаточно фривольные и даже пошлые. Так что герои держатся еще в рамках. Примеры — Декамерон, Cambrai Chansonnier, и это далеко не все. Прим. авт.

— Ваше величество! — шут, недолго думая, кинулся на колени перед королем. — Вы позволите поцеловать туфельку прекрасной королевы? Или хотя бы вашу туфельку?

Мария едва не завыла за столом.

Ну... ну кто не смотрел мультик про поросенка Фунтика?

Пинчер-старший: Хозяйка... Хозя-я-яйка-а! Я знаю, это не в ваших правилах, но, в порядке исключения, вы могли бы подать мне руку?

Добер-младший: Или хотя бы ручку... вот этой сумочки...

Ей-ей, интонации у шута были один в один, как у знаменитых сыщиков. Может, рассказать ему эту сказку?

— Мама?

— Солнышко, напомни, чтобы я тебе рассказала сказку про поросенка Фунтика, — кивнула Мария. А что? Ее даже править не придется! Циркачи — они всегда циркачи, а про воздушный шар... ладно! Заменим на дракона. Многоликий есть? Сойдет!

— Напомню, — мордяха у Анны была довольная. Кажется, она поняла, что маму позвали не просто так, поняла, что мама выигрывает с разгромным счетом, и приободрилась. Это же всегда приятно, когда наши — бьют не наших! — Это тот, который ноги на стол?

— Нет. Это тот, который очень вежливый и воспитанный. Маленький поросенок, но очень большой обманщик.

— Хочу!!! — Анна едва не подскочила на месте. Мамины сказки ей нравились.

А что тут делать-то?

Средние века на дворе, книгопечатание пока в зародыше, да и стоят книжечки, как корова, не укупишь. И не все еще грамотны. Вот и остается рукодельничать, да языками трепать.

Сплетня, возведенная в ранг высокого искусства.

Сказки, песни, истории — Мария по дороге принялась рассказывать дамам 'Дикую Розу'. Кто ж ее не помнит из девяностых-то годов? И ведь как слушали! Со священным восторгом и трепетом!

— А мне можно будет послушать?

Мария посмотрела на Колючку, который нарисовался рядом. И ведь не сотрешь.

— Пожалуйста.

— Дражайшая супруга, я и не подозревал в вас талант сказительницы, — громогласно заметил Иоанн. — Что ж, рассказывайте тогда для всех?

Мария вздохнула.

Для всех? Вот в этой столовой? Акустика тут, конечно, хорошая, но горло все же болеть будет... и ведь не отвяжется. На морде написано, что жену надо довести. Вот НАДО!

Чешется у него!

Помыть, что ли? Скинуть в колодец, и пусть порадуется... если пролезет?

Ну и ладно! Поступим с вами цинично!

— Я не посмею оскорбить ваш слух рассказами о свинье, ваше величество. Поэтому позвольте поведать вам иную сказку. Совсем небольшую.

Крохотную такую.

Что Мария любила в той жизни, это басни Михалкова. Вроде и недлинные, и почитать перед сном можно, и дергаться потом не будешь, чтобы главу дочитать, и смысл есть. Мало кто знал, что Сергей Михалков — это не только 'Дядя Степа', это еще и множество забавных и ядовитых басен.

Что там у нас?

'Кот Тимофей'? 'Медвежий зарок'? *

*— чистая правда. И басни замечательные. Прим. авт.

Самая подходящая, и даже с намеком на Эрсонов. 'Большая кость'!

Мягкий голос разливался по столовой, завораживал, морочил...

— Одна из первых мер предосторожности:

Соразмерять желанье и возможности.

Выразительные глаза Марии остановились на Диане, а потом и на Виталисе Эрсоне. И как-то все поняли, кто и о чем. Кроме Дианы, конечно, та так и хлопала глазами.

Ты сам это посеял. Сам будешь и расхлебывать последствия.

Иоанн сдвинул брови.

— Мне не понравилась ваша сказка, ваше величество.

— Мне очень жаль, ваше величество.

Сожаления в голосе Марии не чувствовалось. Вот ни капельки. Не нравится? Других сказок у меня для вас нет.

— Возможно, вам и не стоило ее рассказывать.

Мария пожала плечами.

— Сказка ложь, да в ней намек. Добрым молодцАм урок. А мне позвольте откланяться, ваше величество. С вашего позволения.

Анна чинно вышла из-за стола, и отправилась вслед за матерью.

А как хотелось развернуться, да и показать всем язык! А вот вам!

Съели, ГАДЫ!!!

Гады печально переглядывались, и чего-то не понимали. Вот как это так? А?

* * *

Эрк пришел домой довольный и счастливый. До вечера он еще успел порадоваться за себя, успел пообедать и поужинать, успел отправиться гулять с друзьями и вернуться домой, там ему плохо и стало. И ему, и Рому. Рому, правда, ближе к утру, он был крупнее, яд на него подействовал медленнее. А может, съел меньше, кто уж теперь узнает?

Но к утру не стало Эрка. К обеду Рома.

А Бертран...

Бертран был ночью занят по уши.

Бертран понимал, что ему надо бежать. Быстро и далеко. Но также он понимал, и что ему не убежать так просто.

Самое главное, надо сделать так чтобы все поверили в его смерть. То есть...

— Мама, я пойду рыбку половлю.

— Рыбку?

— Да, мне Ром обещал лодку дать. Может, и наловлю чего?

— Ну, иди, сынок. Ты у меня что-то бледненький?

— Желудок крутит. Боюсь, не съел ли я чего?

— Может, дома останешься?

— Неохота, мам. Чего сидеть-то попусту? А так, с удочкой, с лодочки, может, и поймаю чего? Я уж и червей накопал.

— Ну, иди.

— Можно мне с тобой?

В другой ситуации Бертран бы взял с собой брата, но сейчас Тиму пришлось отказать.

— Извини. Лодка маленькая.

— Я бы на берегу посидел.

— А я потом к тебе греби? Если течением снесет? Не хочу...

Отделаться от брата удалось, и Бертран отправился якобы на рыбалку.

Первое, что он сделал, обежал дома своих приятелей. Возле дома Гридасов было шумно и суетно. Эрку было плохо.

Ром?

Надо полагать, ему тоже... будет. Птицы подохли, так что...

Бертран не хотел оказаться на месте птиц. А потому...

Лодку Рома отвязать и отпустить. Удочку в ней бросить.

Когда лодку найдут, подумают, что Бертрану просто стало плохо, он перевалился через борт и утонул. Ирга — река капризная и вредная, не слишком широкая, но глубокая и с водоворотами. Так что тело в ней не найдут. А и найдут кого другого... его уже через десять дней не опознаешь, утопленник там — и все. Склизкий, раздутый и рыбами объеденный.

А вот самому Бертрану надо бежать. Но не просто так, нет! Мальчишке жутко хотелось мести! Ну хоть какой!

А что он может сделать?

Эммм... идея у Бертрана была. Только такая, что его аж всего перекашивало от одной мысли. Но чего не сделаешь, чтобы напакостить врагу?

Тейн... доступ в библиотеку он ему дал! Но Бертрану он был не особенно нужен. Чтобы мальчишка и не придумал, как туда пролезть?

Давно уж!

И окно он знал подходящее, и вентиляционную отдушину. Пока еще протискивался, но через год уже вряд ли пролезет, вырастет... не будет его тут через год.

Если вообще он живой будет.

Страшно...

И уходить в неизвестность страшно, и оставаться — смерть.

Надо уходить. Но не с пустыми руками. Так что — библиотека!

* * *

С ужина Мария ушла спокойно, но вот дойти до комнаты не смогла. Виталис Эрсон попался ей по дороге.

— Ваше величество! Умоляю о милости!

— Какой именно? — уточнила Мария.

— Вы не могли бы мне уделить пару минут для разговора?

— Слушаю, — холодно сказала женщина.

Придворные сплетни она уже послушала, и отлично понимала, в чем интрига. Ха, тоже еще, антреганты нашлись! Смеяться надо начинать после слова: нашлись! Бараны! Болваны!!!

Тоже новость в мировой истории! Нашли подходящую бабу и показали королю. А баба согласна на все, но после замужества! Дальнейшее — даже смешно. Баба будет продвигать интересы своей семьи ночью, а Виталис Эрсон — днем. Канцлером станет, кое-какие денежные потоки в свой карман направит.

Вроде все хорошо шло, а тут королева. Чего-то ее не устраивает, и разводиться она не желает, и в монастырь уехала. А как вернулась, так бедной Дианочке и достается! То слева, то справа, то со всех сторон сразу...

Оно и понятно, одно дело третировать тихую и скромную бабочку или там гусеничку, другое дело периодически отплясывать на хвосте у весьма недовольной гюрзы.

Можете попробовать. Но сыворотку с собой захватите.

Виталис решил составить о королеве свое мнение, и пошел напрямую. А что?

Ее величество ж дура, она ничего не видит и не слышит, и историческую роль Эрсонов в упор не просекает, и как Виталис племяшку под короля пихает — тоже.

Ха!

Все Мария видела. Более того, на данном этапе, ее все устраивало. Она решила пока потянуть время и посмотреть, что будет. Пока ни один из вариантов ее не устраивал. Она бы развелась, да и уехала жить себе спокойно, где-нибудь в глуши, но подозревала, что не дадут.

А остальное?

Ни монастырь, ни развод с последующей быстрой смертью, ни должность королевы ее не устраивали. Никак.

Особенно последняя.

Какой уж там Иоанн был в молодости — неясно, но сейчас это коронованная зажравшаяся скотина, у которой ни совести нет, ни порядочности. Да-да!

Сводить жену с любовницей, давить на жену и травить ее... небось, Мария еще и поэтому загнулась. Дети почти все умерли, Анна не наследница трона, сына год назад похоронила, а тут еще любимый супруг такие подлянки подкидывает!

Нет бы поддержать, сопли-слезы вытереть, так ведь взвалил на бабу весь придворный гадючник, а сам по чужим кроватям пошел! Хорошо еще, не приволок супруге ничего кожно-венерического.

С другой стороны, может, тут сифилиса и нет? Испании нет, и разносить его некому?*

*— есть вариант, что сифилис привезли в Европу моряки Колумба тесно пообщавшись с аборигенами острова Гаити. Примерно 15 век. Прим. авт.

А может и плохо. Сифилиса нет, так других болячек хватает, а когда ТАМ болит, поневоле страдать начинаешь по реальному предлогу, а не по воображаемому.

Нет, с мужем Мария не хотела иметь ничего общего. Анны хватит, а все остальное пусть при себе оставит. Ей такое не надо!

— Ваше величество! — Виталис Эрсон отвлек Марию от печальных размышлений о бренном. К примеру, можно спихнуть еще-не-канцлера в нужник. А перед этим укусить.

Помрет, как миленький, и не найдут, пока не завоняет!

— Я понимаю, ваше величество, что Диана ведет себя непозволительно дерзко, но она еще молода и глупа. И вы имеете полное право на нее гневаться.

Мария молча слушала.

Змеи вообще любят выжидать. Лежать и выжидать, думать о своем, копить яд... чего дергаться-то? Добыча все равно не уйдет, а ничего нового эрр Эрсон не сообщает. Такой ходульный набор общий фраз, который рассчитан на благочестивую идиотку.

Молодость — глупость, понять — простить, пожалеть — обогреть...

Скучно. Право слово, скучно.

Так что Мария разглядывала самого Виталиса, и пыталась составить о нем свое мнение. Понятно, что сволочь. Но Дьявол кроется в деталях!

Стоит такой типус... лет пятьдесят пять — шестьдесят ему. Выглядит он старше, этаким полустарцем, но именно выглядит. Не является.

Хотя маскировка хорошая. Типаж а-ля Дамблдор, если кто помнит это звездатое чучелко. Седая борода, правда, тут в нее ничего не вплели, наоборот, подстригли так, чтобы она аккуратно заканчивалась чуть пониже шеи. Седые волосы, которые благородными белоснежными локонами падают на плечи. Морщинистое лицо, седые брови (Мария невольно усмехнулась, вспоминая про черные брови и седые волосы), а глаза яркие, темно-серые. Глаза умного и опасного хищника. *

*— вроде как черные брови при седых волосах, признак породы, об этом писал Лермонтов в 'Герое нашего времени', но насколько это правда, не знаю. Прим. авт.

Одежда... тоже пошита так, словно человек похудел от старости. И заодно лишняя материя скрывает четкие и сильные движения.

Хм. Мария сказала бы, что это гадюка, которая пытается притвориться скромным ужиком.

Она молчала и молчала, пока эрр Виталис не начал повторяться, а потом и сам замолчал. А потом повернулась и пошла.

— Ваше величество!

Виталис возмущался вполне законно. Это что? Он тут распинается полчаса, на все голоса, врага прощупывает, а получается совсем наоборот? Это его тут оглядывали, как колбасу на ярмарке?

Позвольте! Мы так не договаривались!

Мария посмотрела на Виталиса, как на полного недоумка.

— Я вас выслушала, эрр. Что еще?

— Ваше величество, вы ничего не сказали!

Мария ухмыльнулась.

— Эрр, вы такой умный! Придумайте что-нибудь сами!

Развернулась и удалилась окончательно.

Виталис стоял и осмысливал. Получалось откровенно плохо.

Он-то сказал многое, но ни о чем. А королева не сказала ничего вообще. Разве что поиздевалась. И это было так не похоже на скромную и тихую женщину... впрочем, кто их знает, этих баб? Вот, приятеля эрра Виталиса жена и убила. И за что?!

Подумаешь, любовницу человек завел! Имеет право! Ну и поселил в своем доме, а где ж еще? Так удобнее, далеко ходить не надо! А жена молчала-молчала, а потом ночи дождалась, да и полоснула ножом! И полетела душа в небо! Поди, пойми этих баб...