— Я принял решение. Подсудимый герцог Филип Олкрофт приговаривается к смертной казни через повешение.
Правитель побледнел, его крестник и дочь оставались спокойными. Судья, огласив приговор, сделал паузу, обвел глазами зал и сказал:
— По традиции я должен спросить, не желает ли кто-либо из присутствующих женщин предъявить права на осужденного?
При этих словах Ив поднялась со своего места и громко произнесла:
— Я прошу отдать осужденного мне в мужья.
Все, кроме Филипа и адвоката были шокированы этим заявлением, в особенности Правитель, хорошо знавший отношение дочери к замужеству. В зале поднялся незатихающий гул, все присутствующие повернулись в сторону Евангелины. Повышенное внимание ее не радовало, но она ожидала подобного и сумела сохранить бесстрастный вид, хотя слух уже успел уловить фразы типа "Это правда! Она и герцог... кхм, бывший герцог...", "Так опозорить имя отца!", "Понятно, почему гордячка долго выбирала: любит лошадок", "Достойный у Правителя будет зять!" Судья неодобрительно хмыкнул, заметив торжествующий взгляд Филипа, затем жестом призвал присутствующих к порядку.
— Ну что ж, моя леди, — сказал он, — я принимаю вашу просьбу, но прежде, чем выполнить ее, должен задать несколько вопросов. Не могли бы вы пройти вперед и встать рядом с вашим избранником?
Ив подчинилась. Ее кресло стояло с краю, и пробираться между сидящими не пришлось. "Краснеть я не буду, не дождетесь", — подумала она, становясь рядом с Филипом. Дочь Правителя не опустила ни головы, ни взгляда. Судья какое-то время молчал, пристально разглядывая молодых людей, потом спросил:
— Как давно вы знаете осужденного, ваше высочество?
— Около полутора лет. Мы познакомились, когда он жил во дворце.
— Вы знали, что он был разбойником?
— Да, отец предупредил меня.
— Это из-за вас осужденный поссорился с крестным?
— Отец не захотел касаться причин ссоры, не буду и я.
— И что же привлекло вас в осужденном, раз вы знали, чем он занимался? — в голосе судьи слышалась издевка.
— А чем таким он занимался? — Ив напустила на себя удивленный вид. — На войне мужчины проделывают гораздо худшие вещи, а женщины, как всем известно, очень любят военных. Филип никого не насиловал, не грабил бедняков, не делал подлостей. И не врал мне.
Судья смотрел на дочь Правителя с нескрываемой неприязнью. "И у этой язык хорошо подвешен", — подумал он. — "Жену старшего Олкрофта знать не довелось, но его сынок нашел подходящую. Наплодят острословов..."
— Вы знаете, сколько у осужденного было женщин? — слуге правосудия очень хотелось заставить нахальную девицу покраснеть.
— Точного числа, конечно, не знаю, но порядок мне известен, — ничуть не смутившись, ответила та, по-прежнему не опуская глаз.
— И вас это не смущает?
— Мне всегда хотелось иметь дело с опытным мужчиной, — девушка улыбнулась столь игривой улыбочкой, что судья совсем скис, а на щеках Правителя вспыхнул румянец.
В зале засмеялись. Филип, искоса поглядывавший на свою подругу, с трудом сдерживал смех. Судья все еще не терял надежды смутить не в меру бойкую дочь Правителя.
— А вы знаете о... э-э-э... некоторых анатомических особенностях осужденного? — прибегнул он к последнему средству.
— Вы имеете в виду размер его мужского достоинства? — простодушно поинтересовалась Ив, глядя судье прямо в глаза. Тот раздраженно кивнул. — Конечно, знаю. Зачем мне кот в мешке?
Несколько женщин в зале хихикнули, Правитель закрыл лицо рукой, прислоненной ко лбу, Филип задрал голову к потолку и улыбался до ушей.
— Вас это устраивает? — буркнул судья, отчаявшийся приструнить языкастую особу.
— Меня все в нем устраивает.
Ив повернулась к Филипу и взяла его за руку. Он улыбался и не сводил с девушки ликующего взгляда. У нее защемило сердце при мысли о том, как изменится его лицо после объявления условий освобождения. Судья некоторое время наблюдал за парочкой, но те, видно, забыли, где находятся, держались за руки и улыбались друг другу. Слуга закона кашлянул, так и не добился внимания этих двоих, с неудовольствием покачал головой и сказал:
— Ну что ж, закон есть закон. Если осужденный не возражает, властью судьи я объявляю вас мужем и женой. Теперь вы состоите в законном браке друг с другом. Если захотите, можете освятить ваш союз в церкви.
Правитель продолжал пребывать в состоянии шока, но среди свидетелей и зрителей послышался недовольный ропот.
— Тише, тише, — призвал к порядку судья, — я еще не закончил! Осталось огласить условия, на которых осужденный получает свободу.
Филип вопросительно взглянул на Ив. Та прижалась к нему, пряча лицо.
— Во-первых, расторгнуть сей брак может лишь смерть одного из супругов. Во-вторых, осужденный с этого момента лишается титула, дворянства, родового имени, имущества и становится человеком вне закона, что он, впрочем, сам выбрал, ступив на преступный путь, — закончил судья, удовлетворенно наблюдая, как на лице Филипа все отчетливее проступают сильнейшее разочарование и гнев. — Так-то, молодой человек! Наслаждайтесь медовым месяцем, — слуга закона вышел из зала.
Присутствующие, за исключением Правителя, адвоката, и новобрачных проводили судью аплодисментами. Филип, бессильно глядя ему вслед, тихо спросил:
— Ты знала?
Не слыша ответа, он взглянул в несчастное, испуганное лицо девушки и все понял.
— Ты знала! О, черт, зачем ты это сделала?
— Чтобы сохранить тебе жизнь... — пролепетала она.
— Да на что мне такая жизнь?! И я такой тебе на что? Без имени, без прав...
— Ты мне нужен любой...
В этот момент к ним подошел Правитель, и Ив замолчала.
— Стоило пожениться, и сразу пошли ссоры? — поинтересовался он ледяным тоном. — Похоже, Ив, ты была права, когда столь отчаянно противилась замужеству.
Ни дочь, ни крестник ничего не ответили.
— Пошли, провожу вас до семейного гнездышка, там и выясняйте отношения, публику уже достаточно потешили, — проворчал он.
Молодые люди молча направились за ним, держась на приличном расстоянии друг от друга. Правитель отвел новобрачных в Западную башню и удалился, ибо не собирался лезть в семейные дела парочки. Филип, не глядя на девушку, направился к буфету и достал оттуда бутылку. Ив подошла к нему, дотронулась до плеча. Он зло сбросил ее руку.
— Почему ты не рассказала?
— Я знала, как ты отреагируешь.
Он криво усмехнулся и приложился к горлышку.
— Фил, ты должен понять... — начала она, но он перебил ее:
— Что я должен понять? Что ты опять все за меня решила, как тогда, когда залезла ко мне в постель? Снова не оставила мне выбора! Решила обзавестись мужичком на поводке? Ты ведь даже не любишь меня!
— Я не оставила тебе выбора? Отправляйся на все четыре стороны хоть сейчас!
— Куда ж я теперь пойду? Об меня любой придворный урод может твоими стараниями ноги вытереть или вообще убить.
— Но тебе же жизнь не нужна, раз ты не хочешь, чтобы ее спасли единственным возможным способом!
— Если б я был уверен, что меня сразу убьют, не болтал бы тут с тобой. Но людей я хорошо знаю: они всегда хотят сначала хорошенько поунижать и помучить. А я по этой части уже получил сполна.
Ив впала в отчаяние от его нежелания понять, и в то же время ее душило дикое бешенство.
— Ты говорил, что любишь меня, но быть со мной любой ценой не хочешь. Почему? — с трудом сдерживаясь, спросила она.
— Потому что ты не любишь меня.
— Как я могу поверить в это дурацкое чувство, если ты говоришь, что любишь, а сам так мучаешь меня? — она чуть не плакала, бешенство внезапно испарилось.
— Ив, у тебя странные представления о жизни, — сказал он, в очередной раз прикладываясь к бутылке. — Отстань от меня. Иди, обсуди все со своим отцом. Ты воистину его дочь: столь же ловко манипулируешь людьми для собственной выгоды и удовольствия.
Этого она вынести не могла: молча повернулась, вышла, хлопнув дверью, отправилась в Южную башню и заперлась там. Филип проводил молодую жену неприличным жестом, прихватил из буфета еще одну бутылку, поднялся в спальню и рухнул на кровать.
Вечером Правитель отправился проверить, как дела у новобрачных. В Западной башне застал лишь крестника, храпящего на кровати в компании пары пустых бутылок. Глава государства запер дверь на ключ и пошел к дочери. Та сначала не хотела открывать, но потом все же впустила отца. Он заметил, что девушка снова побледнела и осунулась, и решил не донимать ее вопросами, только попросил:
— Ив, сходи, пожалуйста, по проходам в Западную башню и закрой дверь изнутри на засов.
— Ваш крестник так упился, что сам не в состоянии?
— Он теперь в первую очередь твой муж.
— Ему это не нужно, да и мне тоже, — фыркнула она.
— Я не буду вмешиваться в ваши семейные ссоры, но ты должна понимать: сейчас он нуждается в охране.
— Ни в чем и ни в ком он не нуждается. Беспокоитесь — поставьте у его дверей пост, гвардейцы с удовольствием покараулят.
Глава государства, поняв, что уговоры бессмысленны, последовал совету дочери. Правитель, хотя и удивлялся поступку Евангелины, в целом был очень доволен. Филип теперь чист перед законом, жив и свободен, а дочь более или менее удачно пристроена. Возникшие сложности вполне разрешимы в будущем.
"Счастливый" отец не придал значения ссоре новобрачных и, направляясь поздним утром следующего дня в Западную башню, пребывал в уверенности, что найдет там их обоих. Двое гвардейцев, стоящих в карауле, отдали честь. Правитель кивнул им, вошел и прислушался, опасаясь застать дочь и крестника за интимными занятиями. Стояла тишина. Он окликнул молодоженов, но ему никто не ответил, тогда Правитель поднялся в спальню. Там тоже никого не было: пара пустых бутылок так и валялась на измятой, но не разобранной постели. Видно, надежды на скорое примирение оказались напрасными. Из-за приоткрытой двери в купальню доносился тихий плеск воды. Правитель постучал, снова не дождался ответа и вошел. Филип с помятым похмельным лицом лежал в наполненной до краев ванне. Он мельком глянул на вошедшего, приложился к очередной бутылке и вперился в потолок.
— Ну и что это должно означать? — поинтересовался Правитель.
— Принимаю ванну, разве не видно? — взгляд крестника не отрывался от потолка.
— Она к тебе так и не пришла?
— Кто?
— Твоя жена! — Правитель начинал терять терпение.
— А-а, ваша драгоценная доченька! Нет, не появлялась. По крайней мере, я ее не видел, — Филип сделал еще один глоток. — Может, поплакала надо мной, пока я спал.
— Ну-ка прекрати надираться!
— Что хочу, то и делаю. Вы мне теперь не указ, папуля, — Филип оторвался от разглядывания потолка и с презрением глянул на тестя.
— Да что с тобой такое, черт возьми?! — заорал тот.
— Идите, расспросите вашу дочь, а от меня отстаньте, — со смешком ответил крестник, потом последовал очередной глоток, а взгляд снова уперся в потолок.
Правитель, поняв, что от мальчишки сейчас ничего не добиться, повернулся и вышел. Как назло, Евангелины в Южной башне он не застал. Разозленный Правитель уже собрался идти вытаскивать крестника ("Или зятя?") из ванны, но тут в конце коридора показалась дочь. Судя по мужской одежде, девчонка возвращалась из Тренировочного зала. Выглядела она неплохо и казалась спокойной.
— Добрый день, меня ждете? — осведомилась с необычной вежливостью.
— Да, нужно поговорить.
Она открыла дверь и пригласила отца войти.
— Я вас слушаю, — сказала Ив, снимая с пояса меч.
— Что у вас произошло с Филипом?
— Ничего, мы друг другу надоели.
Правитель пристально смотрел на нее, она не отводила взгляда, лицо оставалось бесстрастным. Он уже научился ненавидеть это отсутствие всякого выражения, так любимое своенравной парочкой. Наконец девушка беззаботно улыбнулась.
— У вас такое взволнованное лицо, будто Филип заболел и лежит при смерти. А ведь все сложилось лучше некуда: он вышел сухим из воды, а у меня с ним все кончено, так что забирайте крестника себе и владейте безраздельно. Должна признать вашу правоту: по части чувств я действительно пошла в мать. К счастью, вы — мой отец, и трезвости рассудка мне хватает. Я осознала свои ошибки и постараюсь их больше не повторять. Считайте это извинением за то, что столь долго портила вам кровь.
Правитель, огорошенный подобными речами, не сразу нашелся с ответом.
— Когда это ты успела такое надумать своим трезвым рассудком?
— Ночью.
— Так ты к нему не ходила?
— К кому?
— Да вы что, сговорились что ли? К мужу твоему!
— А-а, к вашему драгоценному крестнику! Нет, конечно, не ходила.
— Между прочим, он продолжает пить и сегодня.
— Ну и что? Я должна составить ему компанию?
— Да что такое у вас произошло?
— Неужели он вам не пожаловался? Странно.
— Он отказался говорить, порекомендовал спросить у тебя.
— Ну, понятно, это же я во всем виновата.
— Евангелина, прекрати морочить мне голову и объясни толком!
— Он разобиделся, потому что я не рассказала об условиях освобождения. Видно, рассчитывал стать моим мужем и увезти на белом коне в свой замок...
Правителю на секунду показалось, что в глазах дочери блеснули слезы, но она быстро отвернулась.
— Н-да, при его неуемной гордости рассчитывать на другую реакцию было бы глупо. Не расстраивайся. Ты все сделала правильно. Парень через пару дней остынет и сообразит, что у тебя самой не было выбора.
Ив удивленно взглянула на отца.
— Принимаете мою сторону?
— Нет, в вашу ссору я встревать не собираюсь, просто хотел понять ее причину. Потерпи, дай ему время, придет в себя и заживете по-старому.
— Спасибо за утешение, отец. Признаться, не ожидала, — Ив улыбнулась несколько растерянно, Правитель напустил на себя благодушный вид, довольно усмехаясь в душе. — Я уже сказала: ваш крестник меня больше не интересует. И у меня нет желания доставлять вам проблемы в будущем. Я хочу хорошенько осмыслить последние полтора года моей жизни. Возможно, чуть позже мне понадобится ваш совет для выбора дальнейшего пути. А пока, пожалуйста, оставьте меня в покое.
— Ты так убивалась по нему, когда я отправил парня на каторгу, и недавно, по дороге в столицу, вы так и льнули друг к другу, а теперь все? Он тебе не нужен?
— Да. Как отрезало. Не зря же говорят, что брак убивает чувства.
Правитель покачал головой.
— Если б я знал, как легко излечить вас от этой дури, с самого начала поженил бы вас.
— Возможно, это было бы лучшим вариантом, — невесело усмехнулась Ив. — Отец, я устала после тренировки и хочу отдохнуть.
Вечером Правитель опять заглянул к крестнику, но тот снова храпел на кровати с бутылкой в руке. Пришлось главе государства распорядиться убрать из Западной башни оставшееся спиртное и строго-настрого запретить гвардейцам снабжать друга выпивкой. Промучившись целый день диким похмельем, Филип, опасаясь, что крестный не оставит его в покое, решил перебраться в казармы. Поздно вечером он выглянул из-за двери, проверяя, нет ли кого в коридоре, и наткнулся на двух гвардейцев.
