83 David Birmingham, Trade and Conflict in Angola, (Clarendon Press, Oxford, 1966), p.40.
84 Birmingham, Trade and Conflict in Angola, pp. 31-3.
85 Garfield, A History of S"o Tom" Island, pp. 36-42.
86 Braga, D.Jo"o III, p. 144.
87 Garfield, A History of S"o Tom" Island, pp. 88-90.
88 Anon [um pil"to Portugu"s] Viagem de Lisboa a Ilha de S.Tom" (Portug"lia, Lisbon, n.d.), p. 52.
89 John Hemming, Red Gold: The Conquest of the Brazilian Indians (Macmillan, London, 1978), p. 35.
90 Morison, The European Discovery of America: The Southern Voyages, pp. 300-2.
91 Термин "лютерит" для описания французов используется Мануэлем де Андрада Кастелобранко; см. P.E.H.Hair, ed., To Defend your Empire and the Faith (Liverpool University Press, Liverpool, 1990), p. 14.
92 Marchant, From Barter to Slavery, p. 39.
93 Abreu, Chapters of Brazil's Colonial History 1500-1800, p. 32.
94 Johnson and de Silva, O imp"rio luso-brasileiro 1500-1620, pp. 224-6.
95 Marchant, From Barter to Slavery, p. 52.
96 Johnson and de Silva, O imp"rio luso-brasileiro 1500-1620, p. 231.
97 Alexander Marchant, `Feudal and Capitalistic Elements in the Portuguese Settlement of Brazil', Hispanic American Historical Review, 22 (1942), pp. 493-512.
98 Bentley Duncan, `Navigation between Portugal and Asia in the Sixteenth and Seventeenth Centuries', p. 22.
99 M.N.Pearson, `The Portuguese', in Merchants and Rulers in Gujerat. The Response to the Portuguese in the Sixteenth Century (University of California Press, Berkeley, 1976).
100 O.K.Nambiar, The Kunjalis Admirals of Calicut (Asia Publishing House, London, 1963), pp. 76-9.
101 Panikkar, Malabar and the Portuguese, p. 114.
102 F.Lane, `Revival of the Mediterranean Spice Trade', in Venice and History: The Collected Papers of Frederic C.Lane (Johns Hopkins University Press, Baltimore, 1966).
103 Subrahmanyam, Portuguese Empire in Asia, p. 95; Pearson, Coastal Western India, p. 82.
104 Lach, Asia in the Making of Europe, vol. 1, bk 1, p. 126.
105 Subrahmanyam, Portuguese Empire in Asia, p. 85.
106 Alden, The Making of an Enterprise, p. 43.
107 L.W.Brown, The Indian Christians of St Thomas (Cambridge University Press, Cambridge, 1956), p. 15.
108 Braga, D.Jo"o III, pp. 122-3.
109 О создании ордена иезуитов и их влиянии на Востоке см. Alden, The Making of an Enterprise.
110 Dias, Portugal do Renascimento " crise din"stica, p. 732.
111 Alden, The Making of an Enterprise, pp. 44-9.
112 О жизни Ксаверия см. Alden, The Making of an Enterprise, and the popular biography Broderick, Saint Francis Xavier.
113 Henry James Coleridge, SJ, The Life and Letters of St Francis Xavier, 2 vols (London, 1874; reprinted Asian Educational Services, New Delhi, 1997), vol. 2, p. 251.
5
Португальская империя в зените своего развития, 1550-1580 гг.
Территориальная экспансия
Закрытие антверпенской фактории в 1549 г. стало переломным моментом для португальского имперского предприятия. Тремя годами ранее, в 1545 г., когда в Перу еще бушевала гражданская война, в Потоси, на высокогорье территории, которая позже стала Боливией, были обнаружены месторождения серебрянной руды. Вплоть до этого года контраст между Кастильской и Португальской империями никоим образом не был неблагоприятен для португальцев. Эстадо да Индия, при всех его несовершенствах, представляло собой политическую и социальную структуру, признававшую установленную королевскую власть как в церкви, так и в государстве. Хотя многие португальские поселения теперь существовали вне непосредственного контроля каких-либо королевских чиновников, не было примеров, когда чрезмерно могущественные подданные открыто игнорировали приказы Короны, что было характерно для первого полувека испанского правления в Америке. Более того, казалось, что португальская Корона заключила гораздо более выгодную сделку в Тордесильясском соглашении. Несмотря на огромную добычу, полученную при завоевании Мексики, Перу и Колумбии, относительно немного из нее дошло до Испании, и Америка еще не была основным источником богатства для кастильской Короны.
Все это должно было измениться с открытием серебра сначала в Боливии, а затем в 1550-х гг. в Мексике. Как раз в тот момент, когда у португальской Короны заканчивались кредитные линии, а у банкиров Антверпена заканчивались деньги, король Кастилии начал получать почти неограниченные кредиты, обеспеченные потоками американского серебра; пока Португалия изо всех сил пыталась найти слитки, необходимые для покупки перца и специй, кастильская Корона начала производить серебро в беспрецедентных количествах; и как раз в тот момент, когда вице-королевская власть в Эстадо да Индия начала переходить в цепкие руки капитанов крепостей, в Мексике и Перу вице-короли наконец утвердили свою власть над поселенцами и установили эффективное королевское правительство.
Португальцы не остались в стороне от этих событий, и во второй половине XVI в. были предприняты попытки подражать кастильцам и придать Эстадо да Индия новое направление и новое чувство цели. В частности, необходимо было отреагировать на увеличение затрат на это предприятие и найти какой-то способ вернуть его к прибыльности. Однако к 1550 г. Эстадо да Индия уже не было просто коммерческим предприятием Короны. Хотя рациональная оценка имперского баланса могла бы побудить к радикальному сокращению расходов и отказу от многих крепостей и поселений, оборона которых обходилась столь дорого, этот вариант вряд ли можно было рассматривать. Отказ от поселения означал бы, что его жители-португальцы и, возможно, церкви и христианская община оказались бы оставлены на произвол судьбы. Короне было трудно пойти на такой шаг, учитывая ее обязанности в соответствии с padroado real, и это противоречило господствующей идеологии, на которой основывалось Португальское государство эпохи Возрождения, и которая превозносила идею служения Короне в обмен на защиту Короны.
Другая причина, по которой было трудно отказаться от какой-либо части империи, заключалась в том, что все ее части были взаимосвязаны. Капиталы чиновников Короны были вложены в мелкую торговлю в Азии, обеспечивавшую большую часть прибылей, которые различными способами финансировали муниципальное управление, а также деятельность церкви и мизерикоридий. Эти учреждения, в свою очередь, инвестировали деньги в коммерческие предприятия и предоставляли займы для поддержки военных кампаний вице-королей. Более того, тонкие нити коммерческих контактов и семейных уз теперь связывали португальцев с бесчисленными азиатскими купцами и правителями, иногда напрямую, а иногда через посредство лузо-азиатского и лузо-африканского населения. Начать демонтаж хотя бы часть империи означало начать процесс распутывания хитросплетенной ткани: процесс, который, однажды начавшись, остановить будет невозможно.
В истории государств, как и в истории отдельных предприятий, реакцией на растущую слабость часто было расширение, а не разумное сокращение. В середине XVI в., хотя проблемы, связанные с Эстадо да Индия и деятельностью королевских монополий, были очевидны для всех, еще не наступила ситуация, когда отступление стало единственным выходом. Напротив, во второй половине века были предприняты усилия по расширению и укреплению Эстадо да Индия почти на всех фронтах, в то время как в Атлантике энергичная политика экспансии была также принята в Бразилии и Западной Африке 1.
За этими новыми политическими инициативами стояло логическое обоснование. Столкнувшись с растущими расходами, Корона стремилась сделать империю более самодостаточной. На Востоке должно было строиться больше кораблей, и большая часть монополий Короны должна была быть сдана в аренду частным лицам или синдикатам, но, прежде всего, Эстадо да Индия должно было отказаться от старых принципов, провозглашенных Франсишку де Алмейдой, согласно которым оно должно было полагаться в первую очередь на господство на море, и вместо этого начать обширные завоевательные кампании с целью приобретения территориальной империи, подобной кастильской.
Приступая к этой политике завоеваний и экспансии, Корона подстрекалась постоянно растущей толпой голодных соискателей должностей и религиозными орденами, которые с приходом иезуитов вели между собой ожесточенную конкуренцию на миссионерском поприще. Завоевания давали фидалгуш и простым солдатам командные полномочия, добычу и возможности приобретать земли, арендную плату и доходы — по сути, подражая кастильским энкомендеро; к завоеваниям или, по крайней мере, военному принуждению также призывали иезуиты и доминиканцы, которые во многих частях Востока и Африки верили, что только сильная поддержка государства приведет к обращению в христианство и удовлетворительному притоку доходов, необходимых для строительства церквей и содержания религиозных учреждений. С точки зрения Короны, "прогрессивная" политика помогла бы обеспечить столь необходимые ресурсы для Эстадо да Индия — древесину для судостроения, запасы продовольствия и сырья и тот предмет заботы государства раннего Нового времени — население, которое можно было бы облагать налогами и из которого можно было бы вербовать солдат. Военные стратеги тогда, как и сейчас, считали, что большей безопасности основных поселений можно достичь путем создания буферных зон между ними и противником, а также предполагалось, что завоевания укрепят разрушающуюся структуру коммерческой монополии.
Эта "прогрессивная" имперская политика часто оправдывалась с точки зрения возрожденной имперской идеологии. В частности, во время правления дона Себастьяна (1557-1578 гг.) архаичные идеи крестового похода и рыцарства снова стали популярны при дворе, отражая менталитет слегка сумасшедшего молодого короля и его советников, в то время как дух Контрреформации ужесточил религиозные взгляды и упрочил дух нетерпимости и гонений.
Тем не менее, хотя вторая половина века явно была временем имперского наступления и утверждения, она также стала свидетелем распада того, что можно назвать своего рода культурным консенсусом. До 1550-х гг. существовало широкое согласие относительно ценностей, лежащих в основе имперского предприятия. Это правда, что часто возникали разногласия по поводу политики, в то время как придворные фракции боролись за первенство в борьбе за покровительство, но писатели того времени не выказывали никакого интеллектуального беспокойства по поводу этого предприятия. Великие хронисты единодушно восхваляли рыцарство и личную храбрость фидалгуш, их преданность служению Богу и королю, а также их ощущение, что португальцы выполняют божественную миссию, — что они каким-то образом следуют "явному предначертанию судьбы".
Особенно поразительно то, что в Португалии в первой половине века мало что публиковалось о зарубежных предприятиях, а те отчеты, которые действительно появлялись, по большей части печатались в Италии, Франции или Нидерландах 2. Только в 1550-х гг., когда начали появляться отчеты о завоеваниях Испании в Новом Свете, произошла заметная перемена. Хроники Барруша и Каштаньеды были опубликованы между 1551 и 1554 гг., а в 1555 г. — "Arte de Guerra no Mar" ("Искусство войны на море" (португ.)) Фернана де Оливейры. Письма иезуитов получили широкое распространение, и в течение столетия в печати появлялось все большее количество путевой и этнографической литературы из Индии, Китая и Африки. В то же время есть свидетельства растущей интеллектуальной неуверенности в отношении империи и ее будущего. Масштабная эпопея эпохи Возрождения, "Лузиады" Камоэнса (опубликованная в 1571 г.), выражает не столько консенсус, сколько тот факт, что консенсус угасал и нуждался в подкреплении всеми приемами литературного искусства эпохи Возрождения; сочинения хрониста Диогу ду Коуту уже не выражают невозмутимого одобрения императорской саги, но пронизаны сомнениями и критикой; автобиография Мендеса Пинто, написанная в 1570-х гг., но напечатанная лишь в начале XVII в., представляет собой рассказ о личных страданиях, а также глубоких сомнениях в морали империи. Самыми поразительными из всех являются популярные брошюры, — в частности брошюры, рассказывающие истории о кораблекрушениях, едва замаскированные метафоры все более опасного состояния Эстадо да Индия, стремительно приближающегося к скалистому берегу, о который оно разобьется и будет безвозвратно разрушено.
1550-е годы — расцвет португальского могущества
Если бы нужно было выбрать одно десятилетие, когда Эстадо да Индия, казалось, достигло апогея своего могущества и успеха, то это вполне могли бы быть 1550-е годы, период после пребывания в должности вице-короля Жуана де Кастро (1545-1548 гг.). Каждый год пять или шесть нау водоизмещением около 700 тонн каждый отплывали из Лиссабона, нагруженные сундуками с серебром и артиллерией, оружием и припасами для большого количество солдат, фидалгуш и миссионеров, направлявшихся на Восток 3. И каждый год возвращающийся флот, нагруженный перцем и другими специями, хлопчатобумажными и шелковыми тканями, драгоценностями и другими предметами роскоши, отплывал в Лиссабон. На Востоке коммерческие цели империи, установленные пятьдесят лет назад, все еще действовали определенным образом. Перец покупали королевские факторы от имени и на средства короля; золото и слоновая кость по-прежнему номинально оставались королевской монополией в Восточной Африке, как и корица из Шри-Ланки и гвоздика с Молуккских островов.
Если основным бизнесом Эстадо да Индия была торговля специями, золотом, слоновой костью и лошадьми, которые были официальной монополией Короны, то Португалия могла получать прибыль от своей империи другими способами. К 1550-м гг. была разработана сеть официальных рейсов Короны: ежегодно по определенному маршруту курсировало торговое судно. Торговое судно имело официальную охрану и находилось под командованием офицера Эстадо да Индия. Частные купцы покупали грузовые места на судне. Эти рейсы Короны могли быть очень прибыльными и были одними из первых частей Эстадо да Индия, которые были приватизированы, когда король столкнулся с финансовыми проблемами. В главных португальских городах-крепостях также были таможни, и таможенные платежи были крупнейшей статьей дохода Эстадо да Индия. В этих портах по-прежнему выдавались картажи азиатским судовладельцам, многие из которых плавали в составе официально организованных конвоев (cafilas), курсировавших вдоль индийского побережья вплоть до Персидского залива.
Попытки контролировать все судоходство в Индийском океане оказались нереалистичными. Неудача с захватом Адена оставила вход в Красное море практически без охраны, в то время как Каликут на протяжении 1520-х и 1530-х гг. оставался грозной морской державой, способной бросить вызов португальскому господству не только на Малабарском побережье, но также на юго-востоке Индии и Шри-Ланке 4. Однако основная причина, по которой азиатское судоходство нельзя было жестко контролировать, заключалась в том, что португальские вице-короли и капитаны теперь работали в партнерстве с азиатскими купцами и предоставляли им льготы и привилегии. В 1547 г. vedor da fazenda, Симан Ботелью, писал королю о купце-мусульманине Койя Шамакадиме, который "вел дела повсюду и по этой причине получил множество милостей от Вашего Высочества и губернаторов, и не платит никаких налогов ни в одной из таможен и посылает в Меккский пролив столько кораблей, сколько пожелает". Далее он предупреждал короля: "Я уверен, что нет мавров, которые были бы настоящими друзьями, а те, кто выдает себя за таковых, делают это по необходимости"5.
