Когда ты — результат экспериментов, паршиво, что твоя кровь не выдерживает чужой силы, мозг — ментальных нагрузок, что вызывает вечный холод в жилах и мигрень. Сложно совладать с характером чужеродной сущности. Непросто жить среди людей — не такой, как все. Тяжело подавлять в себе чужие желания...
Но это можно пережить.
Самое сложное — это знать, что, кого и как ты б ни любила — всё равно останешься вещью...
— Эй, что стряслось? — негромко спросил кто-то. Я подняла голову и изумлённо уставилась на Лин.
— Ничего. Что тебе нужно? — бросила я резко.
— О, как тебя... Но ты права, не время трепаться. Пошли, мы уходим.
— Куда? Тётя зовет?
— Из замка, Тан. А потом — из столицы.
Я замерла.
— Ты хочешь скзать...
— Всё, что должна была сделать, ты сделала. Пора валить отсюда, здесь будет жарко.
— Ты с ума сошла? Я не могу оставить Кин сейчас!
— Брось, твоей тётке не пять и даже не двадцать. Она разберётся, но для неё будет намного лучше, если не надо будет волноваться о тебе.
— Нет!
— Тан! Детка, во-первых, это пожелание твоей тёти...
— Скорее, приказ?
— Можно и так сказать, — тон демоницы стал вкрадчивым, — И потом, девочка, неужели ты не хочешь снова его увидеть?
— Кого? — ой, плохо, голос дрогнул...
— Да, ты уже догадалась, ведь так?
— Я никуда не пойду!
Демон улыбнулась и медленно, плавно, подошла ко мне. Склонившись так, что кучерявые волосы защекотали мне шею, она зашептала на ухо:
— Брось... Это ты ему рассказывай сказки, а я тебя вижу, вижу насквозь. Может, ты его и не любишь — но тебе, как мотыльку, снова хочется лететь на этот огонь, девочка моя — до одури, до шизы. Потому что ты — чокнутая, как и многие до тебя. Как бы ты не бегала от себя, для тебя жизнь — шаги по краю, танец на остром лезвии, терпкий привкус боли, сладкий привкус страха, грань между жизнью и смертью. И мне ты говоришь "нет", а тёмный зверёк в тебе шепчет "да, да, да!". Немногие могут это почуять, девочка, но я — демон. Я вижу в тебе такое, что не вяжется с твоей умильной мордашкой. И это тянет тебя к нему лучше любого магнита.
Я дёрнулась и отстранилась:
— Мне надо помочь Ситу. Я обещала. Мне нужно позаботиться о сестре — у Кин рвёт не только крышу, но и верхние этажи, но ребёнок не виноват, что у мамочки в причинном месте взыграл коктейль из старческого маразма, давних обид и гормонов!
Лин прищурилась:
— Никто не просит уезжать насовсем. На пару дней! И потом, Сита тоже не будет...
Я упрямо тряхнула головой. Лин улыбнулась и достала из кармана неприметный клочок бумаги:
— Вот адрес... На всякий случай.
Развернувшись, девочка вышла. Дождавшись, пока утихнут лёгкие шаги, я небрежно взяла листик. На всякий случай....
Я маялась, не находя покоя. Солнце начинало клониться к западу, а несколько корявых строчек огнём жгли меня сквозь ткань.
Там был начертан адрес какой-то таверны в старой части города. Возможно ли?!
Я пометалась по комнате. Взяв листик и кисть, порисовала. От нечего делать принялась менять свой макияж. Начала кружиться под одной мне слышную музыку, изгибаясь, до тех пор, пока в боку не закололо, а дыхание не сбилось.
Хватит.
Натянула первое попавшееся платье, быстро сделала макияж и, ничего не прихватив с собой, ужом выскользнула в коридор.
Лин права. Ну и что?
Коридоры, коридоры... Отвести глаза стражникам сложно? Не для меня!
Вот и знакомая картина, некогда показанная Ситом. Так, нужно найти что-то острое...
— А я знал, что ты сюда придёшь.
Я подскочила и стремительно обернулась.
Сит сидел на полу, устроив подбородок на колене, и задумчиво рассматривал меня.
— Откуда? — уточнила я осторожно.
— А, подслушал твой разговор с Лин.
— Ясно...
Мы помолчали.
— Ты так его любишь, да? — спросил мальчик и, не дождавшись ответа, продолжил, — Знаешь, а он дурак.
Я вздохнула, подошла к Ситу и села рядом на пол.
— Знаю.
— Ты не понимаешь. Какой же он Хозяин, если позволяет тебе находиться так далеко от себя?
— Сит, ты не понимаешь. Там все сложно.
— Расскажи, а? Ещё есть время...
Странно, но я рассказала. От начала до конца, так, как всё было. Правящий молчал, сканируя меня своими бездонными глазами.
Наконец я умолкла, закончив свой пространный монолог.
— Это всё — игры. Он тебя не стоит.
Я удивлённо покосилась на мальчика:
— Почему?
Вздох:
— Он — Хозяин. Ты признала его таковым. Он не должен возвышать другие игрушки больше, чем тебя. Он не смеет унижать тебя и предавать. Он не может тебя отпускать — одну, без заботы, ухода и присмотра.
Я вздохнула:
— Странная теория...
— Это не теория. Это мне мой предок во сне рассказал. Это — закон Кланов.
— Мы живём не при Кланах...
— Важно не то, где мы живём, а то, как мыслим.
— Это тоже сказал человек из сна?
— Да. Он сказал, что скоро всё изменится, и что я должен быть готовым... Ладно, Тан, удачи.
— Удачи, — отозвалась я эхом, отвернулась, чиркнула кинжалом по пальцу и открыла проход. Сит так и остался сидеть на полу, глядя мне вслед.
ГЛАВА 12
С годами приходит мудрость, но глупость, к сожалению, не уходит...
Из замка я выскользнула без проблем. В лёгкие тут же ворвался терпкий аромат ночи... и свободы. Вдохнув поглубже, я решительным шагом двинулась в неизвестность, вслушиваясь в звонкий цокот собственных каблучков.
Я свободна. От всего. И гори всё синим пламенем!!!
Тьма вступала в свои права, но на улицах потревоженными муравьями суетились люди: все готовились к предстоящей свадьбе. Возможно, из-за этого город казался чересчур живым, словно аура его вибрировала. Любопытно, что такое?! Может, с погодой колдуют?
Нет, что-то не то. Слишком странно нынче пахнет город, слишком дикий привкус остается на языке. Ощущение, как будто ты в лесу, полном нечисти. Отовсюду веет опасностью — и страстью...
Что же происходит?
Заняв такими размышлениями мозг, я незаметно для себя самой подошла к нужному зданию.
Это была роскошная таверна, выстроенная в стиле оборотней: стрельчатые окна, широкие карнизы, массивные черные колонны, подпирающие навес. Я невольно залюбовалась необычной лепниной: сцены из жизни многоликих духов, звериные морды, человеческие лица — и всё в одном флаконе. Всё-таки люблю оборотней...
Я подошла поближе, и до меня донеслись отзвуки музыки. Хорошо, почти до боли, знакомой. Ну, надо же...
Улыбнувшись отзвукам ррата, витавшим в воздухе, я резко толкнула дверь.
В лицо дохнул густой воздух, такой, который можно черпать ложкой. Люди извивались, подчиняясь бешеному ритму, и я остановилась, чтоб посмотреть на это. Тут же чьи-то руки легли мне на плечи:
— Я рад, что ты так решила...
Миг — и меня поглотила мерцающая вспышка телепорта. Я не успела даже пискнуть...
Вихрь красок осел — и перед моим ясным взором предстала хорошо знакомая комната. В Лассате.
Я повернулась и взбешено глянула в желтые глаза. Ах ты...
— Идиот!!! Сволочь!!! Какого орка?!!
Эльф быстро, оценивающе глянул на меня — и, молнией метнувшись вперёд, зафиксировал в надёжном захвате. Его губы накрыли мои, и все возражения застряли в горле. Мр-р..
Когда дышать стало тяжеловато, я решила, что хорошего понемногу, и сильно его укусила. Остроухий, не ожидавший такой подлости, резко отстранился.
— Милый, ты всегда хорошо целовался, но сейчас речь не о том. Что происходит?
— А что происходит? — захлопал он невинными глазами. Я нахмурилась?
— Не паясничай! Почему тебе помогает Лин? Зачем тётя выпихивает меня с собственной свадьбы?
Меня осторожно подхватили, усадили на кровать и надёжно зафиксировали:
— Тан, слушай. Тебе нельзя появляться в столице, там опасно.
— В каком смысле?! Да что происходит?!!!
— Тан, ты, когда шла по городу, ничего не заметила? Например, слишком большой концентрации нечисти? Или громадного количества Древних И проклятых? А знаешь, что твоя тётка почему-то дружна с ними?
И тут все кусочки головоломки сложились, стали на свои места. О, богиня! Что же она делает?!
Кин
Над городом царила Госпожа. Тан и Сита во дворце уже хватились, но несколько человек единогласно показали, что видели их идущими к развалинам древних Храмов. Принц ругался, как пьяный кастрированный орк, но сунуться в древние, пропитанные дикой силой развалины не решился.
Отлично, одной проблемой меньше.
Правда, возникла сложность: ко мне заявилась Чарующая и потребовала у меня объяснений. Боги, как Тан дружит с этой блондинистой дурой?
— Вы знаете, где Тан! Не врите! Я должна с ней поговорить! — вот что эта смертница мне заявила. Конечно, я не смогла промолчать и ответила, что мне, как будущей императрице, не пристало разговаривать с девицей, от которой на свадьбе отвернулся отец (в этой идиотской Империи такая ситуация считалась великим позором). Блондинка побледнела, похлопала глазами, вылетела вон и уже там, в коридоре, явно расплакалась. И что? Сама нарвалась. Чего не люблю, так это глупость и неспособность отвечать за свои поступки. Вечно на племяшку всё скидывает, вертихвостка высокородная!
Теперь я стояла в одиночестве на балконе, глядя на мерцание магических светильников. Сегодня тьма была живой, она дышала тысячами чёрных аур. Мне хотелось быть там, с ними — но я больше не рисковала и на секунду покидать тело. Моя девочка важнее всего.
Снова, в который раз, полюбовалась на крошечную ауру — чтоб успокоиться. Это мой навязчивый страх — что я сделаю что-то не так, отчего свет моей малышки погаснет. Не хочется признаваться, но я ночью несколько раз просыпалась от кошмара, снова переживая вчерашнее утро. Боги, что угодно со мной делайте — но не позволяйте смотреть, как гибнет мой ребёнок! Я всё, всё, всё отдам, чтоб она жила — и была свободна. Я не позволю ей повторить мою судьбу. Никогда!
— Ой, какие мы стали сентиментальные!
Я дёрнулась, как от удара, и стремительно развернуласт в сторону знакомого глубокого голоса, уже зная, чью проекцию увижу.
У неё раскосые чёрные глаза. У неё недлинные смолянистые волосы, прямые и жесткие. У неё продолговатое, яркое и выразительное лицо. От её ауры веет жаром.
Не люблю её. Но уважаю...
— Здравствуй, Ханарра. Знаешь, принято сначала стучать. Тем более учитывая, что ты ниже меня по положению.
Она чуть поморщилась. Вот так, нужно сразу расставлять все точки в троеточии, а то эта дикарка мне на голову сядет. Уж сколько нервов я потратила только на то, чтоб её завербовать!
Но, пожалуй, оно того стоило...
— Ты — хамка, Киннирра. Впрочем, чего ещё ожидать от лабораторной мыши!
— Какая я тебе мышь? — оскорбилась я в лучших чувствах, — Как минимум, ловкая, шустрая крыска! И за следующее оскорбление, детка, я больно тебя укушу.
— Валяй!
В следующую секунду Хан с воплем вогнала ногти в нежную кожу на висках, силясь унять боль. Всё же хорошо быть Верховной!
Медленно просчитав до пяти, я убрала спазм.
— Запомни, детка, — сказала я ей ласково, — Я не бросаю слов на ветер. Говори, зачем пришла.
Хан поморщилась, но ещё больше злить меня не посмела:
— Я только от Верховного Мага.
Я напряглась:
— И?
— Он наш. Я спалила ему мозг, и, пока не сгниёт, он в нашем распоряжении.
— Отлично. Пусть все будут готовы.
— Смотри, Киннирра. Дашь слабину — я первая тебя на клочья порву. И щеночка твоего.
— Попробуешь, Ханнарра. Но вряд ли сумеешь.
В коридоре раздались тихие шаги, неслышные для обычного уха. Но мы со жрицей синхронно вздрогнули, скорее почувствовав, чем услышав чужое приближение. Насмешливо поклонившись, моя собеседница растаяла в ночной тьме.
Теперь мы одни — вот и хорошо. Наша богиня говорит, что с врагами, как и с любимыми, нужно прощаться незабываемо...
Я отвернулась к окну так, что мой силует резко выделялся на фоне неяркого уличного света, и прогнулась.
Теперь человек, застывшый на пороге тёмной комнаты, мог видеть только чёткий силует на фоне панорамы безбрежного, как океан, города. Три удара сердца — и я резко взмахнула головой, посылая волосы в полёт, после чего волной повернулась в профиль.
Вот так, мой прекрасный принц. Всё в этой жизни возвращается, как ни крути. Ты снова смотришь, как я танцую. Я снова — тебя ненавижу. Всё очень просто, любовь моя...
Сегодня я танцевала молча, глубокими, тягучими движениями, чувственными и плавными, без музывки, в полной тишине. Я не выделывала никаких акробатических трюков, не старалась поразить точностью — я просто изгибалась, как язычок пламени, опадая вниз и поднимаясь вверх. Самые эффектные движения — простые, но наполненные желанием, как бокал вином. В каждом жесте должна жить Женщина, та, которую создала МОЯ Богиня, а не твой праведный бог.
"Ты правишь днём, великий Повелитель. Твоё слово может казнить и миловать. От твоих решений зависят судьбы тысяч живых. Но это иллюзия, ведь рядом в веках иду я. Я — царица Ночи. Ты играешь во власть, а я властвую над твоею душой. Будут меняться миры, жизни и судьбы, но, пока рождаешься ты, появляюсь и я — великое благословение и проклятье, враг и помощник, сила и слабость, рабыня... и Госпожа"
Именно с этих строк начиналось некогда обучение Жриц нашей ветви. Именно они выгравированы на могиле первой из нас. Именно они сегодня стали моей музыкой...
Мои прогибы становились всё глубже, а движения — всё чувственней. Сегодня — никаких предметов, никакого антуража. Только тело...
Снова, прогибаясь, отвернуться. Резко дёрнуть шнуровку, позволить ткани стечь по телу. Избавиться от одежды, как от досадной помехи, переступить через лежащее на полу платье, и снова — плясать на фоне ночных огней. Никаких лишних шагов, никакой суеты, никаких показушных сложностей. Сегодня — только извивающийся, как змея, чёрный контур.
Когда его эмоции стали бессвязными, я тихо рухнула на пол, прекратив танец. Все его желания смело искренним страхом:
— Кин?!
Нереально быстро, в три громадных прыжка, он пересёк комнату и присел рядом:
— Кин, что...
Одним ловким движением я ухватила Ласа за руки и резко потянула на себя. Конечно, равновесия он не удержал, но перекатиться через меня сумел — однако, трогательная забота! Эти стоит воспользоваться — я ужом скользнула в сторону, села ему на живот и жестом, отработанным за неполный век тренировок, надёжно спутала ему руки его собственным жакетом.
Что, милый, не нравится? Терпи! В последнюю нашу ночку я хочу, чтоб путы были на ТЕБЕ...
Аура города ещё больше потемнела — кажется, Жрецы убрали ещё несколько магов. Мр-р... Я наклонилась и провела язычком по его щеке, шее, уху... Ниже... Прижала его руки к полу коленками, чтоб не рыпался...
Ветер, ворвавшийся в окно, донёс запах Крови — кажется, нечисти, собравшейся в столице, стало скучно...
Улыбнувшись, я отбросила все мысли и вплотную занялась его телом. Ты поймешь, мой хороший, что рабом быть приятно!
Тан
