Твое... величество-2!

* * *

Саймон даже удивился, когда вскрыл письмо. С чего бы это Феликс писал ему — ТАК? Можно бы и голубиной почтой обойтись, но если уж мальчишка решился рисковать...

Кому-то другому письмо показалось бы сборником благоглупостей, но Саймон просто достал из стола решетку, наложил ее на лист, и принялся читать слова в окошках.*

*— один из методов шифровки, кстати, достаточно сложный. По меркам средневековья вообще потолок. Прим. авт.

Ваше величество!

Ваша сестра жива, цела и ждет ребенка.

По ее просьбе я увезу ее с дочерью в тихое место, где она сможет спокойно родить. Обещаю сберечь их, и дать вам знать, как только малыш родится.

Оставаться с мужем было бы для нее смертельно. Ввезти к вам я тоже боюсь.

Верьте мне, я не подведу вас.

Ф.

Кому-то другому такое письмо могло показаться верхом непочтительности. Но не Саймону.

Феликса он ценил, любил, и такие дерзости ему прощал уже давно. Да и не дерзость это, если разобраться. По делу же мальчишка пишет!

Саймон и сам понимал, что при его дворе хватает и шпионов, и двурушников... да где их нет? Сможет ли он обеспечить своей сестре полную безопасность?

Условно — да.

А на практике, смерть может таиться где угодно. В воде, в пище, в воздухе, в руках служанки, в когтях животного, да-да, и такое было, подбросили один раз бешеного щеночка, да уж такого красивого, беленького...

А ведь есть не только Мария, но и ее дети. И скрыть их присутствие Саймон долго не смог бы. А если Иоанн потребует дочь? Даже не жену, с которой желает развода, а дочь?

Может.

Здесь и сейчас Феликс нашел лучший выход для всех. Саймон собирался немного подождать, а потом вернуть Марию домой. Помпезно и пышно.

После родов, с готовым наследником... даже если девчонка родится, ничего страшного, надо найти подходящего мальчишку, вот и все. И никто не будет отнимать у Марии дочь, просто она будет рядом, скажем, как ребенок кормилицы, знатной эрры... или Саймон сам признает племянницу, как свою незаконную дочь. Жена согласится, жена у него настоящее сокровище.

Осталось только доказать ее подлинность, но это как раз не так сложно. Отец Роман, тоже умничка, переслал ему протокол осмотра тела.

И это — НЕ Мария. Кого бы там ни захоронил Иоанн!

Описано все очень подробно, вплоть до родинок и шрамов. Остается только поблагодарить тех, кто все это писал, все очень четко, ясно, по делу...

С этим протоколом доказать, что похоронили НЕ королеву — можно. Плюс сама королева, плюс... надо подумать, чем можно воздействовать на Иоанна. Но это он еще придумает.

Саймон притянул к себе лист пергамента и принялся размышлять, пачкая его одному королю понятными кляксами. Ему так легче думалось.

* * *

— Дорогая, в стране траур, но это не помешает нам пожениться, — Иоанн поцеловал Диане ручку. Покосился в вырез. Захотелось поцеловать и там, но это потом позднее.

А пока...

— Любимый!!!

Диана захлопала в ладоши, кидаясь ему на шею, и покрывая поцелуями. Иоанн невольно расправил плечи. А что?

И очень он даже еще ничего себе! Это Мария не оценила... стерва! Куда ж она удрать смогла, да так, что уже шестой день найти не могут?

При мысли о супруге привычно накатили и два других чувства. Раздражение и возбуждение. Шевельнулась плоть, Диана явно отнесла это на свой счет, и прижалась теснее. А Иоанн вспомнил жену.

Как она под ним...

Никогда и ни с кем ему так хорошо не было, как в тот раз. Даже с Дианой... она хорошая, и старательная, и красивая, но вот такое безумие на него никогда не накатывало! Мария... куда ж ты сбежала? Найду — хуже будет!

Не убью, нет... запру и приезжать буду. И не откажешь тогда! Дрянь, я же с тобой двадцать лет прожил, а ты со мной вот так, как с чужим человеком, а я тебе родной муж... о чем он с Дианой говорил?

— Пышную свадьбу устроить не получится, так что скажи дяде. Пусть постарается, как сможет, а счета направит в казначейство. Поняла?

— Да, дорогой! — Диана шевельнула плечиком, выставляя его из платья, показывая грудь с большим розовым соском. А чего возбуждению зря пропадать?

Иоанн был примерно того же мнения, поэтому Диана слегка задержалась у него в кабинете. А что?

Такая жена ему и нужна, молодая, страстная, глупая... красота, да и только! Но мысли о Марии все равно изгнать не удалось.

С ней было лучше...

* * *

— Дядя, я хочу пышную свадьбу! И розы!

Виталис Эрсон выслушал объявление Дианы, и кивнул.

— Хорошо, я все организую. Когда его величество желает свадьбу?

Диана замерла.

А правда — когда? Он ничего об этом не говорил. И она спросить забыла...

— Я не знаю.

Виталис закатил глаза.

— Я сам узнаю. А ты готовься, и как можно скорее. Поняла?

Диана закивала.

— Эсси, иди сюда! Мы едем к модистке! Все приличные платья шьются только у эссы Вирдан, а я должна быть ослепительна... думаю, за пару месяцев она управится...

Эсмеральда закивала.

— Минуту, Диана. Я только оденусь, и вся в твоем распоряжении!

Виталис поманил ее пальцем.

— Я сейчас отправлюсь к королю. Поговори там со всеми этими бабами, куда собирается Диана. Если его величество согласится на быструю и скромную церемонию, дней через пять... ты меня поняла?

Эсмеральда понятливо кивнула.

Поняла она, конечно, кто бы тут чего не понял? Как можно быстрее, поэтому платье будет из готовых, и кружева, и драгоценности... Диана может мечтать, сколько угодно, но не она тут главная. И в интересах Эсмеральды помочь ей, потому что Эсси тоже хочет замуж. И куда-нибудь подальше от двора!

Жить в своем поместье, в достатке, тишине и спокойствии, что еще надо?

Детей. Штук восемь!

Но об этом думала только Эсси. А Диана уже вслух мечтала о шагренском шелке, о фарданских кружевах... да, и бриллианты. Или лучше изумруды? Или рубины? Ей все к лицу, но надо же посмотреть, какое платье у нее будет, и как будут сочетаться драгоценности...

Виталис это все и слушать не стал. Махнул рукой, да и отправился к королю.

* * *

Иоанн был в отличном настроении.

Сидел, проглядывал какие-то отчеты, рядом крутился Колючка, Виталис хотел, было, уйти, но его величество махнул рукой.

— Заходи. Что нужно?

— Ваше величество, Диана сказала про свадьбу...

— Так и организуй все. Что тебе непонятно?

— Сроки, ваше величество. Только сроки.

— Пять дней. Десять — крайний срок. Сам понимаешь, на моем ребенке не может быть и тени подозрения в незаконном рождении.

— Ребенке?

Иоанн усмехнулся.

— Тебе объяснять надо, откуда дети берутся?

Виталис выдохнул.

— Но Диана ведь пока не...?

— Но может в любой момент стать, — пояснил Иоанн, довольно разглядывая отчет. Можно подумать, там Дианочкины сиськи нарисованы были. — Так что поторопись!

— Да, ваше величество.

Виталис едва руки не потер.

Молодец, Дианка, не зря он на нее ставку сделал! Вон как король облизывается, как кот на сало! Посмотреть приятно!

— Ваше величество, Саймон Картенский не одобрит, — намекнул Колючка.

— А плевать мне на его одобрение — разозлился Иоанн, — я с его сестрой двадцать лет прожил, и что? Она даже престолонаследника мне не обеспечила!

Обвинение было, мягко говоря, несправедливым, но Иоанна такие тонкости не волновали. Сына нет?

Нет!

Значит Мария и виновата. А не турниры, болезни и боги.

* * *

— Так... открывай!

— Сейчас.

— Где ее кабинет?

— Первый этаж, у лестницы. Из кабинета выход в спальню.

— Отлично.

Мужчины скользнули тихо-тихо... да, и в публичном доме такое случается. Перед рассветом, когда спят даже самые активные любовники.

Вот и покои мамаши Ирты, а где она сама? Всем было известно, что Ирта клиентов не принимает, и ее можно почти всегда найти в ее комнатах.

Но...

Не в этот раз.

В комнатах осталось то, что она не ценила. Кое-какая одежда — к чему она в путешествии?

Книги, безделушки, все это пришлось бросить, чтобы не отягощать себя. Может, потом она вернется, а пока... пока в комнате был беспорядок, который мог оставить человек, собирающийся в дорогу. И наемники это поняли. Не дураки же они!

— Смотри, тут письмо и бумаги.

— Так... читай.

При свете потайного фонарика двое мужчин бегло проглядели бумаги.

Ирта Ремез доверяла управление своим делом некоей Доре Логгус, с перечислением на ее счет четверти доходов. Остальное шло на счет самой Ирты.

Доверенность, письмо, которое объясняло, что матушка Ирта себя плохо чувствует, и отправляется в путешествие. Вернется, как грехи замолит.

Наемники переглянулись.

Такого они не ожидали. Что теперь-то?

А что тут сделаешь?

Доложить заказчику, что клиент уехал, что ее надо искать и догонять... если будет на то распоряжение и соответствующая оплата — и догонят, и найдут. А пока — простите.

Вы убийство оплачивали, а не погоню через пол-страны невесть куда.

Ирта спасла себе жизнь — на какое-то время. Может, короткое, а может, и подольше. Если кто-то думал, что она поедет в карете, со слугами... может, еще и под своим именем? Смешно даже! Из ворот столицы вышла скромная паломница, в черном, низко повязанном платке, и зашагала себе по дороге.

Да, потом она и к каравану какому прибьется, и на телеге ее подвезут, и на корабль она сможет сесть...

Ирта дурой не была.

Не нужны эрру Виталису такие свидетели. А потому она отправится куда-то подальше, поживет спокойно у моря... почему нет? Давно хотелось.

Может, и вовсе на покой выйдет, с Дорой она переговорила, дела ей передала, пока бабы на год договорились, а если через год Ирта возвращаться не захочет, так она этот дом просто Доре продаст. В рассрочку. Деньги потеряет, зато жизнь сохранит.

Да, поедет она к морю. Снимет домик на побережье, будет слушать шум прибоя вместо пьяных драк и стонов шлюх, и кушать деликатесы. А через год...

Видно будет!

Глава 7

В этот раз парус первым заметил кто-то из матросов. Крикнул, указал рукой. Только вот никто этой встрече нее обрадовался, потому что на корабле развевался черный флаг.

Пираты.

И что самое печальное, они тоже заметили 'Кокетку'.

— Что это за корабль? — прозвучал чей-то вопрос.

— 'Ворон'. Из этих... из Дерековских, — мрачно отозвался боцман.

Радоваться тут было нечему. 'Кокетка' была легче и подвижнее, но 'Ворон' больше, массивнее, вместительнее... а ветер-то как раз и не благоприятствует. При хорошем попутном ветре 'Кокетку' тут и не увидели бы, но на тех ошметочках, которые были сейчас — нет, не развернешься, догонят.

И догонят, и на абордаж возьмут, и — все.

Справиться с пиратами? Вряд ли получится?

— Что это? — Рэн тоже вышел на палубу, равно, как и Изао. Бертран отирался рядом, последнее время он вообще прилип к шагренцам. Моряки, конечно, тоже интересные, но для Бертрана все-таки уже не то. Подросток и сам не понимал, сколько места в его жизни занимают книги. Возможность читать, учиться, развиваться, отними ее — и начнется ад на земле!

Бертран было попросту скучно на корабле.

Тяжелая работа, монотонная и в чем-то уже не слишком интересная, подай, принеси, пошел вон, моряки, которые хоть и были хорошими людьми... да никто ж и не спорит! Хорошими, добрыми, умными, но скууучными! Вот о чем было с ними разговаривать Бертрану? Моряцкие байки слушать?

Так он уже на пятой начал понимать, где ему врут, и стало скучно.

Про баб говорить? Про кабаки?

Можно, и послушать можно, и даже не один раз послушать, но скучно же! Ску-чно!

Бертрану надо было и на отвлеченные темы поговорить, и что-то новенькое узнать, а тут — шагренцы! И язык подучить можно, и стихи послышать, и самому что-то почитать, и о философии поговорить, и об укладе Шагрена! Если время есть, конечно!

Шагренцы были благодарны за спасение, а потому старались помочь, где могли. Боцман уж поглядывал на них с одобрением, матросы-то они хорошие, и море чуют, жаль, не задержатся они на корабле. Проезд до Эрланда отработают и сойдут.

Команды-то Рэн понимал, да и что там тех команд на корабле? Половина матерщины. А вот беседовать было пока сложно.

— Это пираты, — пояснил Бертран. В смерть ему все равно не верилось, так что мальчишка добавил со всем щенячьим равнодушием, — если они нас догонят, придется драться. А капитан боится, что мы проиграем.

Рэн и Изао переглянулись.

И посмотрели на корабль противника уже совсем другими глазами.

Пираты...

Страшный противник?

А вот тут позвольте вас поправить. Они не страшный, не опытный, и до любого из Чернозубых им далеко. Это не воины, это убийцы, привыкшие резать раненых, беззащитных, привыкшие нападать большинством, да, они не боятся крови и смерти, но ведь пиратов никто специально не тренирует. Не учит, не делает из них непобедимых бойцов.

Это не волки, а шакалы.

Могут ли они быть проблемой?

Безусловно, но не для тигров.

— Кажется, у нас нет выбора, — вздохнул Рэн.

— Я с тобой, командир, — Изао вообще предпочитал молчать, а не делать.

— Надо сходить к капитану, — согласился Рэн. И кивнул Бертрану. — Идем с нами. Будешь переводить.

Два раза мальчишку просить и не пришлось! Такое приключение!

Пойдем с нами? Да вздумай шагренцы без него обойтись, его бы к мачте пришлось привязать, чтобы следом не увязался!

* * *

— Чего надо?

Любезности в голосе капитана не было.

Рэн поднял глаза на мужчину, и что-то такое оказалось в его взгляде, что капитан поежился, и не стал спорить. Что-то...

Он и слова такого подобрать бы не сумел. Знал только, что этому человеку надо подчиниться.

— Вы сходитесь. Потом будет драка.

— Да, — капитан был краток, ему нужно было следить за маневрами врага.

— Пустите нас вперед. Мы положим треть пиратов, — спокойно сказал Рэн. — Если первыми придем к ним, я смогу.

Капитан даже рот раскрыл от удивления. Правда, тут же закрыл его и выругался. Вот еще — удивляться! Он тут что, эрра на выданье, что ли?

— Треть? Брешешь!

Рэн молчал и смотрел.

— Треть?

— Мы за клинками. Сделайте все, чтобы дать нам шанс, — разлепил губы Рэн. — Бертран знает, кто такие Чернозубые, он расскажет.

Шагренцы развернулись — и отправились к себе. Хорошо, что они все забрали из шлюпок. Конечно, плохо, что они здесь без кольчуг, и кожаную куртку снять придется, им сейчас скорость и подвижность важнее всего. Но зато у них есть по десятку метательных ножей. И мечи можно смазать ядом горной змеи, пока еще есть возможность. Надо осторожно, чтобы не отравиться самим, но не в первый раз!

Несколько минут у них есть. А потом...

Потом пусть Многоликий бросит кости!

* * *

Капитан посмотрел на палубу рядом с собой. Чернозубые на ней уже не стояли, доски молчали, оставалось только спросить у юнги.

— Это что такое было?

Бертран выдохнул.

Вот, сейчас... не зря же он хотел стать священником! И голос его не дрогнул, и лицо было спокойным, когда он посмотрел на капитана. Никакого мальчишеского восторга, он тут неуместен.