Но была и другая сторона. Молодой человек не жеманничал, не пытался заигрывать и льстить разгневанному отцу. Напротив, он упорно гнул свою линию, совсем не заботясь о последствиях для собственного здоровья. Альен Литин стал защитой для Тины, бесило лишь, что не только на борту "Алиани". Мальчишка не казался тем восторженным романтиком, увлекающимся тем, что в данный момент казалось ему интересней, как его отец. Умел владеть собой и... он приструнил мадемуазель Лоет. Как он это сделал, Лоет совершенно не мог понять.
— Однако вернемся к нашему прошлому разговору, — отмахнулся от своих размышлений Вэйлр, на них у него будет достаточно времени. — Карту я забираю, никаких споров и возражений! — Тина сверкнула глазами, Альен поднял руки, не препятствуя капитану Лоету сделать то, что он хотел. Глядя на Литина, промолчала и девушка, однако взгляд ее, направленный на молодого человека, был подобен огромному булыжнику. — Я подумаю на досуге, что нам со всем этим сделать и сообщу вам об этом на Лаифе. Сейчас вас накормят. Бородатый слон уже всех допек своими причитаниями. И как он может одной рукой перерезать глотки, а второй утирать свой вечно хлюпающий от умиления нос?
Покачав головой, Вэй направился на выход, убирая карту в кожаный чехол. Как только за отцом закрылась дверь, Тина вскочила со своего места и бросилась к Альену, пылая возмущением.
— Зачем вы отдали карту? — прошипела она.
— У тебя есть корабль? — с добродушной усмешкой спросил он. — Нет? А у твоего отца есть. К тому же, кому стоит больше доверять: родному папеньку или чужому капитану Верта и его команде? Пусть подержит в руках, поглядит, проникнется, а мы дождем, согласна?
Девушка поджала губы, обдумывая его слова, и хмыкнула, в который раз признавая правоту своего добровольного защитника.
— Нужно сказать папеньке про скрытое послание Биглоу, — заметила она.
— Решится, тогда и скажем, — подмигнул Альен. — Или же подкинем загадку, если господин Лоет будет колебаться. Исследовательский интерес — вещь великая, но вызванный в нужное время. Не стоит подавать десерт перед главным блюдом, чтобы не испортить аппетит.
— Вот так я и сказала, когда господин Нарсиа пытался меня напичкать пирожными, чтобы не пустить в сад, — хохотнула Тина и нахмурилась, вспоминая белокурую Луситу. Это воспоминание вызвало новую мысль, и мадемуазель Лоет не удержалась. — Вы говорили, что не хотите жениться, тогда к чему были ваши слова о... нашей свадьбе?
Она смутилась и опустила глаза.
— На что не пойдешь, чтобы спасти своего секретаря от порки, — весело ответил Альен.
— И только?! — воскликнула Тина и, заметив, любопытство в глазах молодого человека, отчеканила. — Никогда не собиралась выходить замуж. И вы последний, на ком я бы остановила свой выбор. Мне ваших благодеяний не надо.
Сказав это, девушка покинула каюту, а Альен улыбнулся, глядя на закрывшуюся дверь.
— Это мы еще посмотрим... Стрекоза, — и он снова рассмеялся, легко и радостно.
Глава 19
За те, почти три десятка лет, когда "Счастливчик" в последний раз входил в гавань Лаифы, остров мало чем изменился. У причала дремали все те же корабли без флагов, принадлежавшие Лиге свободных мореплавателей, и лишь четвертая часть судов имела опознавательные флаги своих стран. Как бы не боролись королевства и империи с пиратством и открытой торговлей людьми, Братство выживало, продолжая творить свои набеги и разорение. Правда, теперь на невольничьем рынке все чаще встречались рабы с экзотической внешностью: чернокожие, белые, но с узкими глазами, жуткие дикари, чьи тела покрывали татуировки. Особенно ценны стали иноземные женщины, чья экзотическая внешность пришлась по вкусу пресыщенным развратникам из соседних королевств.
Прежних же пленников, которыми беззастенчиво торговали еще каких-то лет пятнадцать-двадцать назад держали, пока не получат выкуп, или же убивали сразу, понимая, что платить за них некому. Если же на рынке обнаруживали хотя бы одного раба из известных государств, военные суда открывали охоту за кораблями Братства. Худо-бедно, но приструнить Лигу немного сумели. Что касалось иноземцев, то блистательным цивилизованным правителям до них не было никакого дела.
И теперь на Лаифу частенько заходили корабли из дальних стран, которые искали своих соплеменников, и не менее часто находили их именно здесь. Вот и сейчас в гавани пиратской вотчины покачивались на волнах иноземные корабли. Стояли они обособленно, команды держались так же, не вступая с жителями острова в разговоры и перепалки, и их никто не трогал. Кто же будет нападать на покупателей?
"Счастливчик", так и не поднявший флага своего королевства, вошел в гавань Лаифы. Встретивший их корабль береговой охраны, пропустил беспрепятственно, и капитан Лоет, как в старые добрые времена, сам определил себе место стоянки. Бригу никто не препятствовал бросить якорь у причала. Несколько любопытных взглядов коснулись его бортов, заметили "боевые раны" и больше внимания не обращали. Где еще было подлатать кормильца, как не на этом берегу, где не будут задавать лишних вопросов и лезть в душу? Если ты имел отношение к Лиге, на Лаифе ты был всегда своим.
Перед тем, как подойти к острову, капитан Лоет выдержал небольшой бунт своего сокровища, осознавшего, что ее на известный пиратский остров брать не собираются. Однако отец был неумолим, и Тина потеряла дар речи, услышав, как заколачивают дверь ее каюты. Даже увещевания Альена Литина в этот раз не возымели действия. Напротив, оглядев молодого человека, Вэйлр поцокал языком и покачал головой, задумчиво произнеся:
— Уж больно смазлив, как бы не приглянулся кому.
— Вы на что намекаете? — осторожно спросил Альен.
— Оденься попроще и возьми у парней оружие, да, и один от брига ни на шаг, — все так же задумчиво продолжал бывший пират.
— Я не девица, за себя постоять сумею, — сухо произнес молодой человек. — К чему эти предосторожности?
— Так вы же, любезный мой, в зятья мне набиваетесь, — ехидно ответил Вэй.
Альен прищурился и не менее ехидно поинтересовался:
— Обговорим день свадьбы, дорогой тесть?
— Нет! — рявкнул Лоет. — Тесть, бр-р,— он передернул плечами, отошел на несколько шагов и обернулся, вновь окинув Литина задумчивым взглядом. — А, впрочем, оставайтесь, как есть.
— Пожалуй, я воспользуюсь вашим первым советом, — усмехнулся молодой человек, и Вэйлр вздохнул:
— А зря.
Оставив Альена, криво усмехнувшегося вслед "дорогому тестю", Вэй вышел на палубу, щурясь от яркого солнца. Он вдохнул полной грудью, оглядел стоявшие рядом корабли Лиги и шумно выдохнул:
— Как же хорошо! Ардо, я прогуляться, присмотри за парочкой авантюристов, — велел мужчина, направляясь к сходням.
— Думаете, Тина просочиться под заколоченной дверью? — усмехнулся старший помощник.
— Эта все может. Тем более у нее теперь опекун есть, — ядовито ответил Лоет и легко сбежал на причал.
Он уже сделал несколько шагов, чтобы направиться в город, шумевший за пределами порта, когда заметил странного мужчину, стоявшего чуть в стороне. Свободная одежда иноземного покроя скрывала фигуру незнакомца, лицо прикрывала широкополая шляпа, но одна деталь в облике мужчины показалась знакомой. Лоет ме-едленно развернулся всем корпусом в сторону незнакомца и нацелил на него палец, пророкотав:
— Ты!
Мужчина поднял голову, открывая взору капитана лукавую улыбку. Его узкие раскосые глаза хитро блеснули, и пальцы знакомо потянулись к большому пауку, эполетом застывшему на плече.
— Бонг, — ухмыльнулся Вэйлр Лоет. — Бонг, чертов колдун. Бонг! — заорал он, бросаясь к старому другу. Схватил его за плечи и встряхнул, затем прижал к груди, стискивая в крепких объятьях. — Не верю своему глазу, не может быть! Бонг, это же ты, Бонг!
— Я, мой друг, — рассмеялся Бонг Лю Тин и похлопал бывшего пирата по спине. — Я тебя ждал. Утром, глядя на море, я понял, что пришло время нашей встречи.
Лоет отступил назад, выпуская из рук давнего знакомого, осмотрел его и положил руку на плечо, разворачивая в сторону города.
— Идем, — сказал Вэй. — Мой бриг получил рану, нужно вызвать ему лекарей. Ты же еще не научился латать корабли? — Бонг улыбнулся и покачал головой. — А зря, весьма полезное занятие. Ты же пропустишь со мной по стаканчику доброго вина?
— Вэй, твое прошлое все больше захватывает тебя в свои руки, — прищурился лекарь с Тригара.
— Пояснишь? — поинтересовался бывший пират.
— Ты и сам все видишь, — невозмутимо ответил Бонг и устремился в сторону портовых ворот.
— Ох, уж мне эти твои недосказанности, — усмехнулся Вэйлр, и мужчины покинули порт.
Тина Лоет, закрытая в своей каюте без права выйти до отбытия "Счастливчика" с острова, пребывала в полном унынии. Может быть, отец и не стал бы так сурово поступать с ней, но юное создание, забыв всякую осторожность, пригрозила сбежать при первой же возможности и доказать, что способна сама себя защитить. И скорей всего, именно эти слова стали причиной тому, что Альен, слушавший спор отца с дочерью, развернулся и покинул каюту, закончив увещевать капитана Лоета, обещая, что Тина будет под его присмотром. Обдумывая все это, девушка страдала.
Во-первых, ссора с отцом была неприятна, а его решительные действия вызывали живейший протест. И вроде хотелось попросить прощения, но фамильное упрямство не позволяло открыто признать раскаяние. А во-вторых, вот тут было все еще сложней. Тине было ужасно стыдно... перед Альеном Литином, в чьих глазах она увидела укор и, как показалось Тине, разочарование. Это было еще неприятней, чем ссора с папенькой. Даже после размолвки Вэйлр Лоет оставался любящим родителем, отходя и прощая свою взбалмошную дочь. А вот Альен Литин оставался посторонним человеком, принявшем в судьбе мадемуазель Лоет живейшее участие. В отличии от папеньки, он мог охладеть к девушке, разочаровавшись в ней, и тогда он уже точно никогда не поцелует... К дьяволу поцелуи! Тина боялась потерять в лице Литина друга. Хотя и поцелуи терять не особо хотелось...
— И что я за человек такой, — тяжко вздохнула Тина и завалилась на койку, утыкаясь лицом в подушку.
Из вязкого омута переживаний девушку вытащил стук в дверь. Она приподнялась и охнула, когда в дверь каюты вонзилось лезвие топора.
— Альен? — подпрыгнула Тина, вдруг решив, что это молодой человек решил освободить ее из заточения.
Однако это оказался всего лишь Мельник. Матрос деловито проделывал в двери окошко, орудуя плотницкими инструментами. Он подмигнул узнице, заметив ее внимательный взгляд.
— Зачем? — хмуро спросила девушка.
— Для пайки, — весело ответил Мельник.
— Я есть не буду, — буркнула мадемуазель Лоет и повернулась к мужчине спиной. — Передайте папеньке, что я объявляю голодовку до своего освобождения.
— Мясник удавится на собственной бороде, — хмыкнул матрос. — Он уже помчался на местный рынок, чтобы порадовать маленького ангела. Обидишь Самеля?
Тина только вздохнула, но не ответила. Есть ей совсем не хотелось. Хотелось, чтобы в окошко заглянул Альен и сказал, что не злится на нее, но молодой человек не спешил успокоить страдалицу, и мадемуазель Лоет совсем сникла, уже ни на что не обращая внимания. Девушка лежала повернувшись лицом к стене и выводила пальчиком невидимую букву "А", представляя себе лицо господина Литина, вспоминая его проникновенный взгляд и тот единственный поцелуй, который он подарил ей. И душу щемило от страха, что он уже никогда, никогда-никогда не посмотрит на нее с той теплотой, с которой столько раз рассматривал сначала своего "воспитанника", а теперь ее настоящую. Вскоре защипало не только душу, перед глазами размылись очертания каюты, и слезы солеными ручейками побежали по вискам, промочив подушку.
Когда появился Самель, Тина уже успокоилась и лежала с закрытыми глазами, ругая себя за свое прежнее поведение. И за шарманщика в Порт-Домасо, и за непослушанием на "Алиани", и за ревность к Лусите Нарсиа, и, конечно, за сегодняшние угрозы собственному папеньке. Мадемуазель Лоет представила, как безобразно выглядело все это со стороны, и ей так отчаянно захотелось обнять отца, уткнуться в его грудь лицом и попросить прощение за все-все-все. И за позор перед всем городом на ее пятнадцатилетие, и что не оправдала его чаяний, не став благородной девицей, за свою брань и попытку побега. За то, что заставила его нервничать, и за то, что наговорила опять кучу нехороших слов. Тине так хотелось оказаться в теплых и любящих объятьях. Что может согреть лучше них, когда на душе так тяжело и горько?
Девушка поднялась с койки и подошла к дверям. Ответом на ее стук стали приближающиеся шаги. Окошко открылось, и в каюту заглянул Кузнечик.
— Что, лапа? — спросил он с улыбкой.
— Вернулся ли папенька? — спросила мадемуазель Лоет.
— Капитан прислал плотников, но сам он еще не вернулся, — последовал ответ. — Ты хочешь чего? Может есть? Пить?
— Я хочу к папеньке, — всхлипнуло несчастное юное создание и вернулась на койку, вытирая вернувшиеся слезы.
— А поесть? — удивился Кузнечик. — Лапа, тебе надо...
— Ничего мне не надо, я папеньку видеть хотела, — ответила девушка и снова спрятала лицо в мокрой подушке.
Самель, появившийся с подносом после Кузнечика и шумно вздыхавший у открытого окошка так и не смог добиться от своей любимицы внимания. Великан сокрушенно покачал головой, составил на крышку, закрывавшее окошко то, что принес, и оставил Тину наедине с ее переживаниями. Девушка посмотрела на окошко, теперь ей стало стыдно и перед коком. Добрый дядюшка Самель старался, а ей кусок в горло не лез, даже из вежливости. Тина еще не помнила, чтобы в жизни ей было так тоскливо, как сейчас.
— Все из-за этого Литина, — проворчала мадемуазель Лоет. — Чтоб ему пропасть.
А уже через минуту Тина испуганно просила Всевышнего не слушать ее. Лаифа, Ржавый, море — ее желанию было так легко воплотиться!
— Не хочу, — замотала головой мадемуазель Лоет, рывком садясь на койке. — Не надо!
— Чего не надо? — услышала она и обернулась к двери.
На нее смотрел Альен Литин, живой и невредимый. Молодой человек смотрел на нее внимательным взглядом и хмурился.
— Ты плакала, — заметил он.
— Вот еще, — фыркнула Тина, пряча покрасневшие глаза.
— А я принес тебе пирожные, ореховые, — с улыбкой произнес Альен. — Ты любишь ореховые пирожные? У них тут примечательная кондитерская, даже не ожидал.
Волна необоснованного возмущения сменила всю прежнюю тоску столь неожиданно. Она тут страдает, переживает за него, а он... он по кондитерским ходит?!
— Тина, — позвал ее Альен, — мне было скучно без тебя. Поужинаешь со мной?
— Как? — спросила мадемуазель Лоет, рассматривая дверь.
— Очень просто, — подмигнул Литин. — Только сначала забери пирожные, руки занимают.
Заинтригованная девушка подошла к двери, забрала красивую коробочку, перевязанную красной лентой.
— Никуда не уходи, я скоро вернусь, — сказал он Тине, усмехнувшейся на его просьбу, и исчез.
Мадемуазель Лоет высунула голову в окошко, пытаясь увидеть, куда направился ее "опекун". Только сейчас до нее дошло, что исчезла еда, принесенная до этого Самелем, а она даже не заметила, как кто-то подходил к дверям. Ждать оказалось недолго. Вскоре вернулся Альен, ведя за собой Самеля, несшего новый поднос. Великан с невозмутимым видом остановился за спиной Литина. Тот снял с руки кока небольшую скатерть и велел Тине накрыть ею стол, после передал блюдо, накрытое крышкой, столовые приборы и вазу с фруктами. После накрыл салфеткой свой импровизированный стол, состоявший из откинутой крышки, закрывавшей окно в двери, поставил свою тарелку, взял вилку с ножом и втянул носом запах.
