— Я полагаю, вы тоже в долгу не остались.
— А хрен его знает. В ночном бою этого не узнаешь. Но я старался, — чуточку иронично отвечает Том. — Кстати, эти — за воротами, тоже русские.
— Да ладно. Если это русские, то я пигмей с Андоманских островов.
— Вы же родились в одной стране, — гнет свое Том.
— Той страны больше нет.
— Что планируешь дальше делать? — внезапно меняет тему разговора Том.
— А я должен, что-то планировать? — отвечаю вопросом на вопрос. Совершенно очевидно, что Четырёхпалого мало интересуют мои планы на пожрать и откиснуть в бане. А вот, что не совсем очевидно, мне решительно не нравится.
Необъятными просторами, в которых легко раствориться, романтикой фронтира, громадным количеством оружия у населения и огромным количеством криминальных личностей переселяемых сюда Орденом, этот мир просто копирка с дикого запада. А схожие условия существования неизбежно порождают схожие традиции. В том числе и по части дуэлей. Когда примирение невозможно, враждующих отправляют решать свои вопросы за город и вернуться может только один.
Пока не выстроена четкая система правопорядка и правосудия, подобные решения исключительно необходимая мера остужения излишне горячих голов, предотвращения случайных жертв и большой крови. Как там было у классика "Вооруженные люди — вежливые люди".
Дуэльных правил немного. По большому счету они сводятся к тому, что дуэль должна проходить на равных условиях (однотипное оружие, равное число, пол и возраст участников и.т.д.), либо когда все дуэлянты согласны на иные условия.
Бьются не всегда до смерти, могут и на кулаках сойтись, или на холодняке до первой крови. С условием — проигравший принимает волю победителя.
От дуэли можно отказаться, но тогда вас ненавязчиво попросят переселиться в другое место. В Порто-Франко вообще можно прикинуться дурачком, вспомнить про гуманизм, общечеловеческие ценности и прочее толстовство. Но Порто-Франко, это не навсегда.
— Эти, которые бывшие советские, но нерусские, настаивают на сатисфакции за отобранный ствол и избитого парня, — гася в зародыше мои возражения, Том выразительно приложил палец к губам и продолжил. — Ты предъявишь им встречку за девочку. Симпатичная кстати, и, похоже, не с панели, — Том явно одобрил мой выбор. — И кончатся ваши непонятки гарантированной стрельбой. А стрельба в Порто-Франко и его ближайших окрестностях, это лишнее. В мою смену так точно — лишнее.
— И какие просматриваются варианты? — интересуюсь у Тома.
Дуэли, сатисфакции и прочий киношный бред последнее, что мне нужно. Я лучше в городе отсижусь, и пусть все считают, что я мудак. Зато живой.
— Если бы там не было парня Вольфа, то вы бы стрелялись за городом. Двое надвое. Оружие то, что было на вас в момент инцидента. Нда.. Но щенка Вольфа нельзя вплетать в эти разборки. Молодой он еще, да и...— Том замялся, — нельзя короче.
Ну-да, Руди стало быть нельзя, а мне можно. Хорошо когда у тебя за спиной есть сила.
— Только стреляться, или годится любое оружие?
— Да хоть на копьях деритесь, если хочется.
— Ну так в чем проблема? Том, ты же сам сказал, оружие которое было на момент инцидента. Немца не впутываем. Я один, этих двое. Поэтому право выбора оружия за мной.
— И что ты выберешь? — с неподдельным любопытством поинтересовался Том.
Вместо ответа киваю в сторону бронемашины, — А вот ее и выберу. Как ни крути, а бронемашина сугубо военное изделие — оружие во всех ипостасях.
— Хм, я бы не поставил на твоих врагов и цента, — после затянувшейся паузы изрек Том.
— А зачем ставить на моих врагов? Ставь на меня.
— Это мысль, — скорее говоря сам с собой, прошептал Том. Сказано было на английском, но я, как ни странно, его понял. Видимо начинает сказываться пребывание в мультиязыковой среде.
— Когда назначим время действа?
— Часа через четыре. Не опоздай или...
— Приеду загодя. Мне ведь еще нужно поставить чутка денег на себя.
Окончательно вырвав меня из воспоминаний сегодняшнего утра, к броневику подъезжает невзрачный пикап похоронной команды.
— Что на них ваше, — киваю на тела, — Плюс от меня за труды полста экю. Устроит? Вот и чудно.
Довольные предложенным, могильщики закидывают трупы в кузов.
А у меня дела, мне еще нужно детей у Вольфа забрать и с симпатичной девушкой поближе познакомиться.
По законам жанра полагается ее в ресторан сводить. Поле недели сухомятки на подножном корму заодно и сам пожру нормально. Вот только есть ли тут рестораны? Хотя чего харчами перебирать, любая хорошая харчевня сгодится, а харчевни тут получше тамошних ресторанов будут — я уже навел справки.
Жизнь продолжается.
Алиса.
Редко кому удается делать лишь то, что нравится. Если товарищ Судьба улыбнулась вам во все тридцать два зуба, кубики на столе жизни легли шестерками к верху, а на картах исключительно двадцать одно, готовьтесь — сказка не вечна.
Каждый в душе уверен, это может случиться. Может и обязательно случится, но только не с ним. Что лично тебя не подхватит бурным потоком перемен, не потащит по перекатам смутного времени и, наигравшись сломанной судьбой, не выбросит на дикий забытый богом и людьми берег.
Жизнь — не сказка.
Еще вчера мир был нерушим и прекрасен. Прекрасен, возможностью учится, работать — творить даже, строить планы на жизнь, верить в то, что завтра точно будет, и оно будет лучше, чем вчера.
Разлетевшись пятнадцатью суверенными осколками, красный колосс рухнул, и для миллионов сказка обернулась кошмаром.
От полученных утром ударов болела голова, но еще больше беспокойства доставляла уязвленная гордость. Начавшиеся месячные тянули низ живота привычно-монотонной, зудящей болью, если не киснуть и не давать себе расслабляться — не страшно. Но вкупе с головной болью, это превращалось в ту соломинку, которая ломает хребет воли.
Порывшись в рюкзаке, Алиса разыскала упаковку анальгина. Четыре таблетки — терпеть или не экономить? Ну да ладно, прорвемся. Девушка разжевала таблетку и запила водой из-под торчащего над замызганной металлической раковиной медного краника.
Понимал ли отец, отказываясь ложится на операцию, что обрекает себя на смерть? Скорее всего, понимал. Понимал, но не верил. Или наоборот все отлично понимал, но он слишком любил маму. Он не мог без неё, разрываясь между чувством и долгом по отношению к дочери. Зачем жить ветеранам империи, не смогшим защитить свою страну? Отец до конца был идеалистом, верным полученному в тяжёлые послевоенные военные годы воспитанию.
Слишком много отрицательных векторов сошлось в одной точке, и жизнь дала трещину.
Спихнув в угол покрытый подозрительными пятнами матрас, девушка улеглась на плохо оструганное дерево тюремной шконки.
Лучшее из доступных мест. Серый монолит исписанных иностранной похабщиной бетонных стен, такой же потолок и пол. Намертво вмурованная в бетонную тумбу металлическая раковина в углу. Грязное вонючее ведро рядом — параша. Из забранного мелкоячеистой решёткой отверстия под потолком, мигающая лампочка заливает камеру тусклым желтоватым светом. Запертая снаружи, давящая своей брутальностью и основательностью стальная дверь с глазком. Отсутствует даже забранный стальными прутьями решетки клочок неба.
А значит это не тюрьма, а всего лишь камера временного содержания. Женщина с едва уловимым акцентом сказала — потерпи шесть-семь часов.
Замкнутое пространство бетонных стен, мигающий свет лампочки и мертвая тишина прерываемая метрономом капель, падающих из носика старенького крана. Неопределённость, рой домыслов, предположений и прогнозов. Слишком неспокойно на душе, чтобы уснуть. Но, все-таки нужно постараться уснуть, чтобы ни случилось, силы ей пригодятся. Есть такое слово — надо.
Незаметно для самой себя Алиса задремала. А дремота перешла в пару часов полноценного, здорового сна. Выспаться не успеешь, но вот отдохнуть вполне.
Шаги ревом набата рвут ставшую привычной тишину. Лязг засова, скрип петель.
— Отдохнула? — аккуратно одетая женщина, с порога осматривает девушку, холодным змеиным взглядом, полным отсутствия любых эмоций, но не упускающим ни одной детали.
Сказать — немного? Ну нафиг, а то еще "отдохнуть" оставят.
— Да, спасибо. Я наверно уже сильно злоупотребила вашим гостеприимством?
В змеином взгляде мелькает искорка лукавства.
— Любишь кофе?
Алиса молча кивнула, кофе она действительно любила.
Наполнивший уютный кабинет восхитительным ароматом кофе был прекрасен, несоизмеримо превосходя всю ту бурду, которую Алисе доводилось пить до этого. Хозяйка кабинета настояла на том, что двадцатиграммовая капелька бренди очень полезна для перевозбужденной нервной системы. Хозяйка обладала огромным даром убеждения.
— Сигарету?
Девушка на мгновение помедлила с ответом, иногда ей хотелось курить.
— Нет спасибо, с моей профессией это может стать очень пагубной привычкой.
— Твоей профессией? Давай, дорогая, рассказывай.
Аккуратные, выверенные до йоты косвенные вопросы, умение расположить к себе, успокоить, дать нужный совет и через час Бригитта Ширмер знала о рыжеволосой девушке больше, чем та знала о себе сама.
В свою очередь Алиса получила безжалостно прямую оценку своих перспектив и краткие, предельно выверенные, даже не советы — инструкции по выживанию в этом мире.
— Искать работу по специальности в Порто-Франко, тебе не только бесполезно, но и опасно.
Поясняя невысказанный вопрос, Бригитта Ширмер продолжила, — Город рассчитан и спроектирован архитекторами Ордена. До того как начали строить город, Орден проложил все основные коммуникации, провел разбивку дорог спланировал районы и прочее, что там у вас градостроителей положено. Вся проектная документация передана в мэрию, и город застраивается в строгом соответствии с утвержденным планом.
Бригитта затянулась сигаретой.
— Поначалу, находились творческие личности, из числа твоих коллег, не оценившие всю серьёзность намерений Ордена в вопросе градостроительства. Теперь они проектируют плотины на Мунве и Рио-Гранде. А те, что пришли на их место резко поубавили амбиций. Архитектурное бюро при мэрии выделяет землю под застройку, ни на йоту не отступая от утвержденного Орденом градостроительного плана. Я правильно оперирую терминами?
— Да.
— Так вот, их самих там слишком много, чтобы нормально зарабатывать на разработке индивидуальных проектов зданий. Милочка, ты же сама видела, городок небольшой, домики два-три этажа. Особо не разгуляешься, вот муниципальные архитекторы и вырывают друг у друга подряды на разработку проектов. Как пауки в банке, ей богу. Появления еще одного конкурента они не допустят, для них это вопрос выживания. Так что, чтобы прокормится в мокрый сезон, тебе придется зарабатывать как-то иначе.
Алисе стало невыносимо тоскливо и стыдно.
На что намекает эта сучка? Да, лучше сдохнуть от голода, чем согласится на это.
Хотя, лишенный иллюзий жизненный опыт подсказывал, что ее мнения могут и не спросить.
— Это не то, про что ты подумала. Такому цветку как ты, не дадут затеряться в домах порока. Там и без тебя есть, кому раздвигать ноги, — Бригитта откинулась на спинку стула. — Под этим небом женщин на треть меньше, чем мужчин. С учетом того, что из общего числа женщин этого мира треть пришла сюда прямо с панели, спрос на нормальных — для семьи, для дома подруг намного превышает предложение. Ничьих женщин ТУТ не бывает.
Немка резко, словно ее толкнули в спину, облокотилась на стол. — Здешние мужики оголодали настолько, что даже здесь, в Порто-Франко, регулярно пропадают девушки. Часть из них позже находится на забытых богом ранчо, где-нибудь в глубине континента.
Алисе вдруг стало немного смешно, странная штука человек — его можно сгибать до определенного предела, переступив который обретаешь необъяснимую легкость бытия. Становится, как говорят в народе, все пофиг. Тотально пофиг.
— Бригитта вы меня сосватать собрались? — Алиса сверкнула ослепительно белизной зубов и задорными ямочками на щеках.
"У нее от природы великолепные зубы? Или в СССР научились-таки, готовить хороших стоматологов?"
— Я дам тебе совет, — девушка дёрнулась под ледяным — как абсолютный ноль, взглядом. — Скоро сюда придет человек. Он — твой лучший, а главное единственный шанс остаться человеком.
— Кто он?
— Тот, кто вытащил тебя из заварухи у городских ворот. В данный момент он занят тем, что убивает твоих обидчиков.
— Убивает?
— Именно так. Убивает, насмерть, вышибая мозги и ломая кости, — змея во взгляде Бригитты оставалась абсолютно невозмутимой.
Алиса непроизвольно поморщилась, вот это перспективы.
— Он что, маньяк?
— Напротив — добрейшей души человек. Умный, хитрый, расчётливый, умеренно наглый. Такие твердо знают, чего хотят. Не лезут на рожон, но и не срутся от страха. А если и срутся, то даже с полными штанами дерьма продолжают делать то, что нужно. Кроме того, он русский. С ним ты доедешь до Москвы или Демидовска, где для тебя точно найдется работа по специальности.
В комнате повисла звенящая тишина. Две женщины скрестили взгляды.
— Подумай над этим, — продолжила немка, — И возможно когда-нибудь ты еще будешь мне благодарна за совет.
Умеет Бригитта заинтриговать. Который из них? Помогавший ей вскарабкаться в броневик подросток отпадает. Значит второй — тот, что был за рулем. Алиса даже не разглядела его толком. "Фроляйн, ком хир" и мотоциклетные очки в пол лица.
Бригитта сказала он русский, но тот человек в броневике ни слова не сказал на русском.
Хотя, собака. Здоровенная кавказская овчарка, такие были у отца в части.
Алиса не переносила когда, что-то решают за нее. Тем более, когда за нее решают, как и с кем, ей жить. Стоило из-за этого сбегать оттуда? Все, дальше бежать некуда — финиш, прибежала. Но и врать немке нельзя, обостренным неприятностями чутьем, девушка чувствовала — сфальшивить с ответом нельзя.
Звон тишины растаял, как будто его и не было.
— Я подумаю. И..... я умею быть благодарной.
Незаметный, на грани восприятия кивок — немка принимает ответ.
— Какими еще талантами обладаешь?
Страшно захотелось курить. Но, отказавшись раз, нужно доигрывать роль до конца. Даже, несмотря на то, что Бригитта видит ее насквозь. Неважно, что люди думают. Важно, что они делают.
— Неплохо рисую. Хотите ваш портрет нарисую?
— Попробуй......, — немка извлекла из стола приличных размеров кусок ватмана, планшет и пенал с карандашами и точилкой.
Бригитта явно знакома с графикой не понаслышке. Теплая, озорная волна накатила на Алису, некоторые называют подобное состояние вдохновением. Девушка поерзала, поудобнее устраиваясь на жестком стуле. Начнем.
Портрет получался на загляденье. Если не прибедняться, пожалуй, это лучшая работа в ее жизни. Штрихи ложились, словно сами собой, кисти рук жили своей — отдельной от разума жизнью.
Тук, тук — в дверь тихонечко постучали. И тут же, не дожидаясь приглашения, в кабинет проскользнул посетитель.
